Сплошь и рядом за полночь приходят ночевать. Экзамены вот только в последние дни удерживают их в комнатах. Сутками напролет зубрят учебники.
«На каждом шагу загадки!» – сердито подумал Голубев и помчался назад в училище, опасаясь, как бы еще и Нино не проморгать. Вики по-прежнему не было. Кавазашвили, по мнению Славы, отвечала на экзамене очень долго, но вышла она из аудитории веселая и показала тотчас окружившим ее сокурсницам три растопыренных пальца. В ответ раздался завистливый вздох: «С тебя – бутылка».
– Новое поколение выбирает пепси, – игриво ответила Нино и заторопилась к выходу.
Слава перехватил ее у дверей:
– Привет, счастливая.
Кавазашвили будто споткнулась:
– Здравствуйте.
– Чего пугаешься?
– Ничего.
– Где Вика?
– Я откуда знаю, где.
– Она в общежитии ночевала?
– Не знаю.
– У тебя что, красавица, память девичья? – с упреком спросил Слава и предложил выйти в скверик возле училища, чтобы поговорить без свидетелей.
Тихий майский день был солнечным и теплым. В сквере буйно цвела сирень. Хорохорились в весеннем экстазе задиристо чирикающие воробьи. По утоптанной песчаной дорожке Голубев и Кавазашвили подошли к подновленной недавно скамейке. Не сговариваясь, сели поодаль друг от друга. Слава быстрым взглядом окинул плотную фигуру Нино в укороченном выше колен ярком платье с глубоким вырезом на красивой пышной груди и посмотрел в подведенные тенями жгуче-черные глаза.
– Договоримся сразу о беседе без лукавства? – спросил он.
– Я и в прошлый раз с вами не лукавила, – тихо ответила Кавазашвили. – И вообще никогда не лукавлю.
– Никогда не лукавят только малолетние дети да простофили. Насколько понимаю, ты ведь не из них?
– Как хотите, так и понимайте.
– Что случилось с Викой?
– Ничего. Сдала экзамен и, наверно, уехала домой в Новосибирск.
Слава укоризненно покачал головой:
– А говорила, что не лукавишь…
Кавазашвили, опустив глаза, сосредоточенно стала изучать носки своих красных туфель. Помолчав, неуверенно проговорила:
– Не понимаю, что с Викой могло случиться…
– Почему она из дому убежала?
– Убежала?.. Первый раз слышу.
– Опять хитришь. Выходит, уголовному розыску это известно, а ты – подруга Вики, с которой сегодня ночевала в одной комнате, лишь от меня об этом услышала, – наугад выпалил Голубев.
Смугловатые, без косметики щеки Нина зарозовели.
– Азер по телефону Вике угрожал в Новосибирске.
– Сурен Абасов?
– Да.
– Чем грозил разбойник?
– Сказал, что если не отдастся ему добровольно, то они с Ильясом вдвоем изнасилуют ее и убьют. Вика сгоряча обозвала Азера козлом и послала… по-русски, куда надо. Потом ей страшно стало.
– Под горячую руку она может даже матом завернуть?
– Когда разозлится, Вика все может.
– Как Сурен узнал, что она приехала в Новосибирск?
– Звонил Алле Аркадьевне, а той дома не было.
– Где теперь Вика скрывается?
– У кого-то из знакомых в Новосибирске.
– Ты разве не спросила, у кого?
– Спрашивала. Не говорит. Опасается, что проболтаюсь, и Сурен разыщет ее. Мол, когда двое о чем-то тайном знают, то это уже не тайна.
– А что у нее с Николаем Валентиновичем Теплоуховым произошло? – внезапно спросил Слава.
Кавазашвили растерянно моргнула:
– Мы же прошлый раз больше часа на эту тему говорили. Кроме того, что тогда сказала, мне нечего больше сказать.
Голубев нахмурился:
– Прошлый раз в нашем разговоре было больше словесной чепухи, чем деловой информации. Вчера в Новосибирске я многое о тебе узнал. Если не хочешь говорить о Вике, расскажи о своих похождениях с Теплоуховым.
– О чем это вы?! – широко раскрыв жгучие глаза, будто удивилась Нино.
