— К какому еще Роману?
— Ромек Настермах, мы тогда работали с ним в одной комнате, вернее, в его комнате, он взял меня на работу. В той комнате я и прихватила карту.
— А как мне разыскать этого Ромека?
— Вот уж не знаю. С той поры я его не видела. Раз как-то прислал мне поздравительную открытку из Греции. Но уже давно.
— Очень ты мне помогла, спасибо. Но предупреждаю — я этого Ромека постараюсь разыскать!
Карты он мог и не брать, но вдруг помнит, кто в те годы мог рыться в ваших бумагах. Ты сказала, взял тебя на работу? В газету? Ты хоть название газеты помнишь?
— Ну, знаешь! — обиженно отозвался в телефоне Матеуш, когда по приезде я ему позвонила. — Названиваю тебе и названиваю, а тебя все нет!
— Не было, час назад я вернулась из Дании. А сколько до этого я тебе звонила! И все попусту. Наверное, мы как-то не совпадаем в Варшаве. «Цыганку» помнишь?
— Еще бы! Такие вещи не забываются.
— Вот по этому поводу нам и надо встретиться. Мое предложение как будто смутило Матеуша.
— Понимаешь, у меня очень мало времени. Столько дел, я же приехал всего на две недели. Ты знаешь, я сейчас торчу в Испании...
— Даже если бы ты торчал в Гонконге или еще в каком Синг-Синге! Встретиться нам нужно обязательно, причем тебе придется приехать ко мне, слишком многое надо тебе показать, всего не притащу. И лучше прямо сейчас.
Матеуш смутился еще больше, но я не отставала, в результате чего он нанес-таки мне визит. Правда, в десять вечера и очень недовольный, но и донельзя заинтригованный.
Я не стала тратить драгоценное время на гостеприимство, угощение свела к минеральной воде и сразу приступила к делу. Необходимые для беседы материалы были заранее разложены на столах.
Выслушав мой подробный отчет о последних находках, Матеуш мрачно заметил:
— Если бы собственными глазами не увидел всего этого, решил бы, что ты все придумала.
— Потому и не стала по телефону говорить, — парировала я. — Вот лупа, можешь и Алицин фарфор осмотреть.
Через мою большую лупу очень хорошо просматривался сервант за спинами гостей в довоенной квартире Алициной тетки.
Матеуш послушно осмотрел антиквариат, потом опять вернулся к разложенной на столе документации, и на его лице все явственней проступала паника, переходящая в отчаяние.
— Нет, самое лучшее было бы — немедленно тебя придушить. Свидетелей нет, и никто не докажет, что я это видел. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что я не имею права не заняться этим?
Отчет я себе прекрасно отдавала, именно потому и заставила его явиться ко мне, пока опять не уехал в свою Испанию. Интересно было знать, что он намерен делать. Потом, пока же боролся с раздражением, ведь на него свалилось новое хлопотное дело.
— Переварил? — доброжелательно поинтересовалась я. — Теперь, может, какую идею выдвинешь?
— Это ужасно! — запричитал Матеуш. — Уж лучше бы получить — доказательства — все пропало, и успокоиться на этом. Ничего не поделаешь, дескать, судьба... А так... Послушай, вдруг они уже не занимаются этим, давно отказались, а?
—Холера их знает, может, и отказались, ведь прошло столько лет. Кстати, ты не знаешь, где Гатя?
Матеуш нервно вздрогнул и укоризненно взглянул на меня:
— Мало тебе этих проблем, еще с Гатей ко мне пристаешь? Не знаю, с тех пор с ней не общался, контракт в Касабланке она порвала и уехала в неизвестном направлении. И только через третьих лиц я узнал, где она сейчас. Ну отгадай, где?
— В Австралии?
— В Канаде, причем с той стороны, где-то на Тихом океане. Вроде бы открыла там какую-то большую контору на паях еще с кем-то...
Теперь я в свою очередь укоризненно посмотрела на Матеуша:
— И ты только что сказал — успокоиться надо? Дескать, судьба? Ничего не поделаешь?
— Не придирайся, ты же заметила, я говорил это неуверенно, заранее огорчаясь из-за новых проблем, свалившихся на меня.
