Бегая по полянам, мы в панике звали на помощь, карабкались на деревья,
тщетно озирали окрестности. Увы, место было глухое, таежное, а убрели мы,
по всей видимости, далеко. Никто на наши крики не откликался. Помню, как
мы отдыхали на сером, иссохшем от времени пне и жевали какие-то веточки.
Малец предположил, что они съедобные. Может, так оно и было, не знаю...
Наверное, мы выбирались целый день. Оба жутко устали, даже на слезы не
оставалось сил. А ближе к вечеру нам повстречался медведь. Я оказался
проворнее своего малолетнего спутника и уже на бегу слышал позади истошные
вопли. Затем звериное сопение стало настигать и меня. Медвежьи когти
зацепили сандалик на ноге, я полетел на землю. Мне еще удалось как-то
перевернуться на спину, но подняться я не успел. В памяти сохранился лишь
миг, когда, заслоняя небо, на меня обрушилась мохнатая громадина зверя. А
потом мир завертелся перед глазами и вспыхнул розовым... - Виктор пожевал
губами. - Людям, очнувшимся после обморока, зачастую непонятно что
произошло. Своего беспамятства они совершенно не помнят. Нечто похожее
получилось и со мной. Наверное, уже через секунду, дрожащий и жалкий, с
кровоточащей лодыжкой, я сидел на пне и плакал. Ни приятеля, ни медведя
поблизости не было. Пень же показался мне удивительно знакомым. На этом
самом пне мы отдыхали с дружком в начале пути. Впрочем, особенно долго
голову над этим я не ломал. Пять лет - не возраст для размышлений...
Поражаюсь тогдашней своей отваге, тоже, кстати, мало чем объяснимой. Не
тратя времени даром, я встал и пошел. Направление было выбрано наобум, и
тем не менее, едва не утонув в болоте, из леса я в конце концов выбрел.
Уже в сгущающихся сумерках приблизился к железной дороге и по насыпи
пополз вверх. Тогда она показалась мне гигантским холмом. Я полз и думал,
что насыпи не будет конца. Битый щебень царапал кожу на локтях и ладонях,
несколько раз я срывался. Мне бы догадаться спуститься и поискать более
пологий подъем, но я упрямо карабкался все тем же крутогором. Вероятно,
болотная грязь залепила мне уши, а может быть, я просто устал, но так или
иначе шума приближающегося поезда я не услышал. Конечно же, он отчаянно
сигналил - как иначе! - но я слишком поздно повернул голову. Локомотив
ударил меня решеткой и сбросил с полотна. На короткое мгновение мир вновь
провернулся искристой мозаикой, и все чудовищным образом повторилось. Ей
богу, все эти эпитеты про мозаику и проворачивающийся мир - не для
красного словца! Так оно все и было. По крайней мере мне оно запомнилось
именно так. Спустя какое-то, видимо, очень малое время я снова сидел на
знакомом пне и, всхлипывая, сколупывал с ногтей корку присохшей грязи.
Поезд перешел в область воспоминаний, но ребра и грудь болели - это я
помню точно. Сумерки вновь пропали, солнце вернулось на исходную позицию.
В очередной раз мне предстояло тронуться в путь, что я и сделал, чуть
передохнув. Мне повезло. Уже через какой-нибудь час я наткнулся на избушку
лесника, в которой нашел мешок с вермишелью, соль и каменной твердости
комковый сахар. Что делать с вермишелью я не знал и потому грыз вместе с
сахаром. А после, завернувшись в чужой ватник, уснул на деревянных,
пахнущих свежей смолой нарах. На следующее утро меня разбудил бородатый
мужчина, оказавшийся лесником, и, накормив страшно вкусной похлебкой, на
плечах отнес в деревню... - Виктор замолчал, прикуривая новую папиросу.
- А что же случилось... - Я споткнулся. - Тот мальчик? Твой
одногодка... Он тоже нашелся?
- С этим сложнее, - Виктор выдохнул облако дыма, глухо кашлянул в
кулак.
