— Это... это обычай!
— А, да... А если бы мой обычай заключался в том, чтобы отрезать тебе нос и уши?
— Вы не имеете на это права, суд вас обвинит.
— Чрезвычайное обстоятельство: я расследую порчу, наведенную на старшего сына Рамзеса, и я бы не был слишком удивлен, узнав, что ты замешан в этом.
Судьи выказывали большую суровость против тех, кто практиковал черную магию; Абнер подвергался риску тяжелого обвинения.
— Я не виновен!
— С твоим прошлым было бы трудно в это поверить.
— Не делайте этого, господин, у меня семья, дети...
— Или ты говоришь, или я обвиняю.
Абнер не долго колебался между своей безопасностью и безопасностью Моисея.
— Моисей навел порчу на первенцев, — признался он, — в ночь несчастья они будут убиты Яхве. Чтобы он пощадил евреев, нужен был отличительный знак на их домах.
— Всеми демонами моря клянусь, этот Моисей — чудовище!
— Вы... вы меня отпустите, господин?
— Ты разболтаешь, змееныш; в тюрьме ты будешь безопасен.
Явно удовлетворенный Абнер кивнул головой.
— Когда я из нее выйду?
— Когда произойдет эта ночь несчастья?
— Не знаю, но скоро.
Серраманна кинулся к Рамзесу, тот принял его сразу же после встречи с земельным управителем. Очень обеспокоенный болезнью Ка, которому только магия Нефертари сохраняла жизнь, Неджем едва мог исполнять свои обязанности; но Рамзес убедил его, что служба стране и сообществу египтян была важнее любого несчастья. Будь хоть то личная трагедия.
Сард рассказал о допросе Абнера.
— Этот человек лжет, — рассудил Рамзес, — никогда Моисей не мог бы замыслить такую гнусность.
— Абнер трус и боится меня; он мне сказал правду.
— Убийства, хладнокровное уничтожение первенцев... Такой ужас мог родиться только в больном мозгу. Это исходит от Моисея.
— Я настаиваю на применении силы, чтобы помешать убийцам осуществить их замысел.
— Прикажи также вмешаться страже.
— Простите меня, Ваше Величество... Но не нужно ли арестовать Моисея?
— Он не совершил преступления. Суд его оправдает. Я должен принять другое решение.
— Я бы хотел предложить вам идею, которую вы сочли бы ужасной, но она могла бы оказаться эффективной.
— Ты слишком уж осторожничаешь! Говори, Серраманна.
— Дадим знать, что Ка не проживет и трех дней.
При этих мрачных словах Рамзес задрожал.
— Я знал, что огорчу вас, Ваше Величество, но это известие заставит убийц действовать быстро и дерзко, и я рассчитываю воспользоваться их спешкой.
Царь раздумывал лишь несколько мгновений.
— Неплохо, Серраманна.
Долент, сестра Рамзеса, дала пощечину своей служанке, которая слишком сильно дернула за прядь ее пышной прически.
— Пошла отсюда, неловкая!
Служанка убежала в слезах. Тотчас же ее заменила другая, ухаживавшая за ногтями.
— Срежь мертвую кожу и покрась ногти в красный цвет... И будь осторожна, чтобы не поранить меня.
Служанка славилась большим опытом в этом деле.
— Ты работаешь хорошо, — отметила Долент, — я щедро тебе заплачу и порекомендую тебя своим друзьям.
— Спасибо, госпожа, несмотря на всеобщую грусть, вы доставляете мне удовольствие.
— Почему ты говоришь о грусти?
— Утром одна госпожа, важная придворная дама, узнала ужасную новость: старший сын царя скоро умрет.
— Разве это не просто слух?
— Увы, нет! По мнению дворцового лекаря, Ка не проживет дольше трех дней.
— Поспеши закончить, у меня дела. Быстрее!
Это был тот случай, когда Долент считала себя обязанной нарушить правила безопасности. В спешке она надела обычный парик и набросила на плечи коричневую накидку, чтобы никто не узнал ее.
Долент смешалась с толпой прохожих и повернула к кварталу еврейских каменщиков. Она проскользнула между водоносом и продавцом сыров, растолкала двух девочек, игравших в куклы посреди улочки, толкнула старика, идущего слишком медленно, и постучала пять раз в маленькую дверь, покрашенную в темно-зеленый цвет.
