Она, может быть, желает загладить свою вину и не знает, как это сделать. Может быть, вся ее энергия подавлена отчаянием и негодованием на саму себя, из которого выходит истинное раскаяние. Разве такая женщина совершенно неисправима? Я это решительно отрицаю. У нее, может быть, благородная натура, и она может еще благородно проявить ее. Предоставьте ей удобный случай, она в нем очень нуждается, и наша бедная павшая ближняя может опять занять свое место среди лучших из нас, уважаемая, беспорочная, счастливая вновь!
Глаза Мерси, жадно устремленные на него, пока он говорил, опять уныло опустились, когда он закончил.
— Такой будущности быть не может, — отвечала она, — для той женщины, о которой я думаю. Она потеряла представившийся удобный случай. Она лишилась всякой надежды.
Джулиан с минуту серьезно соображал.
— Поймем друг друга, — сказал он. — Она совершила обман, причинивший вред другой женщине. Вы это сказали мне?
— Да, это.
— И она через обман извлекла пользу для себя?
— Да, извлекла.
— Ей угрожает разоблачение?
— Она от этого спасена — пока.
— Пока она молчит?
— Вот удобный для нее случай! — вскрикнул Джулиан. — Ее будущность заставит нее. Она не лишилась надежды!
Сложив руки на груди, в страшном волнении, Мерси смотрела на его вдохновенное лицо и прислушивалась к этим обнадеживающим словам.
— Объясните, — попросила она. — Передайте ей через меня, что она должна делать.
— Пусть она признается, — отвечал Джулиан, — без малодушного опасения, что ее принуждает к этому необходимость. Пусть она искупит вред, который нанесла этой женщине, пока та еще не имеет возможности обнаружить ее обман. Пусть она пожертвует всем, что получила благодаря этому обману, ради священной обязанности загладить свою вину. Если она может это сделать, ради спокойствия своей совести и жалости к ближней, несмотря на потери, стыд, позор, — тогда это раскаяние раскроет благороднейшие черты ее натуры, тогда эта женщина окажется достойна доверия, уважения, любви. Если я увижу, что фарисеи и фанатики пройдут мимо нее с презрением, я протяну ей руку при всех них. Я скажу этой женщине в ее одиночестве и огорчении: "Встань, бедное раненое сердце! Прекрасная очищенная душа, да возрадуются над тобою ангелы Господни! Займи свое место между благороднейшими созданиями Господа! "
В последних фразах он бессознательно повторил то, что говорил год тому назад своим прихожанам в капелле приюта. С десятикратной силой и с десятикратным убеждением эти слова нашли путь к сердцу Мерси. Незаметно в ней произошла перемена. Ее прелестное лицо стало спокойно Выражение страха и недоумения исчезло из ее больших серых глаз, в них засветилась надежда и твердая решимость.
После его слов наступило минутное молчание. Они оба нуждались в нем. Джулиан первый заговорил опять.
— Убедил я вас, что удобный случай еще сопутствует ей? — спросил он. — Чувствуете вы, как я, что она не лишилась надежды?
— Вы убедили меня в том, что на всем свете у нее нет друга вернее вас, — с признательностью ответила Мерси. — Она будет достойна вашего великодушного доверия к ней. Она докажет вам, что вы говорили не напрасно.
Все еще не понимая ее, Джулиан пошел к двери.
— Не теряйте драгоценного времени, — сказал он, — не оставляйте ее наедине с самой собой. Если вы не можете пойти к ней, позвольте мне отправиться вместо вас.
Она остановила его движением руки. Он отступил на шаг назад и замер, замечая с удивлением, что она не вставала со стула, на котором сидела.
— Останьтесь здесь, — сказала она ему вдруг изменившимся голосом.
— Извините, — возразил он, — я не понимаю вас.
— Вы сейчас поймете меня. Дайте мне подумать.
Он все еще стоял около двери, вопросительно устремив взгляд на Мерси. Человек с натурой менее благородной или веривший Мерси не так беспредельно, как он, теперь почувствовал бы подозрение. Джулиан по-прежнему был далек от подозрения.
