– Кажется, он хочет приземлиться.
Вертолет, опустившись к вспаханному полю, пролетел над изгородью и завис над пастбищем, начинавшимся за садом вдоль дороги. Он опускался все ниже и ниже, паря будто ястреб, – винты крутились, шум стоял оглушающий, – а затем очень медленно опустился на землю в центре поля. Несколько минут лопасти вращались по инерции, затем остановились. Открылся люк, и из вертолета вышли шесть или семь человек.
– Они направляются к нам, – сказала Эмма.
Двое солдат пошли через поле к дороге. Они перелезли через проволоку и пересекли лужайку, направляясь к калитке. Эмма с беспокойством взглянула на бабушку. Хорошо еще, что она не в кепке, – по крайней мере сейчас она не так сильно напоминает Мао. Вообще-то сейчас, когда ее седые волосы зачесаны наверх, она выглядит очень даже неплохо. Даже внушительно. С другой стороны, лучше бы она оделась во что-нибудь, более подобающее своему преклонному возрасту, – скажем, в приличную юбку и шерстяную кофту, лучше голубую, а не в эту робингудовскую куртку с кожаными рукавами.
– Что будем делать? – спросила Эмма.
– Сыграем с листа, – сказала Мад.
Вдвоем они вышли на крыльцо, так же как утром, а двое солдат, пройдя через калитку, зашагали по дорожке.
–Офицеры, – прошептала Мад, – это сразу заметно. Солдаты, или офицеры, остановились и отдали честь. У одного из них, по мнению Эммы, была типичная внешность военного: лицо длинное, щеки впалые, под фуражкой видна седина. Спутник его был моложе – круглолицый, с улыбчивыми голубыми глазами. Он больше поглядывал на Эмму, чем на бабушку, и Эмма сочла это за должное. Заговорил тот, что постарше:
– Полковник Чизмер, мэм. Морская пехота США. Со мной лейтенант Шермен.
Мад не оценила церемонию представления гостей и не подумала назвать ни себя, ни Эмму. Она сразу взяла быка за рога:
–Полагаю, вы пришли извиниться за собаку? Полковник Чизмен ответил удивленным взглядом:
– Какую собаку, мэм?
– Отряд ваших людей, – сказала Мад (а Эмма подумала, что слово отряд подходит только к фильмам про ковбоев), – отряд ваших людей сегодня рано утром проходил по этому полю, и один из солдат намеренно выстрелил и убил исключительно ценную собаку – колли с соседней фермы, убегавшую от них со всех ног, насмерть перепуганную диким ревом вертолетов. Эту сцену наблюдали маленькие дети, живущие в моем доме. Они пережили глубокое потрясение.
Офицер выглядел немного растерянным.
– Займитесь этим происшествием, лейтенант, – сказал он своему спутнику. – Мне крайне печально слышать, мэм, о ваших неприятностях. Мы проведем разбирательство по поводу этого происшествия, о котором я ранее не был информирован. Но причина моего прихода совершенно иная.
– Слушаю вас, – произнесла Мад.
– Слышали ли вы сообщение по радио?
– Нет, я смотрела телевизор. Я хорошо знаю адмирала Джолифа. Он несколько раз приезжал сюда в гости.
– Хорошо, мэм, мне тогда легче попросить вас об одной услуге. К вашему дому примыкает конюшня, не так ли?
– Да, это так.
– Мы хотели бы, с вашего согласия разумеется, воспользоваться ею на двадцать четыре часа или, может быть, чуть дольше, в зависимости от ситуации, которая, без сомнения, должна стабилизироваться очень скоро.
Полковник Чизмен говорил очень вежливо, даже почтительно, но твердым тоном.
– Вы хотите сказать, что вам нужно реквизировать конюшню. Выбора у меня нет, я полагаю.
Полковник Чизмен кашлянул:
– Ну это вы перегибаете палку, мэм. Мы не доставим никаких неудобств ни вам, ни вашей семье. Это необходимо для обеспечения связи, и в этом здании будет временный пост, во главе с лейтенантом Шерменом.
