А если он останется жив, то его прикончат медведи.
— Медведи? — воскликнул я. Он сиял:
— Медведи-гризли, а? Скалистые горы — это вам не какой-нибудь тихий скверик. Здесь места дикие. И медведи здесь дикие. Им загрызть человека раз плюнуть. — Он склонил голову набок. — Или можно сбросить кого-нибудь в туннеле Коннот. Восемь километров тоннеля без всякого освещения. Там живет особая разновидность слепых мышей — они питаются зерном, которое высыпается из хлебных вагонов.
— Веселенькое место, — сказал я.
— Под полом вашего вагона-ресторана есть ящик для хранения вина, продолжал он, все больше увлекаясь. — В этом рейсе было решено им не пользоваться, чтобы не беспокоить пассажиров, когда нужно будет его открывать.
Просторный ящик, там вполне можно спрятать труп.
Я понял, что его воображение способно рисовать куда более мрачные картины, чем мое.
— Если в ящике для вина спрятать труп, — вежливо сказал я, — это действительно может побеспокоить пассажиров.
Он рассмеялся:
— А что, если засунуть туда кого-нибудь живым и связанным, чтобы он там корчился в агонии?
— Но он будет кричать во все горло.
— Заткнуть ему рот кляпом.
— Если мы кого-нибудь недосчитаемся, будем искать его там, — пообещал я и встал, собираясь идти. — А где этот мост через Стони-Крик? — спросил я, остановившись в дверях. — Где это — «за перевалом Роджера»?
Его прищуренные глаза весело сверкнули.
— Километрах в ста шестидесяти после Лейк-Луиз. Высоко в горах. Но можете не беспокоиться, а? Мы проедем его днем, когда будет светло.
Глава 13
Наутро все оказались живы, хотя за завтраком кое-кто заметно страдал от похмелья. Пейзаж за окнами резко изменился: бесконечные скалы, озера и хвойные леса уступили место необозримым просторам холмистых прерий, уже не желтеющих спелыми хлебами, которые давно убрали, а зеленовато-серых и погруженных в глубокий покой в ожидании зимы.
Во время завтрака мы ненадолго остановились в городке Медисин-Хэт, расположенном в долине и ничем не примечательном. Пассажиры послушно перевели назад свои часы, когда Нелл объявила им, что теперь мы живем по времени горного пояса.
— А где же горы? — спросили ее.
— Горы будут после обеда, — ответила она и раздала печатную программу на день, в которой были обещаны «жуткие повороты сюжета» в сцене, предстоящей в одиннадцать тридцать утра, за которой последует ранний обед. В двенадцать сорок мы прибудем в Калгари, где от поезда отцепят вагон с лошадьми, а в час тридцать отправимся в глубь Скалистых гор — к Банфу и Лейк-Луиз. В Лейк-Луиз владельцы сойдут с поезда, и их автобусом доставят в «Шато»
— огромный отель на берегу озера, «среди снежных пейзажей завораживающей красоты». В шесть тридцать в отдельном зале отеля будут предложены коктейли и «потрясающие разоблачения».
— Желаем вам приятно провести день.
Кто-то спросил, где сейчас «Канадец» — впереди нас или позади?
— Мы впереди, — сказал я.
— Если у нас что-нибудь сломается, он сможет подойти и нас выручить, — пошутил мистер Ануин.
Сидевшая рядом с ним Занте даже не улыбнулась.
— Лучше бы мы были позади его, — сказала она. — Так мне было бы спокойнее.
— За «Канадцем» идут товарные поезда, — рассудительно сказал мистер Ануин. — И впереди нас тоже товарные поезда. И навстречу идут товарные поезда. Мы не одни на этом пути.
— Да, наверное, так.
Но сомнения все жене оставили ее, и она сказала, что эту ночь проспала на своей верхней полке гораздо крепче, чем если бы была в собственном вагоне со своей семьей.
Я принес гренки в яйце и сосиски, которые она заказала по меню, и налил ей кофе, а мистер Ануин, протянув мне свою чашку за добавкой, спросил, ставил ли я на его лошадь в Виннипеге.
— Увы, нет, сэр, — с сожалением ответил я, поставив его чашку на поднос и осторожно наливая кофе. — Но я вас поздравляю, сэр.
— А на скачках вы были? — спросила Занте без особого интереса.
