— Мистер Малберри почесал нос. — Я здорово накачался элем. А ваша славная леди, понимая, в чем я нуждаюсь, принесла графин бренди. Спьяну я произнес какую-то латинскую цитату, которую напрочь забыл, насчет неприкосновенности римской виллы, и мне припомнилось то, что я слышал накануне... — он указал на мистера Роли, — в вашем доме, когда Долли Спенсер лежала больная в кровати. Девушка упомянула, как вы однажды изготовили римскую виллу для постановки «Юлия Цезаря», и она выглядела настолько реально, что Долли прислонилась к одной из колонн и опрокинула ее. Я уже говорил вам, что все остальные тайны были для меня так же ясны, как клумба с голландскими тюльпанами, хотя черт бы побрал всех голландцев за их Вильгельма III с его постной физиономией. Но, думая о римских виллах, я посмотрел на вазу с фруктами на столе и вспомнил об апельсинах в исчезнувшей комнате, выглядевших так, словно их проткнули ножом...
— И тут же вспомнили, — понимающе продолжил мистер Роли (в его глубоком голосе слышались нотки горечи), — сколько раз видели, как я ловил апельсины острием рапиры в «Друри-Лейн»?
Мистер Малберри швырнул шляпу в угол.
— Да, — проворчал он, словно признаваясь в грехе. — И наконец я понял, кто убил Орфорда. Я пытался передать сообщение через его славную леди...
— К сожалению, сэр, — прервала Кэролайн, — вы были... не в себе. Теперь я понимаю, почему вы размахивали в столовой связкой ключей. Но все, что вы могли сделать, — это усесться в наемный кабриолет и потребовать сидра.
Адвокат нахмурился:
— Я имел в виду, миледи, погребки с сидром на Мейден-Лейн. Мне нужно было протрезветь с помощью содовой. — Он сердито посмотрел на мистера Роли. — Но ведь вы честный и порядочный человек! Как я мог разоблачить вас, даже зная все? Каким образом вы стали сотрудничать с «фирмой» Орфорда и Флетчера?
Мистер Роли вздрогнул.
— Сотрудничать? — произнес он с таким отвращением, словно по нему ползали змеи. — Во многих отношениях, сэр, я вынужден признать себя подлецом. Но сотрудничать с этой парой? Нет! — Мистер Роли повернулся к Даруэнту. — Милорд, — заговорил он официальным тоном, — когда вы удостоили посещением мой дом на Лукнор-Лейн, чтобы повидать Долли... Как странно, что ее уже нет в живых! Да... Вас могло удивить мое недостойное и малодушное поведение в ответ на ваше тактичное предложение благодарности — за какие услуги, милорд? — и места жительства. Я был не просто без гроша в кармане, я был в долгах.
— Без гроша, но, очевидно, не в том смысле, как всегда говорит о себе Джемми Флетчер, — отозвался Даруэнт. — Он выиграл у меня в пикет несколько тысяч фунтов и тем не менее заявил, что не выплатит проигрыш пари, которое я заключил с ним на исход моей дуэли с Бакстоуном. Должно быть, его скаредную душу терзали страшные муки, когда он платил нанятым боксерам. Джемми еще больший скряга, чем Орфорд.
— Ну нет! — возразил Хьюберт Малберри. — Никто никогда не был большим скрягой, чем лорд Франсис Орфорд!
— Прошу прощения. — Мистер Роли виновато улыбнулся. — Но вы все поймете, если услышите мою нелепую историю. Думаю, я говорил вам, лорд Даруэнт, что меня уволили из «Друри-Лейн» в конце апреля?
— Да.
— Точнее, 21 апреля. Потому что я оскорбил титулованную особу, пролив ему краску на сапог. Меня уволили без предварительного уведомления, никак не компенсируя его отсутствие. А я не смог сберечь ни фартинга из своего жалованья, о чем неосторожно проговорился. — Худое лицо декоратора помрачнело. — Интересно, что мистера Малберри при всем его уме не удивило то, каким образом Эмма и я умудрились просуществовать с конца апреля до конца июля. В противном случае он многое бы понял. Но я отвлекся. В числе пяти знатных господ, подавших на меня жалобу, был лорд Франсис Орфорд. Вечером, в день моего увольнения, он прислал за мной карету, потребовав моего присутствия в доме номер 36 на Сент-Джеймс-сквер.
