»
— Ну так как насчет этого? — нарушил молчание Кармоди.
Еще минуту терпения. Знаком ли Джейсон Тренч со значением флагов и вымпелов?
— Он обращается к вам, мистер Костигэн, — поторопил его Джейсон, стоящий рядом.
— Насчет чего «этого», сэр? — вопросом на вопрос ответил Люк.
— Того самого — получу ли я виски или нет?
— Повторяю, у нас просто нет в наличии спиртного.
— Поэтому, полагаю, вам ничего не остается, как поскорее отчалить, мистер Кармоди, — добавил Джейсон.
— Видите ли, — медленно произнес Люк, — «У-Н-И-Ф-О-Р-М»... ну, словом, особые требования для получения лицензии в этом штате, и...
— Меня не колышут особые условия, которые требуются для наличия лицензии на спиртное! — прервал его Кармоди.
— Ну, они униформенные здесь, — упорствовал Люк, все еще надеясь.
— Какие? Какие?
— У-ни-фор-мен-ные, — по слогам повторил Люк. — От слова «УНИФОРМ»!
— Этот малый смахивает на заезженную пластинку, — иронично улыбнулся Кармоди своим товарищам. — А ну, ребята, по местам! Отчаливаем!
Все произошло слишком быстро. Двое пьяниц, подручные Кармоди на причале, ловко отцепили тросы и оказались на борту яхты за миг до того, как она стала отходить от мола.
— "Добро пожаловать в порт Костигэна!" — издевательски выкрикнул призыв на вывеске Кармоди, а кто-то из выпивох присовокупил сюда и непристойность, вызвавшую у остальных взрыв безудержного хохота.
Длинная голубая яхта осторожно двинулась вперед, резво развернулась и затем, пока Люк беспомощно взирал на все это, резко набрала ход, чтобы поскорее покинуть негостеприимный причал, обдав мол фонтаном брызг и ревом мощных движков.
— Прелестная попытка! — одобрил Джейсон и ударил Люка. Удар оказался неожиданным: он был нанесен наотмашь, со всей силой и пришелся ему прямо в переносицу, заставив врезаться спиной в бухту троса. Костигэн попытался закрыться руками, но Джейсон с новой силой обрушился на него, схватил за грудки, стаскивая с бухты, и затем с яростью врезал ему в зубы раз, другой и третий, повторяя при этом:
— Ты думаешь, что играешь в детские игры, ты, козел? Думаешь, здесь с детьми играешь?
Нос Люка сочился кровью. Вновь и вновь, давая выход охватившей его бешеной ярости, Джейсон обрушивал на него страшную и стремительную серию ударов кулаками. Люк старался увернуться от каждого очередного тычка, но кулаки без разбора молотили его в подставленные ладони, запястья, — тяжелые, страшенные удары, и, преодолевая защиту, обрушивались на горло и лицо. Он изловчился сжать левую руку в кулак и направить его в грудь Джейсона, но тот ушел от удара и вновь свирепо накинулся на Люка; его ярость вспыхнула с новой силой, а кулаки окрасились кровью Костигэна. И вдруг Джейсон остановился, замер с отведенной назад правой рукой, сжатой в кулак и дрожащей от напряжения; дыхание прерывисто, с хрипом вырывалось у него из широко раскрытого рта. Он остановился, устремив взгляд на воду. Люк повернулся следом за ним и тоже глянул в ту сторону.
На «Меркурии» мигал свет!
Люк облизал губы, ощутив на них соленый привкус крови, и мысленно начал расшифровывать сообщение, поступавшее короткими и длинными вспышками света с корабля береговой охраны.
Внезапно он ощутил приступ отчаяния, и у него возникло чувство, будто Джейсон Тренч вздыбил весь мир, и теперь все скользят к самому краю ужасающей реальности, где всем предстоит сорваться в пропасть, похожую на ночной кошмар забвения. А с воды тем временем вспышками света пришло пугающее сообщение:
"КОРАБЛЬ...
ДА-ДА-ДА ДИТ-ДИТ-ДА ДИТ-ДА-ДИТ ДИТ-ДИТ-ДИТ
...НАШ
КОРАБЛЬ НАШ!"
Глава 12
А на молу в это время наблюдалось необычное оживление.