— Да, мисс, — ответил я.
Я налил мистеру Ануину кофе, поставил чашку перед ним и перешел со своим подносом и кофейником к следующему столику, где разговор шел, как оказалось, не о лошадях, а о представлении Зака.
— Я думаю, что это тренер убил Анжелику. И конюха тоже.
— Зачем ему это понадобилось?
— Он хочет жениться на Донне из-за ее денег. Анжелика знала что-то такое, из-за чего это стало бы невозможным, вот он ее и убил.
— А что она знала?
— Например, что он уже женат.
— На Анжелике?
— Ну... почему бы и нет?
— А при чем тут убитый конюх?
— Он видел, как убийца выбросил кусок полиэтилена, залитый кровью.
Все рассмеялись. Я налил им кофе, прошел дальше и налил кофе Даффодил, место рядом с которой, ближе к стенке вагона, оставалось свободным.
Она курила, глубоко затягиваясь, и с ней за столиком сидели только супруги «Флокати». Филмера не было.
Я окинул взглядом весь длинный зал вагона-ресторана, но его нигде не было видно. За то время, пока я обслуживал других, он не появлялся, не было его и тогда, когда я начинал с того конца, где кухня. Даффодил сказала мне:
— Не могли бы вы принести мне водки? Со льдом и лимоном.
— Я спрошу, мадам, — ответил я и спросил Эмиля, но он вежливо объяснил ей, что бармен начинает работу только в одиннадцать, а сейчас все заперто.
Даффодил выслушала это неприятное известие молча, но погасила свою сигарету, несколько раз сердито ткнув ею в пепельницу и напоследок раздавив пальцем. Супруги «Флокати» робко посмотрели на нее и спросили, не могут ли чем-нибудь помочь.
Она отрицательно покачала головой. Казалось, она на что-то злится и готова расплакаться, но старается держать себя в руках.
— Дайте мне кофе, — сказала она мне, а супругам «Флокати» ответила: Пожалуй, я сойду с поезда в Калгари. Отправлюсь домой.
Мне вовремя вспомнилось предостережение Эмиля насчет резких движений, иначе я вполне мог бы плеснуть ей горячего кофе прямо на руку.
— О нет! — воскликнули в ужасе супруги «Флокати». — Не делайте этого!
Вчера ваша лошадь скакала прекрасно, хоть и пришла только пятой. Наша была чуть ли не последней... а мы все равно едем дальше. Не надо складывать оружие. А кроме того, у вас еще остается Лорентайдский Ледник для Ванкувера.
Даффодил как будто немного смутилась.
— Это не из-за вчерашнего, — сказала она.
— Но тогда из-за чего?
Даффодил ничего не ответила — может быть, не захотела, а может быть, и не могла. Она только поджата губы, тряхнула своими кудряшками и вытащила еще сигарету.
Супруги «Флокати» сказали, что больше кофе не хотят, и я не мог дальше стоять там и слушать. Перейдя на другую сторону прохода, я насторожил уши, но им, по-видимому, больше ничего не удалось добиться от Даффодил она всего лишь еще раз подтвердила, что твердо намерена отправиться домой.
Нелл в своей прямой серой юбке, с папкой наготове, все еще разговаривала с пассажирами возле кухни. Я подошел туда с почти пустым кофейником и сделал едва заметный жест в сторону тамбура, куда она и зашла через некоторое время, вопросительно подняв брови.
— Даффодил Квентин, — сказал я, глядя в кофейник, — чем-то расстроена настолько, что собирается сойти с поезда. Она сказала об этом супругам «Флокати», а не мне... так что вы ничего об этом не знаете, хорошо?
— Чем расстроена? — с тревогой спросила Нелл.
— Этого она сказать не захотела.
— Спасибо. Посмотрю, что можно будет тут сделать.
Сглаживать обиды, сеять вокруг улыбки — в этом и состояла ее ежедневная работа. Она не спеша пошла вдоль вагона, а я зашел на кухню, чтобы заняться своим делом. Когда я вышел с полным кофейником, Нелл уже дошла до Даффодил и слушала ее, стоя рядом. Потом она призвала на помощь сидевших поблизости Янгов и Ануинов, и скоро Даффодил со всех сторон обступили люди, которые уговаривали ее изменить свое решение.
