Мужчины поднялись и пошли в столовую.
– Скажите мне, Лем, – спросил Джо, садясь за стол. – Вы охотиться любите?
* * *
Желудок Брунетты Джоунс чуть подпрыгивал, когда ее «крайслер-таун» входил в повороты ведущего вниз серпантина к югу от Понтиака, штат Иллинойс. Приближались сумерки, солнце исчезало за горизонтом, приобретая цвет дешевого водянистого маргарина.
Брунетта сделала глубокий вдох, ощутила запах свежести из приоткрытого окна. Она была в отличной форме, собранна и сосредоточенна. Она ехала по сельской дороге на скорости почти семьдесят миль в час, что требовало жесткой сосредоточенности, чтобы не вылететь на повороте в кукурузу, но Брунетте это было нетрудно. Уж если Брунетта что и умела делать – это сосредоточиваться. Она умела отключить всю лишнюю входную информацию. Она умела отключить эмоции. Так она охотилась.
И так она убивала. Как машина.
Дорога стала шире, и вскоре Брунетта ехала по широкому прямому участку, с одной стороны которого было темно-зеленое поле ранней кукурузы, а с другой – главный хайвей. Хайвей 55 был главной артерией штата, ведущей на юг, и Брунетта решила использовать параллельные дороги, чтобы не светиться на федеральном шоссе. Она предвидела встречи с другими соискателями и хотела их избежать. Ей не нужны лишние сцены.
Она нащупала под сиденьем любимую игрушку. Деточка лежала в бархатной сумке, затянутой кожаной лентой. Брунетта сунула туда руку и нащупала рифленую рукоятку. Обхватив ее пальцами, Брунетта вытащила пистолет из сумки, посмотрела на свет – красивый закатный свет цвета копченой лососины. Матовая сталь в этот час просто светилась. Десятимиллиметровый «смит-вессон», модель 1006. Полуавтомат. В настоящее время предпочтительное оружие агентов ФБР, способное выстрелить девять полновесных пуль за три секунды. Обеспечивал то, что федералы называют «мгновенным выведением из строя». Перевод: деточка Брунетты могла вышибить мозги к едрене фене.
– Будь готова выйти на сцену, – проворковала она пистолету и прицелилась из окна в темноту, притворившись, что стреляет.
Брунетта хорошо умела притворяться. Это умение пришло вместе с работой. Не будь она одним из самых умелых киллеров-контрактников в континентальной части США, она могла бы стать великой актрисой. Она умела достоверно изобразить любую эмоцию. Она могла убедить любого человека, что он – центр Вселенной, объект великой страсти и предмет мечтаний. И они верили до тех пор, пока она их не убирала.
Брунетта сделала крутой поворот, и шины жалобно взвизгнули. Брунетта улыбалась и следила за параллельным шоссе. Там было все спокойно. Поток запахов ферм и полей был лучше боливийской понюшки. Брунетта громко рассмеялась и высунула из окна ствол.
И прицелилась в умирающее солнце:
– Пиф-паф! И ты покойник.
* * *
Джо хотел было заняться пирогом с ревенем и свежими взбитыми сливками, когда услышал из кухни тихое жужжание телевизора.
До сих пор обед был благословенным отдыхом. Джо припомнить не мог, когда в последний раз наслаждался настоящей домашней едой. Мать была давно в могиле, а Мэйзи никак не была образцом поварихи. И Джо, с его все более чувствительным желудком, каждый вечер поглощал купленные навынос мягкие китайские блюда и сандвичи с топленым сыром. Но сегодня Аннет развернулась по полной программе. Она подала двух целиком зажаренных великолепных цыплят, картофельное пюре, подливу, фасоль с собственного огорода, запеченные кольцами яблоки и крепкий чай со льдом. И в течение всего обеда Куганы относились к Джо как к члену семьи, рассказывая забавные истории и от души веселясь. Это было лучшим лекарством. Джо, пока не увидел сияние экрана портативного телевизора в кухне, почти забыл о своих проблемах.
Это был маленький «Зенит» на батарейках, стоящий между открывалкой для банок и стопкой поваренных книг в мучной пыли, и оттуда, где сидел Джо, он был еле виден. Звук был приглушен почти до конца. Наверное, Аннет включила его, когда возилась на кухне, и забыла выключить. Передавали выпуск новостей канала «Дабл-ю Джи И Эм». Сцена взрыва самолета, говорящие головы и потом – расплывчатое изображение человека, бегущего по взлетной полосе к соевому полю. Человек в темной спортивной куртке, помятых слаксах и «флоршеймах».
