О: Где-то на Трейл.
В: А это не мог быть мотель «Марджо»?
О: Я не желаю больше отвечать на ваши вопросы.
Вот и все. Я сложил страницы обратно в прозрачную пластиковую папку, поднял свой кейс и снова вышел в приемную. Женщина за пишущей машинкой сказала мне, что Блум с кем-то занят, и что она не знает, когда он освободится. Я попросил ее оказать мне любезность, связаться с ним по селектору и сказать, что я его жду. Она так укоризненно посмотрела на меня, и взгляд ее говорил о том, что вот, мол, сейчас уже половина шестого вечера, а она все еще здесь и до сих пор печатает, и вообще у нее нет времени на то, чтобы отвлекаться от работы – но все же в конце концов она нажала на кнопку селектора.
– Он сейчас выйдет к вам, – сказала она мне, положила трубку и тут же снова принялась печатать. Через мгновение из своего кабинета вышел Блум.
– У меня снова проблемы, – заговорил он. – Сейчас у меня в кабинете сидит женщина, хозяйка мотеля «Марджо». Ее зовут Мэри Гибсон. Ее покойного мужа звали Джозеф Гибсон (вот так они и выбрали название для своего заведения). Я хочу расспросить ее кое о чем относительно Маршалла, но полицейский, который вез ее сюда, упомянул о том, что мы тут занимаемся расследованием убийства, и теперь я не могу ни слова из нее вытянуть. Хочешь с ней поговорить? Иди, расскажи ей там что-нибудь про закон, что ей совершенно не стоит ни о чем беспокоиться… Ладно?
– Конечно, – согласился я.
Мэри Гибсон была невысокой полной женщиной с седеющими волосами и темно-голубыми глазами. На ее круглом лице застыло выражением уверенного неповиновения. Она сидела в кожаном кресле напротив стола Блума, теребя в руках сумочку. Оглянувшись на дверь, когда я вошел, она поглядела на меня так, как будто бы я бы Великим Инквизитором, специально прибывшим для того, чтобы лично начать пытку.
– Это мистер Хоуп, – обратился к ней Блум, – он адвокат. Мэттью, это миссис Гибсон, ей принадлежит мотель «Марджо».
– Очень приятно, – сказал я.
– А вы какой адвокат? – тут же спросила она. – Вы государственный адвокат?
– Нет, мэм, у меня частная практика, – ответил я.
– Мне не нужен никакой адвокат, – решительно заявила миссис Гибсон. – Я вообще никакого отношения не имею к разным там убийствам.
– Так ведь этого и не утверждает никто.
– Так тогда зачем же мне адвокат?
– Мистер Блум подумал, что я мог бы разъяснить вам положения законодательства.
– Я в этом не нуждаюсь. Когда полиция попросила меня приехать сюда, мне ничего не сказали о том, что здесь расследуются убийства. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Вот так. Коротко и ясно.
– Миссис Гибсон, вас ни в чем не подозревают, вам не надо…
– Но зачем же я здесь в таком случае?
– Для нас вы свидетель, обладающей жизненно важной для следствия информацией. И в этом качестве вы обязаны отвечать на любые вопросы, которые полиция сочтет необходимым вам задать.
– Я не обязана делить что бы то ни было, если только я сама этого не пожелаю…
– Миссис Гибсон, если вы откажетесь отвечать на вопросы мистера Блума, то в его власти будет вызвать вас в суд для дачи показаний под присягой.
– И что же это означает?
– Там вам уже будет приказано отвечать. А если вы и тогда все же станете отказываться…
– Да, и что тогда?
– Вас могут привлечь к ответственности за неуважение к суду. Я уверен, что вы не хотите, чтобы подобное произошло.
– Я буду отвечать на вопросы только в присутствии адвоката.
– Миссис Гибсон, для свидетеля закон не предусматривает права на пользование услугами адвоката. Вас ни в чем не обвиняют. Мистер Блум просто…
– Скажи ей, пусть вызывает адвоката, – сказал Блум, – уж я как-нибудь и это переживу. Пусть будет так.
– У меня нет адвоката, – объявила она.
– Ну ладно. Вот мистер Хоуп тоже юрист, может быть вы согласитесь воспользоваться его услугами?
– А что вы заканчивали? – обратилась миссис Гибсон ко мне.
– Что? – не понял я.
– Мэттью, скажи ей, где ты учился.
