Их она, впрочем, все равно сняла, как только сошла с асфальта на грунтовую дорогу.
Чем больше Гриша Монахов насмешничал над нею, тем больше Соне нравилось ходить босой и категорически отказываться от мясной пищи.
Встречая гостей, Леша Питерский очень обрадовался, что друзья выбрали для поездки последнюю электричку (ту, что отходит от Московского вокзала в 20.20), а, к примеру, не предпоследнюю. Дело в том, что у Леши до ночи сидел участковый, играя в «Doom» и «Цивилизацию», а знакомить с ним всю свою тусовку хозяин дедовской базы отнюдь не хотел. Ушел участковый где-то в пол-одиннадцатого, как раз когда последняя электричка из Питера, завывая моторами, ушла в сторону Вишеры. «Центаврийцы» шествовали от станции медленно и лениво и потому благополучно разминулись с милиционером, тем более что ушел он в противоположную сторону.
— Ну что? — спросили гости (вернее, бывалый моряк Слава) у Виктора, который ради такого случая вылез из своего подвала и сел за стол переговоров, который одновременно служил для принятия пищи и питья разной степени крепости.
Бывалый моряк Слава прекрасно знал ответ. Всего несколько часов назад Виктор звонил в Питер по личной радиотелефонной линии с докладом о новостях по каналу CNN.
— Об «Орленке» ничего, — сказал он тогда и повторил сейчас.
— Черт знает что, — воскликнул тогда Макс.
Теперь он выразился иначе, но примерно в том же духе, почти как сержант Макгвайр с авиабазы в Неваде, когда от него убежал «Янг Игл»:
— Да не может этого быть! Это же сенсация мирового класса. Как они могли на нее не клюнуть?!
— Элементарно, Ватсон, — ответствовал бывалый моряк Слава, который думал над этим вопросом всю ночь, вместо того чтобы спать. — Фантазия, дорогой доктор, хороша в меру.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Софья.
— Что имею, то и… — Он прервал классическую блатную банальность на полуслове и снизошел до объяснения: — Я догадался, в чем дело. Я у нас вообще догадливый. Понимаете, дети мои, как только эти ребята-щелкоперы прочитали письмо от инопланетян, они сразу решили, что оно пришло прямо из дурдома. Или от какого-нибудь кандидата в этот самый дом, причем на буйное отделение и интенсивный курс лечения электрошоком.
— Почему? — удивился Леша Питерский. Идея с письмом именно от инопланетян была его собственной, и он, естественно, считал ее гениальной.
— А потому что солидные люди в наше время в инопланетян не верят. Особенно в тех, которые пишут письма в журналы и газеты вместо того, чтобы приземлиться на своей тарелке где-нибудь в Голливуде на лужайке.
— Если в Голливуде на лужайке приземлится тарелочка, в нее все равно никто не поверит, — высказал здравое замечание Виктор. — Подумают, что это опять титры и спецэффекты.
— Не имеет роли и не играет значения. Эх, дурак я — сразу не допер, что так и будет. Надо было подписываться по-человечески: какие-нибудь «Объединенные космические террористы» или «Леопарды освобождения денег от владельцев». Тогда бы сразу поверили.
— Ты думай, что говоришь! — возмутился Макс. — Какие мы террористы?
— Дорогой друг, я ведь уже говорил, что ты страдаешь главной болезнью революционных ораторов: обращаешь слишком много внимания на слова и забываешь, что факты от этого не меняются.
— И что теперь делать? — спросила Софья. Слава немного подумал и выдал такой ответ:
— Теперь уже ничего. Назвался инопланетянином — полезай в тарелку. Летающую, — уточнил он, после чего, повернувшись к Виктору с Игорьком, поинтересовался: — Вы можете вырубить спутник CNN на пару часов?
— Запросто, — ответствовал Виктор, а Игорь добавил:
— Мы еще не то можем.
— Что именно «не то»? — спросил Слава.
— А что угодно. Порнуху по нему пустить. Или, к примеру, речь революционного оратора Макса.