– А знаете что? – Джо отодвинулся от стола. – Пусть я буду свиньей, но попрошу еще чашечку этого превосходного кофе.
– Сейчас, – откликнулась Аннет и встала. Она начала собирать со стола грязные тарелки. Лем спокойно наблюдал за ней, попыхивая сигаретой. А малыш Мики уже расправился с десертом, извинился и убежал в дальнюю комнату дома.
– Нет, нет, вы сидите, – махнул Джо рукой в сторону Аннет. – Я сам себе налью.
Джо вышел на кухню и притворился, что возится с кофейником.
Он потянулся выключить телевизор и вдруг остановился, уставившись на стоп-кадр с размытым изображением своего лица. Изображение медленно росло и застыло, показав зернистый портрет лица Джо, и Джо смотрел на него, охваченный ужасом. Будто кто-то сорвал с него штаны перед всем миром. Ему конец. И копы – это еще самая мелкая из всех его проблем. Потому что кролика из шляпы достали для других игроков. И Джо знал, что они скоро здесь будут.
Куинси, штат Иллинойс – не так уж трудно его найти.
Кофейник все еще грелся на задней конфорке плиты, и Джо налил себе еще чашку. В костяшках пальцев пульсировала боль, руки тряслись, так что даже трудно было попасть струей кофейника в чашку, но Джо не мог с этими справиться – это было также невозможно, как взмахом волшебной палочки остановить Игру. Только один человек мог это сделать. Только один человек мог взмахнуть этой волшебной палочкой и остановить этот кошмар.
Джо вышел из кухни и посмотрел на Куганов.
– Извините, можно мне от вас позвонить на секунду?
– Ради Бога, Джо, – ответил Лем с набитым ртом, с сигаретой в одной промасленной руке и с вилкой в другой.
Джо повернулся и направился к телефону. Это был старый настенный аппарат с диском, висевший у задней двери. Джо набрал домашний номер Эндрюса и стал слушать гудки. Раз. Два. Три гудка. Тихие гудки осами жужжали в ухе Джо, вызывая прилив кислоты в желудке. Адвокаты... Точно как копы или доктора. Когда он нужен, его нипочем не достанешь.
Еще один гудок в трубке.
Сегодня уже третий раз Джо пытался связаться с молодым адвокатом. Первый раз на перроне вокзала. Второй раз из аэропорта, в офис. Оба раза пришлось наговорить сообщение. И сейчас снова будет этот металлический щелчок, шипение и механический голос. И когда Джо уже хотел повесить трубку, внезапно в телефоне щелкнуло и отозвался человеческий голос:
– Алло?
– Томми?
– Кто это? Кто говорит?
– Это Слаггер, Томми. – Джо сделал паузу, вслушиваясь в неловкое молчание на том конце линии. Джо понял, что адвокат ожидал другого одного из коротких телефонных звонков, когда на летящих по эфиру микроволнах балансируют жизни. Его, Джо, жизнь. Ему и во сне не могло присниться, что он будет использовать этот канал связи, чтобы спасти жизнь. Особенно свою жизнь.
– Я полагаю, ты получил мои сообщения, – добавил Джо, стараясь, чтобы в голосе не звучало отчаяние. В конце концов это просто очередной деловой разговор с молодым эсквайром. – И я полагаю, ты уже начал улаживать это дело, как мы говорили?
– Джо, черт бы тебя побрал, почему ты все время мне звонишь?
Голос адвоката не был обычным безличным голосом корпоративного хозяина Вселенной, каким привык его слышать Джо. Более того, он был чертовски неуверенным.
– Ты получил мои сообщения?
– Слаггер, не надо бы тебе тратить время на телефон.
– Ты не получал моих сообщений?
– Я их получил.
– Вот и отлично. – Джо слегка успокоился, сделал вдох и продолжал: Значит, мы в этом деле работаем вместе?
– В каком деле?
– Задание. Отзыв задания. Ты помнишь о задании, нет?
– Слаггер, задание не может быть отменено.
– Что значит – не может быть? Почему?
