ни рюкзака, ни винтовки, ни даже портянок, которые сушились по-солдатски на головке кровати.
Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом взвалить на себя груз килограммов в сорок и снова бежать — да еще так, чтобы не попасть никому на глаза! — было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда, что вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от своего пациента. Георгий выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться перед жителями, побежал к медпункту. Еще издалека он заметил распахнутую настежь входную дверь в жилую половину и сердце радостно забилось — ушла! Уговорила, уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в этом «женском батальоне»!
Прячась за забором, чтобы не видели соседи, Поспелов одолел заросший лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.
За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг, страстное дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по полу ножки стола, что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж горьковатым дымком от горящей на сковороде свиной поджарки.
Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.
Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила соперницу и теперь они выясняли отношения: делили летчика.
А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего кота и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался…
Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.
Едва распутавшись с пассажирским лайнером, упавшим в тюменской тайге, доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы стала всеобщая бесхозяйственность и «дикий капитализм» в Аэрофлоте, когда из старых, давно негодных машин выдавливали остатки жизненных соков; отсидев положенный срок на всевозможных совещаниях и заслушиваниях, полковник Заремба наконец вернулся в свой «табор» и уже без нервотрепки погрузился в дела карельской разведоперации. Он знал, что это не надолго, ибо в расползающемся, как тришкин кафтан, государстве скоро снова что-нибудь случится и опять придется латать очередную дыру. А ее уже можно было вычислить, даже не прибегая к компьютерам и экстрасенсам: пресса и телевидение все чаще бубнили об опасности новой катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В спецслужбах, да и не только в них, прекрасно понимали, что это очередной политический акт Украины, таким образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги из осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к «плановой» катастрофе, ибо общественным мнением, а значит и государством давно уже управляли журналисты, во всю эксплуатируя неистребимую веру в печатное слово.
На две недели оторвавшийся от «бермудского треугольника» Заремба теперь наверстывал упущенное и спешно изучал последние «теракты» прессы. Интересующие службу заметки, статьи, пространные интервью аккуратно вырезались и складывались в папки, рассортированные по темам геологические, геофизические и метеорологические прогнозы, состояние ядерных объектов и химически вредных производств, нефте-и газопроводов, пожарная безопасность, инфекции и массовые заразные заболевания и, наконец, необъяснимые явления природы, влекущие за собой угрозу жизни и здоровья для населения. С этой последней папки Заремба и начал ликвидацию своего пробела в знании обстановки, прихватив газетные вырезки домой.
И за завтраком вдруг обнаружил четыре небольших заметки, подписанные знакомыми фамилиями — Хардиков и Скарлыгин, — и перепечатанные девяносто шестью газетами в разных регионах России. В этих коротких материалах, больше напоминающих рекламные объявления, сообщалось, что в Петрозаводске открыт и зарегистрирован Центр по изучению будущего России, сокращенно ЦИБР, имеющий целью предупредить и предостеречь народы от социальных разочарований, потрясений и грядущих катастроф. ЦИБР имеет в своем штате классных специалистов в области знаний о будущем, а также располагает уникальными материалами, которые вышлет бесплатно по любому адресу как внутри России, так и за ее пределами. Кроме того, в тех областях и городах, где есть люди, которым не безразлична судьба России и всего человечества, ЦИБР готов создать свои отделения, выделить безвозвратные ссуды на организацию структур, а особо посвященные специалисты по будущности, участники первой в мире совместной экспедиции на планету Гомос прочтут курс основополагающих лекций, Заремба ни минуты не верил в резкое выздоровление «новых русских». Они сменили тактику, чтобы вырваться из психушки, вероятно, как раз для создания такого вот ЦИБРа и выполнения возложенной гомосонами миссии подготовить Россию к концу света.
