– Да, я помню, – ответила она наконец.
– Я там, где мы остановились последний раз, – сказал Джо. – Но когда ты объявишься, я буду в пятистах милях отсюда вниз по дороге. Так что дай мне парочку советов, что-нибудь попроще, чтобы спрятать лицо.
Короткая пауза, один удар пульса.
– Я могу быть там через три часа.
– Мэйзи, черт тебя побери, выброси эту дурь из головы! – Джо шипел в микрофон, и огонь в животе пульсировал в унисон с гневом. – У меня ноль шансов выбраться даже с этого пустыря без дырки в черепе, если я немедленно не смоюсь, ты понимаешь, что тебе говорят? А главное, что не надо, чтобы ты тут появилась и тебя подстрелили раньше, чем я даже... Джо оцепенел.
На той стороне пустыря, за рядом деревьев, бедный парнишка с вытаращенными глазами полетел лицом в травяной куст. Остальные кружили вокруг него на велосипедах, как акулы. Они соскочили на землю и сбежались к упавшему.
– Гребаный дебил! Монголоид!
Визгливые голоса пронзали воздух, и Джо заметил, что парень на земле с виду – инвалид, недоразвитый, без всякой координации движений дергается, отплевывается, тяжело дышит, пытаясь встать. Ручки его бешено дергались, лицо было заляпано грязью. Один из других мальчишек – тот, что с длинными волосами, – толкнул его обратно на землю.
– Ты от нас не бегай! – гаркнул длинноволосый. – Когда мы говорим «прыгай», ты должен, твою мать, спросить: «Как высоко?»
Джо отвернулся в сторону, закрыл глаза и прикусил губу. Черт возьми, характер его погубит. Это не его дело – гражданские фигней занимаются. Не может он влезать в эту ерунду. Он слишком открыт. Самое умное – отойти к чертовой матери в укрытие и перегруппироваться. Самое умное – дозвониться до Тома Эндрюса и проверить, что он делает свое дело. Самое умное – любой ценой держаться подальше от дурацких гражданских разборок в маленьком городке.
Но Джо никогда не считал себя самым умным человеком мире.
– Джоуи? Ты слышишь меня? – Голос Мэйзи рывком вернул его к «здесь и сейчас».
– Да, все в порядке. – Джо взял себя в руки и спокойно сказал в трубку: – Извини, дорогая, но мне придется позвонить тебе чуточку позже.
– Джо, подожди... ПОДОЖДИ!
– Я люблю тебя, малышка, ты только это и помни.
Джо повесил трубку и направился к краю пустыря. Спрятавшись за одним из тополей, он выглянул из-за ветвей и увидел, как бедняга недоразвитый корчится на траве. Заросший пустырь, явно чей-то бывший задний двор, выглядел как музей китча. Керамические грибы и гномы стояли стражей, вертелись на ветру пластиковые ветряные мельницы и подсолнухи. Рядом с недоразвитым парнишкой был заброшенный бетонный лягушатник, и от него явственно пахло собачьим дерьмом. Вдруг один из младших подскочил к лежащему и ударил его ногой в живот.
– Мы ж тебе говорили, что у нас сюрприз. Не хочешь посмотреть на него?
Недоразвитый мальчишка трясся от боли, что-то бормоча, что-то вроде молитвы.
– Сунь ему это! – рявкнул длинноволосый парень.
Теперь они прижали недоразвитого к земле, тыча что-то. Сперва Джо не узнал этот предмет. Потом один из ребят завопил:
– Впервые Дебил узнает вкус киски!
– Языком ее трахни, Дебил! Жри ее! – кричал длинноволосый, удерживая мальчишку за голову.
Остальные двое истерически ржали, и Джо вдруг узнал предмет. Такие штуки рекламируют в порножурналах и продают в магазинах для взрослых. Кусок литой резины размером с хоккейную шайбу, с мягкой щелью посредине. Называется «карманная киска». Официально – «Точная копия вагины всего за 5.95, с вибрирующим действием для усиления оргазма. Не более одного изделия в одни руки». Эту хреновину юные гады-садисты совали недоразвитому мальчишке в лицо.
– У него уже встает!
– Осторожно, Фриц, сейчас спустит!
Мальчишки ржали.
Джо вздохнул.
Время делать глупости.