На другом конце провода голос взлетел на октаву:
– Погоди, погоди минутку. Ты хочешь сказать, что на самом деле хочешь отозвать задание? Твои сообщения – это вполне серьезно? Ты пытаешься отменить?
Джо почувствовал пульсацию в виске и дрожь века над левым глазом.
– Томми, проще говоря, дело обстоит так. Произошла ошибка. Не проси у меня объяснений. Мне надо, чтобы Игру отменили из-за дождя. Вычеркнули из расписания, что угодно. Ты меня слышишь?
После короткой паузы.
– Не выйдет, Слаггер. Мне очень жаль.
Джо стиснул в руке трубку.
– Томми, я не намерен сейчас обсуждать всю концепцию. Я хочу отмены. Ты понял меня? Отзови все ставки. Зачеркни. Я готов платить. Чем угодно. Это была ошибка. А теперь труби в трубу и накрой все это дело медным тазом.
На другом конце провода послышался странный звук, будто адвокат то ли прочищает горло, то ли нервно хихикает:
– Слаггер. Друг мой. Ты же меня просто раком ставишь. Понимаешь? У меня руки связаны, в наручниках. Полностью. Ты просто не знаешь.
Джо потерял терпение:
– Томми, черт тебя побери, слушай меня внимательно. Это тебе не бег в мешках парами. Речь идет о собственной заднице, которой я дорожу и на которой сижу. Поэтому сделай мне одолжение, разогрей свой компьютер и всем обычным подозреваемым позвони и аннулируй это чертово задание, пока они не аннулировали меня!
Еще минута напряженного молчания.
– Томми?
Голос адвоката вернулся внезапно, заряженный новой энергией и сверхуверенный:
– Ладно, ладно, я понял, что происходит. Джо, ты сам вляпался, и было это ошибкой или нет, но сейчас уже слишком поздно. Ты не хуже меня знаешь, что когда акция проплачена, отозвать ее нельзя. Пункта о расторжении контракта нет. Таким образом, у нас возникает проблема. Отлично. Хочу задать тебе один вопрос, Слаггер. Известно ли тебе, что по-китайски иероглиф проблемы – тот же, что и иероглиф возможности?
– Что ты плетешь, черт бы тебя побрал?
Джо тошнило, голова кружилась от света и запахов кухни, непереваренный обед ворочался в животе чушкой раскаленного железа. Адвокат начинал говорить, будто уговаривал не падать духом. Как сотрудник телефонной службы доверия.
– Я говорю о перцепции, – сказал голос. – Перцепция – это все. Ты же Слаггер, черт побери. Лучший из всех, кто когда-нибудь был. Посмотри на Майкла Джордана. Все – в голове, Слаггер, и ты знаешь, что я прав.
– Томми...
– Все, что ты сейчас должен сделать, – увидеть, как ты из этого вышел. Увидеть, Слаггер. Визуализировать успех. Увидеть, как ты уходишь и оказываешься на каком-нибудь пустынном острове посреди...
– Томми, черт тебя побери! Заткнись на секунду!
Джо резко вдохнул, вдруг поняв, что слишком повысил голос, и выглянул через дверь в столовую. Лем и Аннет сидели за столом, тихо переговариваясь, стараясь не слушать и дать гостю возможность говорить без помех. Джо несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, желудок свело горячей и тугой судорогой. Он приложил все силы, чтобы голос его был спокоен, но тверд, как у дрессировщика:
– Том, послушай. За моральную поддержку тебе спасибо. Все, что я прошу, – это чтобы ты попытался. Должен же быть способ, Томми, ведь это я запустил это дело, и я должен иметь возможность выбить из-под него подставку.
– Но, Слаггер...
– Все, что я прошу, Томми, – это чтобы ты попытался, – мягко сказал Джо. – Это все, о чем я прошу.
Пауза казалась бесконечной. Джо чувствовал, как у него в животе ворочается ледяной нож.
Наконец Эндрюс спросил:
– У тебя есть номер моего пейджера?
– Есть, Томми.
– Но я ничего не обещаю, ладно?
– Разумеется.
– Еще раз повторяю: не могу ничего обещать. Ты понял, что я имею в виду?
– Полностью.
– Первым делом позвони мне завтра утром. Я посмотрю, что можно сделать. А теперь я в самом деле должен идти.
