Я не стал ждать, пока она приступит к «интервью», а сразу взял управление ситуацией в свои руки.
– Его застрелил снайпер… сегодня утром. Вместе с телохранителями.
– Зинка… жива?
– Не знаю. На даче ее не было.
– После обеда я звонила ей, но телефон не отвечал…
Ксана крепилась, но я видел, что ей хочется разрыдаться. Не хватало еще, чтобы она устроила тут истерику, подумал я растерянно. Ну зачем, зачем нужно было говорить ей о смерти Кирика!? Идиот!
Клеевое свиданьице, ничего не скажешь…
Был ты дубиной неотесанной, Сильвер, ею и остался, несмотря на первую седину, тронувшую виски.
– Что ты о них так беспокоишься? – спросил я прямо. – Тебе Кирик кто, брат, сват?
– Ты не понимаешь…
Где уж нам… Эта фраза у женщин, насколько мне было известно из семейного опыта Плата, что-то вроде предпоследнего рубежа обороны. (Последний – бурные слезы). За этими словами женщины прячутся как за каменной стеной. И пробить ее невозможно.
– Да, не понимаю, – ответил я примирительно. – Но хочу понять.
– Зачем тебе?
– Ты разве забыла, чем я зарабатываю на хлеб с маслом? Кстати, наколку на Кирика я получил от тебя. Иначе я просто не знал бы о его существовании.
– Зинка была мне как сестра. Это потом… Ну, в общем, после ее замужества наши пути разошлись. А сначала мы были – не разлей вода. Нет, мы не поссорились. Но прежней дружбы уже нет и в помине. При встречах мы любезно здороваемся, можем иногда поболтать о том, о сем, но не более того. Она чересчур высоко взлетела. И то верно, кто я, а кто она…
Все ясно. Судя по всему, и Ксана, и Зинка метили в одну цель. Но приз в виде руки и пухлого портмоне Клычкова достался Зинке.
Я не хотел домысливать дальше (спала Ксана с Кириком, или нет), но смысл натянутых отношений бывших закадычных подружек мне стал понятен.
– Добрый ты человек, Ксанка… – Повинуясь минутному порыву, я перегнулся через столик и с нежностью погладил ее по обнаженной руке. – Кто бы за мной так убивался…
– Кто-нибудь найдется…
– Хорошо бы… Слушай, чего мы сидим, как засватанные? Еда стынет, лед тает, виски вообще скоро закипит.
Я заказал Ксане дорогущее французское шампанское «Veuve Clicquot», то есть, «Вдова Клико» (знай наших!), а себе – шотландское виски, настоящий гленливет (право выбирать спиртное она предоставила мне).
По моему мнению, это был единственный спиртной напиток в «Бруклине», который оправдывал свою немалую цену.
Когда выпили по третьей (это относится ко мне), снова появился наш официант, который зажег свечи на столе и принес вазочку с водой, в которую Ксана поставили подаренные мною цветы.
И сразу стало как-то уютней, по-домашнему теплей…
– Где может быть Зина? – спросила Ксана – скорее себя, нежели меня.
– Если честно, то этот вопрос и меня тревожит. Но ее точно не было на даче во время убийства Кирилла Леонидовича.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, – уклонился я от прямого ответа.
Я едва не сказал Ксане про видеозапись нападе6ния на дачу Клычкова, но вовремя прикусил язык. Это было совершенно лишним. Что я знаю про эту девушку? Даже меньше чем ничего.
Еще совсем недавно, минут десять-пятнадцать назад Ксана готова была зареветь белугой от горя, когда я сообщил ей о смерти Кирика, а теперь она снова посматривает на меня с игривым выражением и на ее лице опять гуляет здоровый румянец (кстати, не макияжный, а натуральный). Вот и разбирайся после всего этого в женской психологии…
– Кого я вижу! Ксаночка, рыба, пр-р-ривет!
Я даже вздрогнул от раскатистого «р» и резко обернулся. Позади меня стоял бычара с шеей как скат от КАМАЗа. От него явственно исходила беспощадная злая сила, готовая согнуть в бараний рог любого.
Похоже, местный козырь, подумал я мельком. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться.