— Так что же будем делать?
Обстоятельный Матеуш ответил не сразу. Напился минеральной воды, еще раз уткнулся в карты, еще раз осмотрел через лупу часы и глубоко задумался. Я терпеливо ждала.
— У меня теперь ведь и личная жизнь есть. Сообщение как-то меня не очень поразило. Дело житейское, личная жизнь у многих есть. Я молча ждала. Наконец Матеуш душераздирающе вздохнул и высказался по существу:
— Вся эта история, безусловно, компрометирует меня. И как искусствоведа и как гражданина. Надо было сразу же, как только нашлась «Цыганка», что-то предпринять, а я проигнорировал. Надо приниматься за дело теперь, пока не поздно, иначе совсем потеряю к себе уважение. А у меня личная жизнь... И работа в Испании, которой я очень дорожу. Туда я просто обязан вернуться. И жена там...
— Не упрекай себя, — попыталась я успокоить Матеуша. — Все равно ведь пришлось бы ждать первого причастия ребенка моего канадского кузена, пока фото не придет. Да и вообще можешь все на меня свалить, мне не жалко... Испания не помешает, ты вовсе не обязан бросить все дела, личную жизнь и жену и с головой погрузиться в розыски награбленного имущества. Пока от тебя требуются идеи и ценные советы, в конце концов, ты был знаком с Мундей и его окружением, и вообще знаешь больше меня.
— В данный момент именно ты знаешь больше кого бы то ни было, — справедливо заметил Матеуш. — По крайней мере, с этой стороны. А вот как с той... Кое-что придется проверить, подожди до утра, ладно?
Подождать я согласилась с готовностью, тем более что у меня было дело — разыскать Настермаха. Задача чрезвычайно сложная, ведь газеты давно не существовало, ее сотрудников разметало по всему свету. В телефонной книге фамилия Настермах не значилась. Поэтому я решила позвонить Зосе. Она не только была нашей с Алицией подругой с молодых лет, но и долгое время занималась журналистикой.
— Настермах, Настермах, —вспоминала Зося. — Знаешь, слышала я эту фамилию, был такой!
— И без тебя знаю, что был. Мне бы хотелось знать, где он сейчас.
— Понятия не имею. Подожди немного, пороюсь в старых записных книжках.
Долгое время в телефонной трубке слышался лишь шелест страниц да нечленораздельное бормотание Зоей. Ну, наконец нашла!
— Знаешь, он умер, — извиняющимся голосом произнесла Зося.
— С чего ты взяла?
— Нашла в записной книжке, фамилия вычеркнута, а рядом написано — умер. Лет десять назад, если не больше. Честно говоря, мы с ним никогда близко знакомы не были, даже не знаю, почему у меня записаны и его служебный телефон, и домашний. Наверное, было какое-то к нему дело, но не помню какое.
— Домашний телефон! — обрадовалась я. — У него были жена, дети?
— Говорю же тебе — не знаю. Может, и были. Запиши, номер и сама узнай.
Позвонить не успела, ибо пришел Матеуш и, по своему обыкновению, принялся стенать:
— И зачем я с тобой связался! Правду говорят — ты опасна для окружающих! Столько лет не могли по телефону созвониться, так надо же — созвонились! В недобрый час встретил тебя на своем жизненном пути!
— Да полно тебе, хватит ныть! Ведь ничего страшного не происходит.
— Как же, «не происходит»! Ха-ха! По опыту зная, что ему надо выплакаться, я терпеливо слушала, не перебивая. Выпив кофе, он наконец немного успокоился, вздохнул последний раз и приступил к делу.
— Не у тебя одной пунктик на почве вывоза из страны предметов старины. Я сам занимался этой проблемой и вот сейчас поговорил с людьми, специалистами. Так вот, они говорят — худо дело. За границей всплывают такие предметы искусства, которые ни у кого не были украдены. Нельзя сказать, что они совсем неизвестны. До войны были известны, потом на долгое время скрылись с горизонта и теперь... как бы поточнее выразиться... всплывают из небытия. Не буду в подробностях описывать мои беседы со специалистами, постараюсь изложить покороче. Они вывели меня на такого человека... ну, просто маньяк по части разграбления нашего национального достояния. Так этот маньяк составил перечень всего, что похищено в Польше во время последней войны, причем не только из государственных музеев. Потратил на это много лет, ездил по стране, переговорил со множеством людей и составил перечень. Слушай, — забеспокоился вдруг Матеуш, — мне он рассказал по-дружески, там затронуты многие люди на больших должностях даже теперь, так что...