Скрипя, дверь отворилась.
— Кто вы? — спросил каменщик.
— Подруга мага.
— Входите.
Каменщик провел Долент по лестнице, ведущей в подвал, освещенный масляной лампой, слабый свет которой озарял лицо мага Офира. Профиль хищной птицы, выпуклые скулы, выступающий нос отличали это загадочное лицо, зачаровывавшее сестру Рамзеса.
Офир сжимал кисточку Ка, покрытую странными знаками.
— Что стряслось, Долент?
— В ближайшие часы умрет Ка.
— Лекари отказались его лечить?
— Парьямаху считает, что смерть неминуема.
— Превосходная новость, но она несколько меняет наши планы. Вы хорошо сделали, что предупредили меня.
Следовательно, ночь несчастья наступит немного раньше, чем предусмотрено. Первенцы будут умирать, начиная с сына Рамзеса, и отчаяние обрушится на египетский народ. Придя в ужас от могущества и гнева Яхве, он повернется против Рамзеса. Восстание будет всеобщим.
Долент бросилась в ноги магу.
— Что произойдет, Офир?
— Рамзес будет сметен, победят Моисей и истинный Бог.
— Осуществится наша мечта...
— Именно о реальности нужно говорить, дорогая Долент... Как вы были правы, когда предвидели это.
— Нельзя ли избежать... излишнего насилия?
Офир поднял Долент и приложил ладони своих рук к щекам крупной брюнетки, бывшей почти без сил.
— Решения принимает Моисей, а Моисея вдохновляет Яхве, мы не должны обсуждать его приказы, какими бы ни были их последствия.
Вдруг резко открылась дверь, раздался задыхающийся крик и быстрые шаги по лестнице, гигант-сард ворвался в подвал!
Он оттолкнул Долент, за которой следовал до убежища мага, и ударил Офира по голове. Падая, хеттский шпион выпустил кисточку Ка. Бывший пират надавил ногой на его руку, принудив его разжать пальцы.
— Офир... Наконец я поймал тебя!
ГЛАВА 54
Сетау вошел в комнату Ка, бросил злосчастную кисточку на пол и с яростью раздробил ее на мелкие кусочки.
Нефертари, не перестававшая поддерживать силы старшего сына Рамзеса, подняла на Сетау признательный взгляд.
— Порча разрушена, Ваше Величество, Ка быстро поправится.
Нефертари убрала руки с затылка юноши и упала в изнеможении.
После того как доктор Парьямаху прописал безвредные укрепляющие микстуры, Сетау дал царице настоящее снадобье, вернувшее ее крови исчезнувшую энергию.
— Великая Супруга Фараона смертельно устала, — сообщил он Рамзесу.
— Я требую правду, Сетау.
— Поддерживая своей магией Ка, Нефертари отняла у себя много лет жизни.
Рамзес остался у изголовья царицы, стараясь дать ей силу, исходившую от него, ту силу, на которой было построено его царство. Он был готов пожертвовать ею, чтобы Нефертари познала долгую и счастливую старость и освещала своей красотой страну.
Потребовалась вся убежденность Амени, чтобы заставить Рамзеса вернуться к делам государства. Царь согласился разговаривать с другом после того, как услышал успокаивающий голос Нефертари, подтверждающей, что она почувствовала, как мрак отступает от нее.
— Серраманна представил мне длинный доклад, — заявил Амени. — Маг Офир арестован и будет судим за шпионаж, черную магию, покушение на членов царской семьи и убийство несчастной Литы и ее служанки. Но он не один виновен: Моисей так же опасен, как и он. Офир заговорил, он открыл, что Моисей имел намерение уничтожить всех первенцев в Египте. Без вмешательства Серраманна, расстроившего этот чудовищный план, сколько жертв мы бы оплакивали?
От самых старых до самых молодых, от самых бедных до самых богатых — все евреи были ошеломлены. Никто не ожидал появления Фараона во главе отряда воинов под командованием Серраманна. Улицы опустели, и люди довольствовались наблюдением за Фараоном из приоткрытых ставень.
Рамзес направился прямо к жилищу Моисея. Предупрежденный людьми, тот стоял на пороге с посохом в руке.
— Мы не должны были вновь увидеться, Ваше Величество.
— Это будет наша последняя встреча, Моисей, будь уверен. Почему ты пытался посеять смерть?
