Рядом с опрокинутой каталкой она увидела распростертого на полу Гарольда.
- Идите за помощью, - приказала она Кэйтону. - Возьмите кого-нибудь в помощь, чтобы вынести его отсюда. - Говоря это, она раздвинула Гарольду веки и посветила в глаз ручным фонариком.
Прикоснувшись к изуродованной коже, Мэгги испытала отвращение и тут же мысленно упрекнула себя за неподобающую реакцию. Ее беспокоило, что зрачок не реагирует на свет. Она попыталась проделать ту же процедуру с другим глазом, почувствовав себя словно обманутой, когда оказалось, что всматривается в стеклянную его имитацию. Еще раз раскрыв здоровый глаз, доктор Форд облегченно вздохнула при виде сузившегося зрачка. Положив фонарик в карман, она заметила, что Пирс пошевелился, пытаясь встать, но Мэгги ему не позволила.
- Лежите спокойно, - мягко успокоила она, и выражение испуга, появившееся на лице Гарольда, сменилось болезненным смущением.
Он обнаружил, что перед ним знакомое лицо. Прекрасное, тонкое лицо, обрамленное каштановыми волосами. Ее мягкие руки касались его запястья, нащупывая пульс.
- Зачем они это делают? - едва шевеля губами, прошептал он.
- Что делают? - спросила она, проверяя пульс по секундомеру.
- Сжигают детей.
Она выглядела озадаченной.
- Они сжигают детей вон там, - проговорил Гарольд, кивая на топку и готовый вот-вот разрыдаться.
Мэгги все поняла и была рада, что именно в этот момент появился Кэйтон, ведя с собой санитара. Следуя ее совету, они осторожно поставили Гарольда на ноги и повели к лифту.
- Куда его? В кабинет доврачебной помощи? - спросил Кэйтон.
Мэгги покачала головой.
- Нет, проведите его в мой кабинет на четвертом этаже. Думаю, его должен осмотреть врач.
Вчетвером они вошли в лифт и стали подниматься наверх.
Глава 25
Гарольд примостился с краю кушетки, испытывая чувство беспокойства и дискомфорта оттого, что видел, как Мэгги подошла к своему столу и отобрала какие-то непонятные предметы, с помощью которых она, очевидно, намеревалась провести обследование. Ему были неизвестны все эти вещи, хотя одна или две попадались на глаза во время работы в больнице.
В кабинете было тепло, только монотонное негромкое жужжание радиатора напомнило ему о котельной. Ничто не нарушало однообразия ослепительной белизны стен, кроме разве большого окна, из которого открывался живописный вид на больничную территорию. Обстановка была довольно скромной и состояла из трех жестких стульев, большого стола и кушетки, на которой сейчас сидел Гарольд. У дальней стены стояла картотека, на каждом ящичке которой бросалась в глаза красная этикетка с крупной буквой. На столе перед доктором высилась небольшая стопка книг, стояли подставка для карандашей и, как показалось Пирсу, неестественно громко тикающие в тишине кабинета часы.
- Когда последний раз вы проходили осмотр, мистер Пирс? - Мэгги повернулась к кушетке.
Гарольд едва заметно улыбнулся.
- Я не помню. Вы можете называть меня Гарольд, если хотите, - смущенно добавил он.
Мэгги улыбнулась и попросила его снять рабочий комбинезон, что он и сделал. Под комбинезоном на нем оказалась не слишком чистая старая рубашка с обтрепанными обшлагами. Доктор попросила отвернуть рукав, и он повиновался, слегка оголив запястье. Мэгги еще раз пощупала пульс и сделала запись на листке бумаги.
- Вы давно здесь работаете, Гарольд? - спросила доктор Форд, одновременно беря офтальмоскоп и направляя луч света себе на ладонь. Удовлетворившись пробой и настроив инструмент на нужное увеличение, она стала исследовать его здоровый глаз.
- Около двух месяцев.
Мэгги наклонилась над Пирсом, и он почувствовал запах ее духов. Очень слабый, но вполне различимый запах, придающий ей благоухание чистоты и свежести. Когда Мэгги смотрела в офтальмоскоп, ее шелковистые волосы пощекотали здоровую часть его лица, и он ощутил какой-то необъяснимый трепет, дыхание его участилось.
- Вы раньше когда-нибудь теряли сознание?