Он протолкнулся сквозь деревья, подойдя к ребятам, как вышедший из леса древний обитатель болот.
– Все, парни, пошутили и хватит, – дружелюбно объявил Джо.
Билли Фрицел первым поднял глаза, и в них блеснула злоба. Брови его нахмурились.
– Это что еще такое?
– Потеха кончилась.
Джо подошел ближе.
– Мы никому здесь не мешаем.
Кит Дулитл презрительно глядел на Джо, будто ему хватило бы духу просто смести к чертям этого старикашку. Третий парень по имени Херман продолжал прижимать плечи Мики к земле, а ошарашенный Мики все еще махал ручками и отплевывался.
– Третий раз повторять не буду, ребята, – сказал Джо, и его холодная улыбка застыла.
– А кто ты такой, мать твою?.. – осмелел старший парень с длинными волосами, поднимаясь и глядя Джо в глаза. – Гребаный борец с прогульщиками?
– Я гувернер. Учу деток не ругаться.
И Джо тыльной стороной руки дал старшему пощечину.
Не от силы удара и резкости боли дернулась назад голова Билли. Сам факт. Ему, подростку, с которым полагается обращаться уважительно, как со взрослым, без всяких рекомендаций Ассоциации учителей и родителей, без всякой политической корректности, которую почитают даже в этом занюханном приречном городишке, дали по морде, и это было просто, как «...твою мать»! Билли Фрицела вернули к реальной жизни.
– Какого... – начал он, вытаращив глаза и потирая ладонью лицо.
Остальные двое уже вскочили и не собирались отступать. Похоже, они могут сделать глупость – напасть на Джо, например, или снова начать пинать больного мальчишку, и Джо посмотрел вниз, увидел на земле у ноги Рики Хермана резиновую ватину, снова вздохнул, вытащил из штанов «глок», дослал патрон и прицелился в игрушку.
Парни бросились кто куда.
Джо положил три оставшихся пули точно в центр карманной киски. Игрушка с каждым выстрелом подпрыгивала и отлетала по земле, пули входили с влажным звуком, похожим на треск старых выдохшихся шутих. Когда пистолет опустел, Джо поплевал на него, чтобы остыл, и снова засунул в штаны. Трое хулиганов уже добежали до середины двора, мелькая руками и ногами, рвясь вперед, будто спасая жизнь. Они прорвались сквозь дальнюю колючую изгородь и исчезли среди листьев и травы.
Джо подошел к недоразвитому парнишке, помог ему подняться и отряхнуться. Времени у него было мало; он уже чуял на себе взгляды из соседних домов, и копы тоже долго не заставят себя ждать.
– Ты живой, братишка?
Джо стер с лица Мики травяное пятно.
– Ииииуууухххх... ааааггггааа...
Парнишка отчаянно пытался заговорить, но был не в состоянии справиться с языком.
– Да не бери в голову, парнишка. Успокойся.
– Ммм-еня зззз-овут Мммм-ики, – выдавил из себя мальчишка.
– Рад познакомиться, Мик. – Джо посмотрел поверх его плеча на ряд домов в конце аллеи. – Извини, что так вышло, но мне надо двигаться.
– Пшш-огодите! – Мики схватил его за рукав.
– Чего, малыш?
– Вы... вы – это он, правда?
Джо посмотрел на Мики:
– Кто – он?
– Вы Бэтмен.
Джо только улыбнулся, похлопал мальчишку по плечу и провернулся, чтобы уйти.
Но Мики не отпускал его.
– В-в-вы м-м-можете п-п-п-ойти ко мне д-д-д-омой и п-п-пообедать с н-н-нами. Моя м-м-мама п-п-приготовит сегодня в-вечером ж-жареных цыплят. А н-на дес-серт будет п-п-пирог с ревенем.
Джо начал было говорить, что, мол, спасибо, надо идти, и вдруг замолчал. Впервые с начала своей маленькой одиссеи у него есть шанс принять какое-то решение. До сих пор его вели две очень разные вещи, принимающие решения за него: адреналин и инстинкт. А теперь Джо впервые понял, что обдумывает свой следующий шаг. И до него дошло, что он играет сейчас шахматную партию, и, может быть, не так уж глупо будет убраться с улицы и спрятаться достаточно надолго, чтобы обдумать следующий ход.