— Макс по-иностранному не говорит, а по-русски его не поймут, — отверг вторую идею бывалый моряк, зато к первой отнесся благосклонно: — А насчет порнухи мысль интересная.
— Ничего в ней нет интересного! — заявил Макс. — Если мы так поступим, то только дискредитируем себя.
— Прежде всего мы дискредитируем CNN и заставим телевизионщиков нас бояться. Представляете, сколько разъяренных домохозяек откажутся смотреть сиэнэновский канал и сколько рекламодателей он на этом потеряет!
Представить это «центаврийцы» не могли, так как плохо ориентировались в телевизионных пристрастиях европейских домохозяек. Однако тон Славы показался им убедительным, и все высказались за демонстрацию порнографии. Макс не ожидал такого единодушия против него пошел даже ближайший друг Игорь. Власть в команде самым явственным образом уплывала из рук революционного оратора.
— Ладно, с этим решили, — сказал Слава. — Только сначала надо послать еще одно письмецо, где доступно объяснить, что так будет со всеми, кто покусится… Короче, кто не выполнит наши требования, пусть пеняет на себя.
— Письмо за той же подписью? — уточнил Виктор.
— А за какой же еще? Если мы будем подписи менять как перчатки, то нас вообще никто всерьез принимать не станет.
— А так, по-твоему, станут? — огрызнулся Макс.
— Обязательно. О том, что неизвестные отключили их спутник, CNN не промолчит. И о нашем письме вспомнит непременно.
— А если у них государственный запрет на такую информацию? — спросила Софья. — Может, они поэтому и не передали наше письмо.
— Ты не путай их с нами. Тамошние журналисты плевать хотели на государственные запреты. Главное — ухватить за хвост сенсацию и первым выдать ее в эфир. Нет, с этим ясно. Клюнут как миленькие. Меня другое волнует.
— Что?
— Понимаешь, нам придется расширять команду. Чтобы вести корабль, надо больше народу.
— Сколько?
— Ну, не так чтоб очень много, но хотя бы человек двадцать. Если набирать команду обычным путем, то нам обязательно подсадят стукача. А то и целую группу захвата. На корабле должны быть только свои, и нам надо придумать, как завербовать людей втемную. Чтобы они не знали, чем мы занимаемся и даже кто мы такие, но были готовы выполнить любой наш приказ.
— Элементарно, — сказала Софья. — Надо подать в рекламные газеты объявление: «Приглашаем людей, знакомых с морским делом и не боящихся опасности, на высокооплачиваемую работу». Набегут как миленькие.
— И что мы будем с ними делать? — спросил Макс.
— У тебя есть другие предложения? — поинтересовалась Соня.
— Я вообще против затеи с кораблем.
— Понятно, — сказал Слава. — Баба Яга всегда против. Если будут конструктивные предложения, дай знать. I
— Надо будет положить этим ребятам оклад и чем-нибудь их занять, — продолжила свою мысль Софья. Появляться перед ними можно в гриме — усы, борода, парик и всякое такое. А еще лучше нанять одного посредника и общаться с командой через него. И волки целы, и овцы сыты.
— И откуда ты взялась такая умная? — деланно удивился Макс.
— Мама родила. От соседа дяди Васи, который работал в КГБ, — уточнила Соня, и все расхохотались.
27
Сосед Сониной мамы не работал в КГБ, зато брат Игорька Демидова там сидел. И хотя контора называлась теперь не Комитетом государственной безопасности СССР, а Федеральной службой безопасности России, Лефортово от этого ничуть не изменилось.
История грехопадения Васи Демидова в изложении начальника НТО Службы внешней разведки Светлицына была крайне неполна. На самом деле Вася не только продал подпольным клепателям компакт-дисков взломанные базы данных ФСБ, но еще и создал свою собственную базу данных из ворованной информации. Ее Вася собирался использовать для шантажа членов российского правительства, которое — как и все предыдущие российские правительства — погрязло в коррупции, очковтирательстве и интригах.