Гарольд пожал плечами.
- Кажется, нет.
Она попросила его снять рубашку.
На его лице отразилась такая паника, будто ему предложили немедленно спрыгнуть с четвертого этажа. Пирс вздрогнул, у него перехватило дыхание.
- Зачем? - возбужденно выдавил он из себя.
Доктор улыбнулась, удивленная реакцией пациента.
- Я хочу прослушать ваше сердце и легкие. - Она потянулась за стетоскопом.
В замешательстве он опустил взгляд, потом почти с мольбой поднял на нее глаза.
- Я не совсем в порядке, - проговорил он каким-то неестественно надтреснутым голосом.
- Ну пожалуйста, Гарольд, - настаивала она.
Мысли лихорадочно замелькали в его голове. Что она скажет, когда увидит? Он ведь знал, что потом они придут за ним, и когда это случится... Лучше об этом не думать.
- Гарольд, прошу вас снять рубашку.
Трясущимися руками он начал расстегивать пуговицы. Мэгги вынула из металлического футляра сфигмоманометр, намереваясь после прослушивания грудной клетки измерить ему кровяное давление. Она раскрыла манжету, и шуршащий треск отрывавшихся друг от друга липучек неприятно резанул слух.
Гарольд стянул с себя рубашку, скомкав ее и положив на колени; его тело била дрожь.
Мэгги обернулась и взглянула на него.
Она судорожно сглотнула, пытаясь скрыть ужас при виде того, что предстало ее взору. Гарольд сидел безучастно, с закрытыми глазами, словно стыдясь своего обнаженного тела.
Его грудь и плечи были покрыты множеством глубоких порезов. Некоторые из них подсохли, другие, успевшие превратиться в пурпурные шрамы, очевидно, были вскрыты заново и плохо заживали. Темные глубокие рубцы покрывали руки от запястий до локтей, а часть торса и плечи выглядели мелочно-белыми. Для нее было очевидно, что он потерял много крови.
Кое-где порезы нарывали; особенно глубокая рана, полная гноя, зияла чуть ниже левого локтя. Но что потрясло Мэгги больше всего, так это расположение порезов относительно друг друга. Казалось, их наносили на тщательно вымеренном друг от друга расстоянии, словно это было какое-то ритуальное действо. Его грудь выглядела мешаниной струпьев и засохшей крови. На месте одного соска, рассеченного надвое, теперь зиял синяк черного цвета. И еще одна поразительная деталь бросалась в глаза: каждый порез словно был обведен темным кружком, напоминавшим Мэгги любовный засос. Складывалось впечатление, что чьи-то губы постоянно присасывались к коже Гарольда, не оставляя на теле живого места.
- Откуда у вас эти порезы? - спросила она тихим голосом, полным затаенного страха. Страха?.. Да, призналась себе Мэгги, это настоящий страх. По шее бегали мурашки, волосы на затылке, чувствовала она, вставали дыбом.
Гарольд молча смотрел в пол.
Она придвинулась поближе и взяла его за левое запястье, стремясь получше разглядеть многочисленные раны. Он отшатнулся, прерывисто дыша.
- Почему вы сами наносите себе удары? - не унималась Мэгги, хотя страх и не отпускал ее.
Множество мыслей по-прежнему не давали Гарольду покоя, и он открыл было рот, чтобы дать хоть какое-нибудь объяснение своему шокирующему виду, но в голове с нарастающей силой зазвучали знакомые голоса.
- Я думаю, мне следует позвать доктора Паркина, пусть он...
- Нет! - Он почти закричал. - Нет!
- Необходимо что-то делать с этими порезами, Гарольд. Может, вы скажете, как вы их заполучили? Прошу вас.
- Я видел сон... - промямлил он.
- О чем? - Доктор взяла его левую руку в свою и на этот раз не встретила сопротивления. Она коснулась деревянным шпателем краев ближайшей раны, тут же убрав, когда Гарольд вздрогнул.
- Мне снится много чего, - уклончиво ответил он, вперив взгляд в дальний угол комнаты.
- Что же вы все-таки видите в этих снах, Гарольд? - Мэгги отвлекала его своими вопросами, чтобы получше рассмотреть порезы. Под локтем была свежая рана, и она промокнула ее марлевым тампоном - на этот раз Гарольд никак не реагировал.
