Поначалу река Снай напоминала обыкновенную реку с берегами по обеим сторонам, лесополосами и зарослями, которые Лионель называл кустами. Но по мере того, как они продвигались к югу, ее берега превращались в болота.
– А где земля? – спросил Арман. – Здесь некуда высадиться.
Лионель вроде как улыбнулся.
– Видишь, там – топь. Когда вода поднимается, можно протолкнуть по ней лодку и найти ондатр.
– Где? – оживился Ричи. – Я не вижу никаких ондатр.
– Они увидят тебя первыми, – усмехнулся Лионель. – У меня там ловушка. В том месте, где они вылезают.
– А ты их ешь?
– Иногда, – ответил Лионель. – Жарю мясо на вертеле либо тушу в горшочке. Вообще-то ондатры жрут все подряд, поэтому многие их не едят из-за боязни травануться.
– Тогда на кой черт они нужны?
– Хорошая шкурка стоит пятьдесят – шестьдесят баксов.
– Ё-мое! И это все?
– Глянь на небо, – сказал Лионель. – Ты хотел видеть уток, да и вообще надо проследить, где они садятся.
– У меня болит челюсть, и мне холодно, – поежился Ричи.
Арман вспомнил о том жарком лете, когда он был здесь много лет назад.
– Все выглядит по-другому… на воде, – сказал он.
– Ты просто никогда не забирался так далеко, – откликнулся Лионель. – Ты и твои братья. Здесь нет ни кошек, ни собак, в которых можно стрелять.
– Продолжай в том же духе, и я превращу тебя в ондатру. – Арман покосился на Лионеля. – От своей бабушки я научился ворожбе. Когда-то давно она собиралась превратить меня в сову.
– Жаль, что не превратила.
Арман повернулся и окинул Лионеля взглядом с головы до ног.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Сова – птица мудрая, – усмехнулся Лионель, потом добавил: – Если хочешь превратить меня в ондатру, подожди до весны, когда у них случка. Тогда я хоть словлю кайф.
– Ты и так его ловишь! – хмыкнул Арман. – Живешь в таком райском уголке, как этот.
Он замерз и хотел, чтобы они побыстрей закончили эту поездку. На Лионеле была выцветшая от пота рубашка, джинсы и рваные кроссовки, но он, казалось, не чувствовал холода. Ему здесь все нравится, его ничем не проймешь!
– Сколько с нас завтра? – спросил Арман.
– По сотне с носа.
– Без скидки, да? Мог бы и подешевле, старые друзья как-никак…
Лионель помолчал, потом сказал:
– Тебе понадобится малокалиберная винтовка, могу одолжить свою. А ты купишь патроны.
– А как насчет того монтажника? Берешь его с собой на охоту?
– Иногда. Он из тех, кто не стреляет, если не собирается есть дичь. Мне кажется, ему не нравится щипать уток. Моя жена делает это для охотников. Она, так сказать, уткощипательница, – усмехнулся Лионель.
– Как зовут парня?
– Какого?
– Твоего приятеля, монтажника.
– Уэйн.
Точно! Именно так окликнула монтажника та женщина из агентства. Уэйн…
– Ты ходишь с ним на оленей?
– Хожу. У него здесь частное владение.
– Он вроде как симпатичный парень, а? Как его фамилия?
– Колсон. Уэйн Колсон…
– Живет где-то здесь?
– В Алгонаке.
– Вроде как симпатяга.
– Да. Я его иногда навещаю. Бывает, вместе с женой и дочкой Дебби. Когда мы там гостим, жена его говорит, что хотела бы иметь такую малышку, как наша Дебби.
– Так он женат, да?
– Да. Его жена торгует недвижимостью.
– Шутишь?
– С чего ты взял?
– Монтажник женат на женщине, торгующей недвижимостью… Чудно.
Лионель пожал плечами.
– У них взрослый сын, служит на флоте, – сообщил он и снова глянул на небо.
– Вон они, там! – воскликнул Ричи, провожая взглядом стаю птиц, поднявшихся над старой ивой на берегу.
– Смотрю, я с ним наплачусь, – усмехнулся Лионель. – Собирается стрелять в лысух, думая, что это утки.
– Чё такое? – вскинулся Ричи.
– Утки не садятся на деревья, – сказал Лионель. – Птицы – да, но только не утки. Это первое, что тебе следует зарубить на носу.
Арман перехватил взгляд, которым наградил Лионеля Ричи.
– Давайте выберемся на землю и разомнем ноги, – предложил он.
