Он повернулся к Солу. — Это команда. Они в квартале отсюда. Я не хотел посылать их сюда, не узнав предварительно, в чем дело.
— Теперь вы удовлетворены?
— Спокойно. Помни — я на твоей стороне.
— Правда? Прикажите своей команде приготовить священника. Потом он — мой.
— При других обстоятельствах, — сказал Галлахер, — я бы не стал терпеть твой тон, — он внимательно посмотрел на Сола. — Но я думаю, ты имеешь право. Поспи немного. Тебе надо поесть. Ты ужасно выглядишь.
— Спать? Есть? Какого черта, когда Эрика…
— Сделай это, Ромул. Ты не сможешь для нее ничего сделать, если доведешь себя.
Тут Сол понял, что он уже на пределе. Он глубоко вздохнул:
— Вы правы… Извините.
— За что? На твоем месте я бы лез на стены. Рассчитывай на меня. Я сделаю все, чтобы помочь тебе.
Сол благодарно улыбнулся.
Через пять минут прибыли три человека. Один был щуплый и в очках. Увидев священника с избитым лицом, он поджал губы. Он проверил пульс и зрачки Дуссэлта и повернулся к Галлахеру:
— Его можно отсюда забрать? — Галлахер кивнул.
Двое мужчин шагнули вперед, оба были хорошо сложены.
— Куда его? Обратно в магазин или…
— Вы можете все сделать здесь? — спросил Галлахер. — В другом номере?
— Раньше или позже нам придется сделать снимок его черепа, но я не вижу никаких припухлостей под глазами, так что, возможно, я излишне осторожен. Да, думаю, я могу сделать это в отеле.
— Я уже заказал номер. В конце этого коридора есть свободный. — Галлахер махнул одному здоровяку. — Спустись и зарегистрируйся. Принеси ключ.
Через десять минут команда готова была уходить.
— Мне нужно оборудование из автобуса, — сказал человек в очках.
— Бери все, что нужно, — бросил Галлахер.
Они проверили коридор — он был пуст. Крепкие мужчины подхватили священника. Положив его руки к себе на плечи, они вышли в коридор. Следом вышел человек в очках. Их никто не видел.
Галлахер от дверей повернулся к Солу:
— Запомни, тебе надо отдохнуть. Я позвоню, когда его приведут в норму.
Сол прислонился к стене, от слабости у него подгибались колени.
— Я буду ждать.
16
Дверь в ванную открылась.
— Ты, — сказала Арлен Солу, — последуешь совету Галлахера. Я позвоню дежурному.
— Она воображает себя Флоренс Найтингейл. Если пациенты не принимают ее помощь, она выходит из себя, — сказал Дрю. Сол улыбнулся и устало сел на стул. Арлен сняла трубку телефона.
— Мой приятель редко ест мясо, — сказала она Солу. — Как насчет яиц, булочек и кофе?
— Я и так слишком напряжен, — ответил Сол. — Кофе не надо.
— Молоко, — сказал Дрю, — и фрукты. Побольше фруктов.
Арлен сделала заказ. Сол разглядывал ее. Высокая и гибкая, она напоминала ему Эрику. Но на этом сходство заканчивалось. Волосы Арлен не были такими темными и длинными, как у Эрики. Ее лицо, тоже прекрасное, было более вытянутым. Самая большая разница в глазах. У Арлен они зеленые, а у Эрики — карие.
Эрика.
Чтобы отвлечься, он переключился на Дрю и снова вспомнил Криса
— Ты так и не сказал мне, действительно ли ты священник.
— Нет, — грустно ответил Дрю. — Хотя когда-то я был братом. Ответ застал Сола врасплох:
— Братом? Ты хочешь сказать…
— Я католик. Был монахом. Сол старался говорить спокойно.
— У меня был очень близкий друг, можно сказать, приемный брат, он был католик. Ирландец.
— Я шотландец.
— Мой друг вступил в орден цистерцианцев и шесть лет провел в их монастыре, — сказал Сол.
— Правда? Какое совпадение.
— Да? — напрягся Сол. — В чем?
— Я почти столько же был в монастыре. Но я был в картезианском.
— Да, мой друг рассказывал мне о картезианцах. Он говорил, что его орден суров. Они молчат. Верят в физический труд. Живут в кельях по одному, отшельники, полное одиночество. Он говорил, картезианские монастыри самые суровые.
