Иуда, вот ты кто. Делаешь свои делишки у него за спиной.
Стукач, вот ты кто.
— Я не сообщал о нем.
— Не выйдет. — Он с угрозой затряс пальцем. — На тебя с твоим проклятым инспектором он тратит сотни, не так ли? Таких, как ты ублюдков, надо сажать в тюрьму. Это пойдет тебе на пользу.
Из-за плеча Элроя возник невозмутимый метрдотель.
— Простите, сэр, — начал он. Элрой набросился на него, как разъяренный бык.
— Двигай отсюда. Мне плевать, кто ты такой. Двигай. У меня есть собственное мнение, и когда я его выскажу, я сяду, ясно? Не раньше.
Метрдотель малодушно ретировался, и Элрой вернулся к своему основному объекту. Джосси не сводила с него осуждающего взгляда, но это не изменило его намерений.
— Я слышал, кто-то недавно продержал тебя под замком около десяти дней, а ты выбрался. Чертовски жаль. Ты заслуживаешь, чтобы тебя упрятали, ей-Богу. Ублюдок, вроде тебя. Кто бы тебя ни запер, хорошо придумал.
Я ничего не ответил. Элрой развернулся в пол-оборота, но он отнюдь не закончил. Просто обратился к более широкой аудитории.
— Знаете, что этот ублюдок сделал моему сыну?
Аудитория старательно отводила взгляд с чисто британским смущением, но, независимо от собственного желания, они получили ясный ответ.
— Льстивый, угодливый ублюдок пополз на брюхе к налоговому инспектору и донес ему, что у моего сына есть денежки, с которых он не заплатил налогов.
— Я этого не делал, — сказал я Джосси.
Элрой круто повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:
— Лжец проклятый. Для ублюдков, вроде тебя, и тюрьма слишком хороша.
Появился управляющий, за ним маячил метрдотель.
— Мистер Элрой, — любезно обратился управляющий. — Бутылка превосходного вина для ваших гостей, поздравление администрации. — Он поманил пальцем метрдотеля, который проворно подал бутылку кларета. Управляюший был молод, одет с иголочки и напомнил мне Вивиена Иверсона. Его елей неожиданно сотворил чудо, умаслив бурю, которая пошла на убыль, выдав напоследок еще несколько «ублюдков», и возвратилась к своему столу, бормоча себе под нос.
Люди за другими столиками украдкой следили за развитием событий, прикрываясь оживленной беседой, а тем временем метрдотель откупорил бутылку для Элроя и налил ему щедрую порцию. Управляющий непринужденно продрейфовал назад к нашему столику.
— Ваш обед пойдет за счет заведения, сэр. — Он тактично помолчал.
— Мистер Элрой — ценный посетитель. — Он едва заметно поклонился и медленно удалился, не дожидаясь ответа.
— Какой бесчувственный, — возмутилась Джосси, готовая взорваться.
— Какой профессионал.
Она уставилась на меня.
— И часто вы спокойно сидите и позволяете обзывать себя ублюдком?
— Раз в неделю и два раза в день по воскресеньям.
— Бесхребетный.
— Если бы я встал и поколотил его, наши бифштексы остыли бы.
— Мой и так остыл.
— Возьмите другой, — предложил я. Я принялся за еду, начав с того, на чем остановился, и через пару секунд Джосси последовала моему примеру.
— Объясните, — потребовала она. — Я сгораю от нетерпения. Из-за чего весь сыр-бор? — Она окинула взглядом ресторан. — Вы стали теперь главной темой разговоров, и общественное мнение склоняется не в вашу пользу.
— Как правило, — сказал я, подцепив вилкой салат-латук, — клиентам не стоит рассчитывать, что их бухгалтер поможет им нарушить закон.
— Хворостина?
— И бухгалтеры, к сожалению, не вправе обсуждать дела своих клиентов.
— Вы серьезно?
Я вздохнул.
— Клиент, который хочет, чтобы бухгалтер посмотрел сквозь пальцы на его попытку уклониться от уплаты налога с очень солидной суммы, навряд ли запрыгает от счастья, когда бухгалтер откажется это сделать.
— М-м. — Джосси энергично жевала. — Теперь понимаю.