— Желаете вы остаться одна? — спросил он с участием. — Не оставить ли мне вас на время и опять вернуться?
Она с ужасом подняла на него глаза.
— Оставить меня? — повторила она и едва удержалась, чтобы не сказать более.
Почти половина комнаты разделяла их друг от друга. Слова, которые она хотела ему сказать, никогда не сорвутся с ее губ, если она не увидит поддержки на его лице.
— Нет! — закричала она испуганно. — Не оставляйте меня! Вернитесь ко мне!
Джулиан повиновался ей. Молча движением руки указала она ему на стул возле себя. Он сел. Мерси посмотрела на него и опять заколебалась, решившись сделать свое страшное признание, она не знала, как ей начать. Ее женский инстинкт шептал: «Найди мужество в его прикосновении». Она сказала ему, просто и искренне сказала ему:
— Ободрите меня. Дайте мне силы. Позвольте мне взять вашу руку.
Джулиан не отвечал и не шевелился. Мысли его как будто были далеки, глаза его рассеянно смотрели на Мерси. Он готов был угадать ее тайну, через минуту он добрался бы до истины. В ту минуту спокойно, как сестра, она взяла его за руку. Нежное пожатие пальцев Мерси возбудило чувства Джулиана, воспламенило его страсть к ней, заставило забыть его чистые стремления, наполнявшие его за минуту перед тем, лишило его проницательности именно в то мгновение, когда он проникал в тайну ее непонятного обращения и странных слов. Он буквально задрожал от нежного ее прикосновения. Но мысль об Орасе не покидала Джулиана, его рука бесстрастно лежала в ее руке, глаза его старательно избегали встречи с ее глазами.
Мерси крепче сжала его руку. Она невинно сказала ему:
— Не отвертывайтесь от меня, ваши глаза придают мне мужество.
Рука его ответила ей пожатием. Он испытывал огромную радость глядя на нее. Он утратил сдержанность, лишился самообладания. Мысль об Орасе, чувство чести отошли на второй план. Еще минута, и он мог бы сказать слова, о которых сожалел бы всю жизнь, если бы она не остановила его, заговорив первая.
— Я еще должна сказать вам, — вдруг произнесла она, почувствовав горячую решимость открыть ему наконец свое сердце, — больше, гораздо больше того, что я вам сказала. Великодушный, сострадательный друг, позвольте мне сказать это здесь!
Она хотела броситься на колени к его ногам. Он вскочил и удержал ее обеими руками, приподняв ее, когда сам приподнялся. В словах, вырвавшихся у нее, в поступке, сопровождавшем их, истина озарила его. Бедная женщина, о которой она говорила, была она сама!
Пока Мерси почти лежала в его объятиях, когда ее грудь почти касалась его груди, прежде чем с ее губ успело сорваться решающее слово, дверь библиотеки отворилась.
Леди Джэнет Рой вошла в комнату.
Глава XVIII
ПОИСКИ В ПАРКЕ
Грэс Розбери, все слышавшая из оранжереи, увидела, как отворилась дверь, и узнала хозяйку дома. Она тихо отступила назад и спряталась подальше за кустом, чтобы ее нельзя было увидеть из столовой.
Леди Джэнет не пошла дальше порога. Она остановилась и смотрела на своего племянника и свою приемную дочь в суровом молчании.
Мерси опустилась на стул, стоявший рядом. Джулиан оставался возле нее. Он был еще ошеломлен своим открытием, глаза его еще с ужасом смотрели на Мерси. Он был так поглощен своим лицезрением, как будто они еще находились одни в комнате.
Леди Джэнет заговорила первая. Она обратилась к племяннику.
— Вы были правы, мистер Джулиан Грэй, — сказала она ледяным голосом, — вам не следовало, вернувшись, найти в этой комнате никого, кроме меня. Я не удерживаю вас больше. Вы можете оставить мой дом.
Джулиан оглянулся на тетку. Она указывала ему на дверь. В возбужденном состоянии, в котором Джулиан находился в эту минуту, ее слова задели его за живое. Он ответил без своего обычного уважения к возрасту его тетки и ее положению относительно него.
