- А хоть один из них сегодня здесь?
- Возможно.
- Где он сидит?
- Один возле места для оркестра. Вон тот здоровый парень со светлыми волосами.
- Как его фамилия?
- Донателло.
- Тебе это имя что-нибудь говорит? - спросил Хейвса Карелла.
- Нет.
- Мне тоже.
- Давай потолкуем с ним.
- Не желаете кофе или еще чего-нибудь? - осведомился Джорджи Брайен.
- Это можно. Пусть нам принесут за столик, хорошо? - сказал Хейвс и двинулся вслед за Кареллой через зал к столику, за которым сидели Гарри Донателло и еще какой-то мужчина.
Наряд Донателло состоял из двубортного блейзера с открытой белой рубашкой, серых брюк, черных туфель и черных же носков. Он был почти столь же крупным мужчиной, как и Хейвс, его длинные белокурые волосы были старательно зачесаны назад, обнажая уже довольно заметные залысины. Он сидел, опустив локти скрещенных рук на стол, и увлеченно беседовал с сидящим напротив него посетителем. Когда детективы подошли к столику, он даже не глянул в их сторону.
- Гарри Донателло? - спросил Карелла.
- А кто спрашивает?
- Полиция, - ответил Карелла и предъявил свой жетон.
- Да, я Гарри Донателло. А в чем дело?
- Не возражаете, если мы присядем? - спросил Хейвс и, не дожидаясь ответа, оба они уселись так, что за спинами их оказалась площадка для оркестра и выходная дверь.
- Вы знакомы с девушкой по имени Мэрси Хоуэлл? - спросил Карелла.
- А что с ней?
- Вы знакомы с ней?
- Знаком. А в чем дело? Она уже совершеннолетняя. - Когда вы виделись с ней в последний раз?
Человек, который сидел с Донателло, до этого момента не проронил ни слова, но тут, видимо, он решил, что пришло время вмешаться.
- Ты не обязан отвечать ни на один из их вопросов в отсутствии адвоката, Гарри. Скажи им, что ты требуешь адвоката.
Оба детектива внимательно оглядели его. Это был маленький и худенький человечек. Черные волосы его были зачесаны так, чтобы скрыть довольно обширную лысину. Небритый. Одет он был в синие брюки и полосатую рубашку.
- Мы ведем оперативное расследование, - сухо заметил Хейвс. - А это значит, что мы можем задавать любые вопросы.
- В городе развелось столько законников, что человеку уже и ступить некуда, - заметил Карелла. - А ваша фамилия, советник, как будет?
- Меня зовут Джерри Риггз. Вы что, и меня собираетесь втянуть во что-нибудь?
- Это просто дружеская беседа среди ночи, - сказал Хейвс. - Имеете что-нибудь против?
- Господи, до чего мы дошли! Двое нормальных людей уже не могут спокойно поговорить друг с другом, чтобы кто-то не пристал с допросами, возмущенно проговорил Риггз.
- Да, трудная у вас жизнь, ничего не скажешь, - отозвался на это Хейвс, и тут к ним подошла официантка в леопардовом наряде, поставила на столик чашки с дымящимся кофе и заторопилась принять новый заказ. Донателло проводил взглядом ее вихляющий зад.
- Так когда же вы в последний раз виделись с этой Хоуэлл? - повторил свой вопрос Карелла.
- В ночь на среду, - сказал Донателло.
- А сегодня вы ее видели?
- Нет.
- Но вы должны были встретиться с ней сегодня?
- Откуда у вас возникла такая блестящая идея?
- У нас навалом блестящих идей, - заявил Хейвс.
- Правильно, я должен был встретиться с ней здесь десять минут назад. Дуреха опаздывает, как и всегда.
- Чем вы зарабатываете на жизнь, Донателло?
- Я импортер. Показать вам свою визитную карточку?
- И что вы импортируете? - Сувенирные пепельницы.
- А как вы познакомились с Мэрси Хоуэлл?
- Это было в одной компашке в Куотере. Она там вдруг выступила со своим коронным номером.
- С каким номером?
- Ну, с тем, с которым она выступает в этой их пьесе.
- И что же это такое?
- Она исполняет танец, в котором снимает с себя абсолютно все.
- И как долго вы с ней встречались?