– О том, какие у вас с Николаем Валентиновичем были планы насчет представительских выходов в бомондовский свет. Как ходила с ним в ресторан, ездила на дачу в Речкуновку и прочих пикантных штучках, которых тебе, как говорится, не занимать.
– Ну и что это вам даст? – словно выигрывая время для размышления, тихим голосом проговорила Нино.
– Знаешь о том, что Теплоухова отравили в Викином доме? – вместо ответа спросил Голубев.
– Знаю.
– От кого?
– От Вики.
– Что она рассказывала?
– Что сама не знает, кто и за какие грехи такой кошмар свалил на ее бедную голову.
– Хоть какие-то предположения у Вики есть на этот счет?
– Никаких. Прибежала после экзамена домой, а в доме – лысоватый, похожий вроде бы на Теплоухова, дядечка с остекленевшими глазами. После выяснилось, что это и вправду Теплоухов. Между собой мы решили: без Азера тут не обошлось. Сурен с прошлого года на Вику зуб точит. Хотел, маньяк, силой подмять под себя девчонку, а Вика, не будь дурой, всю морду ему ногтями исполосовала в кровь.
Слово за слово Кавазашвили разговорилась. То ли на нее подействовала осведомленность Голубева о ее прошлом, то ли по какой-то иной причине, но в отличие от предыдущей встречи на этот раз Нино показалась Славе значительно откровенней.
Подтвердив уже известную Голубеву информацию об интимной связи Аллы Аркадьевны с Суреном Абасовым, об увлечении Вики в школьные годы Филиппом Киркоровым и о том, как Алена Волосюк через газету искала состоятельного спонсора, она вроде бы без утайки рассказала и о себе.
Родилась на севере Тюменской области в обрусевшей грузинской семье. Отец с матерью нефтяники. В школу пошла на год позднее своих сверстников, когда жили в поселке Старый Уренгой. Потом родители переехали в Сургут, а пять лет назад перекочевали в Новосибирск. Во время переездов Нино потеряла еще один учебный год и, таким образом, оказалась в одном классе с Викой Солнышкиной, которая на два года младше ее. Училась без особого желания. Выпивкой и табаком никогда не увлекалась, а любовью стала заниматься с восьмого класса и ничего предосудительного в этом не видит. Другие теперешние девчонки начинают баловаться с мальчишками еще раньше. Жизнь ведь дается только раз и надо прожить ее так, чтобы было что в старости вспомнить. Замуж не выходит потому, что никто не берет, да и заводить семью в бестолковое время, когда черт знает, какая ерунда творится, – глупость несусветная. Одноклассницы, которые в восемнадцать лет повыскакивали за бизнесменов да крутых парней, почти все уже оказались мамами-одиночками. Дети хоть и цветы жизни, но радость они приносят лишь тогда, когда есть на что их разводить и выращивать.
– Как на это смотрят твои родители? – спросил Голубев.
Нино натянуто усмехнулась:
– Без восторга. Хотели перевоспитать, а потом папа махнул рукой: «Живи, сучка, как хочешь». Выдали сиротскую сберкнижку, куда откладывали деньги к моему совершеннолетию, добавили наличными до пяти «лимонов» и попросили убраться с их глаз подальше из Новосибирска. Тут и Вика Солнышкина оказалась в семье третьей лишней. Став подругами по несчастью, рванули мы с ней в это захолустное медучилище.
– Вика, кажется, по-иному, чем ты, относится к сексу?
– Она как непорочная дева Мария.
– Случайно, не лесбиянка?
– Вот еще глупости! Нормальная девка, только с экстремистскими замашками. Семейная трагедия наложила на нее отпечаток. Сначала возненавидела отца, который ушел из семьи. Потом, когда нагляделась на игривую мамочку, поняла, что Игорь Сергеевич поступил правильно, бросив пышущую страстью к молодым самцам Аллу Аркадьевну.
– Откуда у тебя на сберкнижке добавилось еще пять миллионов?
– Это Викин пай. Скооперировались мы с ней и живем на ежемесячный сбербанковский доход.
– Ей ведь Алла Аркадьевна открыла счет на три миллиона…
– Тем счетом Вика не пользуется из принципа. А эти пять «лимонов» она самостоятельно наскребла.
– Ничего себе «поскребышки» для вчерашней школьницы! – удивился Голубев. – У меня сравнительно неплохая зарплата и то, чтобы накопить пять миллионов, надо ой-ой сколько не есть, не пить и не одеваться.