— Мне нравится покой. Как звали твоего друга?
— Крис.
— Почему он ушел из монастыря?
— Его мучили кошмары. Он постоянно помнил о том, что его вынудили делать до того, как он ушел в монастырь. На самом деле это и заставило его уйти в монастырь.
— Вынудили делать что?
— Им манипулировали и сделали из него наемного убийцу. — Дрю вздрогнул. Его реакция была явной.
— Тебе не понять, но мы с Крисом были сиротами. Приют, где мы воспитывались, был организован на военный манер. Когда мы были еще детьми, нас учили быть воинами. Нас официально усыновил один человек. Его звали Элиот. Он брал нас с собой в путешествия. Покупал сладости. Мы полюбили его.
Солу было трудно продолжать.
— Оказалось, он работал на правительство и усыновил нас, чтобы завербовать для работы в разведке. После того как мы прошли серьезную подготовку, он стал посылать нас на задания. Официально США, конечно, не допускают использования наемных убийц, но мы именно ими и были. Мы считали, что то, что мы делаем, санкционировано властями. Так случилось — мы работали не на правительство, а на Элиота. Мы так его любили, что готовы были сделать все ради него. Он приказывал нам убивать. Это было нужно ему лично. У Криса был стресс, он сломался, не вынес того, что мы делали. Чтобы искупить вину, он ушел в монастырь. Но его преследовали ночные кошмары. Он впадал в транс. Это состояние называется кататоническая шизофрения. Цистерцианцы настаивают на равном участии в труде каждого монаха, но состояние Криса не позволяло ему трудиться. Его попросили покинуть монастырь.
— Он, наверное, разрывался на части.
— Поверь, так оно и было. Но сейчас он обрел покой.
— Как?
— Его убили, — сказал Сол. Дрю прищурился.
— Зарезали насмерть. Это случилось потому, что Элиот стал против нас. Чтобы не выдать свои секреты, он предал нас. Ноя рассчитался за Криса.
— Как?
— Убил Элиота… А ты?
— Не совсем понимаю, о чем ты, — сказал Дрю.
— Почему ты ушел от картезианцев?
— На монастырь напала команда уничтожения. — Сол изумленно заморгал.
17
Дрю почувствовал, как Арлен напряглась, удивленная его откровенностью.
— Напали на монастырь?
— Я тоже сирота. Мои родители погибли, когда мне было десять, — сказал Дрю. — В Токио. Мой отец работал там на Госдепартамент США. В тысяча девятьсот шестидесятом году он и моя мать погибли от взрыва бомбы, подложенной террористами. Властям так и не удалось узнать, на ком лежит ответственность за их смерть. Мне было только десять, и я поклялся найти убийц своих родителей или, если мне это не удастся, наказать таких же, как они. Меня отправили в Америку, к дяде. Из этого ничего хорошего не вышло. Меня усыновил лучший друг отца. Так же, как и отец, он работал на Госдепартамент, и, куда бы его ни посылали, он всегда брал меня с собой. Где бы мы ни были, он заставлял меня изучать военное искусство этой страны. Я все еще намеревался сдержать свою клятву и отомстить за родителей, и Рей завербовал меня в секретную группу Госдепартамента по борьбе с террористами, — она называлась “Скальпель”. Я прошел подготовку и стал наемным убийцей. Десять лет я убивал.
— Десять лет? Что тебя остановило? Почему ты ушел в монастырь?
— Та же причина, что и у твоего друга. Меня преследовали ночные кошмары. В тысяча девятьсот семьдесят девятом мне дали задание. Миссия кончилась гибелью невинных женщины и мужчины. Я взорвал их, так же как кто-то взорвал моих родителей. Их сын видел, как это произошло, он видел это, как и я когда-то.
— Ты сказал, эти женщина и мужчина были невинны? Ты не ошибся?
— Нет. “Скальпель” по политическим причинам хотел, чтобы они были убиты. Но я не мог найти оправданий тому, что сделал. Я стал таким же, как те, кто убили моих родителей. Я превратился в того, за кем охотился, стал сам своим врагом. Я… сломался, так, кажется, ты это называешь. Я отчаянно хотел искупить вину, понести наказание за свои грехи, и тогда я стал картезианцем. За шесть лет, проведенных в покаянии и молитве, я постепенно обрел покой.