В «Бруклине» я не был завсегдатаем, но время от времени заходил сюда на ужин – примерно раз в два месяца. Естественно, с дамой. Появляться здесь чаще, увы, не позволяли финансы.
Иногда нам с Платом приходилось встречаться здесь с сановными клиентами – в основном в отдельных кабинетах. Естественно, за их счет. Такие посещения элитного «Бруклина» я любил больше всего.
Ведь на дармовщину и виски слаще, и еда вкуснее, потому что не приходится с трепетом ждать того момента, когда принесут счет.
– Как живешь-поживаешь, кисуля? – наглый хмырь, не спрашивая моего разрешения, забрал от соседнего стола кресло и сел рядом с Ксаной. – Давно не виделись…
Создавалось впечатление, что он или не замечает меня или (скорее всего) считает пустым местом. Меня начала разбирать злость. В особенности, когда я увидел, как его лапища легла ей на плечи.
Ксане нужно было отдать должное. Уж не знаю, в каких она находилась отношениях с этим буйволом, но сейчас его прикосновения были ей явно неприятны. Однако Ксана мужественно терпела и его хамский тон, и объятия, и даже пыталась любезно улыбаться, хотя улыбка и выходила несколько кривоватой.
Я понял, что она все это терпит ради меня. Ксана боялась, что этот бычара сделает из бедного Стаса Сильверстова форшмак. Это было видно по умоляющим взглядам, которые она бросала в мою сторону. Ее глаза едва не кричали: «Не вмешивайся! Не надо! Я сама разберусь!»
Но вот чего я больше всего не терплю в жизни, так это хамства.
В свое время, еще в школьные годы, мы вместе с Платом часто ставили на место зарвавшихся отпрысков партийной и торговой номенклатуры (за что я однажды едва не попал в зону). Да и позже мне не раз приходилось вдалбливать в головы (в буквальном смысле этого слова) наглецам, что в обществе нужно вести себя уважительно и прилично.
А теперь еще это хамло… Со вздохом глубокого сожаления посмотрев на свой костюм – похоже, мне опять светят непредвиденные расходы – и мысленно с ним распрощавшись, я сказал:
– Молодой чемодан! Вас занесло не в ту камеру хранения.
– Чего-о!? Это кто чемодан!? – Он встал и навис надо мной гранитной глыбой.
Все понятно, у него сразу были намерения почесать кулаки. А все остальное, это цирк, представление.
– Исчезни, фраер, – сказал я веско, глядя прямо ему в глаза. – Не порть себе и нам вечер. Прошу тебя по-доброму и в последний раз.
– Ну ты козел…
Товарищ волк не понимает…
Что ж, нужно объяснить. Наверное, он думает, что еще немножко нахамит (шибко задираться в «Бруклине» не рекомендовалось; здешние охранники были скоры на расправу), а потом выведет меня из ресторана и раскатает по асфальту, как блин.
Наивный…
– Извини, но я тебя предупреждал…
С этими словами я резко встал и по ходу воткнул свой кулак в нависший надо мной подбородок, который просто просился на рихтовку. Эффект от удара был предсказуем: клиент пролетел по воздуху метра три и благополучно затих на паркетном полу ресторана в позе курортника, принимающего солнечные ванны.
– Стас! – вскричала испуганная Ксана. – Что ты делаешь!?
– Учу некоторых штатских этикету, – ответил я, мило улыбаясь.
А сам краем глаза наблюдал за охранниками, которые ринулись ко мне, как сарычи на добычу, со всех концов достаточно просторного зала. Вот с ними мне бы не хотелось бодаться. Парни здоровые, задавят если и не умением, то числом.
– Ша, пацаны, ша! – воскликнул я, когда она подбежали к месту событий, и поднял руки вверх. – Маленькое недоразумение. Всего лишь. Просто клиент перебрал лишку, – указал я на распростертое тело хмыря, – наткнулся на забор, и теперь отдыхает.
Нужно сказать, что охранники «Бруклина» были и впрямь парни битые. Они мигом оценили ситуацию и не стали применять ко мне репрессии. Тем более, что Ксана покинула свое место и заслонила меня своей потрясающей грудью.
Она все это проделала молча, но ее молчание было красноречивее любых слов.