— Во мне живет только подчинение Яхве.
— Не слишком ли жесток твой бог? Я уважаю твою веру, мой друг, но я не соглашусь, чтобы она стала источником беспорядка на земле, завещанной мне моими предками. Покинь Египет, Моисей, покинь его с евреями. Отправляйтесь служить вашей вере в другом месте. Не ты просишь об исходе, это я требую его.
Одетый в длинное красно-белое шерстяное платье, император Хаттусили разглядывал столицу с высоты акрополя, на вершине которого возвышался дворец. Его супруга Путухепа нежно взяла его за руку.
— Наша страна сурова, но она не лишена красоты. Зачем жертвовать ею в угоду злобе?
— Урхи-Тешшуб должен быть наказан, — подтвердил император.
— Разве он не наказан уже? Представь этого беспощадного воина в охраняемом доме у своего заклятого врага! Разве не смертельно ранена гордость Урхи-Тешшуба?
— Я не имею права уступить Египту.
— Ассирия не позволит нам упорствовать слишком долго; ее армия становится все более угрожающей, и она не поколеблется напасть на нас, если узнает, что переговоры о мире с Египтом провалились.
— Эти переговоры секретны.
— Император хеттов стал наивным? Гонцы не прекращают сновать между империей и Египтом, и то, что было секретом, больше не является таковым. Если мы как можно раньше не заключим договор о мире, ассирийцы посчитают нас легкой добычей, потому что Рамзес не придет нам на помощь.
— Мы сумеем защититься.
— С начала твоего царствования, Хаттусили, твой народ очень изменился. Даже воины желают мира. И у тебя самого, разве у тебя другая цель?
— Не Нефертари ли влияет на тебя?
— Моя сестра, царица Египта разделяет мои убеждения; ей удалось убедить Рамзеса не воевать больше с хеттами, но будем ли мы способны оправдать ее надежду?
— Урхи-Тешшуб...
— Урхи-Тешшуб принадлежит прошлому. Пусть он женится на египтянке, пусть он растворится в народе Фараона и пусть исчезнет из нашего будущего!
— Ты многого требуешь от меня.
— Не в этом ли состоит долг императрицы?
— Рамзес посчитает мое отступничество знаком слабости.
— Ни Нефертари, ни я сама не будем так расценивать твое великодушие.
— Неужели женщины руководят внешней политикой Хеттской державы и Египта?
— Почему бы и нет, — ответила Путухепа, — если мы приведем их к миру?
Во время суда Офир многое рассказал. Он признался в том, что был хеттским шпионом в Египте; в том, что посягнул на жизнь Ка; когда он описал, каким образом уничтожил несчастную Литу и ее служанку, судьи поняли, что Офир не испытывал угрызений совести и что он не поколебался бы снова убивать с тем же хладнокровием.
Долент рыдала. Обвиненная в соучастии, она ничего не отрицала и отдалась на милость своего брата, царя Египта. Она обвинила Шенара, чье дурное влияние столкнуло ее с правильного пути.
Обсуждение было коротким. Жрец огласил приговор. Приговоренный к смерти Офир смирился со своей участью: Долент, чье имя будет уничтожено и изъято из всех официальных документов, навсегда вышлют в Южную Сирию, где она будет жить как простая работница, отданная в распоряжение фермера, чтобы работать на тяжелой работе. Что касается Шенара, он был заочно приговорен к смерти, и его имя так же будет предано забвению.
Сетау и Лотос вновь отправились в Абу-Симбел в тот же день, когда Аша вернулся в Египет. У них едва было время, чтобы поприветствовать друг друга, прежде чем снова расстаться.
Аша тотчас же был принят царской четой; как ни сильна была усталость, Нефертари не переставала переписываться с Путухепой. Боец, нубийский лев и его друг Дозор, золотисто-желтый пес, оставались резвыми, несмотря на свой возраст, они не покидали царицу, как если бы понимали, что их присутствие придавало ей силы. Как только Рамзес мог отвлечься от своих обязанностей, он отправлялся к супруге. Они гуляли в садах дворца, он читал ей тексты мудрецов эпохи пирамид; и он и она все больше проникались сознанием огромной любви, которая их объединяла, той сокровенной любви, которую не может выразить ни одно слово, пылающей как летнее небо и нежной, как закат солнца на Ниле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44