Хороший знакомый Васи — Макс Веретенников, узнав об этой базе данных, сходу составил программу свержения либерального правительства с помощью этой горы компромата, с последующей окончательной и бесповоротной дискредитацией либерализма и демократии и установлением новой диктатуры народа. Выслушав все это внимательно, Вася ответил Максу так:
— А иди ты со своей политикой. Мне деньги нужны.
Этим он навсегда отвратил от себя героического борца за народную диктатуру, ибо стяжателей Макс Веретенников от всей души презирал.
Вместе с тем Макс продолжал тесно общаться с Васиным братом Игорем, поскольку тот склонности к стяжательству не проявлял и слушал революционные проповеди Макса, открыв рот. Сын за отца не отвечает, а уж младший брат за старшего — тем более.
На следствии Вася ни словом про Макса не обмолвился. Ему и так шили государственную измену в форме сбора и передачи за границу секретной информации государственного значения (диски-то делались в Болгарии) — так зачем ему навешивать на себя еще и планы захвата власти? К тому же адвокат успокаивал Васю, уверяя, что все эпизоды шпионажа на суде как пить дать развалятся, поскольку гэбисты не смогут доказать умысла причинить некий ущерб Российскому государству. Так что кончится все легкой 272-й статьей — неправомерный доступ к компьютерной информации — и посадят Васю годика на два с отбыванием в колонии общего режима. Два года или двадцать за государственную измену — разница ощутимая. Так что Вася берег Макса от следствия, как самую страшную государственную тайну.
Братика Васиного, правда, на допросы потаскали, но тот прикинулся наивным мальчиком, который испытал жуткий шок, когда узнал, чем занимался его брат. Игорек и выглядел именно так — словно он все время витает в облаках и каждое возвращение на землю повергает его в шок. Это не мешало ему добывать для Макса в Интернете то схему атомной бомбы, то пособие по приготовлению взрывчатки на дому, то новейшие алгоритмы взлома сетевой защиты. И в конце концов не помешало стать «негром» для рутинной работы при особе компьютерного гения Виктора Альтмана. Виктор разрабатывал концепции, а Игорек оттачивал детали — и кончилось все похищением «Янг Игла».
Про это похищение Вася ничего не знал. Когда друзья его братишки украли спутник, он уже два месяца как сидел в Лефортове.
Неизвестно, на какие рычаги надавил полковник Еременко, но только разрешение использовать подследственного Демидова в своей операции он получил. А подследственный Демидов сразу же согласился в ней участвовать, едва услышал, что за это с него будут сняты обвинения в шпионаже, а дело о неправомерном доступе к компьютерной информации будет представлено таким манером, что его осудят условно.
А когда уже в одной из аппаратных СВР полковник Еременко рассказал Васе о похищенном спутнике и о том, что сейчас «Янг Игл» скорее всего находится в руках ГРУ, хакер ни на йоту не усомнился в его словах. У него не мелькнуло даже тени подозрения, что похитителями могут оказаться его брат со своими друзьями, включая Макса. Слишком несоизмеримы были масштабы.
Где Макс — а где спутник. Как от Земли до Луны.
28
Каждый конгрессмен представляет на вершине власти часть народа Соединенных Штатов. В силу этого никакие барьеры секретности для конгрессмена не помеха. Член высшего законодательного органа вправе знать даже то, что его избирателям знать не полагается.
Вместе с тем член Конгресса США — фигура чрезвычайно уязвимая, особенно накануне выборов. Старшему сенатору от штата Северная Каролина Питеру Хаммерсмиту предстояло пройти через выборы уже в этом году. И самое последнее, чего ему сейчас хотелось, так это увидеть в газетах рассказ о том, как пятнадцать лет назад молодой и красивый окружной прокурор Пит Хаммерсмит соблазнил несовершеннолетнюю негритянку по имени Бетси Линкольн, а также о том, сколько кандидат в сенат Питер Джордж Хаммерсмит шесть лет назад заплатил достопочтенной матери семейства Элизабет Линкольн за молчание.
В просвещенной и раскованной Европе — хотя бы в той же Франции — над этой историей посмеялись бы и забыли, а кое-кто из мужиков и нарочно проголосовал бы за горячего парня Питера, чисто из солидарности с собратом по полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Чем больше Гриша Монахов насмешничал над нею, тем больше Соне нравилось ходить босой и категорически отказываться от мясной пищи.