Мне пришлось довольно долго дожидаться, чтобы узнать, чем кончится дело. Наконец вся компания, включая Даффодил, перешла в салон-вагон, и Нелл вернулась в тамбур. Я ходил взад-вперед, убирая со столиков, и каждый раз останавливался около нее, а она урывками рассказывала мне, что произошло.
— Кит и Роза... — Это Янги, сообразил я. — Кит, и Роза, и Ануины тоже, говорят, что вчера ничего такого не случилось, они прекрасно провели время в вагоне Лорриморов. Даффодил в конце концов сказала, что после того как все разошлись, у нее произошла размолвка с Филмером. Она сказала, что почти не спала ночь и не знала, что делать, но что ей уже не доставит никакой радости выступление Лорентайдского Ледника в Ванкувере, и ей даже думать не хочется о том, чтобы ехать дальше. Янги уговорили ее пойти с ними в салон, наверх, чтобы все как следует обдумать, но я, откровенно говоря, думаю, что это она всерьез. Она очень расстроена.
— Хм-м. — Я поставил последние грязные чашки в мойку и извинился, что не смогу помочь мыть посуду.
— Как же мог мистер Филмер так расстроить Даффодил? — воскликнула Нелл. — Ей все это явно очень нравилось, а он такой симпатичный мужчина.
Все думали, что они прекрасно ладят между собой. — Помолчав, она сказала: Мистер Ануин считает, что это любовная ссора.
— Разве? — Я задумался. — Пожалуй, мне надо пойти на разведку. Посмотреть, не происходит ли что-нибудь еще.
Может быть, Даффодил делала ему авансы, а он ее слишком грубо отверг, подумал я. А может быть, и нет.
— Мистера Филмера не было за завтраком, — сказала Нелл. — Все это меня очень беспокоит. А вчера вечером все были так счастливы...
Если решение Даффодил сойти с поезда — самое худшее, что нас ждет, подумал я, то мы еще легко отделались. Я расстался с Нелл и отправился по вагонам. Вскоре я оказался у двери купе Филмера, которая была плотно закрыта.
Я навел справки у проводника спального вагона, который дальше по коридору складывал на день койки и раскладывал кресла.
— Мистер Филмер? Он все еще у себя, насколько я знаю. Он немного резко говорил со мной, сказал, чтобы я поторапливался. Это на него не похоже.
Он что-то ел, и у него стоял термос. Но нам иногда попадаются такие пассажиры. Не могут протерпеть ночь, чтобы не залезть в холодильник — вроде того.
Я уклончиво кивнул и пошел дальше, размышляя о том, что, если Филмер запасся едой на завтрак и термосом, — значит, он еще в Виннипеге знал, что они ему понадобятся. А из этого следует, что вчерашняя ссора была запланирована заранее и что Даффодил в ней неповинна.
Джордж Берли сидел у себя и что-то писал.
— Доброе утро, — сказал он весело. — Как поезд?
— Проводники переднего спального вагона грозят уволиться, а? У них заблевали все туалеты.
— Фу!
Он усмехнулся.
— Я на всякий случай взял в Виннипеге жидкости для дезинфекции, сказал он. — Железнодорожная болезнь, это бывает.
При виде такого потворства безобразию с его стороны я неодобрительно покачал головой и пошел дальше, посматривая, как всегда, не попадется ли мне костлявый, но главным образом направляясь в конский вагон.
Лесли Браун, осунувшаяся от недосыпания, встретила меня куда менее воинственно.
— Заходите, — сказала она, пропуская меня в дверь. — Честно говоря, мне бы не помешала кое-какая помощь.
Поскольку я только что видел в сидячем вагоне несколько зеленовато-бледных конюхов, явно страдающих от похмелья, я сначала решил, что ей нужно просто помочь ухаживать за лошадьми, но оказалось, что дело не в этом.
— Тут происходит что-то непонятное, — сказала она, заперев за мной дверь и направляясь к свободному пространству в центре вагона, где рядом с ни в чем не повинным водяным баком стояло ее кресло.