Смейтесь надо мной, если хотите, но я решил, что Фортуна повернулась ко мне лицом! Я мечтал, что смогу расстаться с нуждой, покупать подарки Эмме... Но карета — если мне будет дозволено поправить мистера Малберри, чьи слова я подслушал, — остановилась не у этого дома, а в стороне от него, чтобы темное закрытое здание, куда лишь изредка входили через заднюю дверь, выглядело заброшенным. Копыта лошадей были обмотаны тряпками, чтобы они издавали как можно меньше шума. В этой комнате я увидел лорда Франсиса.
Мистер Роли судорожно глотнул. Его взгляд устремился на люстру, где только что погасла последняя свеча, а затем на стол в середине комнаты и стоящий позади него стул с окровавленной спинкой.
— Лорд Франсис Орфорд сидел здесь. — Он указал на стул. — Фальшивая перегородка уже была сооружена вместе с еще кое-какими предметами. Лорд Франсис приобретал материалы небольшими порциями, рабочие трудились потихоньку, так что никто из соседей ничего не знал. Он поручил мне как можно скорее вставить в перегородку окно и создать иллюзию пейзажа позади него. В случае надобности я мог поехать в Кинсмир-Хаус, чтобы скопировать статую. За эту работу мне предложили целых десять фунтов! На такую сумму мы с Эммой могли бы прожить три месяца! Я согласился и дал себе клятву, что эта работа будет лучшей из всех, какие мне доводилось выполнять.
Проведя без сна двое суток, я исполнил поручение. Как видите, получилось неплохо. Но в ночь завершения работы, показывая лорду Франсису, как приспособить фитиль лампы, я был в отчаянии. Я истратил на покупку материалов и свои деньги, и те, что занял.
Набравшись смелости, я спросил о плате. Мы были втроем в комнате — лорд Франсис, мистер Флетчер и я.
Даруэнт покосился на Джемми Флетчера. Джемми, словно забыв о наручниках, принял непринужденную позу, помахивая подсвечником в левой руке. На его губах играла странная улыбка.
— Лорд Франсис сидел на этом стуле, читая газету, — продолжал мистер Роли. — Несомненно, лорд Даруэнт, вам было знакомо его выражение лица — брови слегка приподняты, длинный нос сморщен, как будто услышанное оскорбило его обоняние. Но в тот раз он искренне удивился. «Заплатить вам? — спросил он. — Заплатить ремесленнику?» Лорд Франсис никогда не смеялся, лишь улыбался иногда, выпячивая вставные зубы. Смех был противен его утонченной натуре. «Ремесленник должен быть счастлив, — добавил он, — получая плату через год или два».
Должен с сожалением признать, что я потерял голову. Я ничего не сказал. Но как мне объяснить вам то, что я чувствовал? Понимаете, я никогда не считал себя ремесленником, хотя это тоже вполне почтенное занятие. — В голосе Роли внезапно зазвучали нотки гордости. — Я думал о себе как об одном из художников, счастливых делами рук своих, которые в старые времена объединялись в гильдии, и если уступали кому-нибудь дорогу, то только из дружбы. Но очевидно, иногда полезно сдерживать свою гордость.
Я заметил, что лорд Франсис Орфорд очень странно на меня смотрит. Теперь я догадываюсь о причине, так как вскоре многое узнал о деятельности «мистера Калибана». Впрочем, и раньше лорд Франсис и мистер Флетчер говорили при мне не стесняясь, как перед статуей Пана. Но тогда ничего плохого не приходило мне в голову.
Лорд Франсис вежливо извинился, приятно меня удивив, и сказал, что я абсолютно прав и, если приду сюда следующим вечером, мне заплатят.
Когда я пришел снова, деньги лежали на столе. Лорд Франсис попросил меня заверить расписку в получении, и я согласился. Но, по-видимому, я никудышный бизнесмен. Документы, которые я подписываю, остаются для меня тайной. Как бы то ни было, я забрал мои десять фунтов и забыл обо всем.