Встречая гостей, Леша Питерский очень обрадовался, что друзья выбрали для поездки последнюю электричку (ту, что отходит от Московского вокзала в 20.20), а, к примеру, не предпоследнюю. Дело в том, что у Леши до ночи сидел участковый, играя в «Doom» и «Цивилизацию», а знакомить с ним всю свою тусовку хозяин дедовской базы отнюдь не хотел. Ушел участковый где-то в пол-одиннадцатого, как раз когда последняя электричка из Питера, завывая моторами, ушла в сторону Вишеры. «Центаврийцы» шествовали от станции медленно и лениво и потому благополучно разминулись с милиционером, тем более что ушел он в противоположную сторону.
— Ну что? — спросили гости (вернее, бывалый моряк Слава) у Виктора, который ради такого случая вылез из своего подвала и сел за стол переговоров, который одновременно служил для принятия пищи и питья разной степени крепости.
Бывалый моряк Слава прекрасно знал ответ. Всего несколько часов назад Виктор звонил в Питер по личной радиотелефонной линии с докладом о новостях по каналу CNN.
— Об «Орленке» ничего, — сказал он тогда и повторил сейчас.
— Черт знает что, — воскликнул тогда Макс.
Теперь он выразился иначе, но примерно в том же духе, почти как сержант Макгвайр с авиабазы в Неваде, когда от него убежал «Янг Игл»:
— Да не может этого быть! Это же сенсация мирового класса. Как они могли на нее не клюнуть?!
— Элементарно, Ватсон, — ответствовал бывалый моряк Слава, который думал над этим вопросом всю ночь, вместо того чтобы спать. — Фантазия, дорогой доктор, хороша в меру.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Софья.
— Что имею, то и… — Он прервал классическую блатную банальность на полуслове и снизошел до объяснения: — Я догадался, в чем дело. Я у нас вообще догадливый. Понимаете, дети мои, как только эти ребята-щелкоперы прочитали письмо от инопланетян, они сразу решили, что оно пришло прямо из дурдома. Или от какого-нибудь кандидата в этот самый дом, причем на буйное отделение и интенсивный курс лечения электрошоком.
— Почему? — удивился Леша Питерский. Идея с письмом именно от инопланетян была его собственной, и он, естественно, считал ее гениальной.
— А потому что солидные люди в наше время в инопланетян не верят. Особенно в тех, которые пишут письма в журналы и газеты вместо того, чтобы приземлиться на своей тарелке где-нибудь в Голливуде на лужайке.
— Если в Голливуде на лужайке приземлится тарелочка, в нее все равно никто не поверит, — высказал здравое замечание Виктор. — Подумают, что это опять титры и спецэффекты.
— Не имеет роли и не играет значения. Эх, дурак я — сразу не допер, что так и будет. Надо было подписываться по-человечески: какие-нибудь «Объединенные космические террористы» или «Леопарды освобождения денег от владельцев». Тогда бы сразу поверили.
— Ты думай, что говоришь! — возмутился Макс. — Какие мы террористы?
— Дорогой друг, я ведь уже говорил, что ты страдаешь главной болезнью революционных ораторов: обращаешь слишком много внимания на слова и забываешь, что факты от этого не меняются.
— И что теперь делать? — спросила Софья. Слава немного подумал и выдал такой ответ:
— Теперь уже ничего. Назвался инопланетянином — полезай в тарелку. Летающую, — уточнил он, после чего, повернувшись к Виктору с Игорьком, поинтересовался: — Вы можете вырубить спутник CNN на пару часов?
— Запросто, — ответствовал Виктор, а Игорь добавил:
— Мы еще не то можем.
— Что именно «не то»? — спросил Слава.
— А что угодно. Порнуху по нему пустить. Или, к примеру, речь революционного оратора Макса.
— Макс по-иностранному не говорит, а по-русски его не поймут, — отверг вторую идею бывалый моряк, зато к первой отнесся благосклонно: — А насчет порнухи мысль интересная.