- Огонь, - вяло ответил он. - Я вижу огонь.
- Не могли бы вы подробнее рассказать о ваших снах? - попросила доктор Форд.
- Я убил брата и мать, - признался Гарольд. - Вот почему они меня забрали.
От улыбки, которой он одарил ее при этих словах, у Мэгги все тело покрылось гусиной кожей, но она нашла в себе силы и размышляла над тем, насколько сильно травмирует его процесс сжигания выкидышей после абортов и почему он настойчиво называет их детьми. Как долго он сможет это выносить? Совершенно очевидно, что раны он нанес себе сам. Возможно, это своеобразное возмездие за совершенное преступление...
- Как умерли ваши брат и мать?
Он рассказал ей. И все тут же встало на свои места - и значение огня в его снах, и болезненная реакция на уничтожение эмбрионов.
- Иногда мне снятся сны об этом, - пояснил Гарольд. - Эта комната с печью...
Голову пронзила внезапная боль, неумолимые голоса, набирая силу, отдавали приказы.
- Расскажите мне, - попросила Мэгги.
Он с трудом проглотил слюну и мягко произнес:
- Я не могу сейчас припомнить. Лучше не говорить... Я не хочу даже думать об этом.
Мэгги кивнула и приставила к его груди стетоскоп. Сердце Пирса билось медленно. Давление оказалось чуть ниже нормы. Судя по всему, Гарольд должен чувствовать себя возбужденным и обеспокоенным, но ни один из жизненных показателей не подтверждал этого. Она попросила его надеть рубашку.
- Могу я идти? - осведомился Гарольд.
- Если вы уверены, что с вами все в порядке. Но мне было бы спокойнее, если бы вы согласились, чтобы я пригласила доктора Паркина и он осмотрел бы вас.
Гарольд снова решительно отказался, запихивая рубашку в брюки и надевая комбинезон.
- Я бы просила вас, Гарольд, заглянуть ко мне через пару дней.
Он кивнул, счастливый, что может уйти.
- Почему бы вам сейчас не пойти домой и не прилечь ненадолго?
- Мне уже лучше, благодарю вас.
Мэгги пожала плечами. Быстро попрощавшись, Гарольд вышел, прикрыв за собой дверь. Он медленно шел по коридору, в его голове возбужденно жужжали голоса.
- Я же ничего не сказал. Я сохранил тайну, - прошептал Гарольд. - Вы не причините ей вреда? - задал он вопрос в пустое пространство.
Голоса что-то отвечали, и Гарольд напряженно вслушивался, пытаясь понять.
* * *
Мэгги сидела за столом, задумчиво поглаживая ладонью волосы. За окном собирались серые дождевые тучи, и на стекло, как утренняя роса на паутину, оседала изморозь. В кабинете было темно, но она не спешила зажигать свет. Поглощенная мыслями, Мэгги сидела в сгущавшихся сумерках и никак не могла отделаться от впечатления, когда увидела исполосованное тело Гарольда. Что могло заставить человека нанести себе такие раны? Она долго смотрела на телефонный аппарат, раздумывая, стоит ли звонить прежнему психиатру Пирса. Возможно, если она лучше ознакомится с его историей болезни, легче будет понять, почему он сделал с собой такое. Не сводя глаз с телефона, Мэгги беспокойно барабанила пальцами по столу. Наконец поднялась, подошла к окну и не могла оторвать глаз от обкладывавших небо серых туч.
Если он видел кошмары, то, возможно, порезы наносил во время сна. Она слышала о людях, способных во сне поднимать такие тяжести, которые в состоянии бодрствования не могли и подумать сдвинуть с места. Видимо, в случае с Гарольдом действовал тот же принцип. Очевидно, и в нем пробуждалась эта подспудная сила во время сна, и он совершал то, что никогда не сделал бы наяву, в данном случае - это членовредительство... Мэгги глубоко вздохнула. Слишком просто что-то получается. Расстояния между порезами выглядят слишком тщательно вымеренными, раны нанесены совсем не беспорядочно. В отличие от психов, у которых случайно оказалось в руках режущее оружие и которые кромсают себя как попало. Складывалось впечатление, что им кто-то руководил...
Мэгги потрясла головой, пытаясь отбросить последнюю, как ей показалось, нелепую мысль. Во-первых, насколько ей известно, Гарольд жил один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38