По своей новой версии они, разумеется, в космос не летали и на планете Гомос не были. Все было иначе: когда в третий и последний раз приземлились на лысой сопке, подбежали какие-то люди в белых маскировочных халатах, вооруженные автоматами и гранатометом, и, угрожая расстрелом, захватили вертолет вместе с пассажирами и пилотами. Хардикова и Скарлыгина отделили и увели в просторную, тщательно замаскированную землянку, отрытую в сопке. Но по звуку турбин они определили, что машину куда-то угнали, пилотов и егеря никогда больше не видели. «Новым русским» объяснили, что если они не «закосят» под сумасшедших, не расскажут легенду о космическом полете, то их самих отстреляют, как медведей и без всякой лицензии, причем в любой момент и где угодно. Другого выхода у них нет, чтобы вернуться домой в целости и добром здравии. Приняв эти условия, предприниматели будут обязаны платить дань по гроб жизни — половину от всех доходов. Скарлыгин был не так богат, потому согласился сразу; Хардиков же долго упорствовал, и тогда бандиты прибегли к новому способу — стали приносить ему убытки и постепенно разорять, поскольку контролировали в Петрозаводске два крупных банка и таможню. Наконец бывший капитан сломался, и «новых русских» стали натаскивать, как «косить» под дураков. Весь текст о полете на Гомос был отпечатан на машинке и детально проработан. Делиться с бандитами Хардиков не захотел — не позволяла бывшая милицейская совесть и характер, и потому он сам вздумал разорить себя, раздать свои магазины бесплатно и покончить с бизнесом.
Проверить все это через Поспелова не удалось из-за его упрямства и своеволия, поэтому пришлось направить в Петрозаводск оперативника, который воспользовался лишь материалами своих местных коллег и глубоко не копал. Однако тот же Поспелов, изучив материалы, выразил свое мнение, что «новые русские» на сей раз действительно «косят», ибо, по его наблюдениям, они были совершенно очарованными людьми, словно и впрямь побывавшими в мире ином. Их можно было заставить играть, однако всякое насилие никогда не вызовет душевной отдачи и органичности. Актер лишь на сцене актер; когда же нет публики — хотя бы единственной пары глаз и ушей, — он становится самим собой. Это случается редко, поскольку актеры ненавидят одиночества и все время хотят быть на виду, пусть даже у своих близких. А бывшие интеллигентные люди — «новые русские» — с удовольствием оставались в полном одиночестве и продолжали сохранять очарованность космических странников. «Выздоровевших» выписали из больницы и отправили по домам, что им и требовалось.
Уголовное преследование против них было прекращено за недоказанностью вины. В их новой подвижнической деятельности криминал отсутствовал, ибо что не запрещено законом, все разрешено. То, что они сейчас начнут оглуплять и сводить с ума налогоплательщиков, никого не касалось, поскольку в России уже сложился культ беспредельной свободы, тщательно охраняемой той же прессой.
Как старый чекист, Заремба задал себе вопрос — кому это выгодно? — и сразу же начал розыски, кому. Вместо обычного термина «предлагаю», он отправил Поспелову шифровку со словом «приказываю»: выехать в Петрозаводск и тщательно отработать «новых русских», используя всевозможные оперативные мероприятия и достижения электронной техники. Но строптивый разведчик и на сей раз умело отбрехался, заявив, что в данный момент выполнить приказ не в состоянии, поскольку осуществил вербовку нового агента, пилота авиалесоохраны Алексея Ситникова, исчезнувшего три года назад и сейчас отысканного, и в данный момент проводит операцию по его внедрению. Кроме этого, в «бермудский треугольник» на метеостанцию прибыл агент Рим, которого тоже следует адаптировать к среде и ввести в операцию. Заремба поверил ему и отложил исполнение приказа: создание крепкой агентурной сети по плану считалось основной задачей первого этапа.
Давить на Поспелова, заставлять его по принципу «кровь износа» Заремба не имел морального права, поскольку новый резидент в «бермудском треугольнике» показывал свое мастерство и талант в работе с агентурой. Сразу же пошла интереснейшая информация, начали вырисовываться контуры объекта разведки, до того абсолютно размытые и обозначавшиеся одним словом — чертовщина. Да и заполучить в качестве агента пилота АН-2, теперь носящего кличку Витязь, человека, в течении трех лет сражающегося с «драконами» (так теперь назывались в оперативной информации тайные обитатели «треугольника»), изучившего их пути перелета и места временного скопления, знающего повадки, тактику действий, наконец, открывшего загадку исчезновения самолета авиалесоохраны — получить в соратники такого витязя никто и не мечтал.
