Это было вчера. Мужик с надписью «Монтажник» на куртке беседовал с Лионелем Адамсом в баре на острове Вэрайэти.
Он не сомневался, что бабенка работает в агентстве. Это она окликнула по имени мужика, видимо монтажника.
Если его схватят, монтажник и та баба из агентства скажут, да, он тот самый парень. И полиция очень скоро наведет справки, откуда он. Это верняк! А уж выяснить, что голубой «кадиллак» принадлежит зятю старика, застреленного вчера в Детройте, – это им раз плюнуть.
– Я обещал этого кидалу убить – и убью, – заявил Ричи.
– Какого кидалу? – спросил Арман.
– Из гребаного агентства. Ты, Птица, чё не стрелял? Оба торчали прямо в окне. В такого верзилу трудно промазать. За каким дьяволом ты, мать твою, не стрелял?
– Тебе нужен тот парень, да?
– Птица, он был у тебя в руках. Этот панк ни хрена не понял!
– Можно мне тебе кое-что сказать, а?
– Чё?
– Этот парень не из риелторского агентства.
– Ты чё несешь?
– На днях или раньше я тебе все объясню. А сейчас я тебе вот что скажу: вытаскивай пушку и целься только тогда, когда и вправду хочешь кого-то убить.
– Так ведь можно и передумать.
– Нет, нельзя. Только не тогда, когда уверен, что это сделаешь. В таком случае достаточно одного выстрела. Охотник, к примеру, не станет стрелять, если боится, что может промазать или только ранить зверя. Понимаешь, тогда ему придется искать раненого зверя, чтобы прикончить. А что, если зверь прикончит его? К примеру, лев сатанеет от раны и непременно нападает на охотника. Вот почему всегда нужно быть уверенным до конца. Один выстрел, не больше…
– Слышь, из меня вытечет на хрен вся кровь.
– Не пачкай сиденье. Я хочу, чтобы ты усек, что не должен стрелять в кого-то больше одного раза.
– Ё-мое, я сдохну от боли.
– Не ной, отвезу тебя в больницу, – пообещал Арман.
– В Сарнии?
– В Сент-Джозефе. Я там знаю больницу. Я и мои братья ездили туда убрать одного парня.
– Ну да?
Наконец-то он овладел его вниманием, рассказывая о том, как поступают крутые парни.
– Это тебе не та туфта, что в кино, когда ты видишь парня, который собирается пришить кого-то в больнице. Видишь, как он входит в палату и прикрывает за собой дверь. Потом выходит в коридор, в белом халате, чтобы все думали, будто он врач. А его здесь раньше никто и не видел.
– Или уборщик, – оживился Ричи. – Я видел фильм с парнем, который вырядился уборщиком. Со шваброй и ведром, ты не видал?
– Ты меня дослушай, ладно?
– Валяй!
– Мы поднимаемся на этаж, один из моих братьев держит лифт. Другой на стреме на случай, ежели кто нарисуется.
Арман вспомнил о медсестре, но ничего не сказал. Он молчал, продолжая думать о ней и о том, что случилось позже, месяцы спустя…
– Дело было вечером? – спросил Ричи.
– Да, вечером, – ответил Арман. – Я вхожу в палату, где лежит больной… Кажется, у него был сердечный приступ. Собственно, из-за этого он туда попал. В общем, натягиваю простыню ему на лицо и стреляю. – Арман оторвал руку от руля и показал на рот. – Прямо сюда.
– Стало быть, всего один выстрел… А парень чё сделал?
– Отдал концы.
– Я имею в виду, чё он сделал, что ты его прикончил?
– Не знаю. Я не спрашивал.
– Почему?
– Не мое это дело, это работа.
– Ты вышиб парню мозги, и это не твое дело?
– Не мое, что бы он ни сделал.
– Ты был зол на него?
– Я его не знал. Ты что, ничего не сечешь, да?
– Я в такое не врубаюсь, – пожал плечами Ричи. – Что до меня, то я должен сперва здорово разозлиться. Когда, например, кто-то не сделал того, чего я хотел.
Ведя машину вдоль реки к порту Гурон, Арман повернулся, чтобы взглянуть на окровавленного Ричи, прижимавшего перепачканный кровью платок к подбородку. Пожалуй, дураку, вроде этого, не стоит вообще объяснять кое-какие вещи.