– Как хочешь, – отозвался Лионель.
Он причалил к берегу, где стояла опустевшая теперь ива, и выключил мотор. Ухватившись за тростник, Ричи выбрался из лодки и угодил обеими ногами в болотную жижу. Наученный его опытом, Арман прыгнул и, удачно приземлившись, одернул пиджак. Затем обернулся и взглянул на Лионеля, все еще стоявшего в лодке.
– Ты идешь?
– Мне не нужно ничего разминать.
– Прикончи его, – велел Арман Ричи.
Он ожидал услышать отговорки. Мол, прямо здесь, на таком открытом месте? Короче, что-то вроде этого… Ничего подобного! Ричи вытащил свой «смит-и-вессон», взвел курок, прицелился, держа свою пушку двумя руками, как в кино, и трижды быстро выстрелил в Лионеля, пытавшегося выбраться из лодки. Именно третий выстрел и столкнул его в воду. Звуки выстрелов почти мгновенно растворились в тишине.
– Ты стрелял трижды, – заметил Арман, – но ты его сбил.
Ричи, не отрывая глаз от Лионеля, лежавшего в воде лицом вниз и вцепившегося одной рукой за край лодки, сказал:
– Он меня разозлил. Видите ли, утки не сидят на деревьях. Я и без него это знаю.
Они быстро добрались до домика Лионеля, и, прежде чем сесть в «кадиллак» и уехать, Арман вошел в дом и вышел из него с двумя дробовиками и парой камуфляжных плащей и шляп.
– На кой нам это? – удивился Ричи.
– Увидишь! – бросил Арман.
Потом, когда они через разводной мост покинули остров, направляясь в Уоллесберг, Ричи спросил:
– Разве мы не домой? Послушай, мне нужно привести себя в порядок.
Арман велел ему надеть один из камуфляжных плащей и сказал, что они едут в Уинсор, где оставят тачку на парковке и возьмут на время другую.
– А потом домой?
– А потом в Детройт, обратно через таможню. Скажем, что мы утиные охотники и возвращаемся в Алгонак. А на самом деле разыщем монтажника.
– Чё так спешить? – вскинул брови Ричи. – Раз он там живет, то никуда не денется.
– А ты чего хочешь?
– Ну, выпить пивка хотя бы. Посмотреть телевизор.
– Сначала найдем его дом и глянем на него. Слышишь, Ричи? Между прочим, баба из агентства, что на нас пялилась, его жена.
– Ну и чё? Ведь она ничего нам не сделала. Просто смотрела, как ее психованный мужик нас дубасил.
– Я и забыл, что тебе сперва надо разозлиться, чтобы вышибить кому-то мозги. Ты когда-либо вышибал их из бабы?
– Не было необходимости.
– А теперь есть.
Ричи промолчал. Арман решил, что, возможно, впервые в жизни этот недоумок задумался, прежде чем открыть рот. Подождав еще немного, он сказал:
– Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не оставляй дело недоделанным. Не жди, когда кто-то тебе об этом напомнит. Я и мои братья отправились в ту больницу в Сарнии…
– Ты уже рассказывал. Опять раззявил рот не подумав!
– Ты лучше послушай, что было дальше. Мой младший брат Джеки держит лифт. Мой старший брат Джерард стоит на стреме в палате возле двери, держит ее немного приоткрытой. По коридору идет сестра. Зачем-то останавливается, открывает дверь, и мой брат тут как тут, прямо нос к носу с ней. Он мигом заталкивает ее в ванную, вырубает свет и велит молчать.
– Я бы задрал ей юбку.
– Я приканчиваю клиента и говорю брату: «Как насчет нее?» Дверь в ванную закрыта. Он отвечает: «Не думаю, чтобы она меня успела разглядеть». Я говорю ему: «Что ты несешь? Думаешь, она тебя не успела разглядеть?» Он отвечает: «Думаю, не успела». Спустя семь месяцев полиция нагрянула к нам в отель «Уэйверли»…
– Королевская канадская конная полиция?
– Полиция Торонто, хватило и ее. В поисках братьев Дега они ввалились в отель, где мы остановились. Тогда они арестовали только Джерарда, и эта медсестра его опознала. Сказала, что это он был в палате, когда убили того человека. Они напали на след Джеки и застрелили на месте, мол, за сопротивление полиции. Возможно, он и оказал сопротивление. Взяли меня. Медсестра сказала, что она меня сроду не видела, и меня отпустили. Но я потерял обоих братьев из-за того, что Джерард лажанулся… Она его, видите ли, не успела разглядеть! Почему он так решил? Не знаю. Может, она ему понравилась. Не знаю и никогда не узнаю.