Трубка щелкнула Джо прямо в ухо, и раздался гудок набора номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Скажите мне, Лем, – спросил Джо, садясь за стол. – Вы охотиться любите?
* * *
Желудок Брунетты Джоунс чуть подпрыгивал, когда ее «крайслер-таун» входил в повороты ведущего вниз серпантина к югу от Понтиака, штат Иллинойс. Приближались сумерки, солнце исчезало за горизонтом, приобретая цвет дешевого водянистого маргарина.
Брунетта сделала глубокий вдох, ощутила запах свежести из приоткрытого окна. Она была в отличной форме, собранна и сосредоточенна. Она ехала по сельской дороге на скорости почти семьдесят миль в час, что требовало жесткой сосредоточенности, чтобы не вылететь на повороте в кукурузу, но Брунетте это было нетрудно. Уж если Брунетта что и умела делать – это сосредоточиваться. Она умела отключить всю лишнюю входную информацию. Она умела отключить эмоции. Так она охотилась.
И так она убивала. Как машина.
Дорога стала шире, и вскоре Брунетта ехала по широкому прямому участку, с одной стороны которого было темно-зеленое поле ранней кукурузы, а с другой – главный хайвей. Хайвей 55 был главной артерией штата, ведущей на юг, и Брунетта решила использовать параллельные дороги, чтобы не светиться на федеральном шоссе. Она предвидела встречи с другими соискателями и хотела их избежать. Ей не нужны лишние сцены.
Она нащупала под сиденьем любимую игрушку. Деточка лежала в бархатной сумке, затянутой кожаной лентой. Брунетта сунула туда руку и нащупала рифленую рукоятку. Обхватив ее пальцами, Брунетта вытащила пистолет из сумки, посмотрела на свет – красивый закатный свет цвета копченой лососины. Матовая сталь в этот час просто светилась. Десятимиллиметровый «смит-вессон», модель 1006. Полуавтомат. В настоящее время предпочтительное оружие агентов ФБР, способное выстрелить девять полновесных пуль за три секунды. Обеспечивал то, что федералы называют «мгновенным выведением из строя». Перевод: деточка Брунетты могла вышибить мозги к едрене фене.
– Будь готова выйти на сцену, – проворковала она пистолету и прицелилась из окна в темноту, притворившись, что стреляет.
Брунетта хорошо умела притворяться. Это умение пришло вместе с работой. Не будь она одним из самых умелых киллеров-контрактников в континентальной части США, она могла бы стать великой актрисой. Она умела достоверно изобразить любую эмоцию. Она могла убедить любого человека, что он – центр Вселенной, объект великой страсти и предмет мечтаний. И они верили до тех пор, пока она их не убирала.
Брунетта сделала крутой поворот, и шины жалобно взвизгнули. Брунетта улыбалась и следила за параллельным шоссе. Там было все спокойно. Поток запахов ферм и полей был лучше боливийской понюшки. Брунетта громко рассмеялась и высунула из окна ствол.
И прицелилась в умирающее солнце:
– Пиф-паф! И ты покойник.
* * *
Джо хотел было заняться пирогом с ревенем и свежими взбитыми сливками, когда услышал из кухни тихое жужжание телевизора.
До сих пор обед был благословенным отдыхом. Джо припомнить не мог, когда в последний раз наслаждался настоящей домашней едой. Мать была давно в могиле, а Мэйзи никак не была образцом поварихи. И Джо, с его все более чувствительным желудком, каждый вечер поглощал купленные навынос мягкие китайские блюда и сандвичи с топленым сыром. Но сегодня Аннет развернулась по полной программе. Она подала двух целиком зажаренных великолепных цыплят, картофельное пюре, подливу, фасоль с собственного огорода, запеченные кольцами яблоки и крепкий чай со льдом. И в течение всего обеда Куганы относились к Джо как к члену семьи, рассказывая забавные истории и от души веселясь. Это было лучшим лекарством. Джо, пока не увидел сияние экрана портативного телевизора в кухне, почти забыл о своих проблемах.
Это был маленький «Зенит» на батарейках, стоящий между открывалкой для банок и стопкой поваренных книг в мучной пыли, и оттуда, где сидел Джо, он был еле виден. Звук был приглушен почти до конца. Наверное, Аннет включила его, когда возилась на кухне, и забыла выключить. Передавали выпуск новостей канала «Дабл-ю Джи И Эм». Сцена взрыва самолета, говорящие головы и потом – расплывчатое изображение человека, бегущего по взлетной полосе к соевому полю. Человек в темной спортивной куртке, помятых слаксах и «флоршеймах».