Они проехали по мосту через речку Голубую и оказались в Канаде. Был уже полдень. Таможенный офицер проверил номерной знак провинции Онтарио и спросил, где они живут. Арман ответил, что они живут в Торонто, приехали искать работу на нефтеочистительной фабрике. Таможенник нагнулся, взглянул через стекло на Ричи в перепачканном темными пятнами пиджаке и спросил, где они были. Арман сказал, что ездили в порт Гурон провести время, и его приятель порезался, пытаясь открыть зубами бутылку пива.
– Ну не придурок, а? – хмыкнул офицер, и Арман согласился, что его друг немного того.
Это была единственная правда, которую он сказал. Таможенник покачал головой и махнул, чтобы они проезжали.
Подъехав к больнице, Арман припарковался у входа в отделение скорой помощи. Позволил Ричи войти туда одному и остался ждать в машине, так что теперь он мог обдумать дальнейший план.
Они могли бы вернуться на юг, следуя вдоль канадской стороны реки. Выезжай из Сарнии по Видал-стрит… Он помнил это еще с тех пор, когда был здесь с братьями. Далее мимо нефтяных и химических заводов, мимо гидростанции. Двигай всю дорогу до Уоллесберга, а потом по разводному мосту через реку Снай, и попадешь на остров Уэлпул. Вроде как через заднюю дверь…
Он не верил, что Ричи мог кого-то убить. Может, и полоснул кому-то горло бритвой в тюрьме. А уж «вышибить», как он выразился, кому-то мозги – это вряд ли. Насмотрелся фильмов, вот и стебается! А что стрелял в того парня в агентстве, то это потому, что наложил в штаны. Еще бы не наложить!
Одно было ясно, как дважды два: если Ричи никогда ни в кого не стрелял, он, похоже, сгорает от нетерпения попробовать. Что ж, этот придурковатый парень может кое на что сгодиться.
Десять швов на подбородке не удержали Ричи от трепа. Только теперь он едва открывал рот, поэтому понять его было трудно. Арман всякий раз переспрашивал, когда Ричи задавал вопрос. В данный момент он хотел знать, куда они направляются. Не дом ли это Лионеля, мимо которого они проехали?
– Да, – кивнул Арман. – И его жена тут как тут. Теперь эту тачку видела прорва народу.
– Я же говорил, отгони ее в Детройт и брось. Ну и куда мы едем?
Они пересекали короткий пролет моста через один из многочисленных каналов на этой низине.
– Мы на Беличьем острове, – ответил Арман. – Это вроде как часть Уэлпула. Хочу посмотреть, хорошее ли тут место.
– Мне кажется, лучше углубиться в болото, – посоветовал Ричи.
Возможно, он прав. Арман остановил «кадиллак» на проселочной дороге, вспоминая, каким зеленым бывал этот остров летом. Теперь зелень пожухла. Ряды высохших стеблей простирались до самого судоходного канала, по которому шла баржа. Это зрелище привело Ричи в восторг.
– Глянь, будто по полю. Когда сидишь «У Генри», кажется, будто она продирается через лес. Куда мы теперь?
– Обратно, – ответил Арман.
Обратно через Уэлпул, через густой лес на другую сторону, к дому Лионеля на реке Снай.
– Давай кое-что уточним, – сказал Ричи. – Этот парень-индеец работал монтажником. Как и тот парень, который, по твоим словам, не торгует недвижимостью.
– Можешь мне поверить.
– Ладно, но какого черта он там делал?
– Мне плевать. Лишь бы знать, что делать нам. А вот и дом. Порядок, его благоверная укатила.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что он возле дома, а пикапа нет.
– Это он, да? Клевая у индейца хатка, между прочим. Мать твою, чё он там делает?
Маленький белый домик стоял среди ив. Во дворе виднелся велосипед. Лионель на веранде вынимал экран из алюминиевой двери и заменял его зимней рамой из сосны. Арман не заметил никого вокруг. У Лионеля было двое взрослых детей, живших отдельно, и еще один ребенок, бывший сосунком, когда Арман последний раз приезжал сюда. Он свернул на изъезженную колесами проселочную дорогу, тянувшуюся за домом до сарая, где Лионель хранил свои ловушки, манки и рыболовные снасти, свисавшие с крыши. Сейчас Лионель смотрел в их сторону. Судя по выражению его лица, не сильно радуясь непрошеным гостям. За домом на реке был деревянный причал, к которому Лионель привязывал лодку. Прихрамывая, он шел к ним через двор.