— Ничего в ней нет интересного! — заявил Макс. — Если мы так поступим, то только дискредитируем себя.
— Прежде всего мы дискредитируем CNN и заставим телевизионщиков нас бояться. Представляете, сколько разъяренных домохозяек откажутся смотреть сиэнэновский канал и сколько рекламодателей он на этом потеряет!
Представить это «центаврийцы» не могли, так как плохо ориентировались в телевизионных пристрастиях европейских домохозяек. Однако тон Славы показался им убедительным, и все высказались за демонстрацию порнографии. Макс не ожидал такого единодушия против него пошел даже ближайший друг Игорь. Власть в команде самым явственным образом уплывала из рук революционного оратора.
— Ладно, с этим решили, — сказал Слава. — Только сначала надо послать еще одно письмецо, где доступно объяснить, что так будет со всеми, кто покусится… Короче, кто не выполнит наши требования, пусть пеняет на себя.
— Письмо за той же подписью? — уточнил Виктор.
— А за какой же еще? Если мы будем подписи менять как перчатки, то нас вообще никто всерьез принимать не станет.
— А так, по-твоему, станут? — огрызнулся Макс.
— Обязательно. О том, что неизвестные отключили их спутник, CNN не промолчит. И о нашем письме вспомнит непременно.
— А если у них государственный запрет на такую информацию? — спросила Софья. — Может, они поэтому и не передали наше письмо.
— Ты не путай их с нами. Тамошние журналисты плевать хотели на государственные запреты. Главное — ухватить за хвост сенсацию и первым выдать ее в эфир. Нет, с этим ясно. Клюнут как миленькие. Меня другое волнует.
— Что?
— Понимаешь, нам придется расширять команду. Чтобы вести корабль, надо больше народу.
— Сколько?
— Ну, не так чтоб очень много, но хотя бы человек двадцать. Если набирать команду обычным путем, то нам обязательно подсадят стукача. А то и целую группу захвата. На корабле должны быть только свои, и нам надо придумать, как завербовать людей втемную. Чтобы они не знали, чем мы занимаемся и даже кто мы такие, но были готовы выполнить любой наш приказ.
— Элементарно, — сказала Софья. — Надо подать в рекламные газеты объявление: «Приглашаем людей, знакомых с морским делом и не боящихся опасности, на высокооплачиваемую работу». Набегут как миленькие.
— И что мы будем с ними делать? — спросил Макс.
— У тебя есть другие предложения? — поинтересовалась Соня.
— Я вообще против затеи с кораблем.
— Понятно, — сказал Слава. — Баба Яга всегда против. Если будут конструктивные предложения, дай знать. I
— Надо будет положить этим ребятам оклад и чем-нибудь их занять, — продолжила свою мысль Софья. Появляться перед ними можно в гриме — усы, борода, парик и всякое такое. А еще лучше нанять одного посредника и общаться с командой через него. И волки целы, и овцы сыты.
— И откуда ты взялась такая умная? — деланно удивился Макс.
— Мама родила. От соседа дяди Васи, который работал в КГБ, — уточнила Соня, и все расхохотались.
27
Сосед Сониной мамы не работал в КГБ, зато брат Игорька Демидова там сидел. И хотя контора называлась теперь не Комитетом государственной безопасности СССР, а Федеральной службой безопасности России, Лефортово от этого ничуть не изменилось.
История грехопадения Васи Демидова в изложении начальника НТО Службы внешней разведки Светлицына была крайне неполна. На самом деле Вася не только продал подпольным клепателям компакт-дисков взломанные базы данных ФСБ, но еще и создал свою собственную базу данных из ворованной информации. Ее Вася собирался использовать для шантажа членов российского правительства, которое — как и все предыдущие российские правительства — погрязло в коррупции, очковтирательстве и интригах.
Хороший знакомый Васи — Макс Веретенников, узнав об этой базе данных, сходу составил программу свержения либерального правительства с помощью этой горы компромата, с последующей окончательной и бесповоротной дискредитацией либерализма и демократии и установлением новой диктатуры народа. Выслушав все это внимательно, Вася ответил Максу так:
— А иди ты со своей политикой. Мне деньги нужны.