Это произошло вечером 24 апреля. А спустя неделю на меня обрушился кошмар. Простите мне столь напыщенное определение моих неприятностей. Я получил письмо от мистера Калибана с напоминанием о нашем соглашении недельной давности. Оказывается, мистер Калибан одолжил мне двадцать фунтов под сто процентов. Долг следовало вернуть в рассрочку, четырьмя выплатами. Письмо не содержало требования возвращения долга, а просто напоминало о нем.
Мистер Роли облизнул губы.
— Моим первым побуждением было каким-то образом договориться с лордом Франсисом, но это скоро прошло. Что мне оставалось? Бежать к магистрату и просить о помощи было бесполезно. Можете считать меня полоумным книжным червем, но я подумал следующее. Что бы посоветовали мне Шекспир, Кит Марлоу, Бен Джонсон, Уичерли или авторы наших дней, даровавшие нам «Мармион» и «Чайльд Гарольда»? «Терпи и подчиняйся»? Как бы не так! Они сказали бы мне: «Проткни грязного пса шпагой!» Я решил поступить именно так.
Мистер Роли опустил лысую голову. От его гордости не осталось и следа. Теперь это был всего лишь усталый пожилой человек, на короткое время приоткрывший свою душу.
— Остальное рассказывать недолго, — заговорил он вновь. — Я узнал так много об их делах, потому что мистер Калибан не был новичком в этом бизнесе. Их фирма действовала уже более семи месяцев в доме возле Гайд-парка. Переезд в этот дом избавлял их от необходимости платить ренту. Так как они обсуждали при мне маленькие изменения в своем плане, я смог понять весь план.
Никто никогда не входил в этот дом, кроме лорда Франсиса и мистера Флетчера, пользовавшихся задней дверью. Слуг здесь не было. «Кучером», доставившим меня сюда в первый раз, был мистер Флетчер. Управляющего, нанятого отцом лорда Франсиса, они отослали. В ночь визита очередного клиента парадную дверь должны были оставлять незапертой, чтобы кучер мог ее открыть.
Лорд Франсис Орфорд собирался принимать клиентов в этой комнате, сидя за столом в черной маске и без фальшивых зубов, дабы изменить голос. Кареты всегда прибывали в полночь, когда никто, кроме подвыпившего бродяги, не мог их увидеть.
Я выбрал наугад 5 мая и прихватил с собой две старые рапиры в кожаном футляре. Когда часы церкви Святого Джеймса пробили без четверти двенадцать, я вошел в дом.
Лорд Франсис еще не надел маску и не вынул вставные зубы. При виде меня он был удивлен, но не встревожен. Да простит меня Бог, но я начал с робких извинений — признал, что был слишком дерзок, требуя плату за свою работу, и получил заслуженный урок. Это его вполне удовлетворило. Но я добавил, что получил новую работу в Пантеоне с жалованьем десять фунтов в неделю и скоро смогу вернуть долг. Лорд Франсис пожелал узнать, какая эта работа. Я объяснил, что освоил новый, еще более ловкий трюк со шпагой и апельсинами, но отказывался продемонстрировать его, пока он не рассердился и не приказал мне сделать это.
У меня в кармане лежали апельсины, но лорд Франсис велел мне взять их из вазы. Одну рапиру я положил на стол, поближе к моей правой руке, а другую взял в левую и стал ловить ею апельсины, которые подбрасывал вверх.
Лорд Франсис был поглощен зрелищем. Все его внимание сосредоточилось на моей левой руке, о правой он позабыл напрочь. Улучив момент, я схватил ею другую рапиру, сделал выпад через стол и пронзил его отравленное злом сердце. Вскоре я услышал слабый звук обмотанных тряпками лошадиных копыт, свидетельствовавший о подъезжающей карете.
Дик, — мистер Роли отбросил официальность, — вы должны были заметить еще кое-что. Взгляните туда!
Подняв свечу, он указал в сторону двери.
— Камин! — воскликнул Даруэнт.