Что это — своего рода морские маневры? Разве вон то судно, которое меньше чем в миле от берега, не принадлежит военному флоту?
Роджер Каммингс залег на берегу и, приподняв над дюной голову, пытался разглядеть, что происходит на таком близком расстоянии, однако пожалел, что у него нет бинокля.
Происходило что-то странное — в этом он был уверен, а теперь все больше убеждался, что все это каким-то образом связано с теми двумя, мужчиной и женщиной, которые подходили к дому Уэстерфилда и подергали переднюю дверь за ручку. Он и Сондра наблюдали из окна спальни на верхнем этаже, как потом, через какое-то время, мужчина направился к автомобилю со стороны водителя, а женщина — к дверце, обращенной к дому; затем машина тронулась, обогнула поворот, выехала на дорогу и скрылась из виду.
— Что, по-твоему, за всем этим кроется? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Сондра.
— Как по-твоему, тот малый — охотник?
— Какой малый? О, ты о том, что был с ружьем?
— Да.
— Вполне мог быть им.
— Тебе не кажется, будто он каким-то образом был опасен для той женщины, которая была с ним?
— Нет. Оружие даже не было на нее направлено, и вообще, он ни в кого не целился...
— Это верно, — согласился Каммингс. — А еще что ты заметила?
— Судя по всему, они выглядели близкими друзьями, — сообщила Сондра.
— Это то, что подумал и я. Возможно, они знают Уэстерфилда.
— А кто такой этот Уэстерфилд?
— Он владеет этим домом. Майрон Уэстерфилд! Может, они знают его и заехали повидаться с ним?
— Все может быть. Где ты оставил нашу машину, Родж?
— В гараже.
— Тогда как они узнали, что здесь кто-то есть?
— Они и не узнали, — ответил Каммингс, нахмурившись. — Странно во всем этом то, что их автомобиль был припаркован на дороге возле... в какое это было время, Сондра, ты не заметила? Ну... когда я вышел, чтобы глянуть?
— Ох... по-моему, около девяти тридцати или десяти часов. Что-то вроде этого.
— Так. Тогда почему же целый час ушел у них на то, чтобы подойти к двери дома? Нет, даже больше часа!
— Ну, я не знаю, Родж. — Она поцеловала его в щеку и добавила: — Может, нашли чем заняться по дороге?
Она взглянула на него и прекратила хихикать, заметив на его лице серьезное выражение.
— Что меня беспокоит, так это ружье, — признался он.
Каммингс не мог усидеть в доме и в два сорок, будучи не в состоянии больше оставаться в неведении, вышел: его распирало от любопытства. Дошел пешком до шоссе и затем посмотрел туда, где заграждение перекрывало выезд на боковую дорогу. Заграждение не выглядело здесь чем-то необычным и казалось совсем безобидным, но он связал его почему-то сразу с вооруженным мужчиной, приходившим к передней двери, и уставился на барьер с мрачным подозрением.
«Возвращайся обратно в дом!» — подсказывала интуиция.
«Ты, Роджер Каммингс, возвращайся-ка обратно в дом, прежде чем обнаружишь, что попал в беду большую, нежели предполагал».
Но, не прислушавшись к внутреннему голосу, он свернул к боковой дороге, обогнул заграждение справа, углубился в чащу, проходившую позади первого дома на дороге, и, сократив таким образом путь, выбрался на берег.
Лежа на дальнем его конце, он с пляжа видел, как от корабля к молу направляется ярко-красного цвета лодка с черными обводами. Он не мог бы сказать, сколько людей на ее борту или сколько человек в голубом — все с оружием — разгуливают по доку. Все они тут же поднялись на моторку в тот же миг, едва она коснулась бортом дока. После чего лодка отошла от причала. Каммингс наблюдал, как она вновь поплыла к кораблю. Возле него, покачиваясь на волнах, моторка оставалась не менее десяти минут, а затем вновь взяла курс на берег.
Городок Охо-Пуэртос казался вымершим; жизнь била ключом только на молу — к нему вновь подошла моторка, и на причале стало еще больше людей в голубом.
Остались ли в городе жители? Куда они все подевались? — недоумевал Каммингс.
