Я чувствовал, что она собирается с силами для смертельного удара. Настало время мне вмешаться. Но прежде чем я успел это сделать, стук двери возвестил о чьем-то прибытии. Из холла послышался торопливый шепот Джакопо, возглас упрека – моего брата, затем наступила зловещая тишина. Синьора Бутали побледнела. Карла Распа инстинктивно загасила сигарету. Дверь открылась, и в комнату вошел Альдо.
– Я чрезвычайно польщен, – сказал мой брат, и интонация его голоса предупреждала посетителей, что он не ждал никого из них. – Надеюсь, Джакопо о вас позаботился, или вы уже позавтракали? – Не дожидаясь ответа, он пересек комнату и поцеловал руку синьоры. – Синьора, – сказал он, – я как раз направлялся к вашему дому, но увидел здесь незнакомую машину и зашел узнать, в чем дело.
– Это моя машина, – объявила Карла Распа. – Точнее, я ее одолжила.
Армино у меня завтракал, и я подвезла его сюда.
– Как вы заботливы, синьорина, – ответил Альдо. – Холмы Руффано, должно быть, слишком круты для ног групповода. – Затем он в такой же бесстрастной манере обратился к жене ректора:
– Чем я могу быть вам полезен, синьора? – спросил он. – Полагаю, собрание, назначенное у ректора, не отменили?
Казалось, долгое ожидание и последовавшая за ним беседа выпили из синьоры все силы, всю энергию. Я вдруг понял, что по возвращении домой она не имела возможности связаться с Альдо по телефону иначе, как в присутствии мужа, и что это их первая встреча с тех пор, как они виделись в последний раз в воскресенье вечером. Она мучительно искала взглядом его глаза.
Написанное в нем страдание было слишком очевидно.
– Нет, – сказала она, – его не отменили. – Она пожала плечами, отважно ища слова, которые не дали бы Карле Распа пищу для университетских сплетен. – Я просто хотела проконсультироваться с вами, профессор, по одному пустяковому делу. Право, ничего серьезного. Возможно, как-нибудь в другой раз.
То была жалкая ложь. Будь ее дело действительно пустяковым, она не стала бы так долго ждать. Альдо посмотрел на меня. Наверное, он недоумевал, почему я в ту же секунду, как увидел синьору Бутали под его крышей, благоразумно не удалился и не увел свою спутницу.
– Я уверен, что вы извините меня, синьорина, – сказал он, глядя мимо меня на причину всего этого смятения. – Бео, позаботься, пожалуйста, о ликерах и сигаретах. Синьора, прошу прощения… Не угодно ли вам пройти вот сюда?
Жестом он указал на холл и столовую за ним. Синьора Бутали вышла, и Альдо закрыл за собой дверь. Я подошел к подносу с напитками и налил Карле Распа ликера, которого она не заслуживала.
– Вы вели себя отвратительно, – сказал я ей. – Теперь вы никогда не получите приглашения в дом Бутали.
Она выпила ликер и протянула бокал за добавкой.
– Как Донати вас назвал? – спросила она, и в глазах ее зажглось любопытство.
– Бео, – ответил я. – Сокращенное от Беато, благословенный.
Ее глаза еще больше расширились.
– Как трогательно, – прошептала она. Затем, указав рукой в сторону столовой, куда предположительно ушли Альдо и синьора Бутали, добавила:
– А благородная дама знает?
– Что знает?
– Про вас с Донати?
В меня вселился сам дьявол. Дело приняло такой оборот, что мне уже на все было наплевать.
– О да, – сказал я. – Мы действовали в открытую. Но только для нее.
– Вы меня изумляете, – сказала Карла Распа. Она была так взволнована, что вскочила и пролила часть ликера. Я промокнул лужицу носовым платком. – Но она без ума от него, это ясно младенцу. Это вопиет к небесам. И она не возражает?
– Нет, – ответил я. – Чего ради?
– Такая женщина? Жаждущая быть одной-единственной? Мой дорогой Армино!
Разве что… – В ее голове роился целый мир возможностей. Самые разнообразные образы пролетали перед ее глазами. – Ливия Бутали, Донати и вы. Это невозможно…
У нее закружилась голова. Я забрал у нее стакан и поставил его на поднос.
– Теперь вы уйдете? – взмолился я.