– А ты его не спросил?
– Разумеется, спросил. Он тоже не знает. Теперь сидит в Кингстоне и размышляет на эту тему.
Они молча ехали в сумерках.
– Знаешь, я не вижу большой разницы, баба это или мужик… – сказал Ричи погодя.
– Есть, если об этом подумать, – ответил Арман.
7
Ближе к вечеру, прохладному и ясному, спустя три дня после происшествия в риелторском агентстве, зазвонил телефон, висевший над кухонной раковиной у окна. Кармен сразу догадалась, что это Ленор. Всегда так! Руки в фарше из свинины и говядины, а она звонит. Ленор звонила исключительно тогда, когда Кармен стряпала или находилась в ванной. Если Кармен звонила матери, та спрашивала: «Кто это?» – на тот случай, если звонили с непристойными предложениями. Раньше она работала в телефонной компании, в «Службе назойливых звонков», и знала все о гнусностях телефонных извращенцев. Только за последний месяц она дважды сменила номер своего телефона, после того как дважды брала трубку, которую вешали, не сказав ни слова. «Так они выясняют, дома ли ты, чтобы прийти и изнасиловать», – уверяла она Кармен. «Скажи ей, чтобы не беспокоилась, стоит парню на нее глянуть, и безопасность ей гарантирована», – подвел итог Уэйн.
Кармен повернулась к раковине и, вымыв руки, вытерла их кухонным полотенцем. Телефон продолжал звонить. Кармен глянула в окно, взяла трубку и не произнесла ни слова. Она заметила, как в лесу что-то мелькнуло. Не в том дальнем, на краю которого Уэйн выращивал свои посевы и клал блок соли, а в ближнем, за курятником, где опушка леса примыкала к заднему двору. Она была совершенно уверена, что там, в густых зарослях, притаился человек.
– Кармен? – спросила Ленор. – Кармен, что ты там делаешь?
– Привет, ма, – ответила Кармен погодя.
Она ничего об этом не сказала Уэйну, во всяком случае, не сразу. Он пришел домой, когда она накрывала на стол. Уэйн открыл банку пива и позвонил Лионелю. Никакого ответа. Уже два дня никто не брал трубку. Кармен высказала предположение относительно родственников в штате Огайо, которых Адамсы поехали навестить.
– В утиный-то сезон? – пожал плечами Уэйн. На неделе Кармен включала на кухне телевизор, и они обычно смотрели телевикторину «Своя игра», пока ужинали. Уэйн знал столицы всех государств, разбирался в музыке в стиле кантри, был докой в истории, поскольку, помимо своих охотничьих журналов и книг о войне, много читал. О Гражданской войне в США он знал все. Кармен была сильна в поп – музыке, с легкостью угадывала музыкальных исполнителей, рок-группы, кинозвезд и кто какую премию получил.
Передача «Своя игра» как раз только что началась. Объявили темы. Но они не обращали внимания на экран. Уэйн был обеспокоен. Что с Лионелем? Не заболел ли? Надо поехать в Уэлпул, проверить, что с ним.
– А у нас сегодня письмо, – спохватилась Кармен.
Уэйн удивленно посмотрел на нее, поскольку редкие письма от сына всегда лежали прямо на кухонной стойке. Кармен пришлось порыться в ящичке, где она хранила письма и счета.
Уэйн стал читать письмо сына. Кармен откусила кусочек мясного рулета, который она приготовила на ужин. Ничего, но у нее получалось и лучше. Погоняла вилкой горошек и морковь, посмотрела в окно и увидела на стекле отражение кухни. Телевизионный экран светился на нем ярким пятном.
– Он теперь не на авианосце, а в технической службе, – сказал Уэйн. – Вот что он пишет: «Моя новая работа заключается в том, чтобы убедиться, что боеголовка присоединена к стартовой ступени ракеты, и потом отойти. Вряд ли кому захочется оказаться между самолетом и реактивной струей». Что такое «реактивная струя»?
– Выброс из реактивного двигателя.
– Откуда ты все знаешь?
– Прочитала брошюру, которую он прислал, «Авианосец – подвижной морской аэродром».
Помолчали.
– Мама звонила, – произнесла Кармен задумчиво.
– Наверняка спросила, что ты готовишь на ужин, и ты сказала, что мясной рулет, а она сказала, чтобы ты не клала в него перца, не то у нас расстроятся желудки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33