— А что такое? — спросил я, следуя за ней. Она молча показала в передний конец вагона, я пошел туда и, дойдя до конца прохода между стойлами, увидел, что один из конюхов, устроив что-то вроде гнезда из тюков сена, полусидит-полулежит в нем, скорченный наподобие эмбриона, и время от времени издает слабые стоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Медведи? — воскликнул я. Он сиял:
— Медведи-гризли, а? Скалистые горы — это вам не какой-нибудь тихий скверик. Здесь места дикие. И медведи здесь дикие. Им загрызть человека раз плюнуть. — Он склонил голову набок. — Или можно сбросить кого-нибудь в туннеле Коннот. Восемь километров тоннеля без всякого освещения. Там живет особая разновидность слепых мышей — они питаются зерном, которое высыпается из хлебных вагонов.
— Веселенькое место, — сказал я.
— Под полом вашего вагона-ресторана есть ящик для хранения вина, продолжал он, все больше увлекаясь. — В этом рейсе было решено им не пользоваться, чтобы не беспокоить пассажиров, когда нужно будет его открывать.
Просторный ящик, там вполне можно спрятать труп.
Я понял, что его воображение способно рисовать куда более мрачные картины, чем мое.
— Если в ящике для вина спрятать труп, — вежливо сказал я, — это действительно может побеспокоить пассажиров.
Он рассмеялся:
— А что, если засунуть туда кого-нибудь живым и связанным, чтобы он там корчился в агонии?
— Но он будет кричать во все горло.
— Заткнуть ему рот кляпом.
— Если мы кого-нибудь недосчитаемся, будем искать его там, — пообещал я и встал, собираясь идти. — А где этот мост через Стони-Крик? — спросил я, остановившись в дверях. — Где это — «за перевалом Роджера»?
Его прищуренные глаза весело сверкнули.
— Километрах в ста шестидесяти после Лейк-Луиз. Высоко в горах. Но можете не беспокоиться, а? Мы проедем его днем, когда будет светло.
Глава 13
Наутро все оказались живы, хотя за завтраком кое-кто заметно страдал от похмелья. Пейзаж за окнами резко изменился: бесконечные скалы, озера и хвойные леса уступили место необозримым просторам холмистых прерий, уже не желтеющих спелыми хлебами, которые давно убрали, а зеленовато-серых и погруженных в глубокий покой в ожидании зимы.
Во время завтрака мы ненадолго остановились в городке Медисин-Хэт, расположенном в долине и ничем не примечательном. Пассажиры послушно перевели назад свои часы, когда Нелл объявила им, что теперь мы живем по времени горного пояса.
— А где же горы? — спросили ее.
— Горы будут после обеда, — ответила она и раздала печатную программу на день, в которой были обещаны «жуткие повороты сюжета» в сцене, предстоящей в одиннадцать тридцать утра, за которой последует ранний обед. В двенадцать сорок мы прибудем в Калгари, где от поезда отцепят вагон с лошадьми, а в час тридцать отправимся в глубь Скалистых гор — к Банфу и Лейк-Луиз. В Лейк-Луиз владельцы сойдут с поезда, и их автобусом доставят в «Шато»
— огромный отель на берегу озера, «среди снежных пейзажей завораживающей красоты». В шесть тридцать в отдельном зале отеля будут предложены коктейли и «потрясающие разоблачения».
— Желаем вам приятно провести день.
Кто-то спросил, где сейчас «Канадец» — впереди нас или позади?
— Мы впереди, — сказал я.
— Если у нас что-нибудь сломается, он сможет подойти и нас выручить, — пошутил мистер Ануин.
Сидевшая рядом с ним Занте даже не улыбнулась.
— Лучше бы мы были позади его, — сказала она. — Так мне было бы спокойнее.
— За «Канадцем» идут товарные поезда, — рассудительно сказал мистер Ануин. — И впереди нас тоже товарные поезда. И навстречу идут товарные поезда. Мы не одни на этом пути.
— Да, наверное, так.
Но сомнения все жене оставили ее, и она сказала, что эту ночь проспала на своей верхней полке гораздо крепче, чем если бы была в собственном вагоне со своей семьей.
Я принес гренки в яйце и сосиски, которые она заказала по меню, и налил ей кофе, а мистер Ануин, протянув мне свою чашку за добавкой, спросил, ставил ли я на его лошадь в Виннипеге.
— Увы, нет, сэр, — с сожалением ответил я, поставив его чашку на поднос и осторожно наливая кофе. — Но я вас поздравляю, сэр.
— А на скачках вы были? — спросила Занте без особого интереса.