– Нет, – сказала она. – Только не после такой информации. Донати придется вытолкать меня отсюда. Куда они пошли, в его спальню?
Я посмотрел на часы.
– Вряд ли, – сказал я. – Сейчас без десяти два. Он уже и так на пять минут опаздывает на собрание к ректору.
– Через минуту вы мне скажете, что ректор в этом тоже замешан, – сказала она.
Я пожал плечами:
– Насколько мне известно, вполне возможно.
В холле послышались голоса и тут же стихли. Секунды через две в комнату вернулся Альдо.
– Кто следующий? – спросил он. – Своих клиентов я хочу принимать по одному.
Я заговорил прежде, чем Карла Распа успела произнести хоть слово.
– На виа Сан Микеле двадцать четыре, была полиция, – сказал я. – Я подумал, что лучше спрятаться на квартире у Карлы. Я объяснил ей, почему.
– В библиотеку они тоже наведывались, – ответил Альдо. – Мне звонил Фосси. Это меня и задержало. – Затем, повернувшись к Карле Распа, он добавил:
– Благодарю вас за то, что вы сделали. У этого парня могли быть неприятности. На какое-то время я их отвлек, и здесь у меня он в безопасности.
Добившись цели и сойдясь лицом к лицу с хозяином дома, синьорина была готова считать, что теперь они квиты.
– Рада была помочь, – откровенно призналась она. – Тем более что это дало мне возможность проникнуть в ваш дом. Я пробовала довольно часто. Три раза звонила вам по телефону.
– Как досадно, – пробормотал Альдо. – Наверное, я был занят.
– Да, заняты, – сказала она, глядя на меня. – С ним.
Карла взяла со стола свою сумку и, желая показать, что наши предполагаемые отношения не составляют для нее тайны, проговорила, делая ударение на каждом слове:
– Я и понятия не имела, профессор, что вы с Армино такие близкие друзья.
Прощальный выстрел попал мимо цели.
– Нам и следует быть друзьями, – коротко сказал Альдо. – Он мой брат. Мы считали друг друга мертвыми и до прошлого воскресенья не виделись двадцать два года.
Результат был поразительный. Карла Распа, которая не моргнув глазом восприняла мой возможный статус подозреваемого в убийстве, залилась яркой краской. Можно было подумать, что Альдо ее ударил.
– Я не знала, – сказала она. – Я не поняла… Армино ничего не сказал. – Сраженная этой новостью, она переводила взгляд то на одного, то на другого из нас и вдруг, к моему ужасу, залилась слезами. – На войне я потеряла обоих братьев, – сказала она. – Намного старше меня, но я их очень любила… Мне очень жаль. Пожалуйста, простите меня.
Она бросилась к двери, но Альдо шагнул вперед, схватил ее за руку и, резко повернув, посмотрел ей прямо в лицо.
– И насколько же вы одиноки? – спросил он.
– Одинока? – переспросила она. Слезы размыли тушь, и теперь, когда краски погасли, ее лицо казалось серым под неровным слоем грима. – Я не говорила, что я одинока.
– Вам незачем об этом говорить, – грубо ответил он. – Об этом вопиет само ваше тело, когда вы обвиваетесь вокруг очередного мужчины.
Я в ужасе наблюдал внезапный взрыв моего брата. Рыдающая Карла Распа казалась такой же ранимой и беззащитной, как и синьора Бутали, но по-своему. Почему Альдо не мог отпустить ее с миром? Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и внезапно все рухнуло. Все притворство, вся бравада.
– Это все, что у меня есть, – сказала она. – Мне нечего больше отдать.
– А как насчет жизни? – требовательно спросил он. – Ее вы готовы отдать?
Он выпустил ее руку. Она все так же пристально смотрела, и по ее ресницам стекала черная тушь.
– Я отдала бы ее за вас, – сказала она, – если бы вы попросили меня об этом.
Альдо улыбнулся и, слегка наклонившись, поднял с пола сумку, которая выскользнула из трясущихся рук Карлы Распа.
– Остальное не имеет значения, – сказал он.
Он подал ей сумку и похлопал по плечу. Затем провел пальцем по ее щеке, показал ей черное пятно и рассмеялся.
– Возможно, завтра я попрошу у вас вашу жизнь на время фестиваля, – сказал он. – Так что запомните, вы мне обещали. Вы можете понадобиться мне в герцогском дворце. Сегодня вечером вы получите инструкции по телефону.
