Лев поднялся. Не спеша, величественно он вошел в разрушенный дом. Сути следовало бы уносить ноги, но любопытство взяло верх. Готовый выпустить стрелу он последовал за львом.
Животное исчезло. В полумраке сверкали слитки золота. Брошенный запас, богатство, подаренное ему духом этого места, появившимся в виде льва и вновь ставшим невидимым.
* * *
Пантера была поражена. Сколько чудесных вещей, какое богатство... Сути победил. Золотой город принадлежал ему. Пока она разбирала сокровища, ее возлюбленный руководил командой нубийцев, ловко извлекавших металлы из породы. Они рубили кварц молотками и кирками, крошили скалу, затем мыли породу, отделяя от нее металл: ярко-желтый, темно-желтый, красноватый. Нубийское золото облачалось в восхитительные цвета. В нескольких галереях добывали белое золото. Оно по праву заслужило имя светящегося камня, способного дать свет во мраке, и ценилось не менее обычного золота. Согласно обычаю, нубийцы хранили его в виде самородков или колец.
Сути зашел к Пантере в старый храм, стены которого могли в любой момент рухнуть. Впрочем, это нисколько не беспокоило ливийку, примерявшую ожерелья, серьги и браслеты.
– Мы останемся здесь, – уверенно заявил он. – Ты можешь вообразить себе золотые ворота, серебряный пол, статуи из драгоценных камней?
– Я здесь не останусь. Это место проклято, Сути. Оно изгнало своих жителей.
– Меня не пугает проклятие.
– Не испытывай судьбу.
– Что ты предлагаешь?
– Заберем столько, сколько сможем, найдем наше золото и устроимся в тихом местечке.
– Тебе там быстро наскучит.
Пантера обиженно надула губки. Сути понял, что задел ее за живое, и продолжил:
– Ты мечтаешь о царстве, а не о деревенской жизни. Разве ты не хотела стать знатной дамой, правящей армией служанок?
Она отвернулась.
– Где носить такие ожерелья, если не во дворце перед толпой восхищенных и завистливых придворных? – Сути погладил ее руку необычайно гладким золотым самородком, затем прикоснулся к шее.
– Как приятно... Еще.
Он провел по груди, затем по спине, прежде чем опустился ниже.
– Я не превращусь в золото? – выдохнула Пантера.
Ее тело изгибалось от ласк Сути. От контакта с драгоценным металлом, этой плоти богов, к которой могли прикоснуться лишь немногие из смертных, не превращалась ли она на самом деле в золотую богиню, почитаемую нубийцами?
Сути коснулся самородком каждой частицы тела женщины. Золото походило на масляный бальзам и вызывало сладкую истому. Пантера блаженно вытянулась на полу заброшенного храма. Сути накрыл ее своим телом.
– Пока Тапени жива, ты не сможешь быть моим, – тихо сказала Пантера.
– Забудь о ней.
– Я ее испепелю!
– Пристало ли будущей царице опускаться до таких низостей?
– Ты стал бы ее защищать?
– Тапени более расчетлива, чем я.
– Ты пойдешь войной на Египет рядом со мной? – спросила Пантера.
– Я ведь могу тебя удушить.
– Нубийцы разорвут тебя в клочья.
– Я их вождь.
– А я – их богиня! Египет выбросил тебя. Пазаир тебя предал. Давай мстить!
Вдруг Сути вскрикнул от боли и повалился на бок. Пантера увидела причину: черный скорпион спрятался под камнем, укусив Сути в левую ладонь.
Сути впился зубами в свою руку, стараясь высосать и выплюнуть яд.
– Ты будешь самой богатой незаконной вдовой, – усмехнулся он.
19
Пазаир прижал к себе Нефрет. От ее нежности исчезла усталость после дороги, и вновь появилось желание бороться. Он рассказал ей, как спас Кани и помешал осуществлению одного из планов Бел-Трана. Нефрет, несмотря на радость, показалась ему озабоченной.
– Известия из крепости Чару, – сообщила она.
– Сути!
– Исчез.
– При каких обстоятельствах?
– В донесении начальника крепости сказано, что он сбежал; а поскольку гарнизон получил приказ укрыться внутри крепости, ни один патруль не отправился на его поиски.
