Она понимала толк в лодках. Она говорила о них со знанием дела и со страстью. Она надоедала, изводила и обхаживала всех капитанов в округе, пока не добилась, наконец, того, что человек десять из них согласились подыскивать Люку компании рыболовов, звоня ему первому, минуя пристани на более крупных островах. Она разговаривала с рыбаками, выведывая, где лучше клюет рыба, и передавая эту информацию клиентам Люка. Она была скупа на трату денег, постоянно спорила с продавцами, выторговывая скидки на парусину, лак для покраски или глыбу льда. Привлекательная, но не красавица, она не отпугивала жен капитанов. Напротив, они любили останавливаться около конторы, чтобы поболтать с ней о магазинах в Ки-Уэст или Майами или просто выпить с ней стакан чаю со льдом, подальше от лодки, провонявшей рыбой. Она много работала в начале их бизнеса, но больше того, ей удалось установить тон спокойной деловитости, который окрашивал все их дела и не в последней степени обеспечивал им успех.
Принимать Саманту на ее собственных условиях оказалось, конечно, проще, чем попытаться узнать ее как женщину сложную, каковой она являлась. Она управляла пристанью у Люка и делала это легко и толково. Он никогда не расспрашивал ее о себе. Их отношения были приятными и деловыми. В феврале 1962 года, спустя каких-нибудь пять месяцев после того, как Сэм начала у него работать, он оказался вовлеченным в новые отношения с ней, которых не ожидал и не желал.
В тот вечер около девяти часов в конторе появилась последняя группа рыболовов и заплатила Люку за прокат лодок. Он уладил все расчеты с капитаном — одноглазым человеком, жившим на Рэмроде и чудесным образом избежавшим прозвища Пучеглазый, а потом, так как было уже поздно, а они с Самантой страшно устали за этот длинный день, он предложил ей немного выпить перед уходом. Он почувствовал легкое сожаление сразу же, как только эти слова сорвались у него с языка, как будто этот прорыв в их деловом партнерстве неизбежно приведет к осложнениям.
— Пожалуй, стаканчик я бы выпила, — сказала Саманта и посмотрела на него долгим томительным взглядом, точно с таким же выражением на лице, как в тот день, когда обратилась к нему за работой и сказала, что вынуждена кормить десять кошек.
В ту ночь они много пили и много разговаривали. Они болтали в маленькой конторе пристани, Люк удобно задрал ноги на стол, а Сэм устроилась напротив в потертом кожаном кресле, которое выжило после разрушительного хаоса в Исламорада. Она говорила спокойно и легко, казалось, она все так делала, и он слушал ее с растущим интересом, время от времени наполняя стаканы, внимательно вглядываясь в нее. Она вышла замуж, когда ей было восемнадцать, рассказывала она, за человека, который держал морской аквариум как раз под Сан-Питом, где она родилась и провела большую часть своей жизни до того, как ее мать приобрела дом здесь, в Охо-Пуэртос. Он был очень приятным человеком, ее муж, который был старше ее; казалось, ее всегда тянуло к более старшим мужчинам. Она думала, это потому, что ее отец умер, когда ей было семнадцать, — «Электра» и весь этот джаз, понимаете? Она взглянула на Люка и устало улыбнулась, затем отпила глоток виски и запрокинула голову на спинку кресла; ее выгоревшие на солнце золотисто-светлые волосы красиво выделялись на черной коже кресла. Она так и не поняла, хорошая ли это вещь — замужество, сказала Сэм. Ей оно казалось хорошим, но это потому, что она очень любила мужа, у него были усы, такие очень черные красивые усы с загибающимися вверх кончиками, он очень гордился своими усами.
Он бросил ее, когда ей было двадцать два года. Там была труппа балета на воде — знаете, пловчихи, — и он сказал, что влюбился в одну из девиц этой труппы. Однажды Сэм видела ее, она была очень красивой девушкой со стройными сильными ногами пловчихи. Муж продал дело одному приезжему из Техаса и уехал с пловчихой через неделю после оформления развода с Сэм. С тех пор она никогда его не видела. Как-то до нее дошел слух, что он выступает в каком-то шоу на ярмарке в Сиэтле, но она не очень-то этому поверила.
Он ушел от нее пять лет назад, и она жила со своей матерью, пока через три года она не умерла от рака. Так что вот она — разведенная женщина с собственным домом, — она снова взглянула на Люка и бледно улыбнулась, — живущая в нем с десятью кошками, можете их пересчитать.