- Тогда у меня, понятно, не было возможности узнать об этом. Детским
моим россказням, разумеется, не верили, и, честно сказать, не очень-то я
вспоминал о своем несчастном напарнике. Счастлив был, что снова дома, что
снова с родителями. Проверить всю эту подозрительную историю мне довелось
много позже, уже после работы в институте и после того, как я побывал на
островах алеутов. Как раз в ту пору я стал задавать себе странные вопросы,
пытаясь воедино собрать основные казусы жизни. Вернувшись в ту деревеньку,
в течение нескольких дней я наводил справки о мальчике, сверяясь с
картотекой сельской милиции, по датам сопоставляя информацию о всех
несчастных случаях на близлежащих железнодорожных ветках, и мне
удалось-таки добраться до него! А, вернее сказать, до его родителей, так
как мальчика давно не было в живых. Он в самом деле существовал, - я видел
его фотографии, но он погиб и погиб за несколько месяцев до того давнего
моего приезда с отцом и матерью. Выходило так, что мы никоим образом не
могли с ним встретиться. Ко времени моего приезда, мальчика уже не было в
живых. И самое страшное заключалось в том, что погиб он не от когтей
медведя, а под поездом.
- Не понимаю!.. - я сухо сглотнул.
- Видишь ли, я разговаривал с матерью того паренька. Довольно
подробно она описала место его гибели. Так вот, Сереж... Там была высокая
насыпь, и так получилось, что мальчонка вылез на рельсы прямо перед
поездом... - В лице Виктора что-то дрогнуло. Порывистым движением он
протянул руку к пепельнице и расплющил папиросу в комок.
- Пожалуй, на этом и остановимся. Иначе задымлю тебе всю квартиру.
- Бог с ней, кури.
- Нет, в самом деле хватит, - Виктор забросил ногу на ногу, сплел
пальцы на колене. - Такая вот, Сережа, невеселая история.
- Признаю, история впечатляет. Если бы еще в нее можно было поверить.
- Ты считаешь, что я ее выдумал?
- Не выдумал, - нет, конечно. Но память - штука загадочная. Особенно
когда дело касается младенчества. Кто, скажем, помнит себя в люльке? Или
момент появления на свет?.. Попробуй, сыщи таких. А если кто и припомнит
какую-нибудь мелочь, то кому под силу такое проверить?
- Я свою историю проверил от и до, - Виктор нахмурился. - Кроме того,
это далеко не вся правда. Я рассказал тебе лишь часть, а мог бы
рассказывать всю ночь.
- Но то, что ты рассказал... В общем ты можешь это как-то
прокомментировать?
- А что тут комментировать?.. Я ДОЛЖЕН был остаться в живых, и НЕЧТО
предоставило мне возможность выбирать. Третий вариант оказался
спасительным.
- Но получается, что в жертву была принесена чужая жизнь!
- Возможно, и так.
- Но зачем? Во имя чего?!
- Вероятно, во имя завтрашнего дня. Других причин я не вижу, - Виктор
улыбнулся. - Мне снова повторить тебе, что произойдет завтра?
- Но я еще не дал тебе согласия!
- Тебе придется его дать.
- Прости меня, но это смешно! Ну, почему?!.. - сорвавшись на крик, я
тут же одернул себя, вернувшись к нормальной речи. - Ну, почему ты так
уверен во всем этом? Потому что ты здесь? Потому что вообразил, будто
всесильный рок привел тебя за ручку к моей двери?
- Завтра заседание флэттеров...
- Я в курсе. И что с того?
- Увы, я могу рассказать очень немногое. Заседание начнется в
полдень. Мы проникнем туда сразу после вступительного слова. К этому
моменту подтянутся опоздавшие и, возможно, приступят к обсуждению основ
конституции. Тут-то мы и обнаружим себя. Трибуна освободится, и на нее
поднимусь я. - Виктор выдержал паузу. - Разумеется, мне придется им
кое-что сказать.
- Ты однажды уже сказал кое-что, - вставил я шпильку. - На том
злополучном собрании.
- История с собранием не повторится, можешь не сомневаться. На этот
раз, поверь мне, я сумею развернуться во всю ширь. Флэттеры будут в
восторге, - Виктор загадочно усмехнулся.
- Шутка не слишком удачная.
- А это не шутка.
- Стало быть, чушь, - спокойно констатировал я. - Нам не добраться
даже до Дворцовой площади.
- Поживем, увидим.
- А если не доживем?
- Доживем, не сомневайся.
- Черт возьми! Откуда эта твердолобая уверенность?!