- Познакомились мы с ней пару недель назад. А потом виделись примерно раз в неделю или что-то вроде этого. В нашем городе девчонок хватает, сами знаете, поэтому и стараешься не заводить серьезных отношений с какой-нибудь определенной девчонкой.
- А каковы были ваши отношения именно с этой, вполне определенной девчонкой?
- Ну, побаловались разок-другой, но ничего серьезного. Эта малышка Мэрси - девчонка не промах, - сказал Донателло и усмехнулся в сторону Риггза.
- Не скажете ли вы нам, где вы находились сегодня в период между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?
- Это что - по-прежнему всего лишь оперативное расследование? - ехидно осведомился Риггз.
- Никого пока что не забрали в предвариловку, - возразил ему Хейвс, так что давайте прекратим этот юридический треп, ладно? Так где вы были, Донателло?
- Здесь. На этом самом месте, - сказал Донателло. - С десяти часов вечера и до настоящего времени.
- Надеюсь, кто-нибудь видел вас здесь в это время?
- Меня видели здесь не менее сотни людей.
Толпа возмущенных темнокожих мужчин и женщин стояла на улице возле разнесенного вдребезги окна небольшой церкви. У обочины были припаркованы две пожарные машины и одна санитарная. Клинг поставил машину за второй пожарной, примерно в десяти футах от пожарного люка. Была примерно половина третьего ночи, и это была холодная октябрьская ночь. Однако, несмотря на холод, толпа вела себя как на уличном митинге в теплый августовский день. Взволнованные, раздраженные, бесстрашные и одновременно запуганные, они не обращали внимания на пронизывающий холод, горячо обсуждая случившееся и сходясь на том несомненном факте, что какой-то неизвестный или неизвестные швырнули бомбу сквозь оконное стекло в их церковь. Патрульный полицейский, явный новичок, наверняка чувствовавший себя в этом районе весьма неуютно и среди бела дня, кинулся навстречу Клингу, как к единственному спасителю. Бледность его лица сразу бросалась в глаза, несмотря на ночной мрак, а в дубинку свою он вцепился с таким отчаянием, с каким утопающий цепляется за спасательный круг. Толпа расступилась, освобождая проход Клингу. То обстоятельство, что Клинг был самым молодым детективом во всем отделе, что внешность у него была пышущего здоровьем деревенского простачка, что юное лицо его было без единой морщинки, как, впрочем, и то, что прибыл он сюда с непокрытой головой, красуясь своей белокурой шевелюрой, а к церкви направился бодрой походкой общепризнанного чемпиона, который сразу же поставит все по своим местам, в данном случае ничуть не помогало делу. Они сразу же определили его как неоперившегося цыпленка, Белого человека, и сразу же про себя решили, что случись такое в другом районе, если бы эту бомбу бросили в церковь, скажем, на Холл-авеню или еще на какой-нибудь фешенебельной улице, то туда безотлагательно примчался бы сам комиссар полиции в сопровождении шумного и пестрого полицейского эскорта. Однако церковь их находится на Калвер-авеню, заселенной взрывной смесью пуэрториканцев и негров, поэтому сюда, в это гетто, неспеша доплелся старенький шевроле, принадлежавший к тому же самому Клингу. На этой машине не было шикарного герба города, синего с золотом, а вышел из нее явно неопытный и слишком юный полицейский, который, несмотря на показную решимость и прицепленный на груди всем на обозрение жетон детектива, явно не годился для разбирательства такого серьезного дела.
Взрыв бомбы вызвал еще и небольшой пожар, с которым уже почти справились пожарные. Сейчас они направляли тугие струи из шлангов на ряды складных стульев, и те под мощным ударом воды разлетались по всему маленькому залу. Санитары с трудом пробирались среди переплетения шлангов, нагромождения стульев, стараясь поскорее вынести из помещения раненых, мертвые могли и подождать.
- Вы сообщили в отдел взрывных устройств? - спросил Клинг у полицейского.
- Нет, - ответил тот, сразу испугавшись, что чем-то нарушил твердо установленный порядок.
- Тогда, может, сейчас созвонитесь с ними? - предложил Клинг.
- Слушаюсь, сэр, - обрадовался патрульный и бегом кинулся к выходу.