Пилот Ситников уверял, что остался живым до сих пор лишь благодаря открывшейся у него способности предчувствовать смерть. Он не мог толком объяснить, что ощущает в этот миг, ибо, избежав опасности, он эти ощущения как бы мгновенно утрачивал, и оставалось лишь какое-то похмельное состояние — головная боль, подавленность, слабость в мышцах. Дар открылся внезапно в тот самый момент, когда они с летнабом Дитятевым были еще в самолете и включилась пожарная сигнализация. Он не понимал еще, что через две-три минуты их обоих настигнет смерть; просто почувствовал непреодолимое желание бросить машину и прыгать. А было вроде бы еще все в порядке, нормально тянул двигатель, машина слушалась рулей и только приборы плясали, как сумасшедшие.
Перед тем как остановить кабину. Ситников отчетливо видел прямо по курсу большое, вытянутое в длину озеро и даже знал его название Колозеро. Но когда прыгнул и над головой раскрылся парашют, то глазам своим не поверил: вместо озера среди сопок оказался великолепный современный аэродром со всем полагающимся обустройством и оборудованием. Мало того, на стоянке стояли самолеты, кажется, ЯК-40 и АН-12. Дитятев тоже увидел взлетку, потому что резко сбросил обороты, что было ясно по звуку двигателя, и круто пошел на снижение.
Ситников ужаснулся своей трусости и в тот миг хотел единственного и невозможного — вернуться назад, в пилотскую кабину. Сейчас Дитятев приземлится и пилоту Леше приходит полный звездец — пропала судьба, даже в наземную службу никогда не возьмут…
В тот день была жаркая погода, над сопками вздымались восходящие потоки, и Ситников спускался очень медленно, поэтому успел увидеть момент, когда Дитятев чуть задрал нос, чтобы посадить машину на три точки. Потом кромка леса заслонила взлетку, однако в тот же миг в воздух поднялся огромный фонтан воды, будто от взрыва, и все пропало.
А еще через мгновение он и сам вырубился, неудачно приземлившись на лес все таращился на водяной столб и не смотрел, куда летит. Отделался сломанными ребрами… Несколько дней он бродил по лесам, как лунатик, не понимая, куда идет и зачем. Когда же сознание прояснилось и поутихла боль в боку, он решил схитрить и представить дело таким образом, будто не бросал машины, не прыгал, а вместе с Дитятевым до конца оставался в кабине и спасся каким-то чудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом взвалить на себя груз килограммов в сорок и снова бежать — да еще так, чтобы не попасть никому на глаза! — было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда, что вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от своего пациента. Георгий выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться перед жителями, побежал к медпункту. Еще издалека он заметил распахнутую настежь входную дверь в жилую половину и сердце радостно забилось — ушла! Уговорила, уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в этом «женском батальоне»!
Прячась за забором, чтобы не видели соседи, Поспелов одолел заросший лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.
За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг, страстное дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по полу ножки стола, что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж горьковатым дымком от горящей на сковороде свиной поджарки.
Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.
Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила соперницу и теперь они выясняли отношения: делили летчика.
А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего кота и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался…
Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.
Едва распутавшись с пассажирским лайнером, упавшим в тюменской тайге, доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы стала всеобщая бесхозяйственность и «дикий капитализм» в Аэрофлоте, когда из старых, давно негодных машин выдавливали остатки жизненных соков; отсидев положенный срок на всевозможных совещаниях и заслушиваниях, полковник Заремба наконец вернулся в свой «табор» и уже без нервотрепки погрузился в дела карельской разведоперации. Он знал, что это не надолго, ибо в расползающемся, как тришкин кафтан, государстве скоро снова что-нибудь случится и опять придется латать очередную дыру. А ее уже можно было вычислить, даже не прибегая к компьютерам и экстрасенсам: пресса и телевидение все чаще бубнили об опасности новой катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В спецслужбах, да и не только в них, прекрасно понимали, что это очередной политический акт Украины, таким образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги из осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к «плановой» катастрофе, ибо общественным мнением, а значит и государством давно уже управляли журналисты, во всю эксплуатируя неистребимую веру в печатное слово.
На две недели оторвавшийся от «бермудского треугольника» Заремба теперь наверстывал упущенное и спешно изучал последние «теракты» прессы. Интересующие службу заметки, статьи, пространные интервью аккуратно вырезались и складывались в папки, рассортированные по темам геологические, геофизические и метеорологические прогнозы, состояние ядерных объектов и химически вредных производств, нефте-и газопроводов, пожарная безопасность, инфекции и массовые заразные заболевания и, наконец, необъяснимые явления природы, влекущие за собой угрозу жизни и здоровья для населения. С этой последней папки Заремба и начал ликвидацию своего пробела в знании обстановки, прихватив газетные вырезки домой.