Пазаир посмотрел в небо.
– Он вернется, Нефрет, и поможет нам. Но почему у тебя такая тревога в глазах?
– Просто усталость.
– Говори, пожалуйста, не храни на сердце этот груз.
– Бел-Тран начал кампанию, чтобы опорочить тебя. Он обедает с высшими должностными лицами, высокопоставленными чиновниками и начальниками провинций, а Силкет расточает улыбки и помалкивает. Твоя неопытность и плохо контролируемый пыл, твои якобы необоснованные требования, некомпетентность и недостаточные знания всех тонкостей иерархии, твое непонимание реалий сегодняшнего дня и привязанность к устаревшим ценностям – это излюбленные темы его разговоров. Он вредит тебе постоянно, день за днем.
– Не беспокойся из-за этого.
– Я не выношу клеветы в твой адрес.
– Это скорее хороший знак. Ведь если Бел-Тран так действует, значит, он еще сомневается в удачном исходе. Мои недавние удары, похоже, оказались болезненнее, чем я предполагал. Честно говоря, реакция интересная, пожалуй, стоит продолжить.
– Начальник царских писцов спрашивал тебя несколько раз.
– По какому поводу?
– Он будет разговаривать только с тобой.
– Другие важные посетители?
– Управитель земельных угодий и начальник тайной службы. Они тоже хотели видеть тебя и сетовали на твое отсутствие.
Все трое мужчин входили в число «девяти друзей» фараона. Самые влиятельные люди царства, привыкшие создавать и разрушать карьеры и репутации, с момента назначения Пазаира появлялись у него впервые.
– А не пригласить ли их на обед? – предложил визирь.
* * *
Начальник царских писцов, управитель земельных угодий и начальник тайной службы чем-то походили друг на друга: все зрелого возраста, степенные, важные, говорившие низким спокойным голосом. Они прошли по всем ступеням государственной иерархии, полностью оправдывая доверие царя. В париках и льняных накидках, надетых поверх платьев с длинными плиссированными рукавами, они подошли к воротам усадьбы визиря. У входа Кем проверил личности пришедших.
Встретив гостей, Нефрет провела их по саду. Сановники любовались водоемом, виноградником, растениями редких пород, привезенными из Азии, цветочными клумбами. Завершив эту светскую церемонию, Нефрет провела их в зимнюю столовую, где ее муж беседовал с бывшим визирем Баги. Пришедшие сановники были удивлены, увидев его. Нефрет удалилась.
– Нам хотелось бы побеседовать с вами наедине, – заявил начальник царских писцов.
– Полагаю, что ваш приход связан с тем, как я исполняю свои обязанности. Почему бы моему предшественнику не помочь мне в этом испытании? Его советы могут оказаться весьма ценными.
Баги держался холодно и отчужденно; немного ссутулившись, он пристально и сурово смотрел на вошедших. Затем сказал:
– Еще вчера мы работали вместе, а сегодня вы видите во мне чужого?
– Разумеется, нет, – ответил управитель земельных угодий.
– В таком случае, – заключил Пазаир, – вопрос исчерпан. Мы обедаем впятером.
Гости расположились в изогнутых креслах. Перед каждым поставили низкий столик, на который слуги принесли подносы с яствами. Повар приготовил сочные куски говядины, запеченные в глиняном горшочке, и птицу, жаренную на вертеле. Рядом со свежеиспеченным хлебом появилось сливочное масло, с пажитником и тмином, сделанное без воды и соли и хранившееся в холодных погребах, чтобы оно не желтело. К мясу подали горошек и кабачки в соусе.
Виночерпий наполнил кубки красным вином из Дельты, поставил кувшин на деревянную подставку и вышел, прикрыв за собой дверь.
– Мы пришли от имени представителей высшей государственной власти страны, – заговорил начальник тайной службы.
– Кроме фараона и меня, – вставил Пазаир.
– Такого рода поправки представляются мне бесполезными, – обиделся сановник.
– Подобный тон крайне неприятен, – заметил ему Баги. – Какими бы ни были ваш возраст и положение, вы обязаны уважать визиря, назначенного фараоном.
