— Пусть решает сэр Джон, — обратился он к майору, — следует ли нам еще раз обменяться выстрелами.
Оба секунданта не обратили на его слова никакого внимания. Над их головами кружили воробьи, а вдалеке слышалось щелканье мельничных крыльев.
— Вы же говорили мне, — ошеломленно пробормотал Джемми, — что никогда в жизни не держали в руках пистолета!
— Прошу прощения, но я говорил, что ненавижу пистолеты, и попросил вас предположить, чисто теоретически, будто я ни разу не держал их в руках.
Бакстоун с криками катался по земле, отбиваясь от мистера Моубрея, который пытался втиснуть ему между зубами горлышко бутыли с лауданумом.
— Этот выстрел был счастливой случайностью, милорд? — осведомился майор Шарп.
— Нет, сэр. Я мог убить его, когда вы дали команду стрелять, но не собирался это делать. Мне хотелось только умерить его наглость и тщеславие, обойдясь с ним так, как он обходился с беднягами, которых вызывал на дуэль. Теперь счет уплачен.
Даруэнт протянул майору пистолет рукояткой вперед.
— Но вы сказали мне, лорд Даруэнт, что никогда не дрались на пистолетах.
— Так и есть. Но на острове Кросстри, где корабль с боеприпасами затонул без всякого взрыва, так как порох отсырел, не было никакой еды, кроме маленьких птичек, неуловимых, как пылинки в сумерках. Восемь долгих месяцев мы шесть часов в день тренировались в стрельбе из пистолета, чтобы не умереть с голоду.
Майор Шарп взял у Даруэнта пистолет и поклонился.
— Вам бросили вызов, лорд Даруэнт, — промолвил он с бледным подобием улыбки, — но вы отказались от вашего права воспользоваться саблей и согласились на пистолет. Ваш покорный слуга, милорд!
— Взаимно, сэр, — отозвался Даруэнт, кланяясь в ответ.
Повернувшись, он нетвердым шагом двинулся к своей карете. Ветер выметал остатки тумана, словно веник, и мир вновь становился зеленым.
Глава 12Где в основном говорится о глазах Кэролайн
Было без четверти восемь утра, когда красная коляска остановилась перед дом номер 38 на Сент-Джеймс-сквер.
Всю обратную дорогу, дрожа от того, что в наши дни именуют реакцией на пережитое, Даруэнт молчал, кутаясь в накидку. Сидящий рядом Джемми Флетчер тоже хранил молчание, пока не вышел из коляски на Пэлл-Мэлл.
— Насчет пари, старина. Боюсь, я не смогу выплатить вам проигрыш.
— Проигрыш?
— Мы ведь с вами держали пари, кого... — Джемми закусил губу, — кто победит на дуэли.
— Вам незачем платить, Джейми. Это была шутка.
— Вот как? Слава богу! Но должен вас предупредить, что им это не понравится!
— Что не понравится и кому?
— Друзьям Джека. Боюсь, вам следует ожидать неприятностей.
— Как ни странно, Джемми, вам не удалось меня напугать. Поехали, Патрик!
Когда коляска остановилась у дома Кэролайн, Даруэнт успел взять себя в руки и стать самим собой. Это было необходимо. Едва он поднялся на первую ступеньку, как парадная дверь открылась.
Но ее распахнул не лакей, что было почти неслыханно, а старый толстый Хьюберт Малберри. Позади него стояла Кэролайн.
— Вы целы, дружище! — воскликнул адвокат. — Или прячете рану под накидкой? Он вас задел?
— Нет. Как Долли?
Кэролайн медленно отвернулась, положив руку на стойку перил.
Мистер Малберри выглядел смущенным.
— Она мертва? — вскричал Даруэнт. — Или умирает?
— Ну, ну, Дик!
Казалось, адвокат уговаривает его не шуметь у дверей фешенебельного дома.
— Нет причин предполагать такое. Костоправ заперся с ней в комнате. Он помалкивает, но все костоправы держат язык за зубами, боясь ошибиться. Впрочем, он обещал вскоре сообщить свое мнение. Но, кроме того...
— Кроме того?
— Дик, не стоит волноваться заранее. Мы расстроим его замыслы. Но дело в том, что вас могут снова арестовать и отправить в Ньюгейт.
— В Ньюгейт? — воскликнул Даруэнт. — Из-за дуэли с Бакстоуном?