– Понимаю.
Полковник явно не чувствовал в ее словах одобрения. Молодой офицер извиняюще взглянул на Эмму, та нервно улыбнулась в ответ.
– В конюшне, конечно, нет телефона и только одна электрическая лампочка, – сказала Мад. – Рядом гараж, где я держу машину. В конюшне хранится навоз, так что, если ваши солдаты собираются там ночевать, им нужно быть осторожней. Спать на нем не очень удобно.
Эмме представилось вдруг, как десятки американцев начнут ходить к ним с просьбой пустить их в ванную или умолять Дотти постирать им белье.
– Не беспокойтесь, мэм, благодарю вас, – сказал полковник Чизмен. – У нас есть соответствующее снаряжение.
– Понимаю, – повторила Мад.
– Я уверен, – продолжал полковник Чизмен, впервые попробовав изобразить улыбку, получившуюся более похожей на гримасу, – что, услышав о вашей неоценимой помощи, ваш друг адмирал Джолиф будет вам, так же как и я, премного благодарен.
– Полагаю, адмиралу Джолифу, так же как и мне, придется сделать то, что ему скажут.
С полковника слетела вся любезность. «Мад, конечно, допускает непоправимую ошибку, припирая его к стене, из этого ничего не выйдет, кроме неловкости, – подумала Эмма, – ведь все было так вежливо, дружелюбно, а теперь они реквизируют дом, а нас переселят в конюшню».
– Мэм, у нас общее дело, – ответил полковник Чизмен. – Наши войска действуют совместно с вашими – вы же слышали сообщение по телевидению. Как только отпадет необходимость обеспечивать вашу безопасность, безопасность ваших сограждан, чрезвычайное положение мгновенно будет снято. Не буду вас более задерживать. До свидания.
Он отдал честь, то же сделал его спутник, но, когда они отвернулись, Мад сделала ужасную вещь – она всегда так вела себя с продавцами, с любителями автографов, со всеми, кто ее раздражал: она говорила о них вслух что-нибудь унизительное, не отойдя еще достаточно далеко, чтобы ее не услышали.
– Индюк надутый, – сказала Мад чересчур громко и отчетливо. Эмма покраснела и скрылась в доме, а бабушка осталась стоять у входной двери, пока американцы не прошли через калитку. Потом она вернулась в дом.
– Позови Джо, милая, – сказала она Эмме, – пусть он выведет машину и поставит ее под окнами кухни.
Эмма позвала Джо, который без устали колол дрова в подвале. Джо поднялся по лесенке, ведущей в холл, за ним показался Терри. Мад кратко рассказала о происшедшем, и Джо мигом отправился выполнять ее поручение. Байронический Терри остался стоять, глаза его возбужденно блестели.
– А мне что делать? – спросил он. – Давайте я вывинчу пробки в конюшне и перекрою там подачу воды?
– Нет, – задумчиво произнесла Мад. – Они разберутся что к чему. К тому же у них полное самообеспечение. Однако послушай, что я тебе скажу. После того как Джо перегонит машину, иди к конюшне, дождись их прихода и, подключив весь свой шарм, скажи, что готов оказать любую помощь. Но не переигрывай. Спокойно так. Попробуй узнать, что у них творится.
– Хорошо.
Терри исчез так же быстро, как и Джо, а Мад пошла на кухню, Эмма за ней.
– Дотти?
– Да, Мадам.
Бывшая костюмерша Мад, которая только что закончила убирать посуду в моечную машину и уже накрыла стол для следующей трапезы, повернула к ним раскрасневшееся усталое лицо.
– Дело идет к тому, что американские солдаты раскинут лагерь в конюшне, – объявила Мад. – Их вертолет только что приземлился на выпасе.
– Боже мой, – сказала Дотти. – Как нам управиться со всеми? Их надо будет чаем напоить? А одеяла? Наших не хватит.