– Так Вика же не копила деньги, а заняла.
– У кого?
– Кажется, у Черемисина.
– С чего это Ярослав Анатольевич так щедро раскошелился?
– До безумия ему нравится Вика. Как увидит ее, сразу начинает играть масляными глазками и пыжиться, будто мартовский кот перед молодой кошечкой.
– А Теплоухов как смотрел на Вику?
– От нее все мужики балдеют.
– Конкретнее сказать можешь?
– Чего тут конкретизировать. Если бы Вика согласилась, старый развратник за одну ночь отдал бы ей половину своего состояния.
– Насколько знаю, Теплоухов развратником и мотом не был, – возразил Слава.
– Значит, я больше вашего знаю.
– У тебя что-то с ним было?
Нино опустила глаза:
– Все было и по-разному.
– Много платил?
– Я не прости господи, чтобы за постельную акробатику деньги брать.
– Не бойся, говори искренне. Тебя ж никто не собирается привлекать к ответственности за запрещенный промысел.
– В моих делах с Теплоуховым запрещенного законом не было, – нервно сказала Нино.
– По любви с ним встречалась?
– Да ну… С какой стати влюбляться в невзрачного дядечку, который чуть не в отцы годится. Интересно было, что состоятельный бизнесмен обратил на меня внимание и готов был за общение с ним платить приличные деньги да роскошные импортные шмотки дарить. От денег, честно, отказывалась, а итальянские колготки и фирмовые джинсы брала. Потом и в этом заграничном барахле разочаровалась. Скучно до тошноты стало общаться со стариком. Когда кинула его, блаженное облегчение наступило. Он тоже абсолютно не переживал. В общем, тихо и мирно разошлись, как в Африке слоны.
– К кому же этот «старик» приехал в райцентр? К тебе, к Вике или у него здесь появилась новая женщина?
– Не знаю, кто у Николая Валентиновича тут появился, но нам с Викой он, честное слово, до лампочки.
– Не случайно же, согласись, Теплоухов оказался в Викином доме…
Кавазашвили, задумавшись, пожала плечами:
– Конечно, какая-то зараза его туда занесла… – И неуверенно добавила: – Может, Алена Волосюк отыгралась на спонсоре…
– За что? – быстро спросил Голубев.
– Очень уж самостоятельной в последнее время она возомнила себя. Без разрешения Теплоухова то ли для какого-то порнографического журнала сфотографировалась, то ли в какой-то самодеятельной видеопорнушке главную роль сыграла. Такими «героинями» Теплоухов брезговал и, по-моему, перестал Алену финансировать.
– Как ты об этом узнала?
– Месяц назад была у нее в гостях. Вика попросила разнюхать, перестала или нет Алла Аркадьевна вязаться с Азером. Пришлось съездить в Новосибирск, пообщаться с Аленкой.
– И что она тебе рассказала?
– Сначала поговорили об Алле Аркадьевне. Азер перестал у нее появляться. Потом, когда разговорились о личных делах, Алена стала круто материть спонсора. Сам, дескать, зачитывается журналом «Плейбой» и порнушку по видаку смотрит – аж слюнки текут, а когда она, то есть Алена, решила на этом заработать хорошие валютные бабки, полез в пузырь и зарубил ее творческую инициативу.
– Вчера я тоже беседовал с Аленой, – сказал Слава. – Мне о Теплоухове она говорила по-другому.
Кавазашвили усмехнулась:
– Аленка не дура, чтобы первому встречному правду говорить. Мы-то ведь с ней разговаривали откровенно, как подруги.
– И она до такой степени была обозлена на Теплоухова, что готова была его убить? По-моему, что-то ты, дорогая, мудришь и сочиняешь неправдоподобное.
– Ничего не сочиняю. Алена вспомнилась потому, что еще осенью прошлого года предлагала Вике отравить Азера. Хорошо, Вика не клюнула на дурацкое предложение. Чего доброго, отсиживала бы сейчас срок в колонии за сексуального маньяка, которого и без нее рано или поздно пришибут другие бандюги.