— И тогда на монастырь напали?
— Девятнадцать монахов отравили. Двух других застрелили. Главной целью был я, но я сбежал. Я поклялся найти того, кто убил моих братьев монахов. В конце концов, я выяснил, что человеком, который отдал приказ напасть на монастырь, был Рей. Он боялся, что в один прекрасный день из-за моего срыва я выдам его секреты. Все эти годы он искал меня и, когда узнал, где я нашел пристанище… Ну, как ты сказал о человеке, который приказал убить твоего приемного брата, — я нашел и убил его.
18
Сола потряс рассказ Дрю. Параллели между их историями выбивали из колеи.
Но Криса убили.
А Дрю, так напоминавший Криса своими светлыми волосами, яркими глазами, чуть заметными веснушками и скуластым, прямоугольным лицом, — Дрю выжил. У Сола было ощущение, что пустая ниша в его жизни заполнилась.
— Ты не сказал, были ли у тебя братья, — сказал Сол.
— Нет, я единственный ребенок. Сол улыбнулся:
— Если тебе нужен брат, теперь он у тебя есть. Ты бы не стал рассказывать мне о своем прошлом, если бы не заметил сходства между… Это невероятно.
— Я заметил параллели, — сказал Дрю, — но тоже не могу объяснить их.
— Столкнулись друг с другом. Как?.. Не верится, что это просто совпадение.
— Вопрос в том, — прервала его Арлен, — сколько здесь еще параллелей?
19
Мужчины повернулись в ее сторону.
Пока Арлен слушала разговор Сола и Дрю, ее беспокойство все больше и больше возрастало. Удивительно, что два человека, ни разу до этого не встречавшиеся, так быстро открылись друг другу. Еще более удивительным было сходство между Дрю и погибшим братом Сола. Это действительно было, как сказал Сол, невероятно. И Арлен не думала, что на этом сюрпризы закончатся, — это ее волновало больше всего.
— Еще? — спросил Сол.
— Чтобы получить информацию от Дуссэлта, вы оказались в садах Ватикана в то же время, что и мы, — сказала Арлен. — Это тебя не удивляет? Тебе должно быть интересно, что мы там делали. Мне-то уж точно любопытно, что вы там делали. Мы пришли туда разными путями по одной причине?
— Пропал отец твоей жены, так, по-моему, ты сказал? — произнес Дрю. — И трое мужчин пытались убить вас. Они носили такие же перстни, как у отца Дуссэлта.
Какое-то время Сол не отвечал. Потом он вздрогнул и, как показалось Арлен, приложил определенные усилия, чтобы вернуться к беседе. Она понимала, что исчезновение его жены связано со всем, о чем они говорили.
— Правильно, — сказал Сол. — И эти три наемника вывели вас на отца Дуссэлта. На организацию, которую ты называешь Братством Камня. Что это такое?
— Солдаты Господа, — сказал Дрю. — Воины церкви.
— Объясни.
— Орден организовался в двенадцатом веке, во время Третьего Крестового похода, — сказал Дрю. — Они следуют традициям, установленным арабом, обращенным в католицизм. Он стал священником, и, используя свои знания об арабах, помогал крестоносцам освобождать Святую землю от мусульман.
— Помогал крестоносцам? Как?
— Как убийца. Арабу легко проникнуть в стан врага. Ему было предписано убивать лидеров мусульман с той же жестокостью, с какой они убивали лидеров крестоносцев. Он подкрадывался к спящей жертве и отрезал ей голову.
— Наглядно, — сухо сказал Сол. — И, без сомнений, эффективно.
— Идея была такова — террором бороться с террором. Конечно, крестоносцы свой террор считали святым.
— И церковь допускала это?
— В то время, — сказал Дрю, — ты должен помнить, каким религиозным пылом был вдохновлен Крестовый поход. Папа отпускал все грехи, совершенные во время, как тогда считалось, благословенной Богом войны с язычниками.
— Однако времена меняются.
— Да, но орден, основанный священником-убийцей, — нет. Неизвестный церкви орден Братства Камня продолжал веками святой террор. Им казалось, что церковь нуждается в защите.
— А перстень?
— По нему они узнают друг друга. Это копия перстня, который во времена Третьего Крестового похода носил король Ричард. Рубин символизирует кровь Христа.