— И бухгалтер, — продолжал я, — который советует своему клиенту указать в декларации всю сумму и заплатить налог, иначе противные финансовые инспектора наверняка выявят сокрытый доход и клиенту придется заплатить штраф вдобавок к налогу, и со всех точек зрения он кончит очень плохо, так как получит по шее не только за это конкретное нарушение, но и в дальнейшем каждую его налоговую Декларацию будут изучать под микроскопом, и его вечно будут трясти из-за каждого пенни, и инспектора будут обшаривать все щели в его доме в два часа ночи... — я перевел дыхание, — такой бухгалтер может не пользоваться популярностью.
— Неразумно.
— И бухгалтер, который отказывается нарушить закон и говорит, что, если его клиент настаивает на этом, пусть решает свои проблемы где-нибудь в другом месте, такого бухгалтера вполне могут назвать ублюдком.
Она доела бифштекс и отложила нож и вилку.
— А этот гипотетический бухгалтер доносит налоговому инспектору?
Я улыбнулся.
— Если данный клиент больше не является его клиентом, бухгалтер понятия не имеет, уклоняется бывший клиент от налогов или нет. Так что нет, он не доносит. — Следовательно, Элрой все понял не правильно.
— Э... — сказал я, — именно он придумал систему, благодаря которой Хворостина добывал деньги. Вот почему Элрой-старший так разъярен. А мне не следовало вам все это рассказывать.
— Вас теперь обезглавят, или повесят, или что?
— Вознесут до небес. — Я отпил глоток вина. — Просто поразительно, как много людей пытаются заставить своих бухгалтеров помочь им смошенничать с налогами. Я считаю, если кому-то взбрело в голову мошенничать, последний человек, кому об этом следует рассказывать, — его бухгалтер.
— Сделать дело и сидеть тихо?
— Если готовы рискнуть.
Она снисходительно улыбнулась.
— Рискнуть чем? Уклонение от налогов — национальный вид спорта.
Люди никогда не понимали, что такое налогообложение, подумал я. Жестокость, с какой подчас выжимали налоги, затмевала даже методы лендлордов эпохи королевы Виктории. Ныне представители налоговой инспекции обладали пугающе широкими чрезвычайными полномочиями, им позволялось вторгаться в дом и обыскивать.
— Намного безопаснее красть у своего нанимателя, чем у налоговой инспекции, — сказал я.
— Вы, должно быть, шутите.
— Попробуйте профитроли, — сказал я. Джосси смерила взглядом подкатившую тележку с десертом и выбрала четыре маленькие сдобные булочки с кремом, густо политые шоколадным соусом.
— А вы разве не возьмете ничего? — требовательно спросила она.
— Я не забываю о Гобелене в среду.
— Неудивительно, что жокеи толстеют, когда наконец перестают ограничивать себя в еде. — Она с удовольствием зачерпнула ложкой темнокоричневую клейкую субстанцию. — Почему безопаснее красть у своего нанимателя?
— Он не может продать ваши личные вещи, чтобы вернуть деньги.
Большие глаза распахнулись шире.
— Ну и ну! — вырвалось у Джосси.
— Если вы погрязли в долгах, суд может послать исполнителей, чтобы забрать вашу мебель. Если вы вместо этого проворовались, то не может.
Она ошеломленно замерла с полным ртом, потом торопливо прожевала и проглотила.
— Продолжайте немедленно, — велела она. — Я сейчас лопну от нетерпения.
— Ну... национальный вид спорта именно воровство, а не уклонение от налогов. Мелкое воровство. Ограбления. Кражи. Большинство магазинных краж совершается персоналом, а не покупателями. Если девушка, которая целый день продает колготки, спрячет одну пару в сумочку, когда пойдет домой, никто всерьез не обвинит ее. Воровство по мелочи у хозяина считается даже чем-то вроде законных дополнительных льгот. И если вдруг какая-нибудь фирма-производитель ставит у служебного входа контролера, поднимается едва ли не бунт, пока его не уберут.
— Из-за того, что он прекращает утечку гаечных ключей и автопогрузчиков?
Я усмехнулся.
— Можно было бы прокормить армию тем, что исчезает из холодильников отелей.
— Бухгалтеры, — заявила она, — не должны считать это забавным.
— Особенно если они проводят всю свою жизнь, выискивая мошенничество.