Мысленно сравнивая Волосюк и Кавазашвили, Голубев пришел к выводу: обе девочки – одного поля ягоды. С той лишь разницей, что худая длинноногая фотомодель искала спонсоров, а сексуально скроенную грузиночку «спонсоры» находили сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
«На каждом шагу загадки!» – сердито подумал Голубев и помчался назад в училище, опасаясь, как бы еще и Нино не проморгать. Вики по-прежнему не было. Кавазашвили, по мнению Славы, отвечала на экзамене очень долго, но вышла она из аудитории веселая и показала тотчас окружившим ее сокурсницам три растопыренных пальца. В ответ раздался завистливый вздох: «С тебя – бутылка».
– Новое поколение выбирает пепси, – игриво ответила Нино и заторопилась к выходу.
Слава перехватил ее у дверей:
– Привет, счастливая.
Кавазашвили будто споткнулась:
– Здравствуйте.
– Чего пугаешься?
– Ничего.
– Где Вика?
– Я откуда знаю, где.
– Она в общежитии ночевала?
– Не знаю.
– У тебя что, красавица, память девичья? – с упреком спросил Слава и предложил выйти в скверик возле училища, чтобы поговорить без свидетелей.
Тихий майский день был солнечным и теплым. В сквере буйно цвела сирень. Хорохорились в весеннем экстазе задиристо чирикающие воробьи. По утоптанной песчаной дорожке Голубев и Кавазашвили подошли к подновленной недавно скамейке. Не сговариваясь, сели поодаль друг от друга. Слава быстрым взглядом окинул плотную фигуру Нино в укороченном выше колен ярком платье с глубоким вырезом на красивой пышной груди и посмотрел в подведенные тенями жгуче-черные глаза.
– Договоримся сразу о беседе без лукавства? – спросил он.
– Я и в прошлый раз с вами не лукавила, – тихо ответила Кавазашвили. – И вообще никогда не лукавлю.
– Никогда не лукавят только малолетние дети да простофили. Насколько понимаю, ты ведь не из них?
– Как хотите, так и понимайте.
– Что случилось с Викой?
– Ничего. Сдала экзамен и, наверно, уехала домой в Новосибирск.
Слава укоризненно покачал головой:
– А говорила, что не лукавишь…
Кавазашвили, опустив глаза, сосредоточенно стала изучать носки своих красных туфель. Помолчав, неуверенно проговорила:
– Не понимаю, что с Викой могло случиться…
– Почему она из дому убежала?
– Убежала?.. Первый раз слышу.
– Опять хитришь. Выходит, уголовному розыску это известно, а ты – подруга Вики, с которой сегодня ночевала в одной комнате, лишь от меня об этом услышала, – наугад выпалил Голубев.
Смугловатые, без косметики щеки Нина зарозовели.
– Азер по телефону Вике угрожал в Новосибирске.
– Сурен Абасов?
– Да.
– Чем грозил разбойник?
– Сказал, что если не отдастся ему добровольно, то они с Ильясом вдвоем изнасилуют ее и убьют. Вика сгоряча обозвала Азера козлом и послала… по-русски, куда надо. Потом ей страшно стало.
– Под горячую руку она может даже матом завернуть?
– Когда разозлится, Вика все может.
– Как Сурен узнал, что она приехала в Новосибирск?
– Звонил Алле Аркадьевне, а той дома не было.
– Где теперь Вика скрывается?
– У кого-то из знакомых в Новосибирске.
– Ты разве не спросила, у кого?
– Спрашивала. Не говорит. Опасается, что проболтаюсь, и Сурен разыщет ее. Мол, когда двое о чем-то тайном знают, то это уже не тайна.
– А что у нее с Николаем Валентиновичем Теплоуховым произошло? – внезапно спросил Слава.
Кавазашвили растерянно моргнула:
– Мы же прошлый раз больше часа на эту тему говорили. Кроме того, что тогда сказала, мне нечего больше сказать.
Голубев нахмурился:
– Прошлый раз в нашем разговоре было больше словесной чепухи, чем деловой информации. Вчера в Новосибирске я многое о тебе узнал. Если не хочешь говорить о Вике, расскажи о своих похождениях с Теплоуховым.
– О чем это вы?! – широко раскрыв жгучие глаза, будто удивилась Нино.
– О том, какие у вас с Николаем Валентиновичем были планы насчет представительских выходов в бомондовский свет. Как ходила с ним в ресторан, ездила на дачу в Речкуновку и прочих пикантных штучках, которых тебе, как говорится, не занимать.