— Да нет же! — Мистер Малберри смахнул со лба седеющие пряди волос, которые встали торчком, словно петушиный гребень. — Но если Бакстоун вас не ранил, — с тревогой добавил он, — то, значит, вы его убили?
— Нет. Я продырявил ему шарнир, как они это называют.
— А-а! — Мистер Малберри облегченно вздохнул. — Почему вы не входите?
Ньюгейт! Долли! Неужели весь этот кошмар начнется снова?..
Даруэнт вошел в вестибюль. Элфред, взяв у него шляпу и накидку, закрыл дверь. Кэролайн отвернулась от стойки перил, опустив глаза.
— Вы завтракали, милорд? — спросила она.
— Только выпил чай в «Стивенсе». Но я вряд ли сейчас в состоянии есть.
— Тогда, по крайней мере, посидите с мистером Малберри и еще одним вашим другом. — Она указала на комнату слева. — Я распорядилась подать им завтрак в столовую. Они искали вас в «Стивенсе», а потом приехали сюда.
Даруэнт впервые ощутил всю странность ситуации. Он мог бы поклясться, что холодная, высокомерная Кэролайн и строптивый, дерзкий Малберри почувствуют взаимную неприязнь в первый же момент встречи. Однако они вели себя как друзья.
Казалось, все кругом изменилось. С тех пор как Даруэнт спустил курок и прострелил Бакстоуну колено, вся ненависть выветрилась из него целиком и полностью, словно он и впрямь, как говорила Кэролайн, страдал каким-то безумием.
— Мистер Малберри и второй ваш друг, — продолжала Кэролайн, — считают, что вам необходимо провести военный совет, дабы избавить вас от новой опасности. — Она подняла на него глаза и воскликнула: — Неужели вам недостаточно войны?
Даруэнт посмотрел на старого адвоката:
— Пожалуйста, пройдите в столовую, мистер Малберри. Я скоро к вам присоединюсь.
Адвокат неохотно повиновался. Когда дверь за ним закрылась, Даруэнт повернулся к Кэролайн.
— Вы радушно принимаете моих друзей, — заметил он.
— Разумеется. Даже... — Она махнула головой вверх, словно указывая на Янтарную комнату, расположенную над ее спальней.
Кэролайн излучала такое сочувствие, что у Даруэнта потеплело на душе. Ее муслиновое платье с розовыми и голубыми цветами на белом фоне мерцало в полумраке вестибюля. Волосы, связанные узлом на затылке, открывали уши, как вчера вечером, когда их придерживал белый бант.
Даруэнт взял ее за руку.
— Могу я говорить с вами откровенно? — спросил он.
— К чему спрашивать?
— Вы правы в одном, Кэролайн. С меня довольно войны. Клянусь богом, я до конца дней больше не буду драться на дуэли!
Даруэнт не мог предвидеть грядущие события, которые заставят его нарушить клятву.
— Еще вчера я воображал себя полным ненависти и готовым к мщению. Я и представить не мог, как все это нелепо. Непобедимый и неустрашимый Бакстоун, получив пулю в колено, катался по земле и вопил, как недорезанный поросенок! А вы, Кэролайн...
Она прервала его:
— Могу я тоже говорить откровенно? И без сентиментальных словечек?
Вместо ответа, он крепче стиснул ее руку.
— Пока я не увидела вас в Ньюгейтской тюрьме и не заинтересовалась, как вы будете выглядеть, если вас помыть и приодеть, я не доверяла всем мужчинам. Не из-за того, что я холодна и бесчувственна, — это не так, — а потому, что считала их олухами и мужланами, которые обращаются с женами, как матросы со шлюхами. Жены должны оставаться их рабынями, пока смерть не разлучит их! Вы спросите, почему я изменила или начала изменять свое мнение, когда встретила вас? Не знаю, но это произошло.
— Кэролайн, я...
Она остановила его, прижав руки к вискам и покачав головой.
— Признайтесь в одном, даже если вам придется солгать! Вы не имели в виду то, о чем говорили вчера вечером?
— Вчера вечером?
— Будто я хочу вашей смерти. Что собираюсь вас отравить. Что я была готова даже соблазнить вас — признаю, это правда, хотя совсем по другой причине, — лишь бы сохранить наследство. Вы ведь не верите этому?
— Не верю.
— Тогда докажите.
— Как?
— Сопровождая меня сегодня вечером в Итальянскую оперу.
— Охотно, если вы этого хотите. Но разве вы не собирались в оперу вчера?