– В Нортвестерне.
– Где это?
– В Эванстоне, штат Иллинойс.
– Значит вы не учились в Гарварде?
– Нет.
– Или в Колумбийском университете?
– Нет.
– Ну ладно, – с сомнение проговорила она, – я думаю, что вы мне все же подойдете. Но если только он спросит у меня что-нибудь не то…
– Я заявлю протест, мэм.
– Так смотрите же, – сказала она мне и обратилась к Блуму. – Так что вы хотели узнать у меня?
Он говорил с ней всего пять минут.
Этого времени ему оказалось вполне достаточно.
Глава 12
Охранник провел нас по второму этажу здания и вскоре мы оказались у стальной двери в самом конце коридора. Он взялся за висевшую у него на поясе связку ключей и вставил в замок ключ с нанесенным на нем красным цветовым кодом. Ключ повернулся, и тяжелая дверь приоткрылась.
– Сюда, пожалуйста, – сказал Блум.
Мы шли по узкому коридору между двумя рядами железных решеток, затем коридор резко заворачивал вправо и заканчивался там тупиком, в самом конце которого находились две камеры. Эдди Маршалл был в самой дальней из них. Охранник открыл дверь его камеры при помощи того же кодового ключа. Миссис Гибсон остановилась в нерешительности.
– Все в порядке, – подбодрил ее я.
Мы трое вошли в камеру, и охранник закрыл за нами дверь.
– Мистер Маршалл, – заговорил Блум, – это миссис Гибсон, это ей принадлежит мотель «Марджо» на Саут-Трейл. Мне бы хотелось, чтобы вы…
– А вы-то что здесь делаете? – спросил Маршалл у меня.
– Это ее адвокат, – ответил за меня Блум. – Мне бы хотелось, чтобы вы выслушали сейчас все, что станет нам рассказывать миссис Гибсон, но прежде всего я хочу удостовериться, что вы в полной мере осознаете свои права. Ранее сегодня, до того как у нас с вами состоялся разговор, я уже объявлял вам, что вы имеете право хранить молчание, что вы не обязаны отвечать на мои вопросы и что любое ваше слово впоследствии может быть использовано против вас. Вы это помните?
– Это я помню, – подтвердит Маршалл.
– Итак, все остается в силе и в данный момент. Может быть вы желаете воспользоваться услугами адвоката?
– Здесь и одному-то адвокату делать нечего, – буркнул Маршалл.
– Означает ли это, что вы отказываетесь от услуг адвоката?
– Коль скоро я могу в любой момент замолчать, если только пожелаю того, то зачем мне здесь нужен адвокат?
– Итак, да или нет, мистер Маршалл?
– Нет.
– О'кей. Тогда сейчас в вашем присутствии я задам миссис Гибсон несколько вопросов, и она будет мне на них отвечать. Я хочу, чтобы вы очень внимательно послушали, что она будет говорить, потому что позднее я спрошу вас о том же. Вам все понятно?
– А как же, – подтвердил Маршалл.
– Миссис Гибсон, вы узнаете этого человека?
– Да, – ответила миссис Гибсон.
Казалось, что теперь от ранее охватившего ее малодушия не осталось и следа. Она стояла перед Маршаллом, сидевшим на узкой, прикрепленной к стене койке, и смотрела на него в упор так, как будто хотела тем самым бросить ему вызов, если он вдруг только осмелится опровергнуть ту правду, что она здесь сейчас говорит.
– Является ли он одним из тех, кто останавливался в принадлежащем вам мотеле «марджо»?
– Да.
– Он снял комнату в вашем мотеле под именем Эдварда Маршьялло?
– Да, такое имя значится в моих записях.
– И вы можете подтвердить, что это тот самый человек, который записался у вас в книге для гостей под этим именем?
– Да, это он.
– Миссис Гибсон, скажите, вы просматривали книгу регистрации в последнее время?
– В последний раз я просматривала все записи вчера ночью, когда вы мне позвонили.
– Я тут…
– Когда мне позвонили из полиции.
– А вы можете сказать мне, когда мистер Маршьялло?..
– Послушайте, с меня довольно, – перебил его Маршалл.
– А с вами я пока вообще не разговариваю, – огрызнулся Блум. – Ваша задача на данном этапе состоит в том, чтобы просто смирненько сидеть здесь и слушать, что говорят другие, ясно? – он снова обернулся к миссис Гибсон. – Вы можете сказать мне, когда этот человек остановился в вашем мотеле?