Этим он навсегда отвратил от себя героического борца за народную диктатуру, ибо стяжателей Макс Веретенников от всей души презирал.
Вместе с тем Макс продолжал тесно общаться с Васиным братом Игорем, поскольку тот склонности к стяжательству не проявлял и слушал революционные проповеди Макса, открыв рот. Сын за отца не отвечает, а уж младший брат за старшего — тем более.
На следствии Вася ни словом про Макса не обмолвился. Ему и так шили государственную измену в форме сбора и передачи за границу секретной информации государственного значения (диски-то делались в Болгарии) — так зачем ему навешивать на себя еще и планы захвата власти? К тому же адвокат успокаивал Васю, уверяя, что все эпизоды шпионажа на суде как пить дать развалятся, поскольку гэбисты не смогут доказать умысла причинить некий ущерб Российскому государству. Так что кончится все легкой 272-й статьей — неправомерный доступ к компьютерной информации — и посадят Васю годика на два с отбыванием в колонии общего режима. Два года или двадцать за государственную измену — разница ощутимая. Так что Вася берег Макса от следствия, как самую страшную государственную тайну.
Братика Васиного, правда, на допросы потаскали, но тот прикинулся наивным мальчиком, который испытал жуткий шок, когда узнал, чем занимался его брат. Игорек и выглядел именно так — словно он все время витает в облаках и каждое возвращение на землю повергает его в шок. Это не мешало ему добывать для Макса в Интернете то схему атомной бомбы, то пособие по приготовлению взрывчатки на дому, то новейшие алгоритмы взлома сетевой защиты. И в конце концов не помешало стать «негром» для рутинной работы при особе компьютерного гения Виктора Альтмана. Виктор разрабатывал концепции, а Игорек оттачивал детали — и кончилось все похищением «Янг Игла».
Про это похищение Вася ничего не знал. Когда друзья его братишки украли спутник, он уже два месяца как сидел в Лефортове.
Неизвестно, на какие рычаги надавил полковник Еременко, но только разрешение использовать подследственного Демидова в своей операции он получил. А подследственный Демидов сразу же согласился в ней участвовать, едва услышал, что за это с него будут сняты обвинения в шпионаже, а дело о неправомерном доступе к компьютерной информации будет представлено таким манером, что его осудят условно.
А когда уже в одной из аппаратных СВР полковник Еременко рассказал Васе о похищенном спутнике и о том, что сейчас «Янг Игл» скорее всего находится в руках ГРУ, хакер ни на йоту не усомнился в его словах. У него не мелькнуло даже тени подозрения, что похитителями могут оказаться его брат со своими друзьями, включая Макса. Слишком несоизмеримы были масштабы.
Где Макс — а где спутник. Как от Земли до Луны.
28
Каждый конгрессмен представляет на вершине власти часть народа Соединенных Штатов. В силу этого никакие барьеры секретности для конгрессмена не помеха. Член высшего законодательного органа вправе знать даже то, что его избирателям знать не полагается.
Вместе с тем член Конгресса США — фигура чрезвычайно уязвимая, особенно накануне выборов. Старшему сенатору от штата Северная Каролина Питеру Хаммерсмиту предстояло пройти через выборы уже в этом году. И самое последнее, чего ему сейчас хотелось, так это увидеть в газетах рассказ о том, как пятнадцать лет назад молодой и красивый окружной прокурор Пит Хаммерсмит соблазнил несовершеннолетнюю негритянку по имени Бетси Линкольн, а также о том, сколько кандидат в сенат Питер Джордж Хаммерсмит шесть лет назад заплатил достопочтенной матери семейства Элизабет Линкольн за молчание.
В просвещенной и раскованной Европе — хотя бы в той же Франции — над этой историей посмеялись бы и забыли, а кое-кто из мужиков и нарочно проголосовал бы за горячего парня Питера, чисто из солидарности с собратом по полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58