— Успокойся, — возмутилась я. — Ты меня знаешь.
— Но предупреждаю: обо всем — молчок. Так вот, этот человек особое внимание обратил на Западные Земли, Возвращенные. У него по ним такая документация, с ума сойдешь! фамилии, номера воинских частей, описание военных действий, поместий, богатых семейств, средств передвижения, жертв нацистских лагерей — всего не перечислишь. И на основании всех материалов и рассказов очевидцев составил предположительный перечень того, что может храниться в земле так называемых Возвращенных Земель!
— И что?
— И вот они вместе с такими же ман... энтузиастами хотят организовать поисковую экспедицию, на широкую ногу. Вернее, хотели.
— А теперь расхотели?
— Да нет, по-прежнему хотят, но это не такое простое дело. Сразу возникла такая куча проблем, столько сложностей... Требуется получить официальное разрешение целого ряда организаций и министерств, оформить воз документов, выбить средства и еще многое тому подобное. Уже несколько лет тянется административная волокита.
У меня потемнело в глазах. Голосом, который мог бы превратить в лед окрестности экватора, я попросила:
— Не говори мне о нашей бюрократической волоките, не хуже тебя знаю, что это такое. Давай лучше переходи к делу.
Почему-то мою застарелую ненависть к отечественной бюрократии Матеуш принял на свой счет и счел нужным обидеться:
— Прими к сведению, я лично не административный работник. — И, помолчав, добавил: — Впрочем, будь я на соответствующей должности, тоже не дал бы им разрешения.
— Почему, позвольте спросить? Ты тоже такая же дубина, как и все прочие?
— Насчет дубины не мне судить, но для разрешения надо получить подпись министра.
— И так тебе далеко дойти до него? Всего-то полкоридора!
— Полтора, — поправил меня Матеуш. — Причем на другом этаже. Эх, да ты не знаешь нашего министра, так лучше бы молчала! До него дальше, чем теперь до Гати.
— Ладно, — прошипела я, стараясь сохранить остатки спокойствия, — оставим в покое эти тернистые стежки-дорожки и вернемся к теме. Еще что-нибудь ты узнал?
— Узнал. Эти люди сказали — еще кто-то интересуется награбленными сокровищами и тоже на широкую ногу. Кое-что им удалось отыскать и за такие миллионы продать за границей — голова кругом идет!
— Оставь миллионы в покое, скажи, что известно о конкурентах.
— Мои специалисты не знают ничего определенного, но дело у тех поставлено серьезно, настолько серьезно, что мои специалисты еще из-за них не торопятся начинать свои раскопки. Вот если бы кто-нибудь из посторонних начал втихомолку заниматься награбленными сокровищами, кто-нибудь, о ком эти конкуренты понятия не имеют...
Совсем сникнув, Матеуш для бодрости еще напился кофе и неохотно докончил:
— Они говорят — им бы это очень помогло. И если бы кто-то мог раздобыть вторую такую же карту...
— тут он указал на мою целлулоидную с лепешками, которую с помощью самого Матеуша удалось обнаружить на обратной стороне «Цыганки».
— Открыли Америку! — фыркнул я. — И без них понятно, что недостающая карта составляет неотъемлемую вторую часть единой карты, на которой обозначены припрятанные сокровища. Вот если бы они хоть посоветовали, где ее искать!
— Карту надо найти во что бы то ни стало! — совсем уже похоронным тоном заключил Матеуш.
— А я не могу сказать, что моя хата с краю. И выходит, как честный человек, я должен уйти в отставку, махнуть рукой на Испанию, о которой мечтал всю жизнь, остаться тут и приняться .за поиски. Вот если бы я ничего не знал, тогда... А так...
— А что ты знаешь?
— Я знаю, что ты знаешь. И эти мои специалисты тоже кое-что мне рассказали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43