– Наша совесть не позволяет нам воздерживаться от справедливых критических замечаний в адрес визиря.
Баги, возмущенный, поднялся:
– Я не приемлю такого подхода!
– Он ни неучтив, ни противозаконен, – парировал сановник.
– Я придерживаюсь иного мнения. Ваш долг – служить визирю и подчиняться ему.
– Но не тогда, когда его действия препятствуют благополучию Египта.
– Не желаю больше слышать ни слова. Обедайте без меня. – И Баги удалился из столовой.
Пораженный силой натиска и жестким отпором бывшего визиря, Пазаир почувствовал себя очень одиноким. Мясо и овощи остыли, дорогое вино осталось нетронутым.
– Мы имели длительную беседу с распорядителем Государственной казны, – признался управитель земельных угодий. – Его обеспокоенность не лишена оснований.
– Почему Бел-Тран не пришел с вами?
– Мы не сказали ему о наших намерениях. Он человек молодой, горячий, и мы побоялись, что ему не хватит сдержанности в таком серьезном деле. Молодость способна и вас увлечь в бездну, если, конечно, разум не восторжествует.
– Вы занимаете важные посты, где пустые речи неуместны. Поскольку мое время так же ценно, как и ваше, я буду вам очень обязан, если вы будете говорить по существу.
– Вот прекрасное доказательство вашего неправильного поведения, – усмехнулся сановник. – Управление Египтом требует большей гибкости.
– Правит фараон, я же стою на страже Маат.
– Повседневная жизнь иногда далека от идеала.
– Из-за таких вот мыслей, – заметил Пазаир, – Египту грозит скорая гибель.
– Вам не хватает опыта, поэтому вы слепо верите в устаревшие пустые идеалы, – рассудил управитель земельных угодий.
– Я так не считаю.
– Не руководствуясь ли идеалом, вы осудили главу провинции Коптоса, выходца из знатной и уважаемой семьи?
– Закон был применен невзирая на его положение.
– Не собираетесь ли вы сместить таким образом многих других уважаемых и знающих чиновников? – поднял брови сановник.
– Если они устроят заговор против своей страны, то будут задержаны и преданы суду, – отчеканил визирь.
– Вы путаете тяжкие преступления со служебной необходимостью.
– Подделка кадастра – это, по-вашему, не серьезный проступок?
– Мы ценим вашу законопослушность, – признал начальник царских писцов. – С начала карьеры вы доказали стремление к справедливости и приверженность истине. Никто и не думает с этим спорить. Народ уважает вас и восхищается вами, но достаточно ли этого, чтобы избежать катастрофы?
– В чем вы меня упрекаете?
– Возможно, ни в чем, если вы сумеете нас убедить.
Первый обмен ударами закончился; предстоял настоящий бой. Эти трое знали все о власти, иерархии и об устройстве общества. Если Бел-Трану уже удалось убедить их в своей правоте, у Пазаира практически нет шансов выиграть. Один, лишенный доверия, не окажется ли он хрупкой игрушкой?
– Мои службы, – заявил управитель земельных угодий, – составили список хозяев поместий, переписали поголовье скота, подсчитали урожай; мои подчиненные установили размер пошлин с учетом мнения земледельцев, но доход от налогов, полученных в результате этой огромной работы, будет слишком мал. Пошлины на фураж и крупный рогатый скот следовало бы удвоить.
– Я против.
– Ваши доводы?
– В тяжелые периоды увеличение налогов – худшее из решений. Мне кажется, что в первую очередь, нужно устранить несправедливость. У нас достаточно запасов продуктов, чтобы пережить несколько неурожайных лет.
– Внесите изменение в положение, дающее слишком большие преимущества жителям деревень. В случае неверного налогообложения у тех, кто живет в городе, имеется всего лишь три дня на обжалование, у жителей же провинций на это отведено три месяца.
– Я сам был жертвой этого закона, – вспомнил Пазаир. – Я увеличу сроки обжалования для горожан.
– Поднимите хотя бы налоги состоятельным людям!
– От самого крупного налогоплательщика Египта, правителя Элефантины, в казну поступает пошлина, стоимость которой равна четырем слиткам золота;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45