— Вы, кажется, забываете, леди Джэнет, — сказал он, — что говорите не с вашим лакеем. Есть серьезные причины (о которых вы не знаете ничего), чтобы я еще остался в вашем доме на некоторое время. Вы можете быть уверены, что я воспользуюсь вашим гостеприимством как можно меньше.
Джулиан снова обернулся к Мерси, произнося эти слова, и увидел, что она робко смотрит на него. В ту минуту когда глаза их встретились, буря волнений, боровших л в нем, вдруг утихла. Огорчение за нее, душевную боль почувствовал он, печаль наполнила его сердце. Теперь, и только теперь, он мог прочесть на ее исхудалом, милом лице, как она страдала. Сострадание, которое он испытывал к неизвестной женщине, стало сильнее во много раз к Мерси. Вера в возможность избавления от греха, которую он выразил, выразил искренне, по отношению к неизвестной женщине, увеличились во много раз к Мерси. Он обратился к тетке более спокойным тоном.
— Эта девица, — продолжал он, — хочет сказать мне наедине то, что она не успела еще мне сказать. Вот та причина, по которой я немедленно не оставлю ваш дом.
Все еще находясь под впечатлением того, что она увидела при входе в комнату, леди Джэнет посмотрела на него с гневным изумлением. Неужели Джулиан действительно не обращает внимание на права Ораса Голмкрофта в присутствии его невесты? Она обратилась к своей приемной дочери.
— Грэс! — воскликнула она. — Вы слышали, что он сказал? Неужели вы ничего не можете сказать? Должна ли я напомнить вам…
Она остановилась. Первый раз с тех пор, как леди Джэнет узнала свою молодую компаньонку, Мерси оставалась глуха к ее словам. Мерси была неспособна ее слушать. Глаза Джулиана сказали ей, что он понял ее наконец.
Леди Джэнет опять обратилась к племяннику и сказала ему такие суровые слова, каких еще не говорила сыну своей сестры.
— Если у тебя есть хоть малейшее чувство приличия, я уже не говорю — чести, ты оставишь этот дом и твое знакомство с этой девицей прекратится. Избавь меня от твоих уверений и извинений. Я могу только одним растолковать то, что видела, когда отворила дверь.
— Вы совершенно не понимаете того, что видели, когда отворили дверь, — спокойно ответил Джулиан.
— Может быть, я также не понимаю признания, которое ты сделал мне час тому назад? — возразила леди Джэнет.
Джулиан с испугом взглянул на Мерси.
— Не говорите об этом, — сказал он шепотом, — она может услышать вас.
— Ты хочешь сказать, будто она не знает, что ты в нее влюблен?
— Слава Богу, она не имеет ни малейшего представления об этом!
Нельзя было ошибиться в искренности, с которой он ответил. Джулиан доказывал его невиновность, как никто другой не мог доказать. Леди Джэнет отступила шаг назад в совершенном изумлении, решительно не понимая, что ей говорить и что делать.
Наступившее за тем молчание было прервано стуком в дверь библиотеки. Слуга, с известием, и известием дурным, ясно написанным на его расстроенном лице и в его поведении, вошел в комнату.
Будучи крайне взволнована и раздражена, леди Джэнет рассердилась на появившегося слугу, как будто почувствовала оскорбление со стороны этого невинного человека.
— Кто вас послал? — спросила она резко. — С какой стати вы явились сюда?
Слуга отвечал явно растерявшись.
— Извините, ваше сиятельство, я осмеливаюсь.., я желал бы говорить с мистером Джулианом Грэем.
— О чем? — спросил Джулиан.
Слуга тревожно посмотрел на леди Джэнет, заколебался и взглянул на дверь, как бы желая выйти из комнаты.
— Я, право, не знаю, могу ли сказать вам, сэр, при ее сиятельстве, — ответил он.
Леди Джэнет тотчас угадала тайну нерешимости слуги.
— Я знаю, что случилось, — сказала она, — эта противная женщина опять пробралась сюда. Права я?
Глаза слуги с отчаянием допрашивали Джулиана.
— Да или нет? — повысила голос леди Джэнет.