Она отпила еще один глоток, и льдинки зазвенели в ее стакане.
Не глядя на него, она сказала:
— Я очень одинока, Люк. Я чертовски, дьявольски одинока, — и заплакала.
Они занимались любовью в его комнате, примыкающей к конторе. Он помнил все, что они делали, помнил вкус ее губ, шелковистость ее волос и тихий звук ее плача.
Он также помнил, как сказал ей, что любит ее...
* * *
Затренькал звонок телефона.
На часах было семь двадцать пять.
Джейсон взял трубку.
— Пристань Костигэна, — сказал он и помолчал, слушая. — Это Джейсон.
Сидящий за столом Люк затаил дыхание. С ней все в порядке, говорил он себе, не беспокойся за нее, с ней все в порядке. Почему-то он не мог отвести взгляда от коричневых башмаков Джейсона, зашнурованных крест-накрест коричневыми шнурками, от его светло-коричневых носков. С ней все нормально, напряженно думал он.
— Что? Что ты имеешь в виду? — спросил Джейсон.
В течение следующих бесконечных секунд Люку казалось, что он скользит в черную бездонную пропасть.
— Я спрашиваю, что ты имеешь в виду, ты что, не понимаешь меня? — сказал Джейсон. — Сай, прекрати говорить глупости. — Он помолчал. — Давай начнем сначала, ладно? Ты вошел в ее спальню? Прекрасно. Видно, что на постели спали? Хорошо. Значит, ночью она была там, верно? Правильно. Вы с Чаком осмотрели весь дом? Осмотрели, молодцы. Но ее там нет. Понятно. А ее лодку вы у берега видели?
Джейсон ждал ответа. Наблюдая за ним, Люк внезапно почувствовал облегчение. Вполне возможно, что Саманта...
— Сай, я спрашиваю, была ее лодка у пристани? — повторил Джейсон. — Что? Ты — что?
Люку показалось, что сейчас Джейсон оторвет аппарат от провода и со всей силой швырнет его в стену. Он побелел, пальцы намертво вцепились в трубку, и он буквально дрожал от физического усилия овладеть собой. Очень тихо, словно принуждая себя быть спокойным, как будто он мог разорваться на тысячу кусков, если не будет говорить тихо, он сказал:
— Хорошо, Сай, что, если тебе снова выйти из дома и еще раз осмотреть пристань, а? Ты можешь это сделать для меня? Ну, иди, я жду у телефона.
Он стоял у стола, крепко прижимая трубку к уху. Бенни и Уилли молча смотрели на него. Пятый мужчина в комнате, чье имя Люк так и не знал, продолжал стоять, прислонившись к стенному шкафу с выдвижными ящиками, с закрытыми глазами, как будто спал. Джейсон терпеливо ждал. Наконец он заговорил:
— Привет, ну, что ты обнаружил? — Он внимательно слушал, затем поднял взгляд на часы. — Но есть какие-нибудь признаки того, что она в море? — спросил он. — Гм-м. Ладно, тогда просто сиди на берегу и позвони мне сразу же, как только ее увидишь. Правильно. — Он положил трубку.
— Что там? — спросил Бенни.
— Это девица Уотс. Должно быть, она вышла в море. Придется подождать, когда она вернется.
Бенни посмотрел на часы:
— Уже почти семь сорок, Джейз.
— Знаю.
— Еще три звонка, и проверка закончена.
— Знаю.
— Когда ты позвонишь Толстяку?
— Как только получим девушку.
— И когда это будет? Она может оставаться в море весь день. Может, она взяла лодку надолго? Откуда мы знаем? Насколько нам известно, она может отправиться в Майами.
— Но она воспользовалась этой дощатой лодчонкой с подвесным мотором, — сказал Джейсон. — Не думаю, чтобы она пошла на ней в Майами, тем более что ожидается ураган.
Все равно Бенни казался очень обеспокоенным. По-видимому, он по природе своей склонен был излишне тревожиться, и Джейсон, наверное, привык к его волнению.
— Может, нам все-таки стоит позвонить Толстяку? — сказал Бенни. — Когда поступят остальные донесения.
— Нет, — сказал Джейсон. — Нет, если только не возникнут проблемы.