— Да, мисс, — ответил я.
Я налил мистеру Ануину кофе, поставил чашку перед ним и перешел со своим подносом и кофейником к следующему столику, где разговор шел, как оказалось, не о лошадях, а о представлении Зака.
— Я думаю, что это тренер убил Анжелику. И конюха тоже.
— Зачем ему это понадобилось?
— Он хочет жениться на Донне из-за ее денег. Анжелика знала что-то такое, из-за чего это стало бы невозможным, вот он ее и убил.
— А что она знала?
— Например, что он уже женат.
— На Анжелике?
— Ну... почему бы и нет?
— А при чем тут убитый конюх?
— Он видел, как убийца выбросил кусок полиэтилена, залитый кровью.
Все рассмеялись. Я налил им кофе, прошел дальше и налил кофе Даффодил, место рядом с которой, ближе к стенке вагона, оставалось свободным.
Она курила, глубоко затягиваясь, и с ней за столиком сидели только супруги «Флокати». Филмера не было.
Я окинул взглядом весь длинный зал вагона-ресторана, но его нигде не было видно. За то время, пока я обслуживал других, он не появлялся, не было его и тогда, когда я начинал с того конца, где кухня. Даффодил сказала мне:
— Не могли бы вы принести мне водки? Со льдом и лимоном.
— Я спрошу, мадам, — ответил я и спросил Эмиля, но он вежливо объяснил ей, что бармен начинает работу только в одиннадцать, а сейчас все заперто.
Даффодил выслушала это неприятное известие молча, но погасила свою сигарету, несколько раз сердито ткнув ею в пепельницу и напоследок раздавив пальцем. Супруги «Флокати» робко посмотрели на нее и спросили, не могут ли чем-нибудь помочь.
Она отрицательно покачала головой. Казалось, она на что-то злится и готова расплакаться, но старается держать себя в руках.
— Дайте мне кофе, — сказала она мне, а супругам «Флокати» ответила: Пожалуй, я сойду с поезда в Калгари. Отправлюсь домой.
Мне вовремя вспомнилось предостережение Эмиля насчет резких движений, иначе я вполне мог бы плеснуть ей горячего кофе прямо на руку.
— О нет! — воскликнули в ужасе супруги «Флокати». — Не делайте этого!
Вчера ваша лошадь скакала прекрасно, хоть и пришла только пятой. Наша была чуть ли не последней... а мы все равно едем дальше. Не надо складывать оружие. А кроме того, у вас еще остается Лорентайдский Ледник для Ванкувера.
Даффодил как будто немного смутилась.
— Это не из-за вчерашнего, — сказала она.
— Но тогда из-за чего?
Даффодил ничего не ответила — может быть, не захотела, а может быть, и не могла. Она только поджата губы, тряхнула своими кудряшками и вытащила еще сигарету.
Супруги «Флокати» сказали, что больше кофе не хотят, и я не мог дальше стоять там и слушать. Перейдя на другую сторону прохода, я насторожил уши, но им, по-видимому, больше ничего не удалось добиться от Даффодил она всего лишь еще раз подтвердила, что твердо намерена отправиться домой.
Нелл в своей прямой серой юбке, с папкой наготове, все еще разговаривала с пассажирами возле кухни. Я подошел туда с почти пустым кофейником и сделал едва заметный жест в сторону тамбура, куда она и зашла через некоторое время, вопросительно подняв брови.
— Даффодил Квентин, — сказал я, глядя в кофейник, — чем-то расстроена настолько, что собирается сойти с поезда. Она сказала об этом супругам «Флокати», а не мне... так что вы ничего об этом не знаете, хорошо?
— Чем расстроена? — с тревогой спросила Нелл.
— Этого она сказать не захотела.
— Спасибо. Посмотрю, что можно будет тут сделать.
Сглаживать обиды, сеять вокруг улыбки — в этом и состояла ее ежедневная работа. Она не спеша пошла вдоль вагона, а я зашел на кухню, чтобы заняться своим делом. Когда я вышел с полным кофейником, Нелл уже дошла до Даффодил и слушала ее, стоя рядом. Потом она призвала на помощь сидевших поблизости Янгов и Ануинов, и скоро Даффодил со всех сторон обступили люди, которые уговаривали ее изменить свое решение.