— Да, миледи.
Джулиан тотчас перехватил инициативу и начал задавать необходимые вопросы.
— Где она? — спросил он.
— Где-то в парке, кажется, сэр.
— Вы видели ее?
— Нет, сэр.
— Кто ее видел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Глаза Мерси, жадно устремленные на него, пока он говорил, опять уныло опустились, когда он закончил.
— Такой будущности быть не может, — отвечала она, — для той женщины, о которой я думаю. Она потеряла представившийся удобный случай. Она лишилась всякой надежды.
Джулиан с минуту серьезно соображал.
— Поймем друг друга, — сказал он. — Она совершила обман, причинивший вред другой женщине. Вы это сказали мне?
— Да, это.
— И она через обман извлекла пользу для себя?
— Да, извлекла.
— Ей угрожает разоблачение?
— Она от этого спасена — пока.
— Пока она молчит?
— Вот удобный для нее случай! — вскрикнул Джулиан. — Ее будущность заставит нее. Она не лишилась надежды!
Сложив руки на груди, в страшном волнении, Мерси смотрела на его вдохновенное лицо и прислушивалась к этим обнадеживающим словам.
— Объясните, — попросила она. — Передайте ей через меня, что она должна делать.
— Пусть она признается, — отвечал Джулиан, — без малодушного опасения, что ее принуждает к этому необходимость. Пусть она искупит вред, который нанесла этой женщине, пока та еще не имеет возможности обнаружить ее обман. Пусть она пожертвует всем, что получила благодаря этому обману, ради священной обязанности загладить свою вину. Если она может это сделать, ради спокойствия своей совести и жалости к ближней, несмотря на потери, стыд, позор, — тогда это раскаяние раскроет благороднейшие черты ее натуры, тогда эта женщина окажется достойна доверия, уважения, любви. Если я увижу, что фарисеи и фанатики пройдут мимо нее с презрением, я протяну ей руку при всех них. Я скажу этой женщине в ее одиночестве и огорчении: "Встань, бедное раненое сердце! Прекрасная очищенная душа, да возрадуются над тобою ангелы Господни! Займи свое место между благороднейшими созданиями Господа! "
В последних фразах он бессознательно повторил то, что говорил год тому назад своим прихожанам в капелле приюта. С десятикратной силой и с десятикратным убеждением эти слова нашли путь к сердцу Мерси. Незаметно в ней произошла перемена. Ее прелестное лицо стало спокойно Выражение страха и недоумения исчезло из ее больших серых глаз, в них засветилась надежда и твердая решимость.
После его слов наступило минутное молчание. Они оба нуждались в нем. Джулиан первый заговорил опять.
— Убедил я вас, что удобный случай еще сопутствует ей? — спросил он. — Чувствуете вы, как я, что она не лишилась надежды?
— Вы убедили меня в том, что на всем свете у нее нет друга вернее вас, — с признательностью ответила Мерси. — Она будет достойна вашего великодушного доверия к ней. Она докажет вам, что вы говорили не напрасно.
Все еще не понимая ее, Джулиан пошел к двери.
— Не теряйте драгоценного времени, — сказал он, — не оставляйте ее наедине с самой собой. Если вы не можете пойти к ней, позвольте мне отправиться вместо вас.
Она остановила его движением руки. Он отступил на шаг назад и замер, замечая с удивлением, что она не вставала со стула, на котором сидела.
— Останьтесь здесь, — сказала она ему вдруг изменившимся голосом.
— Извините, — возразил он, — я не понимаю вас.
— Вы сейчас поймете меня. Дайте мне подумать.
Он все еще стоял около двери, вопросительно устремив взгляд на Мерси. Человек с натурой менее благородной или веривший Мерси не так беспредельно, как он, теперь почувствовал бы подозрение. Джулиан по-прежнему был далек от подозрения.
— Желаете вы остаться одна? — спросил он с участием. — Не оставить ли мне вас на время и опять вернуться?
Она с ужасом подняла на него глаза.
— Оставить меня? — повторила она и едва удержалась, чтобы не сказать более.