— Но почему они хотели помешать мне и Эрике найти ее отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Теперь вы удовлетворены?
— Спокойно. Помни — я на твоей стороне.
— Правда? Прикажите своей команде приготовить священника. Потом он — мой.
— При других обстоятельствах, — сказал Галлахер, — я бы не стал терпеть твой тон, — он внимательно посмотрел на Сола. — Но я думаю, ты имеешь право. Поспи немного. Тебе надо поесть. Ты ужасно выглядишь.
— Спать? Есть? Какого черта, когда Эрика…
— Сделай это, Ромул. Ты не сможешь для нее ничего сделать, если доведешь себя.
Тут Сол понял, что он уже на пределе. Он глубоко вздохнул:
— Вы правы… Извините.
— За что? На твоем месте я бы лез на стены. Рассчитывай на меня. Я сделаю все, чтобы помочь тебе.
Сол благодарно улыбнулся.
Через пять минут прибыли три человека. Один был щуплый и в очках. Увидев священника с избитым лицом, он поджал губы. Он проверил пульс и зрачки Дуссэлта и повернулся к Галлахеру:
— Его можно отсюда забрать? — Галлахер кивнул.
Двое мужчин шагнули вперед, оба были хорошо сложены.
— Куда его? Обратно в магазин или…
— Вы можете все сделать здесь? — спросил Галлахер. — В другом номере?
— Раньше или позже нам придется сделать снимок его черепа, но я не вижу никаких припухлостей под глазами, так что, возможно, я излишне осторожен. Да, думаю, я могу сделать это в отеле.
— Я уже заказал номер. В конце этого коридора есть свободный. — Галлахер махнул одному здоровяку. — Спустись и зарегистрируйся. Принеси ключ.
Через десять минут команда готова была уходить.
— Мне нужно оборудование из автобуса, — сказал человек в очках.
— Бери все, что нужно, — бросил Галлахер.
Они проверили коридор — он был пуст. Крепкие мужчины подхватили священника. Положив его руки к себе на плечи, они вышли в коридор. Следом вышел человек в очках. Их никто не видел.
Галлахер от дверей повернулся к Солу:
— Запомни, тебе надо отдохнуть. Я позвоню, когда его приведут в норму.
Сол прислонился к стене, от слабости у него подгибались колени.
— Я буду ждать.
16
Дверь в ванную открылась.
— Ты, — сказала Арлен Солу, — последуешь совету Галлахера. Я позвоню дежурному.
— Она воображает себя Флоренс Найтингейл. Если пациенты не принимают ее помощь, она выходит из себя, — сказал Дрю. Сол улыбнулся и устало сел на стул. Арлен сняла трубку телефона.
— Мой приятель редко ест мясо, — сказала она Солу. — Как насчет яиц, булочек и кофе?
— Я и так слишком напряжен, — ответил Сол. — Кофе не надо.
— Молоко, — сказал Дрю, — и фрукты. Побольше фруктов.
Арлен сделала заказ. Сол разглядывал ее. Высокая и гибкая, она напоминала ему Эрику. Но на этом сходство заканчивалось. Волосы Арлен не были такими темными и длинными, как у Эрики. Ее лицо, тоже прекрасное, было более вытянутым. Самая большая разница в глазах. У Арлен они зеленые, а у Эрики — карие.
Эрика.
Чтобы отвлечься, он переключился на Дрю и снова вспомнил Криса
— Ты так и не сказал мне, действительно ли ты священник.
— Нет, — грустно ответил Дрю. — Хотя когда-то я был братом. Ответ застал Сола врасплох:
— Братом? Ты хочешь сказать…
— Я католик. Был монахом. Сол старался говорить спокойно.
— У меня был очень близкий друг, можно сказать, приемный брат, он был католик. Ирландец.
— Я шотландец.
— Мой друг вступил в орден цистерцианцев и шесть лет провел в их монастыре, — сказал Сол.
— Правда? Какое совпадение.
— Да? — напрягся Сол. — В чем?
— Я почти столько же был в монастыре. Но я был в картезианском.
— Да, мой друг рассказывал мне о картезианцах. Он говорил, что его орден суров. Они молчат. Верят в физический труд. Живут в кельях по одному, отшельники, полное одиночество. Он говорил, картезианские монастыри самые суровые.