Он вспомнил, что видел его справа от двери. Каменный очаг с длинным, сужающимся кверху дымоходом, из которого...
— Будь у вас время подумать, вы бы поняли, что камин не настоящий. Какой безумец, даже в наши дни, будет строить камин в стене, смежной с главным холлом? Каменщики лорда Франсиса соорудили его, так как другой камин скрывала перегородка. Любой может залезть в очаг, вскарабкаться на выступ дымохода и слушать, не будучи видимым из комнаты, а потом выбраться через складную дверцу в главный холл позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— И тут же вспомнили, — понимающе продолжил мистер Роли (в его глубоком голосе слышались нотки горечи), — сколько раз видели, как я ловил апельсины острием рапиры в «Друри-Лейн»?
Мистер Малберри швырнул шляпу в угол.
— Да, — проворчал он, словно признаваясь в грехе. — И наконец я понял, кто убил Орфорда. Я пытался передать сообщение через его славную леди...
— К сожалению, сэр, — прервала Кэролайн, — вы были... не в себе. Теперь я понимаю, почему вы размахивали в столовой связкой ключей. Но все, что вы могли сделать, — это усесться в наемный кабриолет и потребовать сидра.
Адвокат нахмурился:
— Я имел в виду, миледи, погребки с сидром на Мейден-Лейн. Мне нужно было протрезветь с помощью содовой. — Он сердито посмотрел на мистера Роли. — Но ведь вы честный и порядочный человек! Как я мог разоблачить вас, даже зная все? Каким образом вы стали сотрудничать с «фирмой» Орфорда и Флетчера?
Мистер Роли вздрогнул.
— Сотрудничать? — произнес он с таким отвращением, словно по нему ползали змеи. — Во многих отношениях, сэр, я вынужден признать себя подлецом. Но сотрудничать с этой парой? Нет! — Мистер Роли повернулся к Даруэнту. — Милорд, — заговорил он официальным тоном, — когда вы удостоили посещением мой дом на Лукнор-Лейн, чтобы повидать Долли... Как странно, что ее уже нет в живых! Да... Вас могло удивить мое недостойное и малодушное поведение в ответ на ваше тактичное предложение благодарности — за какие услуги, милорд? — и места жительства. Я был не просто без гроша в кармане, я был в долгах.
— Без гроша, но, очевидно, не в том смысле, как всегда говорит о себе Джемми Флетчер, — отозвался Даруэнт. — Он выиграл у меня в пикет несколько тысяч фунтов и тем не менее заявил, что не выплатит проигрыш пари, которое я заключил с ним на исход моей дуэли с Бакстоуном. Должно быть, его скаредную душу терзали страшные муки, когда он платил нанятым боксерам. Джемми еще больший скряга, чем Орфорд.
— Ну нет! — возразил Хьюберт Малберри. — Никто никогда не был большим скрягой, чем лорд Франсис Орфорд!
— Прошу прощения. — Мистер Роли виновато улыбнулся. — Но вы все поймете, если услышите мою нелепую историю. Думаю, я говорил вам, лорд Даруэнт, что меня уволили из «Друри-Лейн» в конце апреля?
— Да.
— Точнее, 21 апреля. Потому что я оскорбил титулованную особу, пролив ему краску на сапог. Меня уволили без предварительного уведомления, никак не компенсируя его отсутствие. А я не смог сберечь ни фартинга из своего жалованья, о чем неосторожно проговорился. — Худое лицо декоратора помрачнело. — Интересно, что мистера Малберри при всем его уме не удивило то, каким образом Эмма и я умудрились просуществовать с конца апреля до конца июля. В противном случае он многое бы понял. Но я отвлекся. В числе пяти знатных господ, подавших на меня жалобу, был лорд Франсис Орфорд. Вечером, в день моего увольнения, он прислал за мной карету, потребовав моего присутствия в доме номер 36 на Сент-Джеймс-сквер.