И за завтраком вдруг обнаружил четыре небольших заметки, подписанные знакомыми фамилиями — Хардиков и Скарлыгин, — и перепечатанные девяносто шестью газетами в разных регионах России. В этих коротких материалах, больше напоминающих рекламные объявления, сообщалось, что в Петрозаводске открыт и зарегистрирован Центр по изучению будущего России, сокращенно ЦИБР, имеющий целью предупредить и предостеречь народы от социальных разочарований, потрясений и грядущих катастроф. ЦИБР имеет в своем штате классных специалистов в области знаний о будущем, а также располагает уникальными материалами, которые вышлет бесплатно по любому адресу как внутри России, так и за ее пределами. Кроме того, в тех областях и городах, где есть люди, которым не безразлична судьба России и всего человечества, ЦИБР готов создать свои отделения, выделить безвозвратные ссуды на организацию структур, а особо посвященные специалисты по будущности, участники первой в мире совместной экспедиции на планету Гомос прочтут курс основополагающих лекций, Заремба ни минуты не верил в резкое выздоровление «новых русских». Они сменили тактику, чтобы вырваться из психушки, вероятно, как раз для создания такого вот ЦИБРа и выполнения возложенной гомосонами миссии подготовить Россию к концу света.
По своей новой версии они, разумеется, в космос не летали и на планете Гомос не были. Все было иначе: когда в третий и последний раз приземлились на лысой сопке, подбежали какие-то люди в белых маскировочных халатах, вооруженные автоматами и гранатометом, и, угрожая расстрелом, захватили вертолет вместе с пассажирами и пилотами. Хардикова и Скарлыгина отделили и увели в просторную, тщательно замаскированную землянку, отрытую в сопке. Но по звуку турбин они определили, что машину куда-то угнали, пилотов и егеря никогда больше не видели. «Новым русским» объяснили, что если они не «закосят» под сумасшедших, не расскажут легенду о космическом полете, то их самих отстреляют, как медведей и без всякой лицензии, причем в любой момент и где угодно. Другого выхода у них нет, чтобы вернуться домой в целости и добром здравии. Приняв эти условия, предприниматели будут обязаны платить дань по гроб жизни — половину от всех доходов. Скарлыгин был не так богат, потому согласился сразу; Хардиков же долго упорствовал, и тогда бандиты прибегли к новому способу — стали приносить ему убытки и постепенно разорять, поскольку контролировали в Петрозаводске два крупных банка и таможню. Наконец бывший капитан сломался, и «новых русских» стали натаскивать, как «косить» под дураков. Весь текст о полете на Гомос был отпечатан на машинке и детально проработан. Делиться с бандитами Хардиков не захотел — не позволяла бывшая милицейская совесть и характер, и потому он сам вздумал разорить себя, раздать свои магазины бесплатно и покончить с бизнесом.
Проверить все это через Поспелова не удалось из-за его упрямства и своеволия, поэтому пришлось направить в Петрозаводск оперативника, который воспользовался лишь материалами своих местных коллег и глубоко не копал. Однако тот же Поспелов, изучив материалы, выразил свое мнение, что «новые русские» на сей раз действительно «косят», ибо, по его наблюдениям, они были совершенно очарованными людьми, словно и впрямь побывавшими в мире ином. Их можно было заставить играть, однако всякое насилие никогда не вызовет душевной отдачи и органичности. Актер лишь на сцене актер; когда же нет публики — хотя бы единственной пары глаз и ушей, — он становится самим собой. Это случается редко, поскольку актеры ненавидят одиночества и все время хотят быть на виду, пусть даже у своих близких. А бывшие интеллигентные люди — «новые русские» — с удовольствием оставались в полном одиночестве и продолжали сохранять очарованность космических странников. «Выздоровевших» выписали из больницы и отправили по домам, что им и требовалось.
Уголовное преследование против них было прекращено за недоказанностью вины. В их новой подвижнической деятельности криминал отсутствовал, ибо что не запрещено законом, все разрешено. То, что они сейчас начнут оглуплять и сводить с ума налогоплательщиков, никого не касалось, поскольку в России уже сложился культ беспредельной свободы, тщательно охраняемой той же прессой.