Санитары пронесли мимо Клинга на носилках стонущую женщину. Очки каким-то чудом продолжали удерживаться у нее на носу, хотя одно стекло у них вылетело, а по щеке стекала тоненькая струйка крови. В воздухе витал стойкий запах порохового дыма и гари от потушенного пожара. Самые сильные разрушения произошли у дальней стены маленького зала. У того, кто бросал бомбу, явно была сильная и твердая рука, так как бомба, пробив витринное стекло, пролетела еще метров пять и попала прямо в импровизированный алтарь. Священник лежал на самом алтаре, одна рука у него была начисто оторвана взрывом. Две женщины, сидевшие во время службы на своих складных стульях у самого алтаря, лежали сейчас бесформенной кучей на полу, брошенные смертью в объятия друг другу. Одежда на них все еще продолжала дымиться. Стоны раненых переполняли зал, но тут их перекрыл вой сирены подъехавшей наконец-то машины "скорой помощи". Наскоро осмотрев церковь, Клинг вышел на улицу, к поджидавшей его там толпе.
- Кто-нибудь был свидетелем случившегося? - спросил он.
Молодой человек, темнокожий, с небольшой бородкой и курчавой шевелюрой, отделился от группы молодежи и направился прямо к Клингу.
- Священник убит? - спросил он.
- Да, он мертв, - ответил Клинг.
- А кто еще?
- Еще две женщины.
- Кто именно?
- Я пока еще не знаю. Мы установим их личности, как только санитары и пожарные закончат свои дела. - Он снова повернулся к толпе. - Так видел кто-нибудь, что здесь произошло? - спросил он.
- Я все видел, - сказал молодой человек.
- Как твои имя и фамилия?
- Эндрю Джордан.
- Хорошо, а теперь рассказывай все по порядку.
- А кому все это нужно? - спросил Джордан. - Зачем зря бумагу тратить?
- Вы сказали, что были очевидцем случившегося...
- Да, я видел, это верно. Я проходил мимо, когда шел играть в карты. Это немного дальше по улице. В церкви женщины пели свои псалмы, а тут подъезжает машина, из нее выходит этот тип, бросает в окно бомбу, а потом опять прыгает в машину.
- Какой марки была машина?
- Красный "фольксваген".
- Какого года модель?
- А кто их знает, эти "фольксвагены"...
- Сколько человек было в машине?
- Два. Водитель и тот, кто бросил бомбу.
- Заметили номер машины?
- Нет, они слишком быстро отъехали.
- Вы можете описать внешность человека, бросившего бомбу?
- Могу. Он был белый.
- Так... А что еще вам удалось заметить?
- Больше ничего, - сказал Джордан. - Но он был белый.
Смоук-Райз состоял не более чем из двух дюжин особняков, в которых около сотни людей вели роскошную и почти абсолютно замкнутую жизнь, занимая многие акры драгоценнейшей земли, пересеченной четырьмя частными дорогами, обеспечивающими удобный подъезд к каждому из особняков. Мейер Мейер проехал между двумя приземистыми каменными колоннами, которые отмечали западный въезд в Смоук-Райз. Это был город внутри города. С севера его прикрывала река, а с юга от Ривер-Хайвей он был защищен несколькими рядами тополей и стенами живой изгороди. Это и была резиденция избранных, знаменитый Смоук-Райз, более известный среди жителей города как "Клуб".
Дом № 374 по Мак-Артур Лейн находился в самом конце той дороги, которая дугой огибала мост Гамильтон. Дом этот оказался огромным серым каменным зданием под шиферной крышей, испещренной немыслимым количеством слуховых окон и каминных труб, фантастически вырисовывающихся на сером фоне неба. Выйдя из машины, Мейер ясно различил доносящиеся с реки звуки пыхтение буксиров, пароходные гудки и чей-то крик через мегафон, донесшийся со стоявшего здесь военного корабля. Он бросил взгляд на поблескивавшую внизу воду. В ней отражалось множество разноцветных огоньков и это придавало пейзажу особое очарование. Было холодно, легкий пронизывающий ветерок тянул с реки. Мейер зябко поежился, поднял воротник пальто и по скрипящему под ногами гравию дорожки, вьющейся среди живой изгороди направился к старому серому зданию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26