– Дотти, что ты несешь! У них все свое. Неприкосновенный запас, или что там такое есть у солдат, матрасы, полевые телефоны, радио, все что угодно…
Мад размахивала руками, пожимала плечами. Можно было подумать, что она в полном восторге от такой ситуации. Все мальчишки разошлись по своим комнатам – все, кроме чернокожего Бена, разыскивавшего какие-то крошки под кухонным столом.
– Слава тебе, Господи, – сказала Дотти. – Мы бы не смогли накормить толпу солдат. Из-за этого чрезвычайного положения булочник так и не заехал, а у нас кончился хлеб. Что давать ребятам на полдник, и не знаю.
– Дай им бисквит, – сказала Мад.
«Призрак Марии Антуанетты», – подумала Эмма.
– Вот что, Дотти, милая, – сказала Мад, – иди и отдохни, ты выглядишь измученной. День ужасно утомительный, и он еще не закончился, дальше, может, будет еще хуже. Я спеку мальчикам кекс и напою их чаем. Найди мне миску, побольше муки, масла и сахара, вот и все, что нужно. А яйца, у нас остались яйца?
Дотти подняла брови, взглянула на Эмму, и Эмма пожала плечами. Дело в том, что кексы у Мад либо полностью удавались, либо не получались совершенно, обычно второе, и в случае неудачи результат, по словам Папы, напоминал расплавленный свинец. Один-другой успех вскружил ей голову, но чаще всем грозило несварение желудка, и на следующий день кексы приходилось отдавать на корм птицам.
– Давай, давай, – нетерпеливо сказала Мад, – начнем, пожалуй. Если получится хорошо, то можно поступиться принципами и пригласить этого полковника Чизринга, или как там его зовут, к чаю, если он еще здесь. Что-то я не заметила, чтобы вертолет поднялся и улетел.
«Если так, то полковника ждет печальная участь», – подумала внучка. Она выглянула в кухонное окно. Очарование Терри действовало. Он мило беседовало с полковником Чизменом и лейтенантом Шерменом. Похоже, что они обсуждали жителей дома, потому что офицеры взглянули на окна и полковник сказал своим командным голосом что-то вроде: «Не может быть! Лицо показалось мне знакомым, но ее одежда сбила меня с толку». Это могло означать только то, что Терри проговорился о Мад. Эмма не могла решить, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо. Американцы любят знаменитостей. Должно помочь и знакомство с адмиралом Джолифом. Похоже также, что полковник забыл о том, что его обозвали «надутым индюком», а если и помнил, то списал это на преклонный возраст Мад.
– Судя по всему, получилось удачно, – сказала Мад позднее, обозревая свое творение, которое, выложенное на блюдо, оказалось похожим на спущенный воздушный шар цвета хаки и источало запах подгорелого миндаля и какао-бобов.
– По крайней мере, он поднялся. Что не всегда бывает. Скажу американскому полковнику, что это из дрожжевого теста. Они ведь на нем помешаны. Терри уже пошел звать его к чаю.
Эмма отнесла серебряный поднос в музыкальную комнату. Мад всегда пользовалась серебряным подносом, когда, как выражалась Дотти, у них собиралось общество.
– Где эти мальчишки? – спросила бабушка, накрыв мятой кружевной скатертью шаткий карточный столик. – Позови их, милая, пожалуйста.
Пока появилась только Фолли, которая, тоже на шатких ногах, вышла из библиотеки. Она почуяла кекс Мад. С мудростью старой собаки она предвидела, что большую его часть общество отправит на пол. Не успела Эмма собрать весь выводок, как со стороны лужайки донесся щелчок открывающейся калитки. Терри вел американских офицеров к парадной двери. Он распахнул перед ними дверь в музыкальную комнату, раскрасневшийся, исполненный чувства собственной значимости.
– Полковник Чизмен, Мадам, – объявил он, – зашел проститься перед вылетом.
Полковник, позади которого стоял лейтенант, уже не выглядел таким грозным. Его зубы обнажились в улыбке. Терри явно сделал свое дело.