– Я сделаю все, о чем бы вы меня ни попросили, сейчас и всегда, – сказала Карла Распа.
Альдо подтолкнул ее к двери.
– Одно могу сказать наверняка, – сказал он. – Если вы хотите умереть, то вам не придется умирать в одиночестве.
У самой двери она оглянулась и посмотрела на меня.
– Я вас еще увижу, Армино? – спросила она.
– Не знаю, – ответил я, – но благодарю за убежище, которое вы мне предоставили.
Карла Распа вопросительно взглянулд на Альдо. Тот ничем не прояснил для нее мое будущее, и она вышла в холл и далее на улицу. В открытое окно комнаты, где мы стояли, до нас долетел высокий звон колокола Сан Донато, пробившего два раза.
– Мне надо идти, – сказал Альдо. – Я опаздываю уже на пятнадцать минут. Я только что звонил Чезаре, сказать, что ты здесь. Он и Джорджо все утро тебя искали.
Он говорил резко и немного уклончиво. Я не знал, чем это объяснить – то ли беспокойством, которому я был виной, то ли чем-то еще. Казалось, он не хочет оставаться со мной наедине.
– Скоро придет Чезаре, и я хочу, чтобы ты сделал все, как он тебе скажет. Понятно?
– Нет, – ответил я. – Не совсем. Но, возможно, я пойму, когда он появится, – и после некоторого колебания добавил:
– Не знаю, говорила ли тебе синьора. Утром я заходил к ней домой.
– Нет, – сказал Альдо, – она мне не говорила.
– Я встретился с ее мужем, – продолжал я, – и, когда ее не было в комнате, мы несколько минут разговаривали. По ходу беседы он упомянул – не буду вдаваться в подробности – про то, что в Риме, лежа в больнице, получил несколько анонимных телефонных звонков. Звонила женщина с намеками по твоему адресу.
– Благодарю, – сказал Альдо.
Его голос не дрогнул. Выражение лица не изменилось.
– Я подумал, – неловко сказал я, – что лучше тебя предупредить.
– Благодарю, – снова сказал он и направился к двери.
– Альдо, – сказал я, – извини за то, что сейчас произошло, – за досадное столкновение между Карлой Распа и синьорой Бутали.
– Почему досадное? – спросил он, помедлив и держась за ручку двери.
– Они такие разные, – сказал я, – между ними нет ничего общего.
Он остановил на мне жесткий, загадочный взгляд.
– Вот здесь ты ошибаешься, – сказал он. – Обе они хотели только одного. И в этом Карла Распа оказалась более откровенной.
Он вышел из комнаты. Я слышал, как хлопнула входная дверь. С его уходом меня вновь пронзило острое чувство неизвестности – что ждет меня впереди.
Глава 20
Мне не хотелось оставаться одному. Я разыскал Джакопо, который собирался уйти к себе.
– Можно мне пойти с вами? – робко спросил я его.
На его лице отразилось удивление, затем удовольствие, и он махнул мне рукой.
– Конечно, синьор Бео, – сказал он. – Я чищу серебро. Пойдемте, вы составите мне компанию.
Мы пошли в его квартиру. Он провел меня в свою собственную кухню, она же гостиная с окном, выходившим на виа деи Соньи. Это была веселая, уютная комната; сидевшая в клетке канарейка пела под звуки транзистора, который Джакопо, возможно из почтения ко мне, тут же выключил. На стенах висели картинки самолетов, вырванные из журналов и вставленные в рамки. Различные серебряные предметы – ножи, вилки, ложки, блюда, кувшины, кружки – стояли в центре кухонного стола; некоторые еще покрывала розовая паста, другие были уже вычищены и ярко блестели.
Большинство из них я узнал. Я взял в руки небольшую круглую миску и улыбнулся.
– Это моя, – сказал я, – рождественский подарок. Марта никогда не позволяла мне ею пользоваться. Говорила, что она слишком хороша.
– Капитан держит ее для сахара, – сказал Джакопо, – и всегда пользуется ею, когда утром пьет кофе. Его собственная слишком большая.
Он показал мне миску большего размера, которую еще не вычистил.
– Эту я тоже помню, – сказал я Джакопо. – Она из столовой, и мать ставила в нее цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49