– Чё это с ним?
– Спроси сам.
– Он похож на индейца больше, чем ты, Птица. Они вышли из машины.
– Лионель, – начал Арман, – этот парень хочет поохотиться на уток.
Он не потрудился представить их друг другу. Лионель остановился, не собираясь подавать руки и явно не радуясь встрече.
– Хочет подстрелить пару уток, э?
– Видишь, какой у него подбородок? Ставил оконную раму и свалился с лестницы, порезался так, что не может пока работать. Ну, я предложил ему поохотиться. Как ты на это смотришь? Завтра свободен?
Лионель сделал вид, будто должен подумать.
– Не знаю, возможно. Надо бы глянуть, стоит ли, в смысле – есть ли где утиная высадка.
– Где, на болоте?
Лионель взглянул на слоистые облака с темной подложкой под ними.
– Съезжу к Сент-Энн, гляну, как там. Может быть, не знаю…
– Давай махнем сейчас на твоей лодке, Ричи никогда не видел болота.
– Видел одно. Насмотрелся со стороны… Арман бросил на Ричи жесткий взгляд, и тот добавил:
– Но я никогда не видел болота с лодки.
– Послушайте, парни, вы хотите ехать прямо так? – спросил Лионель, кривя рот в улыбке.
Арман застегнул пуговицы на пиджаке и вытянул руки.
– А что? Я всегда надеваю этот костюм, когда отправляюсь на утиную охоту. А мой приятель и вовсе не первой свежести. – Арман ткнул пальцем в перепачканный пятнами крови спортивный пиджак Ричи. – Парочка пижонов готова к охоте. – Он обернулся к Лионелю. – Ладно, потопали.
Лионель повернулся и, переваливаясь с ноги на ногу, захромал к реке.
– Лионель, расскажи этому парню, как ты свалился и переломал ноги, – сказал Арман, следуя за ним по дорожке.
– Так оно и было, – откликнулся Лионель.
– Скажи, на какой высоте ты находился.
– Семьдесят футов.
– Мать твою, и как он только уцелел! – воскликнул Ричи, шагавший за Арманом.
– Скажи ему, на что ты упал. Как вы называете эти хреновины, которые торчат из бетона.
– Арматура, – ответил Лионель.
– Арматура, – бросил Арман через плечо. – Он упал прямо на одну из них.
– Ё-мое!
– Можно сказать, он сел на эту хреновину.
– Ё-мое! А она не проткнула ему задницу?
– Вошла прямо в зад, – бросил через плечо Арман, когда они подошли к причалу, где болталась алюминиевая, с мотором в сорок лошадиных сил, привязанная к колышку лодка Лионеля.
Лионель повернулся к ним и сказал:
– Арматура прошла сквозь меня и вышла на спине, там, где почка, точнее, где она была раньше.
– Ё-мое! – Ричи покачал головой.
– У него всего одна почка.
– Я лишился почки, сломал ноги, и пришлось заменить коленный мениск на пластиковый, вот этот. – Лионель показал какой. – Но мне повезло, потому как, не зацепи меня эта арматурина, я бы расшибся насмерть. Она меня самортизировала. – Направляясь к лодке, он спросил: – Что вы еще хотите узнать?
– Это случилось десять лет тому назад, да? – спросил Арман.
– Больше. Тогда мы строили Центр возрождения в Детройте. Лет четырнадцать уже. – Он развязал бечевку и, придерживая для них лодку, протянул руку. Ступая на борт, Арман ухватился за нее, а Ричи сделал вид, будто ее не заметил.
– Вчера ты беседовал с одним парнем, – сказал Арман. – Я обратил внимание на то, что он тоже монтажник.
– Да, он в то время работал вместе со мной, – ответил Лионель. – Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.
– Но не сейчас, да?
– Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.
– Как его зовут?
Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.
– Я должен оставить жене записку, – сказал он. – Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.
Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:
– Наша прогулка не займет много времени.
Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Он не сомневался, что бабенка работает в агентстве. Это она окликнула по имени мужика, видимо монтажника.
Если его схватят, монтажник и та баба из агентства скажут, да, он тот самый парень. И полиция очень скоро наведет справки, откуда он. Это верняк! А уж выяснить, что голубой «кадиллак» принадлежит зятю старика, застреленного вчера в Детройте, – это им раз плюнуть.
– Я обещал этого кидалу убить – и убью, – заявил Ричи.
– Какого кидалу? – спросил Арман.
– Из гребаного агентства. Ты, Птица, чё не стрелял? Оба торчали прямо в окне. В такого верзилу трудно промазать. За каким дьяволом ты, мать твою, не стрелял?
– Тебе нужен тот парень, да?
– Птица, он был у тебя в руках. Этот панк ни хрена не понял!
– Можно мне тебе кое-что сказать, а?
– Чё?
– Этот парень не из риелторского агентства.
– Ты чё несешь?
– На днях или раньше я тебе все объясню. А сейчас я тебе вот что скажу: вытаскивай пушку и целься только тогда, когда и вправду хочешь кого-то убить.
– Так ведь можно и передумать.
– Нет, нельзя. Только не тогда, когда уверен, что это сделаешь. В таком случае достаточно одного выстрела. Охотник, к примеру, не станет стрелять, если боится, что может промазать или только ранить зверя. Понимаешь, тогда ему придется искать раненого зверя, чтобы прикончить. А что, если зверь прикончит его? К примеру, лев сатанеет от раны и непременно нападает на охотника. Вот почему всегда нужно быть уверенным до конца. Один выстрел, не больше…
– Слышь, из меня вытечет на хрен вся кровь.
– Не пачкай сиденье. Я хочу, чтобы ты усек, что не должен стрелять в кого-то больше одного раза.
– Ё-мое, я сдохну от боли.
– Не ной, отвезу тебя в больницу, – пообещал Арман.
– В Сарнии?
– В Сент-Джозефе. Я там знаю больницу. Я и мои братья ездили туда убрать одного парня.
– Ну да?
Наконец-то он овладел его вниманием, рассказывая о том, как поступают крутые парни.
– Это тебе не та туфта, что в кино, когда ты видишь парня, который собирается пришить кого-то в больнице. Видишь, как он входит в палату и прикрывает за собой дверь. Потом выходит в коридор, в белом халате, чтобы все думали, будто он врач. А его здесь раньше никто и не видел.
– Или уборщик, – оживился Ричи. – Я видел фильм с парнем, который вырядился уборщиком. Со шваброй и ведром, ты не видал?
– Ты меня дослушай, ладно?
– Валяй!
– Мы поднимаемся на этаж, один из моих братьев держит лифт. Другой на стреме на случай, ежели кто нарисуется.
Арман вспомнил о медсестре, но ничего не сказал. Он молчал, продолжая думать о ней и о том, что случилось позже, месяцы спустя…
– Дело было вечером? – спросил Ричи.
– Да, вечером, – ответил Арман. – Я вхожу в палату, где лежит больной… Кажется, у него был сердечный приступ. Собственно, из-за этого он туда попал. В общем, натягиваю простыню ему на лицо и стреляю. – Арман оторвал руку от руля и показал на рот. – Прямо сюда.
– Стало быть, всего один выстрел… А парень чё сделал?
– Отдал концы.
– Я имею в виду, чё он сделал, что ты его прикончил?
– Не знаю. Я не спрашивал.
– Почему?
– Не мое это дело, это работа.
– Ты вышиб парню мозги, и это не твое дело?
– Не мое, что бы он ни сделал.
– Ты был зол на него?
– Я его не знал. Ты что, ничего не сечешь, да?
– Я в такое не врубаюсь, – пожал плечами Ричи. – Что до меня, то я должен сперва здорово разозлиться. Когда, например, кто-то не сделал того, чего я хотел.
Ведя машину вдоль реки к порту Гурон, Арман повернулся, чтобы взглянуть на окровавленного Ричи, прижимавшего перепачканный кровью платок к подбородку. Пожалуй, дураку, вроде этого, не стоит вообще объяснять кое-какие вещи.