– Да. Это было вечером в пятницу, одиннадцатого января.
– Он тогда был один?
– Я здесь не намерен выслушивать…
– Заткнитесь, Маршалл, – строго приказал Блум. – В данном случае никакие ваши дурацкие права не нарушаются. Так, миссис Гибсон, он остановился у вас один?
– Да.
– А когда он уехал из вашего мотеля?
– Вчера поздно вечером.
– В котором часу это было?
– Примерно в половине одиннадцатого или около того.
– Итак, миссис Гибсон, вы можете сейчас рассказать мне вот о чем, скажите, а на протяжении всего времени проживания в вашем мотеле мистер Маршалл что, так и оставался всегда один?
– Я не желаю ничего этого больше слушать, – воскликнул Маршалл и внезапно вскочил на ноги.
– Сидеть! – скомандовал Блум.
– Еще чего! А я не желаю сидеть! Вот вы, вы же ведь юрист, – заговорил он, обернувшись ко мне, – так хоть вы-то скажите ему, что я желаю, чтобы он перестал.
– Так ведь он же не вас допрашивает. И к тому же он вас еще ни в чем не обвиняет, – принялся объяснять я, – так что он не обязан…
– Нет? А как же это тогда называется, если он вдруг вот так притаскивает с собой кого-нибудь сюда и…
– К вам этот закон абсолютно никакого отношения не имеет, – ответил я, – так что даже думать об этом забудьте. Если он сочтет нужным, то он имеет право требовать, чтобы у вас был взят анализ крови, он также имеет право снять у вас отпечатки пальцев, сфотографировать вас, измерить ваш рост, надеть на вас шляпу или пальто, попросить вас достать пальцем до носа, собрать монеты, дать вам прочитать вслух заранее написанные им слова – и также выслушать свидетельские показания. Вот когда очередь дойдет до вас, тут вы уже сможете отказаться отвечать на вопросы. Но ведь он с вами еще не разговаривает. Я со своей стороны могу порекомендовать вам, мистер Маршалл, просто молча и спокойно все выслушать.
Маршалл снова уселся на койку, и тогда я понял, что это был конец для него. Все, он проиграл. В его покорном отчужденном взгляде, в том, как он сидел теперь, было что-то такое, что подсказывало мне, что присутствие духа покинуло его, и это был конец. Он определенно знал, что миссис Гибсон скажет в следующий момент, он знал, что Блум устроил все так, что в данной ситуации у него не было ровным счетом никаких прав, и что теперь от него самого уже ничего не зависит, и что ничего больше он не сможет сказать в опровержение. Это было концом долгого пути, берущего начало в Валдосте, штат Джорджия одиннадцать дней назад, а возможно даже и задолго до того.
– Миссис Гибсон, – сказал Блум, – он так и оставался один все время пребывания в мотеле «марджо»?
– Нет, он не всегда был один.
– Вы можете…?
– Ладно, – сказал тихо Маршалл.
– Вы можете мне сказать, кто еще был там с ним?
– Маленькая девочка.
– Когда она появилась у него?
– В воскресенье ночью, тринадцатого января.
– Вы можете описать?
– Ладно, – снова проговорил Маршалл.
– Вы можете описать, как выглядела эта девочка?
– Девочка лет шести-семи, у нее были длинные черные волосы. Она была одета в длинную ночную рубашку, я видела, как он нес ее от машины к…
– Ладно же, черт побери! – заорал Маршалл.
В камере воцарилась тишина.
– Вы желаете мне что-то об этом рассказать? – спросил Блум.
– Да ведь вы и так уже все знаете, чтоб вас…
– А вы все равно расскажите, – на этот раз несколько мягче сказал Блум.
– Да, это я убил их, – проговорил Маршалл и перевел взгляд на свои руки. – Я убил их обеих.
– Давайте же все-таки начнем с самого начала, – предложил Блум.
А началось это давным-давно, еще в Новом Орлеане, когда Эдди Маршалл, взяв за основу обычную солому практически на деле и не существующего вокального таланта Виктории Миллер, превратил ее в чистое золото трехмиллионного тиража трех ее альбомов. А взамен за это Викки удостоила его своим вниманием (о чем, кстати, уже рассказывал ее отец).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46