– А знаешь что? – сказал он вдруг. – Всю жизнь любил пирог с ревенем.

* * *
Хиро Сакамото врубил третью скорость, и его блестяще-черный «феррари» взлетел по рампе на шоссе, и асфальтовая дорога полетела под колеса, растворяясь металлической лентой в поглощающем движении. Машина выехала на скоростную полосу, набрав девяносто пять миль в час, когда Хиро перешел на пятую передачу, держа рычаг нежной рукой любовника. Другая рука в автомобильной полуперчатке орлиной лапой держала руль. На ней не было двух пальцев – мизинца и указательного. Они были удалены в ритуале «юбитсуме». Каждая отсеченная фаланга посвящалась одному из тех, кто стоит в якудзе выше тебя – выражение крайней преданности. Сейчас очень мало кто стоял в организации выше Хиро.
– Терпение, теки, – сказал про себя Хиро, мысленно обращаясь к Джо, своему фатуму, своему благородному теки, или противнику на протяжении всей жизни.
Хиро часто говорил сам с собой на ломаном английском – он жил во всем мире, стиль его жизни сочетал две культуры. Он любил американских женщин, американскую музыку и американские фильмы. Живя в Америке, он носил одежду любимого цвета – черную. Черные джинсы от Гесса, черные ботинки от Гуччи, черная водолазка и спортивная куртка от Лагерфельда. Плюс плоская шапка черных волос и угловатое бледное лицо под ней.
Его цели часто являлись ему в снах.
– Терпение, теки.
Хиро Сакамото прибыл сегодня утром аэробусом из Киото. Поселился в местном отеле. Приготовил оружие. Час медитировал, потом взял у своих местных партнеров переоборудованный «феррари». Машина была переоборудована одним американцем-электронщиком, который часто выполнял работу для якудзы. У нее под приборной доской был встроенный автопилот – переделанный сервомеханизм, управлявший рулем и скоростью дистанционно с помощью специально сконструированного джойстика. Ничего, кроме этой машины, Хиро не было нужно. Ему не были нужны ни наводчик, ни проводник, ни местные крысы, чтобы выгнать цель из норы. Он уже бывал в Штатах неоднократно. На его счету были пара иностранных дипломатов, несколько высших руководителей «Сони», горстка засвеченных агентов. И каждый раз, когда он приезжал в эту страну, он узнавал из подполья последние новости о великом Слаггере. Хиро отлично знал его работу и восхищался его искусством.
Убить его – это будет великая честь.
Свое неформальное обучение Хиро прошел за годы в недрах якудзы, или японской мафии. Это слово, буквально означающее «отверженный» или «бунтовщик», брало свое начало в азартной игре в три карты, где "я", «ку» и «дза» представляют собой наиболее неудачную для игрока комбинацию. В средневековой Японии якудза были сельскими бродягами, защищавшими фермеров и крестьян, но когда в середине двадцатого века страна вошла в спираль технического прогресса и безудержного экономического роста после Второй мировой войны, эта организация обратилась к более выгодным делам контрабанды, азартных игр и проституции. Хиро был завербован в конце семидесятых молодым солдатом – отчаянный подросток, не знавший себе равных в рукопашных стычках. Он быстро поднимался по ступеням иерархии, убирая средней руки чиновников, ампутируя себе фалангу за фалангой, нанося на тело татуированные ритуальные символы. Черные перья на его руках означали преданность и храбрость. Сокол на спине, символизирующий его дух охотника, занял всего лишь пятьдесят болезненных часов под костяными иглами.
В середине восьмидесятых Хиро стал свободным охотником, выполняя работу по всему миру и оттачивая свое искусство. Большинство контрактов приносили ему шестизначные суммы. Но излишне говорить, что на охоту за Джо он пошел не ради денег.
Истинные мотивы Хиро восходили к Будо – боевому искусству самосовершенствования. Будо, реминисценция чистого даосизма, вела воина к состоянию сатори, в котором человек полностью отказывается от своего физического существа, забывает технику и обращается в стихию. Как ветер. Бусидо, полное подобие Дзен. Таким был Хиро всегда – когда ел, спал, любил женщин, путешествовал, отнимал жизни. И сейчас, быстро скользя на юг по шероховатому бетону скоростного шоссе Эдлая Стивенсона, он пользовался ритмичным мельканием белых линий для входа в новую медитацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47