— Я ходила туда с Уиллом Элванли. Пыталась представить вас на его месте и потерпела неудачу. Вы сдержите свое обещание?
— Да.
Отпустив руку Кэролайн, Даруэнт сжал ее плечи. Дверь в столовую открылась. Хьюберт Малберри обратил внимание на происходящую сцену, но не стал ее комментировать.
— Я бы не беспокоил вас и вашу леди, Дик, — проворчал он, — но военный совет в столовой проходит для вашего же блага.
— Да, идите! — с трудом выдавила Кэролайн. — Но не могла бы и я присутствовать?
— Миледи, — уголки рта достойного адвоката слегка опустились, — вы были весьма любезны к нам. Но для женщин существует одно время, а для умных разговоров — другое. Они плохо сочетаются.
— Если моя жена не может меня сопровождать, — заявил Даруэнт, — у меня нет настроения участвовать в вашем умном разговоре.
С трудом сдержавшись, мистер Малберри пробормотал что-то нелестное о женщинах и шагнул в сторону. Кэролайн и Даруэнт вошли в столовую.
— А теперь, приятель, — провозгласил мистер Малберри, — поздоровайтесь с вашим вторым другом.
Стены просторной столовой с окнами, выходящими на площадь, как и в Зеленой гостиной наверху, были обшиты деревянными панелями, слегка потемневшими от возраста. Пол покрывал турецкий ковер, на котором стоял длинный стол из лакированного красного дерева.
У мистера Малберри, как и у других реликтов восемнадцатого столетия, английский завтрак 1815 года вызывал лишь презрительную усмешку: «Чай и тост, черт побери!» Взяв с буфета два серебряных блюда с холодным окороком и говядиной, он водрузил их на стол рядом с изящной стеклянной чашей для пунша, наполненной элем.
Малберри занял место во главе стола, перед блюдами. На другом конце восседал преподобный Хорас Коттон, ньюгейтский ординарий.
— Падре! — воскликнул Даруэнт.
Преподобный Хорас, сияя от радости, поднялся из-за стола. Хотя он был облачен не в мантию, а в поношенный серый сюртук с черным жилетом, в нем безошибочно можно было узнать священника и джентльмена.
— Милорд, — ординарий поспешил вокруг стола навстречу Даруэнту, шедшему к нему с протянутой рукой, — я рад видеть вас свободным и счастливым. — Его голубые глаза внезапно затуманились. — Надеюсь, не возникло никаких осложнений? Наш друг Малберри вызвал меня так срочно, что мне пришлось просить об освобождении от моих обязанностей на сегодня.
— Я вышел из тюрьмы меньше суток тому назад. — Даруэнт стиснул кулаки. Его мысленному взору представились ужасные видения прошлого. — Меня ведь не могут вернуть обратно? — Он посмотрел на Малберри. — Вы что-то говорили об аресте и возвращении в Ньюгейт?
— Полегче, дружище! Я же сказал, что мы расстроим его замыслы.
— Чьи замыслы?
— Вашего тайного врага, — объяснил мистер Малберри.
Адвокат между делом разрезал на ломтики окорок и говядину большим ножом с костяной рукояткой и теперь накладывал их на свободную тарелку. К вазе с фруктами он не притрагивался.
Кэролайн, тактично приказавшая слугам не входить в столовую, села подальше от мистера Малберри. Преподобный Хорас Коттон, с сомнением посмотрев на нее, опустился на свой стул. Даруэнт занял место напротив священника.
— Я говорю не о Бакстоуне! — Малберри презрительно выпятил толстые губы. — Он не ваш тайный враг и не связан с заговором против вас. То же самое можно сказать и о вашей леди. — Адвокат указал ножом на Кэролайн и подтолкнул тарелку с мясом через стол к Даруэнту. За ней последовали нож и вилка с двумя зубцами. Окунув в чашу стакан и наполнив его элем до краев, Малберри таким же образом отправил его Даруэнту, расплескав на стол изрядное количество содержимого.
Любой добросовестный лакей при этом свалился бы в обморок. Но Кэролайн только улыбнулась, делая вид, что ничего не произошло. Даруэнт бросил на нее быстрый взгляд, не ускользнувший от преподобного Хораса.
— Но в чем теперь меня обвинят? — осведомился Даруэнт.
— В убийстве лорда Франсиса Орфорда.
При каждом упоминании этого имени Даруэнт видел перед глазами лицо мертвого Фрэнка и его усмешку, как у сатира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38