– Не задержу вас надолго, мэм, – сказал полковник. – Хочу только поблагодарить вас за помощь. Этот ваш парнишка очень нам помог.
– Я рада, – ответила Мад, и Эмма заметила, что она заговорила наигранным голосом – тем, которым она отвечает на телефонные звонки. – Выпейте перед отлетом чашку чая и попробуйте кусочек домашнего кекса.
Она любезно улыбнулась, жестом приглашая сесть в кресла, стоящие у столика.
– Что ж, мэм, просто невозможно вам отказать, – сказал полковник Чизмен, – думаю, мы сможем уделить пять минут на то, чтобы попробовать кекс.
Терри бросил быстрый взгляд на лежащий на столе воздушный шар и выскочил из комнаты.
– Куда же убежал парнишка? – воскликнул полковник. – Я не успел поблагодарить его.
– Не беспокойтесь, – сказала Мад, – он вернется. Наверное, пошел позвать к чаю всех остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Вертолет, опустившись к вспаханному полю, пролетел над изгородью и завис над пастбищем, начинавшимся за садом вдоль дороги. Он опускался все ниже и ниже, паря будто ястреб, – винты крутились, шум стоял оглушающий, – а затем очень медленно опустился на землю в центре поля. Несколько минут лопасти вращались по инерции, затем остановились. Открылся люк, и из вертолета вышли шесть или семь человек.
– Они направляются к нам, – сказала Эмма.
Двое солдат пошли через поле к дороге. Они перелезли через проволоку и пересекли лужайку, направляясь к калитке. Эмма с беспокойством взглянула на бабушку. Хорошо еще, что она не в кепке, – по крайней мере сейчас она не так сильно напоминает Мао. Вообще-то сейчас, когда ее седые волосы зачесаны наверх, она выглядит очень даже неплохо. Даже внушительно. С другой стороны, лучше бы она оделась во что-нибудь, более подобающее своему преклонному возрасту, – скажем, в приличную юбку и шерстяную кофту, лучше голубую, а не в эту робингудовскую куртку с кожаными рукавами.
– Что будем делать? – спросила Эмма.
– Сыграем с листа, – сказала Мад.
Вдвоем они вышли на крыльцо, так же как утром, а двое солдат, пройдя через калитку, зашагали по дорожке.
–Офицеры, – прошептала Мад, – это сразу заметно. Солдаты, или офицеры, остановились и отдали честь. У одного из них, по мнению Эммы, была типичная внешность военного: лицо длинное, щеки впалые, под фуражкой видна седина. Спутник его был моложе – круглолицый, с улыбчивыми голубыми глазами. Он больше поглядывал на Эмму, чем на бабушку, и Эмма сочла это за должное. Заговорил тот, что постарше:
– Полковник Чизмер, мэм. Морская пехота США. Со мной лейтенант Шермен.
Мад не оценила церемонию представления гостей и не подумала назвать ни себя, ни Эмму. Она сразу взяла быка за рога:
–Полагаю, вы пришли извиниться за собаку? Полковник Чизмен ответил удивленным взглядом:
– Какую собаку, мэм?
– Отряд ваших людей, – сказала Мад (а Эмма подумала, что слово отряд подходит только к фильмам про ковбоев), – отряд ваших людей сегодня рано утром проходил по этому полю, и один из солдат намеренно выстрелил и убил исключительно ценную собаку – колли с соседней фермы, убегавшую от них со всех ног, насмерть перепуганную диким ревом вертолетов. Эту сцену наблюдали маленькие дети, живущие в моем доме. Они пережили глубокое потрясение.
Офицер выглядел немного растерянным.
– Займитесь этим происшествием, лейтенант, – сказал он своему спутнику. – Мне крайне печально слышать, мэм, о ваших неприятностях. Мы проведем разбирательство по поводу этого происшествия, о котором я ранее не был информирован. Но причина моего прихода совершенно иная.
– Слушаю вас, – произнесла Мад.