Он осторожно прокрался выше по пляжу, приблизясь к молу и, скорчившись за пустой бочкой из-под масла, незамеченным наблюдал за царящим там оживлением. Вполне возможно, предположил Роджер, что флот проводит в этой части океана какие-то маневры. Он пристальнее вгляделся туда, где на воде виднелся бледный силуэт корабля, разобрав на его носу маркировку: «W017», гадая, к какому типу кораблей ВМФ относится это судно и почему оно оказалось в этих водах. Характер маневров тоже поставил его в тупик: он не мог себе и представить, что какие-то морские учения предполагают эскортирование женщины к дверям гражданского дома, если эта женщина — возможно ли вообще такое — не медсестра. Вполне возможно, что и медсестра: она была одета в белое. Но без шапочки. Разве медсестра не носит всегда на голове медицинскую шапочку? Разве медсестра ВМФ не надевает на голову белую шапочку с золотыми нашивками, указывающими на их воинское звание?
Окончательно сбитый с толку, Каммингс корчился за своей бочкой из-под масла, пытаясь разобраться в характере этих странных маневров. Сейчас ему был отчетливо виден мол, как и моторка, уже пришвартованная; он в состоянии был разобрать даже название на борту: «Золотое руно». На молу стоял очень толстый мужчина в хаки вместе с четырьмя другими, в брюках из грубой хлопчатобумажной ткани, рубашках защитного цвета; они были вооружены. В рубке моторки он насчитал еще шестерых мужчин. Один держал в руке пушку, а другие пятеро как-то странно жались друг к другу, заложив руки за голову. Он обратил внимание на рабочие робы военных моряков — все это представлялось Каммингсу лишенным какого-либо смысла, если, конечно, люди на борту моторки не имели на одежде особых ярлыков либо пуговиц, чтобы отличить команду «синих» от «красных» или что-то в этом роде. В противном случае зачем бы одному моряку наставлять пушку на шестерых других, заложивших руки за голову, пока в доке дожидалось людей еще больше?
Пассажиры с борта тем временем сходили на берег.
Тот, который с пушкой, вдруг направил ее в сторону Каммингса, который немедленно пригнул голову, чтобы оказаться вровень с верхним краем бочки из-под масла, но тут же понял, что человек только указывает пушкой на длинную постройку, расположенную дальше на молу и сооруженную из гофрированного металла. Она, казалось, была без окон, с одной только дверью. Видимо, какой-то склад, решил Роджер. Люди с руками на затылке медленно шли по направлению к зданию, а из примыкающей к нему постройки навстречу им вышел человек с ружьем.
— Ты хочешь доставить своих людей на борт, Толстяк? — послышался голос с моторки.
Каммингс не мог видеть говорящего: голос доносился из рулевой рубки. Тот, кого назвали Толстяком, быстро кивнул и повел своих людей на опустевший катер. Пока суденышко отчаливало, другая группа двинулась на мол, ведомая на этот раз мужчиной с очень светлой кожей и гладко прилизанными черными волосами. Каммингс вовремя взглянул на склад, чтобы увидеть, как плотно захлопнулась единственная входная дверь и тут же была заперта на висячий замок. Мужчина с ружьем занял пост снаружи.
Вдали, на воде, «Золотое руно», набирая скорость, устремилось к кораблю, видневшемуся на горизонте. Каммингс еще больше нахмурился, наблюдая за всем этим.
* * *
Покончив с одной бутылкой бурбона и откупорив следующую, они и сейчас, лежа в кровати, пили из двух кофейных чашек, которые нашли на полке Бобби, рядом с картиной Эвы Гарднер. В чашках не было ни льда, ни воды — один чистый бурбон, налитый почти до краев. Они оба, лежа в чем мать родила, пребывали в глупом, смешливом настроении: Джинни играла завитушками светлых волос на груди Уилли, а тот, положив затылок между ее грудей и похохатывая, пытался потягивать бурбон, не проливая его на себя. Он умудрился глотнуть виски, попавшее не в то горло, поперхнулся, сел и опять начал похохатывать, а Джинни сказала:
— Ты самый неряшливый парень из тех, кого я знаю!
— А ты самая сексуальная женщина из тех, кого знаю я! — Он подкатился к ней, поцеловал соски, а затем, с жадностью причмокнув, согнулся, чтобы облизать ее пупок. Тут его разобрал приступ хохота. — Вот оно, тщательное вылизывание операции по сосредоточению усилий для достижения цели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50