Почти половина комнаты разделяла их друг от друга. Слова, которые она хотела ему сказать, никогда не сорвутся с ее губ, если она не увидит поддержки на его лице.
— Нет! — закричала она испуганно. — Не оставляйте меня! Вернитесь ко мне!
Джулиан повиновался ей. Молча движением руки указала она ему на стул возле себя. Он сел. Мерси посмотрела на него и опять заколебалась, решившись сделать свое страшное признание, она не знала, как ей начать. Ее женский инстинкт шептал: «Найди мужество в его прикосновении». Она сказала ему, просто и искренне сказала ему:
— Ободрите меня. Дайте мне силы. Позвольте мне взять вашу руку.
Джулиан не отвечал и не шевелился. Мысли его как будто были далеки, глаза его рассеянно смотрели на Мерси. Он готов был угадать ее тайну, через минуту он добрался бы до истины. В ту минуту спокойно, как сестра, она взяла его за руку. Нежное пожатие пальцев Мерси возбудило чувства Джулиана, воспламенило его страсть к ней, заставило забыть его чистые стремления, наполнявшие его за минуту перед тем, лишило его проницательности именно в то мгновение, когда он проникал в тайну ее непонятного обращения и странных слов. Он буквально задрожал от нежного ее прикосновения. Но мысль об Орасе не покидала Джулиана, его рука бесстрастно лежала в ее руке, глаза его старательно избегали встречи с ее глазами.
Мерси крепче сжала его руку. Она невинно сказала ему:
— Не отвертывайтесь от меня, ваши глаза придают мне мужество.
Рука его ответила ей пожатием. Он испытывал огромную радость глядя на нее. Он утратил сдержанность, лишился самообладания. Мысль об Орасе, чувство чести отошли на второй план. Еще минута, и он мог бы сказать слова, о которых сожалел бы всю жизнь, если бы она не остановила его, заговорив первая.
— Я еще должна сказать вам, — вдруг произнесла она, почувствовав горячую решимость открыть ему наконец свое сердце, — больше, гораздо больше того, что я вам сказала. Великодушный, сострадательный друг, позвольте мне сказать это здесь!
Она хотела броситься на колени к его ногам. Он вскочил и удержал ее обеими руками, приподняв ее, когда сам приподнялся. В словах, вырвавшихся у нее, в поступке, сопровождавшем их, истина озарила его. Бедная женщина, о которой она говорила, была она сама!
Пока Мерси почти лежала в его объятиях, когда ее грудь почти касалась его груди, прежде чем с ее губ успело сорваться решающее слово, дверь библиотеки отворилась.
Леди Джэнет Рой вошла в комнату.
Глава XVIII
ПОИСКИ В ПАРКЕ
Грэс Розбери, все слышавшая из оранжереи, увидела, как отворилась дверь, и узнала хозяйку дома. Она тихо отступила назад и спряталась подальше за кустом, чтобы ее нельзя было увидеть из столовой.
Леди Джэнет не пошла дальше порога. Она остановилась и смотрела на своего племянника и свою приемную дочь в суровом молчании.
Мерси опустилась на стул, стоявший рядом. Джулиан оставался возле нее. Он был еще ошеломлен своим открытием, глаза его еще с ужасом смотрели на Мерси. Он был так поглощен своим лицезрением, как будто они еще находились одни в комнате.
Леди Джэнет заговорила первая. Она обратилась к племяннику.
— Вы были правы, мистер Джулиан Грэй, — сказала она ледяным голосом, — вам не следовало, вернувшись, найти в этой комнате никого, кроме меня. Я не удерживаю вас больше. Вы можете оставить мой дом.
Джулиан оглянулся на тетку. Она указывала ему на дверь. В возбужденном состоянии, в котором Джулиан находился в эту минуту, ее слова задели его за живое. Он ответил без своего обычного уважения к возрасту его тетки и ее положению относительно него.
— Вы, кажется, забываете, леди Джэнет, — сказал он, — что говорите не с вашим лакеем. Есть серьезные причины (о которых вы не знаете ничего), чтобы я еще остался в вашем доме на некоторое время. Вы можете быть уверены, что я воспользуюсь вашим гостеприимством как можно меньше.