Мне пришлось довольно долго дожидаться, чтобы узнать, чем кончится дело. Наконец вся компания, включая Даффодил, перешла в салон-вагон, и Нелл вернулась в тамбур. Я ходил взад-вперед, убирая со столиков, и каждый раз останавливался около нее, а она урывками рассказывала мне, что произошло.
— Кит и Роза... — Это Янги, сообразил я. — Кит, и Роза, и Ануины тоже, говорят, что вчера ничего такого не случилось, они прекрасно провели время в вагоне Лорриморов. Даффодил в конце концов сказала, что после того как все разошлись, у нее произошла размолвка с Филмером. Она сказала, что почти не спала ночь и не знала, что делать, но что ей уже не доставит никакой радости выступление Лорентайдского Ледника в Ванкувере, и ей даже думать не хочется о том, чтобы ехать дальше. Янги уговорили ее пойти с ними в салон, наверх, чтобы все как следует обдумать, но я, откровенно говоря, думаю, что это она всерьез. Она очень расстроена.
— Хм-м. — Я поставил последние грязные чашки в мойку и извинился, что не смогу помочь мыть посуду.
— Как же мог мистер Филмер так расстроить Даффодил? — воскликнула Нелл. — Ей все это явно очень нравилось, а он такой симпатичный мужчина.
Все думали, что они прекрасно ладят между собой. — Помолчав, она сказала: Мистер Ануин считает, что это любовная ссора.
— Разве? — Я задумался. — Пожалуй, мне надо пойти на разведку. Посмотреть, не происходит ли что-нибудь еще.
Может быть, Даффодил делала ему авансы, а он ее слишком грубо отверг, подумал я. А может быть, и нет.
— Мистера Филмера не было за завтраком, — сказала Нелл. — Все это меня очень беспокоит. А вчера вечером все были так счастливы...
Если решение Даффодил сойти с поезда — самое худшее, что нас ждет, подумал я, то мы еще легко отделались. Я расстался с Нелл и отправился по вагонам. Вскоре я оказался у двери купе Филмера, которая была плотно закрыта.
Я навел справки у проводника спального вагона, который дальше по коридору складывал на день койки и раскладывал кресла.
— Мистер Филмер? Он все еще у себя, насколько я знаю. Он немного резко говорил со мной, сказал, чтобы я поторапливался. Это на него не похоже.
Он что-то ел, и у него стоял термос. Но нам иногда попадаются такие пассажиры. Не могут протерпеть ночь, чтобы не залезть в холодильник — вроде того.
Я уклончиво кивнул и пошел дальше, размышляя о том, что, если Филмер запасся едой на завтрак и термосом, — значит, он еще в Виннипеге знал, что они ему понадобятся. А из этого следует, что вчерашняя ссора была запланирована заранее и что Даффодил в ней неповинна.
Джордж Берли сидел у себя и что-то писал.
— Доброе утро, — сказал он весело. — Как поезд?
— Проводники переднего спального вагона грозят уволиться, а? У них заблевали все туалеты.
— Фу!
Он усмехнулся.
— Я на всякий случай взял в Виннипеге жидкости для дезинфекции, сказал он. — Железнодорожная болезнь, это бывает.
При виде такого потворства безобразию с его стороны я неодобрительно покачал головой и пошел дальше, посматривая, как всегда, не попадется ли мне костлявый, но главным образом направляясь в конский вагон.
Лесли Браун, осунувшаяся от недосыпания, встретила меня куда менее воинственно.
— Заходите, — сказала она, пропуская меня в дверь. — Честно говоря, мне бы не помешала кое-какая помощь.
Поскольку я только что видел в сидячем вагоне несколько зеленовато-бледных конюхов, явно страдающих от похмелья, я сначала решил, что ей нужно просто помочь ухаживать за лошадьми, но оказалось, что дело не в этом.
— Тут происходит что-то непонятное, — сказала она, заперев за мной дверь и направляясь к свободному пространству в центре вагона, где рядом с ни в чем не повинным водяным баком стояло ее кресло.
— А что такое? — спросил я, следуя за ней. Она молча показала в передний конец вагона, я пошел туда и, дойдя до конца прохода между стойлами, увидел, что один из конюхов, устроив что-то вроде гнезда из тюков сена, полусидит-полулежит в нем, скорченный наподобие эмбриона, и время от времени издает слабые стоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56