— Мне нравится покой. Как звали твоего друга?
— Крис.
— Почему он ушел из монастыря?
— Его мучили кошмары. Он постоянно помнил о том, что его вынудили делать до того, как он ушел в монастырь. На самом деле это и заставило его уйти в монастырь.
— Вынудили делать что?
— Им манипулировали и сделали из него наемного убийцу. — Дрю вздрогнул. Его реакция была явной.
— Тебе не понять, но мы с Крисом были сиротами. Приют, где мы воспитывались, был организован на военный манер. Когда мы были еще детьми, нас учили быть воинами. Нас официально усыновил один человек. Его звали Элиот. Он брал нас с собой в путешествия. Покупал сладости. Мы полюбили его.
Солу было трудно продолжать.
— Оказалось, он работал на правительство и усыновил нас, чтобы завербовать для работы в разведке. После того как мы прошли серьезную подготовку, он стал посылать нас на задания. Официально США, конечно, не допускают использования наемных убийц, но мы именно ими и были. Мы считали, что то, что мы делаем, санкционировано властями. Так случилось — мы работали не на правительство, а на Элиота. Мы так его любили, что готовы были сделать все ради него. Он приказывал нам убивать. Это было нужно ему лично. У Криса был стресс, он сломался, не вынес того, что мы делали. Чтобы искупить вину, он ушел в монастырь. Но его преследовали ночные кошмары. Он впадал в транс. Это состояние называется кататоническая шизофрения. Цистерцианцы настаивают на равном участии в труде каждого монаха, но состояние Криса не позволяло ему трудиться. Его попросили покинуть монастырь.
— Он, наверное, разрывался на части.
— Поверь, так оно и было. Но сейчас он обрел покой.
— Как?
— Его убили, — сказал Сол. Дрю прищурился.
— Зарезали насмерть. Это случилось потому, что Элиот стал против нас. Чтобы не выдать свои секреты, он предал нас. Ноя рассчитался за Криса.
— Как?
— Убил Элиота… А ты?
— Не совсем понимаю, о чем ты, — сказал Дрю.
— Почему ты ушел от картезианцев?
— На монастырь напала команда уничтожения. — Сол изумленно заморгал.
17
Дрю почувствовал, как Арлен напряглась, удивленная его откровенностью.
— Напали на монастырь?
— Я тоже сирота. Мои родители погибли, когда мне было десять, — сказал Дрю. — В Токио. Мой отец работал там на Госдепартамент США. В тысяча девятьсот шестидесятом году он и моя мать погибли от взрыва бомбы, подложенной террористами. Властям так и не удалось узнать, на ком лежит ответственность за их смерть. Мне было только десять, и я поклялся найти убийц своих родителей или, если мне это не удастся, наказать таких же, как они. Меня отправили в Америку, к дяде. Из этого ничего хорошего не вышло. Меня усыновил лучший друг отца. Так же, как и отец, он работал на Госдепартамент, и, куда бы его ни посылали, он всегда брал меня с собой. Где бы мы ни были, он заставлял меня изучать военное искусство этой страны. Я все еще намеревался сдержать свою клятву и отомстить за родителей, и Рей завербовал меня в секретную группу Госдепартамента по борьбе с террористами, — она называлась “Скальпель”. Я прошел подготовку и стал наемным убийцей. Десять лет я убивал.
— Десять лет? Что тебя остановило? Почему ты ушел в монастырь?
— Та же причина, что и у твоего друга. Меня преследовали ночные кошмары. В тысяча девятьсот семьдесят девятом мне дали задание. Миссия кончилась гибелью невинных женщины и мужчины. Я взорвал их, так же как кто-то взорвал моих родителей. Их сын видел, как это произошло, он видел это, как и я когда-то.
— Ты сказал, эти женщина и мужчина были невинны? Ты не ошибся?
— Нет. “Скальпель” по политическим причинам хотел, чтобы они были убиты. Но я не мог найти оправданий тому, что сделал. Я стал таким же, как те, кто убили моих родителей. Я превратился в того, за кем охотился, стал сам своим врагом. Я… сломался, так, кажется, ты это называешь. Я отчаянно хотел искупить вину, понести наказание за свои грехи, и тогда я стал картезианцем. За шесть лет, проведенных в покаянии и молитве, я постепенно обрел покой.
— И тогда на монастырь напали?