– Ну и что это вам даст? – словно выигрывая время для размышления, тихим голосом проговорила Нино.
– Знаешь о том, что Теплоухова отравили в Викином доме? – вместо ответа спросил Голубев.
– Знаю.
– От кого?
– От Вики.
– Что она рассказывала?
– Что сама не знает, кто и за какие грехи такой кошмар свалил на ее бедную голову.
– Хоть какие-то предположения у Вики есть на этот счет?
– Никаких. Прибежала после экзамена домой, а в доме – лысоватый, похожий вроде бы на Теплоухова, дядечка с остекленевшими глазами. После выяснилось, что это и вправду Теплоухов. Между собой мы решили: без Азера тут не обошлось. Сурен с прошлого года на Вику зуб точит. Хотел, маньяк, силой подмять под себя девчонку, а Вика, не будь дурой, всю морду ему ногтями исполосовала в кровь.
Слово за слово Кавазашвили разговорилась. То ли на нее подействовала осведомленность Голубева о ее прошлом, то ли по какой-то иной причине, но в отличие от предыдущей встречи на этот раз Нино показалась Славе значительно откровенней.
Подтвердив уже известную Голубеву информацию об интимной связи Аллы Аркадьевны с Суреном Абасовым, об увлечении Вики в школьные годы Филиппом Киркоровым и о том, как Алена Волосюк через газету искала состоятельного спонсора, она вроде бы без утайки рассказала и о себе.
Родилась на севере Тюменской области в обрусевшей грузинской семье. Отец с матерью нефтяники. В школу пошла на год позднее своих сверстников, когда жили в поселке Старый Уренгой. Потом родители переехали в Сургут, а пять лет назад перекочевали в Новосибирск. Во время переездов Нино потеряла еще один учебный год и, таким образом, оказалась в одном классе с Викой Солнышкиной, которая на два года младше ее. Училась без особого желания. Выпивкой и табаком никогда не увлекалась, а любовью стала заниматься с восьмого класса и ничего предосудительного в этом не видит. Другие теперешние девчонки начинают баловаться с мальчишками еще раньше. Жизнь ведь дается только раз и надо прожить ее так, чтобы было что в старости вспомнить. Замуж не выходит потому, что никто не берет, да и заводить семью в бестолковое время, когда черт знает, какая ерунда творится, – глупость несусветная. Одноклассницы, которые в восемнадцать лет повыскакивали за бизнесменов да крутых парней, почти все уже оказались мамами-одиночками. Дети хоть и цветы жизни, но радость они приносят лишь тогда, когда есть на что их разводить и выращивать.
– Как на это смотрят твои родители? – спросил Голубев.
Нино натянуто усмехнулась:
– Без восторга. Хотели перевоспитать, а потом папа махнул рукой: «Живи, сучка, как хочешь». Выдали сиротскую сберкнижку, куда откладывали деньги к моему совершеннолетию, добавили наличными до пяти «лимонов» и попросили убраться с их глаз подальше из Новосибирска. Тут и Вика Солнышкина оказалась в семье третьей лишней. Став подругами по несчастью, рванули мы с ней в это захолустное медучилище.
– Вика, кажется, по-иному, чем ты, относится к сексу?
– Она как непорочная дева Мария.
– Случайно, не лесбиянка?
– Вот еще глупости! Нормальная девка, только с экстремистскими замашками. Семейная трагедия наложила на нее отпечаток. Сначала возненавидела отца, который ушел из семьи. Потом, когда нагляделась на игривую мамочку, поняла, что Игорь Сергеевич поступил правильно, бросив пышущую страстью к молодым самцам Аллу Аркадьевну.
– Откуда у тебя на сберкнижке добавилось еще пять миллионов?
– Это Викин пай. Скооперировались мы с ней и живем на ежемесячный сбербанковский доход.
– Ей ведь Алла Аркадьевна открыла счет на три миллиона…
– Тем счетом Вика не пользуется из принципа. А эти пять «лимонов» она самостоятельно наскребла.
– Ничего себе «поскребышки» для вчерашней школьницы! – удивился Голубев. – У меня сравнительно неплохая зарплата и то, чтобы накопить пять миллионов, надо ой-ой сколько не есть, не пить и не одеваться.