Как старый чекист, Заремба задал себе вопрос — кому это выгодно? — и сразу же начал розыски, кому. Вместо обычного термина «предлагаю», он отправил Поспелову шифровку со словом «приказываю»: выехать в Петрозаводск и тщательно отработать «новых русских», используя всевозможные оперативные мероприятия и достижения электронной техники. Но строптивый разведчик и на сей раз умело отбрехался, заявив, что в данный момент выполнить приказ не в состоянии, поскольку осуществил вербовку нового агента, пилота авиалесоохраны Алексея Ситникова, исчезнувшего три года назад и сейчас отысканного, и в данный момент проводит операцию по его внедрению. Кроме этого, в «бермудский треугольник» на метеостанцию прибыл агент Рим, которого тоже следует адаптировать к среде и ввести в операцию. Заремба поверил ему и отложил исполнение приказа: создание крепкой агентурной сети по плану считалось основной задачей первого этапа.
Давить на Поспелова, заставлять его по принципу «кровь износа» Заремба не имел морального права, поскольку новый резидент в «бермудском треугольнике» показывал свое мастерство и талант в работе с агентурой. Сразу же пошла интереснейшая информация, начали вырисовываться контуры объекта разведки, до того абсолютно размытые и обозначавшиеся одним словом — чертовщина. Да и заполучить в качестве агента пилота АН-2, теперь носящего кличку Витязь, человека, в течении трех лет сражающегося с «драконами» (так теперь назывались в оперативной информации тайные обитатели «треугольника»), изучившего их пути перелета и места временного скопления, знающего повадки, тактику действий, наконец, открывшего загадку исчезновения самолета авиалесоохраны — получить в соратники такого витязя никто и не мечтал.
Пилот Ситников уверял, что остался живым до сих пор лишь благодаря открывшейся у него способности предчувствовать смерть. Он не мог толком объяснить, что ощущает в этот миг, ибо, избежав опасности, он эти ощущения как бы мгновенно утрачивал, и оставалось лишь какое-то похмельное состояние — головная боль, подавленность, слабость в мышцах. Дар открылся внезапно в тот самый момент, когда они с летнабом Дитятевым были еще в самолете и включилась пожарная сигнализация. Он не понимал еще, что через две-три минуты их обоих настигнет смерть; просто почувствовал непреодолимое желание бросить машину и прыгать. А было вроде бы еще все в порядке, нормально тянул двигатель, машина слушалась рулей и только приборы плясали, как сумасшедшие.
Перед тем как остановить кабину. Ситников отчетливо видел прямо по курсу большое, вытянутое в длину озеро и даже знал его название Колозеро. Но когда прыгнул и над головой раскрылся парашют, то глазам своим не поверил: вместо озера среди сопок оказался великолепный современный аэродром со всем полагающимся обустройством и оборудованием. Мало того, на стоянке стояли самолеты, кажется, ЯК-40 и АН-12. Дитятев тоже увидел взлетку, потому что резко сбросил обороты, что было ясно по звуку двигателя, и круто пошел на снижение.
Ситников ужаснулся своей трусости и в тот миг хотел единственного и невозможного — вернуться назад, в пилотскую кабину. Сейчас Дитятев приземлится и пилоту Леше приходит полный звездец — пропала судьба, даже в наземную службу никогда не возьмут…
В тот день была жаркая погода, над сопками вздымались восходящие потоки, и Ситников спускался очень медленно, поэтому успел увидеть момент, когда Дитятев чуть задрал нос, чтобы посадить машину на три точки. Потом кромка леса заслонила взлетку, однако в тот же миг в воздух поднялся огромный фонтан воды, будто от взрыва, и все пропало.
А еще через мгновение он и сам вырубился, неудачно приземлившись на лес все таращился на водяной столб и не смотрел, куда летит. Отделался сломанными ребрами… Несколько дней он бродил по лесам, как лунатик, не понимая, куда идет и зачем. Когда же сознание прояснилось и поутихла боль в боку, он решил схитрить и представить дело таким образом, будто не бросал машины, не прыгал, а вместе с Дитятевым до конца оставался в кабине и спасся каким-то чудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68