— Девятнадцать монахов отравили. Двух других застрелили. Главной целью был я, но я сбежал. Я поклялся найти того, кто убил моих братьев монахов. В конце концов, я выяснил, что человеком, который отдал приказ напасть на монастырь, был Рей. Он боялся, что в один прекрасный день из-за моего срыва я выдам его секреты. Все эти годы он искал меня и, когда узнал, где я нашел пристанище… Ну, как ты сказал о человеке, который приказал убить твоего приемного брата, — я нашел и убил его.
18
Сола потряс рассказ Дрю. Параллели между их историями выбивали из колеи.
Но Криса убили.
А Дрю, так напоминавший Криса своими светлыми волосами, яркими глазами, чуть заметными веснушками и скуластым, прямоугольным лицом, — Дрю выжил. У Сола было ощущение, что пустая ниша в его жизни заполнилась.
— Ты не сказал, были ли у тебя братья, — сказал Сол.
— Нет, я единственный ребенок. Сол улыбнулся:
— Если тебе нужен брат, теперь он у тебя есть. Ты бы не стал рассказывать мне о своем прошлом, если бы не заметил сходства между… Это невероятно.
— Я заметил параллели, — сказал Дрю, — но тоже не могу объяснить их.
— Столкнулись друг с другом. Как?.. Не верится, что это просто совпадение.
— Вопрос в том, — прервала его Арлен, — сколько здесь еще параллелей?
19
Мужчины повернулись в ее сторону.
Пока Арлен слушала разговор Сола и Дрю, ее беспокойство все больше и больше возрастало. Удивительно, что два человека, ни разу до этого не встречавшиеся, так быстро открылись друг другу. Еще более удивительным было сходство между Дрю и погибшим братом Сола. Это действительно было, как сказал Сол, невероятно. И Арлен не думала, что на этом сюрпризы закончатся, — это ее волновало больше всего.
— Еще? — спросил Сол.
— Чтобы получить информацию от Дуссэлта, вы оказались в садах Ватикана в то же время, что и мы, — сказала Арлен. — Это тебя не удивляет? Тебе должно быть интересно, что мы там делали. Мне-то уж точно любопытно, что вы там делали. Мы пришли туда разными путями по одной причине?
— Пропал отец твоей жены, так, по-моему, ты сказал? — произнес Дрю. — И трое мужчин пытались убить вас. Они носили такие же перстни, как у отца Дуссэлта.
Какое-то время Сол не отвечал. Потом он вздрогнул и, как показалось Арлен, приложил определенные усилия, чтобы вернуться к беседе. Она понимала, что исчезновение его жены связано со всем, о чем они говорили.
— Правильно, — сказал Сол. — И эти три наемника вывели вас на отца Дуссэлта. На организацию, которую ты называешь Братством Камня. Что это такое?
— Солдаты Господа, — сказал Дрю. — Воины церкви.
— Объясни.
— Орден организовался в двенадцатом веке, во время Третьего Крестового похода, — сказал Дрю. — Они следуют традициям, установленным арабом, обращенным в католицизм. Он стал священником, и, используя свои знания об арабах, помогал крестоносцам освобождать Святую землю от мусульман.
— Помогал крестоносцам? Как?
— Как убийца. Арабу легко проникнуть в стан врага. Ему было предписано убивать лидеров мусульман с той же жестокостью, с какой они убивали лидеров крестоносцев. Он подкрадывался к спящей жертве и отрезал ей голову.
— Наглядно, — сухо сказал Сол. — И, без сомнений, эффективно.
— Идея была такова — террором бороться с террором. Конечно, крестоносцы свой террор считали святым.
— И церковь допускала это?
— В то время, — сказал Дрю, — ты должен помнить, каким религиозным пылом был вдохновлен Крестовый поход. Папа отпускал все грехи, совершенные во время, как тогда считалось, благословенной Богом войны с язычниками.
— Однако времена меняются.
— Да, но орден, основанный священником-убийцей, — нет. Неизвестный церкви орден Братства Камня продолжал веками святой террор. Им казалось, что церковь нуждается в защите.
— А перстень?
— По нему они узнают друг друга. Это копия перстня, который во времена Третьего Крестового похода носил король Ричард. Рубин символизирует кровь Христа.
— Но почему они хотели помешать мне и Эрике найти ее отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52