– А знаете что? – Джо отодвинулся от стола. – Пусть я буду свиньей, но попрошу еще чашечку этого превосходного кофе.
– Сейчас, – откликнулась Аннет и встала. Она начала собирать со стола грязные тарелки. Лем спокойно наблюдал за ней, попыхивая сигаретой. А малыш Мики уже расправился с десертом, извинился и убежал в дальнюю комнату дома.
– Нет, нет, вы сидите, – махнул Джо рукой в сторону Аннет. – Я сам себе налью.
Джо вышел на кухню и притворился, что возится с кофейником.
Он потянулся выключить телевизор и вдруг остановился, уставившись на стоп-кадр с размытым изображением своего лица. Изображение медленно росло и застыло, показав зернистый портрет лица Джо, и Джо смотрел на него, охваченный ужасом. Будто кто-то сорвал с него штаны перед всем миром. Ему конец. И копы – это еще самая мелкая из всех его проблем. Потому что кролика из шляпы достали для других игроков. И Джо знал, что они скоро здесь будут.
Куинси, штат Иллинойс – не так уж трудно его найти.
Кофейник все еще грелся на задней конфорке плиты, и Джо налил себе еще чашку. В костяшках пальцев пульсировала боль, руки тряслись, так что даже трудно было попасть струей кофейника в чашку, но Джо не мог с этими справиться – это было также невозможно, как взмахом волшебной палочки остановить Игру. Только один человек мог это сделать. Только один человек мог взмахнуть этой волшебной палочкой и остановить этот кошмар.
Джо вышел из кухни и посмотрел на Куганов.
– Извините, можно мне от вас позвонить на секунду?
– Ради Бога, Джо, – ответил Лем с набитым ртом, с сигаретой в одной промасленной руке и с вилкой в другой.
Джо повернулся и направился к телефону. Это был старый настенный аппарат с диском, висевший у задней двери. Джо набрал домашний номер Эндрюса и стал слушать гудки. Раз. Два. Три гудка. Тихие гудки осами жужжали в ухе Джо, вызывая прилив кислоты в желудке. Адвокаты... Точно как копы или доктора. Когда он нужен, его нипочем не достанешь.
Еще один гудок в трубке.
Сегодня уже третий раз Джо пытался связаться с молодым адвокатом. Первый раз на перроне вокзала. Второй раз из аэропорта, в офис. Оба раза пришлось наговорить сообщение. И сейчас снова будет этот металлический щелчок, шипение и механический голос. И когда Джо уже хотел повесить трубку, внезапно в телефоне щелкнуло и отозвался человеческий голос:
– Алло?
– Томми?
– Кто это? Кто говорит?
– Это Слаггер, Томми. – Джо сделал паузу, вслушиваясь в неловкое молчание на том конце линии. Джо понял, что адвокат ожидал другого одного из коротких телефонных звонков, когда на летящих по эфиру микроволнах балансируют жизни. Его, Джо, жизнь. Ему и во сне не могло присниться, что он будет использовать этот канал связи, чтобы спасти жизнь. Особенно свою жизнь.
– Я полагаю, ты получил мои сообщения, – добавил Джо, стараясь, чтобы в голосе не звучало отчаяние. В конце концов это просто очередной деловой разговор с молодым эсквайром. – И я полагаю, ты уже начал улаживать это дело, как мы говорили?
– Джо, черт бы тебя побрал, почему ты все время мне звонишь?
Голос адвоката не был обычным безличным голосом корпоративного хозяина Вселенной, каким привык его слышать Джо. Более того, он был чертовски неуверенным.
– Ты получил мои сообщения?
– Слаггер, не надо бы тебе тратить время на телефон.
– Ты не получал моих сообщений?
– Я их получил.
– Вот и отлично. – Джо слегка успокоился, сделал вдох и продолжал: Значит, мы в этом деле работаем вместе?
– В каком деле?
– Задание. Отзыв задания. Ты помнишь о задании, нет?
– Слаггер, задание не может быть отменено.
– Что значит – не может быть? Почему?