– Так Вика же не копила деньги, а заняла.
– У кого?
– Кажется, у Черемисина.
– С чего это Ярослав Анатольевич так щедро раскошелился?
– До безумия ему нравится Вика. Как увидит ее, сразу начинает играть масляными глазками и пыжиться, будто мартовский кот перед молодой кошечкой.
– А Теплоухов как смотрел на Вику?
– От нее все мужики балдеют.
– Конкретнее сказать можешь?
– Чего тут конкретизировать. Если бы Вика согласилась, старый развратник за одну ночь отдал бы ей половину своего состояния.
– Насколько знаю, Теплоухов развратником и мотом не был, – возразил Слава.
– Значит, я больше вашего знаю.
– У тебя что-то с ним было?
Нино опустила глаза:
– Все было и по-разному.
– Много платил?
– Я не прости господи, чтобы за постельную акробатику деньги брать.
– Не бойся, говори искренне. Тебя ж никто не собирается привлекать к ответственности за запрещенный промысел.
– В моих делах с Теплоуховым запрещенного законом не было, – нервно сказала Нино.
– По любви с ним встречалась?
– Да ну… С какой стати влюбляться в невзрачного дядечку, который чуть не в отцы годится. Интересно было, что состоятельный бизнесмен обратил на меня внимание и готов был за общение с ним платить приличные деньги да роскошные импортные шмотки дарить. От денег, честно, отказывалась, а итальянские колготки и фирмовые джинсы брала. Потом и в этом заграничном барахле разочаровалась. Скучно до тошноты стало общаться со стариком. Когда кинула его, блаженное облегчение наступило. Он тоже абсолютно не переживал. В общем, тихо и мирно разошлись, как в Африке слоны.
– К кому же этот «старик» приехал в райцентр? К тебе, к Вике или у него здесь появилась новая женщина?
– Не знаю, кто у Николая Валентиновича тут появился, но нам с Викой он, честное слово, до лампочки.
– Не случайно же, согласись, Теплоухов оказался в Викином доме…
Кавазашвили, задумавшись, пожала плечами:
– Конечно, какая-то зараза его туда занесла… – И неуверенно добавила: – Может, Алена Волосюк отыгралась на спонсоре…
– За что? – быстро спросил Голубев.
– Очень уж самостоятельной в последнее время она возомнила себя. Без разрешения Теплоухова то ли для какого-то порнографического журнала сфотографировалась, то ли в какой-то самодеятельной видеопорнушке главную роль сыграла. Такими «героинями» Теплоухов брезговал и, по-моему, перестал Алену финансировать.
– Как ты об этом узнала?
– Месяц назад была у нее в гостях. Вика попросила разнюхать, перестала или нет Алла Аркадьевна вязаться с Азером. Пришлось съездить в Новосибирск, пообщаться с Аленкой.
– И что она тебе рассказала?
– Сначала поговорили об Алле Аркадьевне. Азер перестал у нее появляться. Потом, когда разговорились о личных делах, Алена стала круто материть спонсора. Сам, дескать, зачитывается журналом «Плейбой» и порнушку по видаку смотрит – аж слюнки текут, а когда она, то есть Алена, решила на этом заработать хорошие валютные бабки, полез в пузырь и зарубил ее творческую инициативу.
– Вчера я тоже беседовал с Аленой, – сказал Слава. – Мне о Теплоухове она говорила по-другому.
Кавазашвили усмехнулась:
– Аленка не дура, чтобы первому встречному правду говорить. Мы-то ведь с ней разговаривали откровенно, как подруги.
– И она до такой степени была обозлена на Теплоухова, что готова была его убить? По-моему, что-то ты, дорогая, мудришь и сочиняешь неправдоподобное.
– Ничего не сочиняю. Алена вспомнилась потому, что еще осенью прошлого года предлагала Вике отравить Азера. Хорошо, Вика не клюнула на дурацкое предложение. Чего доброго, отсиживала бы сейчас срок в колонии за сексуального маньяка, которого и без нее рано или поздно пришибут другие бандюги.
Мысленно сравнивая Волосюк и Кавазашвили, Голубев пришел к выводу: обе девочки – одного поля ягоды. С той лишь разницей, что худая длинноногая фотомодель искала спонсоров, а сексуально скроенную грузиночку «спонсоры» находили сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33