Смейтесь надо мной, если хотите, но я решил, что Фортуна повернулась ко мне лицом! Я мечтал, что смогу расстаться с нуждой, покупать подарки Эмме... Но карета — если мне будет дозволено поправить мистера Малберри, чьи слова я подслушал, — остановилась не у этого дома, а в стороне от него, чтобы темное закрытое здание, куда лишь изредка входили через заднюю дверь, выглядело заброшенным. Копыта лошадей были обмотаны тряпками, чтобы они издавали как можно меньше шума. В этой комнате я увидел лорда Франсиса.
Мистер Роли судорожно глотнул. Его взгляд устремился на люстру, где только что погасла последняя свеча, а затем на стол в середине комнаты и стоящий позади него стул с окровавленной спинкой.
— Лорд Франсис Орфорд сидел здесь. — Он указал на стул. — Фальшивая перегородка уже была сооружена вместе с еще кое-какими предметами. Лорд Франсис приобретал материалы небольшими порциями, рабочие трудились потихоньку, так что никто из соседей ничего не знал. Он поручил мне как можно скорее вставить в перегородку окно и создать иллюзию пейзажа позади него. В случае надобности я мог поехать в Кинсмир-Хаус, чтобы скопировать статую. За эту работу мне предложили целых десять фунтов! На такую сумму мы с Эммой могли бы прожить три месяца! Я согласился и дал себе клятву, что эта работа будет лучшей из всех, какие мне доводилось выполнять.
Проведя без сна двое суток, я исполнил поручение. Как видите, получилось неплохо. Но в ночь завершения работы, показывая лорду Франсису, как приспособить фитиль лампы, я был в отчаянии. Я истратил на покупку материалов и свои деньги, и те, что занял.
Набравшись смелости, я спросил о плате. Мы были втроем в комнате — лорд Франсис, мистер Флетчер и я.
Даруэнт покосился на Джемми Флетчера. Джемми, словно забыв о наручниках, принял непринужденную позу, помахивая подсвечником в левой руке. На его губах играла странная улыбка.
— Лорд Франсис сидел на этом стуле, читая газету, — продолжал мистер Роли. — Несомненно, лорд Даруэнт, вам было знакомо его выражение лица — брови слегка приподняты, длинный нос сморщен, как будто услышанное оскорбило его обоняние. Но в тот раз он искренне удивился. «Заплатить вам? — спросил он. — Заплатить ремесленнику?» Лорд Франсис никогда не смеялся, лишь улыбался иногда, выпячивая вставные зубы. Смех был противен его утонченной натуре. «Ремесленник должен быть счастлив, — добавил он, — получая плату через год или два».
Должен с сожалением признать, что я потерял голову. Я ничего не сказал. Но как мне объяснить вам то, что я чувствовал? Понимаете, я никогда не считал себя ремесленником, хотя это тоже вполне почтенное занятие. — В голосе Роли внезапно зазвучали нотки гордости. — Я думал о себе как об одном из художников, счастливых делами рук своих, которые в старые времена объединялись в гильдии, и если уступали кому-нибудь дорогу, то только из дружбы. Но очевидно, иногда полезно сдерживать свою гордость.
Я заметил, что лорд Франсис Орфорд очень странно на меня смотрит. Теперь я догадываюсь о причине, так как вскоре многое узнал о деятельности «мистера Калибана». Впрочем, и раньше лорд Франсис и мистер Флетчер говорили при мне не стесняясь, как перед статуей Пана. Но тогда ничего плохого не приходило мне в голову.
Лорд Франсис вежливо извинился, приятно меня удивив, и сказал, что я абсолютно прав и, если приду сюда следующим вечером, мне заплатят.
Когда я пришел снова, деньги лежали на столе. Лорд Франсис попросил меня заверить расписку в получении, и я согласился. Но, по-видимому, я никудышный бизнесмен. Документы, которые я подписываю, остаются для меня тайной. Как бы то ни было, я забрал мои десять фунтов и забыл обо всем.
Это произошло вечером 24 апреля. А спустя неделю на меня обрушился кошмар. Простите мне столь напыщенное определение моих неприятностей. Я получил письмо от мистера Калибана с напоминанием о нашем соглашении недельной давности. Оказывается, мистер Калибан одолжил мне двадцать фунтов под сто процентов. Долг следовало вернуть в рассрочку, четырьмя выплатами. Письмо не содержало требования возвращения долга, а просто напоминало о нем.