Они проехали по мосту через речку Голубую и оказались в Канаде. Был уже полдень. Таможенный офицер проверил номерной знак провинции Онтарио и спросил, где они живут. Арман ответил, что они живут в Торонто, приехали искать работу на нефтеочистительной фабрике. Таможенник нагнулся, взглянул через стекло на Ричи в перепачканном темными пятнами пиджаке и спросил, где они были. Арман сказал, что ездили в порт Гурон провести время, и его приятель порезался, пытаясь открыть зубами бутылку пива.
– Ну не придурок, а? – хмыкнул офицер, и Арман согласился, что его друг немного того.
Это была единственная правда, которую он сказал. Таможенник покачал головой и махнул, чтобы они проезжали.
Подъехав к больнице, Арман припарковался у входа в отделение скорой помощи. Позволил Ричи войти туда одному и остался ждать в машине, так что теперь он мог обдумать дальнейший план.
Они могли бы вернуться на юг, следуя вдоль канадской стороны реки. Выезжай из Сарнии по Видал-стрит… Он помнил это еще с тех пор, когда был здесь с братьями. Далее мимо нефтяных и химических заводов, мимо гидростанции. Двигай всю дорогу до Уоллесберга, а потом по разводному мосту через реку Снай, и попадешь на остров Уэлпул. Вроде как через заднюю дверь…
Он не верил, что Ричи мог кого-то убить. Может, и полоснул кому-то горло бритвой в тюрьме. А уж «вышибить», как он выразился, кому-то мозги – это вряд ли. Насмотрелся фильмов, вот и стебается! А что стрелял в того парня в агентстве, то это потому, что наложил в штаны. Еще бы не наложить!
Одно было ясно, как дважды два: если Ричи никогда ни в кого не стрелял, он, похоже, сгорает от нетерпения попробовать. Что ж, этот придурковатый парень может кое на что сгодиться.
Десять швов на подбородке не удержали Ричи от трепа. Только теперь он едва открывал рот, поэтому понять его было трудно. Арман всякий раз переспрашивал, когда Ричи задавал вопрос. В данный момент он хотел знать, куда они направляются. Не дом ли это Лионеля, мимо которого они проехали?
– Да, – кивнул Арман. – И его жена тут как тут. Теперь эту тачку видела прорва народу.
– Я же говорил, отгони ее в Детройт и брось. Ну и куда мы едем?
Они пересекали короткий пролет моста через один из многочисленных каналов на этой низине.
– Мы на Беличьем острове, – ответил Арман. – Это вроде как часть Уэлпула. Хочу посмотреть, хорошее ли тут место.
– Мне кажется, лучше углубиться в болото, – посоветовал Ричи.
Возможно, он прав. Арман остановил «кадиллак» на проселочной дороге, вспоминая, каким зеленым бывал этот остров летом. Теперь зелень пожухла. Ряды высохших стеблей простирались до самого судоходного канала, по которому шла баржа. Это зрелище привело Ричи в восторг.
– Глянь, будто по полю. Когда сидишь «У Генри», кажется, будто она продирается через лес. Куда мы теперь?
– Обратно, – ответил Арман.
Обратно через Уэлпул, через густой лес на другую сторону, к дому Лионеля на реке Снай.
– Давай кое-что уточним, – сказал Ричи. – Этот парень-индеец работал монтажником. Как и тот парень, который, по твоим словам, не торгует недвижимостью.
– Можешь мне поверить.
– Ладно, но какого черта он там делал?
– Мне плевать. Лишь бы знать, что делать нам. А вот и дом. Порядок, его благоверная укатила.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что он возле дома, а пикапа нет.
– Это он, да? Клевая у индейца хатка, между прочим. Мать твою, чё он там делает?
Маленький белый домик стоял среди ив. Во дворе виднелся велосипед. Лионель на веранде вынимал экран из алюминиевой двери и заменял его зимней рамой из сосны. Арман не заметил никого вокруг. У Лионеля было двое взрослых детей, живших отдельно, и еще один ребенок, бывший сосунком, когда Арман последний раз приезжал сюда. Он свернул на изъезженную колесами проселочную дорогу, тянувшуюся за домом до сарая, где Лионель хранил свои ловушки, манки и рыболовные снасти, свисавшие с крыши. Сейчас Лионель смотрел в их сторону. Судя по выражению его лица, не сильно радуясь непрошеным гостям. За домом на реке был деревянный причал, к которому Лионель привязывал лодку. Прихрамывая, он шел к ним через двор.