– Слышали ли вы сообщение по радио?
– Нет, я смотрела телевизор. Я хорошо знаю адмирала Джолифа. Он несколько раз приезжал сюда в гости.
– Хорошо, мэм, мне тогда легче попросить вас об одной услуге. К вашему дому примыкает конюшня, не так ли?
– Да, это так.
– Мы хотели бы, с вашего согласия разумеется, воспользоваться ею на двадцать четыре часа или, может быть, чуть дольше, в зависимости от ситуации, которая, без сомнения, должна стабилизироваться очень скоро.
Полковник Чизмен говорил очень вежливо, даже почтительно, но твердым тоном.
– Вы хотите сказать, что вам нужно реквизировать конюшню. Выбора у меня нет, я полагаю.
Полковник Чизмен кашлянул:
– Ну это вы перегибаете палку, мэм. Мы не доставим никаких неудобств ни вам, ни вашей семье. Это необходимо для обеспечения связи, и в этом здании будет временный пост, во главе с лейтенантом Шерменом.
– Понимаю.
Полковник явно не чувствовал в ее словах одобрения. Молодой офицер извиняюще взглянул на Эмму, та нервно улыбнулась в ответ.
– В конюшне, конечно, нет телефона и только одна электрическая лампочка, – сказала Мад. – Рядом гараж, где я держу машину. В конюшне хранится навоз, так что, если ваши солдаты собираются там ночевать, им нужно быть осторожней. Спать на нем не очень удобно.
Эмме представилось вдруг, как десятки американцев начнут ходить к ним с просьбой пустить их в ванную или умолять Дотти постирать им белье.
– Не беспокойтесь, мэм, благодарю вас, – сказал полковник Чизмен. – У нас есть соответствующее снаряжение.
– Понимаю, – повторила Мад.
– Я уверен, – продолжал полковник Чизмен, впервые попробовав изобразить улыбку, получившуюся более похожей на гримасу, – что, услышав о вашей неоценимой помощи, ваш друг адмирал Джолиф будет вам, так же как и я, премного благодарен.
– Полагаю, адмиралу Джолифу, так же как и мне, придется сделать то, что ему скажут.
С полковника слетела вся любезность. «Мад, конечно, допускает непоправимую ошибку, припирая его к стене, из этого ничего не выйдет, кроме неловкости, – подумала Эмма, – ведь все было так вежливо, дружелюбно, а теперь они реквизируют дом, а нас переселят в конюшню».
– Мэм, у нас общее дело, – ответил полковник Чизмен. – Наши войска действуют совместно с вашими – вы же слышали сообщение по телевидению. Как только отпадет необходимость обеспечивать вашу безопасность, безопасность ваших сограждан, чрезвычайное положение мгновенно будет снято. Не буду вас более задерживать. До свидания.
Он отдал честь, то же сделал его спутник, но, когда они отвернулись, Мад сделала ужасную вещь – она всегда так вела себя с продавцами, с любителями автографов, со всеми, кто ее раздражал: она говорила о них вслух что-нибудь унизительное, не отойдя еще достаточно далеко, чтобы ее не услышали.
– Индюк надутый, – сказала Мад чересчур громко и отчетливо. Эмма покраснела и скрылась в доме, а бабушка осталась стоять у входной двери, пока американцы не прошли через калитку. Потом она вернулась в дом.
– Позови Джо, милая, – сказала она Эмме, – пусть он выведет машину и поставит ее под окнами кухни.
Эмма позвала Джо, который без устали колол дрова в подвале. Джо поднялся по лесенке, ведущей в холл, за ним показался Терри. Мад кратко рассказала о происшедшем, и Джо мигом отправился выполнять ее поручение. Байронический Терри остался стоять, глаза его возбужденно блестели.
– А мне что делать? – спросил он. – Давайте я вывинчу пробки в конюшне и перекрою там подачу воды?