- Да все оттуда же. Не забывай, мой ключ подошел к твоей двери, а я
заявился к тебе, не зная адреса, не будучи даже уверенным, в том, что ты
по-прежнему проживаешь в этой стране и в этом городе. Пойми, Сережа,
некоторые вещи постигаются исключительно интуитивно. Предопределенность -
единственное им объяснение. Это я и пытался доказать тебе. В конце концов
чем ты рискуешь? Если патруль не пропустит нас, - не будет и всего
остального.
Я устало замотал головой.
- Отказываюсь тебя понимать. Просто отказываюсь! Или ты сумасшедший
или наслушался каких-то спятивших хиромантов.
- Не мели ерунды, - добродушно отозвался Виктор. - Сумасшедший,
хиромантов... Кого я когда-нибудь слушал?
- Это верно. Упрямец ты был редкостный. Но и упрямцы порой теряют
разум.
- Порой - да.
- Себя ты к ним, естественно, не причисляешь?
- Еще чего! Свой разум я отвоевал в тяжелой, затяжной схватке.
- И похоже, ты счастлив?
- Не в этом дело. Я иду дорогой, которая мне предписана. И потом...
Кто-то ведь должен покончить с этой бодягой. Или тебе нравится то, что
творится вокруг?
- Допустим, не нравится.
- Тогда в чем дело? Мы изменим все в несколько месяцев!
- Именно такую чепуху утверждают все новоиспеченные президенты. О
переворотчиках я и не говорю.
- Веский аргумент!
- А ты как думал! Я не флэттер и даже не депутат. И политику не
считаю игрой в бирюльки.
Виктор задумчиво скрестил на груди руки.
- Не знаю, кто из нас более упрямый. По-моему, все-таки ты. Скажи-ка,
братец, откровенно: ты действительно принимаешь меня за сумасшедшего?
- Когда ты заговариваешь о завтрашнем мероприятии, - да!
- Ну и дурак. Тебе предоставляется уникальный шанс, а ты даже не
желаешь им воспользоваться.
- Какой шанс, Виктор! Пролезть в диктаторы? Да я и в детстве был
скромником. Всю жизнь сочувствовал и сочувствую властолюбцам. Глубоко
несчастные люди!.. И чего, интересно, мы добьемся? Еще одного всеобщего
равенства?.. Да в гробу я видел все эти великие идеи! Потому что знаю: как
только от теории переходят к практике, немедленно начинают лететь щепки...
Замыслил он, понимаете ли, произнести речь! Гений доморощенный!.. О каких
трибунах мы толкуем, когда первый же патруль познакомит нас с наручниками,
а заботливый следователь упрячет за решетку. И это только во-первых!.. А
во-вторых, то есть - что касается твоих таинственных ощущений...
- Хватит, - Виктор прервал меня взмахом руки. - Дадим отдых языкам.
Видимо, я и впрямь не так действую. Так что не будем зря сотрясать воздух.
Все равно, чему быть, того не миновать, - он посмотрел на меня с тяжелым
любопытством. - Хотел бы я знать, какая роль отведена тебе...
Я открыл было рот, но, перебивая меня, медленно и нараспев Виктор
повторил:
- Чему быть, Сергуня, того не миновать. Все предопределено, и я
просто ЗНАЮ, что завтра нам придется отправиться ко Дворцу. Война с
ветряными мельницами окончена, мы замахнемся на настоящих великанов.
- Все-таки ты спятил, - убежденно произнес я.
- Но спятившие тоже имеют право на сон. Ты говорил что-то про
раскладушку?
- Про раскладушку? - я растерянно приподнялся. - Да, конечно. Выдам
самую лучшую. У меня их тут целый склад. Так сказать, наследство покойного
дедушки.
- Дедушки? А кем он у тебя был?
- Честно говоря, не знаю. Но судя по наследию - вечным студентом и
вечным скитальцем.
- С удовольствием лягу на его раскладушку...

ЗАЧЕМ НАМ СНЫ, ЕСЛИ НЕ СПИТСЯ?
Грязная капля улиткой ползет по стене. Прямой дороги она не знает, ее
путь извилист, движение прерывисто. Луна желтой искоркой отражается в ее
крохотном животике, а по проторенному пути беззвучным эшелоном скатываются
другие капли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12