Мистер Роли облизнул губы.
— Моим первым побуждением было каким-то образом договориться с лордом Франсисом, но это скоро прошло. Что мне оставалось? Бежать к магистрату и просить о помощи было бесполезно. Можете считать меня полоумным книжным червем, но я подумал следующее. Что бы посоветовали мне Шекспир, Кит Марлоу, Бен Джонсон, Уичерли или авторы наших дней, даровавшие нам «Мармион» и «Чайльд Гарольда»? «Терпи и подчиняйся»? Как бы не так! Они сказали бы мне: «Проткни грязного пса шпагой!» Я решил поступить именно так.
Мистер Роли опустил лысую голову. От его гордости не осталось и следа. Теперь это был всего лишь усталый пожилой человек, на короткое время приоткрывший свою душу.
— Остальное рассказывать недолго, — заговорил он вновь. — Я узнал так много об их делах, потому что мистер Калибан не был новичком в этом бизнесе. Их фирма действовала уже более семи месяцев в доме возле Гайд-парка. Переезд в этот дом избавлял их от необходимости платить ренту. Так как они обсуждали при мне маленькие изменения в своем плане, я смог понять весь план.
Никто никогда не входил в этот дом, кроме лорда Франсиса и мистера Флетчера, пользовавшихся задней дверью. Слуг здесь не было. «Кучером», доставившим меня сюда в первый раз, был мистер Флетчер. Управляющего, нанятого отцом лорда Франсиса, они отослали. В ночь визита очередного клиента парадную дверь должны были оставлять незапертой, чтобы кучер мог ее открыть.
Лорд Франсис Орфорд собирался принимать клиентов в этой комнате, сидя за столом в черной маске и без фальшивых зубов, дабы изменить голос. Кареты всегда прибывали в полночь, когда никто, кроме подвыпившего бродяги, не мог их увидеть.
Я выбрал наугад 5 мая и прихватил с собой две старые рапиры в кожаном футляре. Когда часы церкви Святого Джеймса пробили без четверти двенадцать, я вошел в дом.
Лорд Франсис еще не надел маску и не вынул вставные зубы. При виде меня он был удивлен, но не встревожен. Да простит меня Бог, но я начал с робких извинений — признал, что был слишком дерзок, требуя плату за свою работу, и получил заслуженный урок. Это его вполне удовлетворило. Но я добавил, что получил новую работу в Пантеоне с жалованьем десять фунтов в неделю и скоро смогу вернуть долг. Лорд Франсис пожелал узнать, какая эта работа. Я объяснил, что освоил новый, еще более ловкий трюк со шпагой и апельсинами, но отказывался продемонстрировать его, пока он не рассердился и не приказал мне сделать это.
У меня в кармане лежали апельсины, но лорд Франсис велел мне взять их из вазы. Одну рапиру я положил на стол, поближе к моей правой руке, а другую взял в левую и стал ловить ею апельсины, которые подбрасывал вверх.
Лорд Франсис был поглощен зрелищем. Все его внимание сосредоточилось на моей левой руке, о правой он позабыл напрочь. Улучив момент, я схватил ею другую рапиру, сделал выпад через стол и пронзил его отравленное злом сердце. Вскоре я услышал слабый звук обмотанных тряпками лошадиных копыт, свидетельствовавший о подъезжающей карете.
Дик, — мистер Роли отбросил официальность, — вы должны были заметить еще кое-что. Взгляните туда!
Подняв свечу, он указал в сторону двери.
— Камин! — воскликнул Даруэнт.
Он вспомнил, что видел его справа от двери. Каменный очаг с длинным, сужающимся кверху дымоходом, из которого...
— Будь у вас время подумать, вы бы поняли, что камин не настоящий. Какой безумец, даже в наши дни, будет строить камин в стене, смежной с главным холлом? Каменщики лорда Франсиса соорудили его, так как другой камин скрывала перегородка. Любой может залезть в очаг, вскарабкаться на выступ дымохода и слушать, не будучи видимым из комнаты, а потом выбраться через складную дверцу в главный холл позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38