– Чё это с ним?
– Спроси сам.
– Он похож на индейца больше, чем ты, Птица. Они вышли из машины.
– Лионель, – начал Арман, – этот парень хочет поохотиться на уток.
Он не потрудился представить их друг другу. Лионель остановился, не собираясь подавать руки и явно не радуясь встрече.
– Хочет подстрелить пару уток, э?
– Видишь, какой у него подбородок? Ставил оконную раму и свалился с лестницы, порезался так, что не может пока работать. Ну, я предложил ему поохотиться. Как ты на это смотришь? Завтра свободен?
Лионель сделал вид, будто должен подумать.
– Не знаю, возможно. Надо бы глянуть, стоит ли, в смысле – есть ли где утиная высадка.
– Где, на болоте?
Лионель взглянул на слоистые облака с темной подложкой под ними.
– Съезжу к Сент-Энн, гляну, как там. Может быть, не знаю…
– Давай махнем сейчас на твоей лодке, Ричи никогда не видел болота.
– Видел одно. Насмотрелся со стороны… Арман бросил на Ричи жесткий взгляд, и тот добавил:
– Но я никогда не видел болота с лодки.
– Послушайте, парни, вы хотите ехать прямо так? – спросил Лионель, кривя рот в улыбке.
Арман застегнул пуговицы на пиджаке и вытянул руки.
– А что? Я всегда надеваю этот костюм, когда отправляюсь на утиную охоту. А мой приятель и вовсе не первой свежести. – Арман ткнул пальцем в перепачканный пятнами крови спортивный пиджак Ричи. – Парочка пижонов готова к охоте. – Он обернулся к Лионелю. – Ладно, потопали.
Лионель повернулся и, переваливаясь с ноги на ногу, захромал к реке.
– Лионель, расскажи этому парню, как ты свалился и переломал ноги, – сказал Арман, следуя за ним по дорожке.
– Так оно и было, – откликнулся Лионель.
– Скажи, на какой высоте ты находился.
– Семьдесят футов.
– Мать твою, и как он только уцелел! – воскликнул Ричи, шагавший за Арманом.
– Скажи ему, на что ты упал. Как вы называете эти хреновины, которые торчат из бетона.
– Арматура, – ответил Лионель.
– Арматура, – бросил Арман через плечо. – Он упал прямо на одну из них.
– Ё-мое!
– Можно сказать, он сел на эту хреновину.
– Ё-мое! А она не проткнула ему задницу?
– Вошла прямо в зад, – бросил через плечо Арман, когда они подошли к причалу, где болталась алюминиевая, с мотором в сорок лошадиных сил, привязанная к колышку лодка Лионеля.
Лионель повернулся к ним и сказал:
– Арматура прошла сквозь меня и вышла на спине, там, где почка, точнее, где она была раньше.
– Ё-мое! – Ричи покачал головой.
– У него всего одна почка.
– Я лишился почки, сломал ноги, и пришлось заменить коленный мениск на пластиковый, вот этот. – Лионель показал какой. – Но мне повезло, потому как, не зацепи меня эта арматурина, я бы расшибся насмерть. Она меня самортизировала. – Направляясь к лодке, он спросил: – Что вы еще хотите узнать?
– Это случилось десять лет тому назад, да? – спросил Арман.
– Больше. Тогда мы строили Центр возрождения в Детройте. Лет четырнадцать уже. – Он развязал бечевку и, придерживая для них лодку, протянул руку. Ступая на борт, Арман ухватился за нее, а Ричи сделал вид, будто ее не заметил.
– Вчера ты беседовал с одним парнем, – сказал Арман. – Я обратил внимание на то, что он тоже монтажник.
– Да, он в то время работал вместе со мной, – ответил Лионель. – Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.
– Но не сейчас, да?
– Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.
– Как его зовут?
Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.
– Я должен оставить жене записку, – сказал он. – Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.
Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:
– Наша прогулка не займет много времени.
Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33