— Неужели? — Она искренне удивилась. — Нет, правда? Я думала, бухгалтеры просто подводят итоги.
— Основная цель аудита — обнаружить обман. — А я думала, что... ну... подсчитать прибыли и убытки.
— Не совсем.
Она задумалась.
— Но ведь Тревор проводит инвентаризацию, когда приходит считать брикеты сена, седла и прочее.
Я покачал головой.
— Скорее проверяет от лица вашего отца, что его конюхи не продают потихоньку излишки сена или упряжь.
— Боже мой! — Она была непритворно поражена. — Придется пересмотреть свое мнение о бухгалтерах как о закоснелых придирах. И привыкать к их новому образу спецподразделения полиции по борьбе с мошенничеством.
— Это тоже не правильно.
— Почему же?
— Например, если аудитор понимает, что кассир надувает свою фирму, он просто сообщает в фирму. Он не арестовывает кассира. Он оставляет на усмотрение фирмы, отдавать ли виновного под стражу.
— Но они наверняка так всегда и поступают.
— Ничего подобного. Если всем станет известно, что кассир надувал своих нанимателей, на репутацию фирмы ляжет пятно позора и фирма может понести большие убытки. Как правило, кассира без шума увольняют.
— Вам не надоело рассказывать мне все это?
— Нет, — честно ответил я.
— Тогда расскажите мне о какой-нибудь крупной афере.
Я рассмеялся.
— А вы слышали хотя бы об одной в последнее время?
— Ну, пожалуйста.
— Хм... — Я задумался. — Многие из блестящих афер — это искусное жонглирование цифрами. Канцелярская работа, построенная на обмане зрения, как фокус с тремя картами. — Я умолк, потом улыбнулся. — Я знаю занятную историю, хотя те люди не являлись моими клиентами, слава богу. Жил-был один управляющий птицефермой по разведению цыплятбройлеров. Каждую неделю он продавал тысячи цыплят фирме, выпускавшей замороженные продукты. А еще управляющий потихоньку продавал по сотне цыплят в неделю мяснику, который не подозревал, что цыплята поступают, как говорится, из-под полы. Никто не мог толком подсчитать, сколько цыплят в действительности находилось на ферме, поскольку воспроизводство было огромным и очень быстрым, а маленькие цыплята часто умирают. Управляющий клал себе в карман кругленькую сумму, имея постоянный, не облагаемый налогами доход. И как большинство ловких мошенничеств, это открылось по чистой случайности.
— Какой же?
— Мясник обычно расплачивался чеком на имя управляющего. Однажды он столкнулся с одним из директоров фирмы, владевшей птицефермой, и, желая сэкономить на почтовых расходах, достал чековую книжку, выписал чек на имя управляющего и попросил директора передать тому в счет оплаты за ежемесячную партию цыплят.
— И бомба взорвалась.
— Оглушительно. Управляющего уволили.
— И не подали в суд?
— Нет. По последним сведениям, он занимается продажей розовых кустов по почте...
— А вы интересовались, в каком питомнике он работает?
Я с усмешкой кивнул. Она была находчивой и забавной, и казалось невероятным, что я встретил ее только вчера.
Мы пили кофе и говорили о лошадях. Она призналась, что пробовала силы в трехдневных конноспортивных состязаниях, включающих выездку, кросс и скачки с препятствиями, но вскоре намерена отказаться от этого.
— Почему? — спросил я.
— Нет таланта.
— И что будете делать?
— Выйду замуж.
— О! — Я почувствовал смутное разочарование. — За кого?
— Представления не имею. Кто-нибудь подвернется.
— Только и всего?
— Конечно, только и всего. Можно найти мужа в самых неожиданных местах.
— Что вы делаете завтра? — спросил я.
Ее глаза ярко и лукаво вспыхнули.
— Иду в гости к подруге. А вы?
— Считаю, наверное.
— Но завтра воскресенье.
— И контора всецело в моем распоряжении, никто мне не помешает. Я часто работаю по воскресеньям. Почти всегда.
— Черт побери.
Мы вышли из паба и направились на автостоянку, где бок о бок стояли «Миджет» и «Доломит».
— Спасибо за угощение, — сказала Джосси.
— А вам за компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38