На другом конце провода голос взлетел на октаву:
– Погоди, погоди минутку. Ты хочешь сказать, что на самом деле хочешь отозвать задание? Твои сообщения – это вполне серьезно? Ты пытаешься отменить?
Джо почувствовал пульсацию в виске и дрожь века над левым глазом.
– Томми, проще говоря, дело обстоит так. Произошла ошибка. Не проси у меня объяснений. Мне надо, чтобы Игру отменили из-за дождя. Вычеркнули из расписания, что угодно. Ты меня слышишь?
После короткой паузы.
– Не выйдет, Слаггер. Мне очень жаль.
Джо стиснул в руке трубку.
– Томми, я не намерен сейчас обсуждать всю концепцию. Я хочу отмены. Ты понял меня? Отзови все ставки. Зачеркни. Я готов платить. Чем угодно. Это была ошибка. А теперь труби в трубу и накрой все это дело медным тазом.
На другом конце провода послышался странный звук, будто адвокат то ли прочищает горло, то ли нервно хихикает:
– Слаггер. Друг мой. Ты же меня просто раком ставишь. Понимаешь? У меня руки связаны, в наручниках. Полностью. Ты просто не знаешь.
Джо потерял терпение:
– Томми, черт тебя побери, слушай меня внимательно. Это тебе не бег в мешках парами. Речь идет о собственной заднице, которой я дорожу и на которой сижу. Поэтому сделай мне одолжение, разогрей свой компьютер и всем обычным подозреваемым позвони и аннулируй это чертово задание, пока они не аннулировали меня!
Еще минута напряженного молчания.
– Томми?
Голос адвоката вернулся внезапно, заряженный новой энергией и сверхуверенный:
– Ладно, ладно, я понял, что происходит. Джо, ты сам вляпался, и было это ошибкой или нет, но сейчас уже слишком поздно. Ты не хуже меня знаешь, что когда акция проплачена, отозвать ее нельзя. Пункта о расторжении контракта нет. Таким образом, у нас возникает проблема. Отлично. Хочу задать тебе один вопрос, Слаггер. Известно ли тебе, что по-китайски иероглиф проблемы – тот же, что и иероглиф возможности?
– Что ты плетешь, черт бы тебя побрал?
Джо тошнило, голова кружилась от света и запахов кухни, непереваренный обед ворочался в животе чушкой раскаленного железа. Адвокат начинал говорить, будто уговаривал не падать духом. Как сотрудник телефонной службы доверия.
– Я говорю о перцепции, – сказал голос. – Перцепция – это все. Ты же Слаггер, черт побери. Лучший из всех, кто когда-нибудь был. Посмотри на Майкла Джордана. Все – в голове, Слаггер, и ты знаешь, что я прав.
– Томми...
– Все, что ты сейчас должен сделать, – увидеть, как ты из этого вышел. Увидеть, Слаггер. Визуализировать успех. Увидеть, как ты уходишь и оказываешься на каком-нибудь пустынном острове посреди...
– Томми, черт тебя побери! Заткнись на секунду!
Джо резко вдохнул, вдруг поняв, что слишком повысил голос, и выглянул через дверь в столовую. Лем и Аннет сидели за столом, тихо переговариваясь, стараясь не слушать и дать гостю возможность говорить без помех. Джо несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, желудок свело горячей и тугой судорогой. Он приложил все силы, чтобы голос его был спокоен, но тверд, как у дрессировщика:
– Том, послушай. За моральную поддержку тебе спасибо. Все, что я прошу, – это чтобы ты попытался. Должен же быть способ, Томми, ведь это я запустил это дело, и я должен иметь возможность выбить из-под него подставку.
– Но, Слаггер...
– Все, что я прошу, Томми, – это чтобы ты попытался, – мягко сказал Джо. – Это все, о чем я прошу.
Пауза казалась бесконечной. Джо чувствовал, как у него в животе ворочается ледяной нож.
Наконец Эндрюс спросил:
– У тебя есть номер моего пейджера?
– Есть, Томми.
– Но я ничего не обещаю, ладно?
– Разумеется.
– Еще раз повторяю: не могу ничего обещать. Ты понял, что я имею в виду?
– Полностью.
– Первым делом позвони мне завтра утром. Я посмотрю, что можно сделать. А теперь я в самом деле должен идти.
Трубка щелкнула Джо прямо в ухо, и раздался гудок набора номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47