— А ты думаешь, они могут возникнуть, Джейз?
— Что ж, ведь девушка где-то в море, — тихо сказал Джейсон, — и пока она не окажется у нас, мы не можем считать, что заняли деревню. До тех пор, пока мы ее не захватим, Бенни... что ж, пожалуй, да, проблемы могут появиться, могут.
Телефон затрещал.
Часы показывали семь тридцать.
— Пристань Костигэна, — ответил Джейсон. — Да, это Джейсон. Хорошо, — сказал он, — хорошо. Вот и держи его там довольным. — Он опустил трубку. — Это от Амбросини, — сказал он Бенни. — Взято. — И Бенни поставил крестик в соответствующей клеточке таблицы.
Люк наблюдал за ним. Что-то начало вызывать его подозрения в этой таблице. Он не понимал, что именно, но в ней что-то было не так. Ему казалось, что это имело какое-то отношение к тому, что Саманты не оказалось дома, где, видимо, ожидали найти ее эти люди, а вместо этого очутилась в море. Он начал волноваться о том, как они отнесутся к ней, когда она вернется. Они вооружены, онимогут резко среагировать на неожиданную ситуацию.
— Все уже раскусили, а, Костигэн? — спросил, улыбаясь, Джейсон.
— Пока еще нет, — ответил Люк.
— Что ж, подумайте еще, — сказал Джейсон, но сам объяснения не предложил.
Донесение, последовавшее в семь тридцать пять, сообщило Джейсону, что дом Хэннигэна взят. Когда Бенни поставил крестик в нужной клеточке, Люк снова взглянул на таблицу и почувствовал, что в ней определенно что-то не так. Может, на самом деле это ему только кажется, но он предпочел поломать голову над этой загадкой, чтобы отвлечься от беспокойства за Саманту. Возможность, что люди Джейсона могут причинить ей вред, казалась очень отдаленной, и все же Люк чувствовал, как внутри у него расползается тревога, как тяжело бьется сердце от страшного предчувствия.
В семь сорок прозвенел последний звонок. Джейсон взял трубку, произнес в нее:
— Пристань Костигэна, — подождал и затем сказал: — Привет, Куп, как дела? Да, здесь все под контролем. — Он слушал собеседника. — Хорошо, скажи Леонарду, чтобы он привел их. Что? — Он снова помолчал, слушая. — Да, это сюрприз, верно? Сегодня у нас полным-полно всяких сюрпризов. Ладно, приведите их тоже. Точно. — Он положил трубку и обернулся к Бенни: — Это был Купер из дома Танненбаумов. Он взят. Поставь свой крестик.
— А что он там говорил о других? — спросил Бенни.
— А, да просто там оказалась неожиданная компания, — сказал Джейсон, и только тогда Люк понял, что было не так в таблице.
Он обрадовался, что именно в этот момент снова раздался звонок, потому что был уверен, что его внезапное озарение тут же отразилось у него на лице. А затем сообразил, что это могут звонить насчет Саманты, и впился пальцами в край стола, когда Джейсон снял трубку.
— Пристань Костигэна. — Он помолчал. — Да, Сай, да. Хорошо, Сай. Веди ее сюда. Лучше нам не спускать с нее глаз. — Он опустил трубку на рычажки. — Это Уотс. Дом взят. Отметь там.
Бенни облегченно вздохнул.
— Тогда, значит, все, — сказал он.
— Все, — сказал Джейсон.
Сидя за столом, Люк ничего не сказал.
В этом списке на таблице Джейсона Тренча не было телефона Уэстерфилда, чей дом стоял по другую сторону дороги. Сегодня утром в половине пятого, когда Люк возился с лодками, он видел, что в окне спальни на верхнем этаже этого дома горел свет.
Глава 4
Ровно в семь сорок пять зазвонил телефон в Ки-Уэст. Толстяк, который уже оделся и ждал у аппарата, сразу поднял трубку и сказал:
— Хэлло?
— Артур?
— Да.
— Это Джейсон.
— Да?
— Мы это сделали. Можете выезжать.
— О'кей, — сказал Толстяк и положил трубку. Он взглянул на Энди, который наблюдал за ним с лукавой усмешкой. — Это Джейсон, — сказал он, сопровождая свои слова кивком. — Они это сделали. Мы можем выезжать.
— Хорошо, — сказал Энди и потер ладонью о ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50