Джулиан снова обернулся к Мерси, произнося эти слова, и увидел, что она робко смотрит на него. В ту минуту когда глаза их встретились, буря волнений, боровших л в нем, вдруг утихла. Огорчение за нее, душевную боль почувствовал он, печаль наполнила его сердце. Теперь, и только теперь, он мог прочесть на ее исхудалом, милом лице, как она страдала. Сострадание, которое он испытывал к неизвестной женщине, стало сильнее во много раз к Мерси. Вера в возможность избавления от греха, которую он выразил, выразил искренне, по отношению к неизвестной женщине, увеличились во много раз к Мерси. Он обратился к тетке более спокойным тоном.
— Эта девица, — продолжал он, — хочет сказать мне наедине то, что она не успела еще мне сказать. Вот та причина, по которой я немедленно не оставлю ваш дом.
Все еще находясь под впечатлением того, что она увидела при входе в комнату, леди Джэнет посмотрела на него с гневным изумлением. Неужели Джулиан действительно не обращает внимание на права Ораса Голмкрофта в присутствии его невесты? Она обратилась к своей приемной дочери.
— Грэс! — воскликнула она. — Вы слышали, что он сказал? Неужели вы ничего не можете сказать? Должна ли я напомнить вам…
Она остановилась. Первый раз с тех пор, как леди Джэнет узнала свою молодую компаньонку, Мерси оставалась глуха к ее словам. Мерси была неспособна ее слушать. Глаза Джулиана сказали ей, что он понял ее наконец.
Леди Джэнет опять обратилась к племяннику и сказала ему такие суровые слова, каких еще не говорила сыну своей сестры.
— Если у тебя есть хоть малейшее чувство приличия, я уже не говорю — чести, ты оставишь этот дом и твое знакомство с этой девицей прекратится. Избавь меня от твоих уверений и извинений. Я могу только одним растолковать то, что видела, когда отворила дверь.
— Вы совершенно не понимаете того, что видели, когда отворили дверь, — спокойно ответил Джулиан.
— Может быть, я также не понимаю признания, которое ты сделал мне час тому назад? — возразила леди Джэнет.
Джулиан с испугом взглянул на Мерси.
— Не говорите об этом, — сказал он шепотом, — она может услышать вас.
— Ты хочешь сказать, будто она не знает, что ты в нее влюблен?
— Слава Богу, она не имеет ни малейшего представления об этом!
Нельзя было ошибиться в искренности, с которой он ответил. Джулиан доказывал его невиновность, как никто другой не мог доказать. Леди Джэнет отступила шаг назад в совершенном изумлении, решительно не понимая, что ей говорить и что делать.
Наступившее за тем молчание было прервано стуком в дверь библиотеки. Слуга, с известием, и известием дурным, ясно написанным на его расстроенном лице и в его поведении, вошел в комнату.
Будучи крайне взволнована и раздражена, леди Джэнет рассердилась на появившегося слугу, как будто почувствовала оскорбление со стороны этого невинного человека.
— Кто вас послал? — спросила она резко. — С какой стати вы явились сюда?
Слуга отвечал явно растерявшись.
— Извините, ваше сиятельство, я осмеливаюсь.., я желал бы говорить с мистером Джулианом Грэем.
— О чем? — спросил Джулиан.
Слуга тревожно посмотрел на леди Джэнет, заколебался и взглянул на дверь, как бы желая выйти из комнаты.
— Я, право, не знаю, могу ли сказать вам, сэр, при ее сиятельстве, — ответил он.
Леди Джэнет тотчас угадала тайну нерешимости слуги.
— Я знаю, что случилось, — сказала она, — эта противная женщина опять пробралась сюда. Права я?
Глаза слуги с отчаянием допрашивали Джулиана.
— Да или нет? — повысила голос леди Джэнет.
— Да, миледи.
Джулиан тотчас перехватил инициативу и начал задавать необходимые вопросы.
— Где она? — спросил он.
— Где-то в парке, кажется, сэр.
— Вы видели ее?
— Нет, сэр.
— Кто ее видел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46