Подошел администратор, мужик лет пятидесяти с крепкой жилистой фигурой и глазами убийцы. Они были холодны и безразличны.
Этот узнал меня сразу. Именно у него я обычно заказывал места в ресторане. Вот только имя-отчество администратора у меня вылетели из головы.
Я знал, что он долго служил в органах, кажется, в КГБ, а затем, по выходу на пенсию, бывшие сослуживцы нашли ему теплое непыльное местечко. Раньше – во времена Ивана Грозного – это называлось «поставить опричника на кормление».
Администратору откуда-то было известно, что я воевал в частях специального назначения, поэтому он относился ко мне как к коллеге – доброжелательно и с пониманием.
Он вежливо кивнул мне – поприветствовал – и сдержанно спросил:
– Что случилось?
Я объяснил; естественно, слегка пофантазировав в свою пользу. Что касается свидетелей происшествия, то я был уверен – таковых в ресторане нельзя будет найти ни за какие шиши. К тому же начало нашей молниеносной стычки не привлекло особого внимания.
– Вам лучше уйти, – сказал администратор, многозначительно покосившись налево.
Конечно, нужно. И как можно быстрее. Тут я был с ним полностью согласен. Нужно рвать отсюда когти, пока мой противник не опомнился и не натравил на меня свою свору.
Дело в том, что вместе с квадратным буйволом в ресторан завалилась и компашка в составе трех здоровеньких парнишек и двух девиц свободной профессии, судя по их манерам. Они еще не поняли, что произошло, и в растерянности пытались привести своего приятеля в чувство.
Это им не очень удавалось. Я лишь криво ухмыльнулся: счастлив ангел-хранитель вашего кореша, что наша сшибка произошла в ресторане, на виду у многих.
В прежние времена таким ударом я ломал шейные позвонки. Правда, врагам. А этот здоровый малый был всего лишь придурком. Но нашим придурком. Поэтому я и сдержал силу удара до приемлемой.
Я быстро расплатился и мы с Ксаной ушли. На душе у меня было архискверно. Вот такой я «счастливчик»…
Первое свидание – и полный облом. Фиаско во всех направлениях. Ладно – почти во всех. Сначала я ляпнул про Кирика, а затем устроил драку. Хорош гусь…
Что теперь подумает Ксана о своем нечаянном кавалере?
– Поехали ко мне, – шепнула она, тесно прижимаясь к моему боку.
Я мысленно возликовал. Значит, есть все-таки высшая справедливость на этом свете! А также женщины, которые могут прощать мужикам все их промашки. Должен же я сегодня получить награду за все свои треволнения. Конечно, должен!
Тормознув такси, мы запрыгнули в салон, и машина покатила в ночь. Мне очень хотелось, чтобы она была ночью отдохновения и наслаждений. Наверное, я чересчур стосковался по женской ласке, потому что чувствовал себя рядом с Ксеной как на седьмом небе.
Глава 9
Квартирка Ксаны была крохотной, но уютной – всего одна комната и миниатюрная кухонька.
Правда, планировка квартиры предполагала большую, глубокую нишу, которую девушка превратила в шкаф-купе. Поэтому комната казалась гораздо просторней, чем на самом деле, так как в ней отсутствовала стандартная стенка – мечта целого поколения советских людей.
Но на поверку этот длинный громоздкий монстр из фанерованной деревостружечной плиты был сущим наказанием для простого обывателя. На стенку долго копили денежку, отказывая себе даже в скудных житейских благах развитого социализма, затем несколько лет стояли в очереди, а когда, наконец, привозили ее домой, то при установке оказывалось, что вожделенная мебель заняла треть и так небольшой площади гостиной.
К тому же, если учесть, что комнаты в домах, построенных при социализме, чаще всего были длинными, как кишки (их называли «трамвайчиками»), то между мебелью и стенкой был такой узкий проход, что человек габаритный проходил едва не бочком.
Всего этого в квартире Ксаны не было. Из меблировки в комнате находился просторный импортный диван, журнальный столик, над ним несколько полок с книгами, два кресла, несколько картин на стенах, стереосистема, а также телевизор.
И ничего лишнего.
Да, едва не забыл. В квартире имелся застекленный балкон, превращенный стараниями Ксаны в оранжерею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43