– Нет, – задумчиво произнесла Мад. – Они разберутся что к чему. К тому же у них полное самообеспечение. Однако послушай, что я тебе скажу. После того как Джо перегонит машину, иди к конюшне, дождись их прихода и, подключив весь свой шарм, скажи, что готов оказать любую помощь. Но не переигрывай. Спокойно так. Попробуй узнать, что у них творится.
– Хорошо.
Терри исчез так же быстро, как и Джо, а Мад пошла на кухню, Эмма за ней.
– Дотти?
– Да, Мадам.
Бывшая костюмерша Мад, которая только что закончила убирать посуду в моечную машину и уже накрыла стол для следующей трапезы, повернула к ним раскрасневшееся усталое лицо.
– Дело идет к тому, что американские солдаты раскинут лагерь в конюшне, – объявила Мад. – Их вертолет только что приземлился на выпасе.
– Боже мой, – сказала Дотти. – Как нам управиться со всеми? Их надо будет чаем напоить? А одеяла? Наших не хватит.
– Дотти, что ты несешь! У них все свое. Неприкосновенный запас, или что там такое есть у солдат, матрасы, полевые телефоны, радио, все что угодно…
Мад размахивала руками, пожимала плечами. Можно было подумать, что она в полном восторге от такой ситуации. Все мальчишки разошлись по своим комнатам – все, кроме чернокожего Бена, разыскивавшего какие-то крошки под кухонным столом.
– Слава тебе, Господи, – сказала Дотти. – Мы бы не смогли накормить толпу солдат. Из-за этого чрезвычайного положения булочник так и не заехал, а у нас кончился хлеб. Что давать ребятам на полдник, и не знаю.
– Дай им бисквит, – сказала Мад.
«Призрак Марии Антуанетты», – подумала Эмма.
– Вот что, Дотти, милая, – сказала Мад, – иди и отдохни, ты выглядишь измученной. День ужасно утомительный, и он еще не закончился, дальше, может, будет еще хуже. Я спеку мальчикам кекс и напою их чаем. Найди мне миску, побольше муки, масла и сахара, вот и все, что нужно. А яйца, у нас остались яйца?
Дотти подняла брови, взглянула на Эмму, и Эмма пожала плечами. Дело в том, что кексы у Мад либо полностью удавались, либо не получались совершенно, обычно второе, и в случае неудачи результат, по словам Папы, напоминал расплавленный свинец. Один-другой успех вскружил ей голову, но чаще всем грозило несварение желудка, и на следующий день кексы приходилось отдавать на корм птицам.
– Давай, давай, – нетерпеливо сказала Мад, – начнем, пожалуй. Если получится хорошо, то можно поступиться принципами и пригласить этого полковника Чизринга, или как там его зовут, к чаю, если он еще здесь. Что-то я не заметила, чтобы вертолет поднялся и улетел.
«Если так, то полковника ждет печальная участь», – подумала внучка. Она выглянула в кухонное окно. Очарование Терри действовало. Он мило беседовало с полковником Чизменом и лейтенантом Шерменом. Похоже, что они обсуждали жителей дома, потому что офицеры взглянули на окна и полковник сказал своим командным голосом что-то вроде: «Не может быть! Лицо показалось мне знакомым, но ее одежда сбила меня с толку». Это могло означать только то, что Терри проговорился о Мад. Эмма не могла решить, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо. Американцы любят знаменитостей. Должно помочь и знакомство с адмиралом Джолифом. Похоже также, что полковник забыл о том, что его обозвали «надутым индюком», а если и помнил, то списал это на преклонный возраст Мад.
– Судя по всему, получилось удачно, – сказала Мад позднее, обозревая свое творение, которое, выложенное на блюдо, оказалось похожим на спущенный воздушный шар цвета хаки и источало запах подгорелого миндаля и какао-бобов.
– По крайней мере, он поднялся. Что не всегда бывает. Скажу американскому полковнику, что это из дрожжевого теста. Они ведь на нем помешаны. Терри уже пошел звать его к чаю.
Эмма отнесла серебряный поднос в музыкальную комнату. Мад всегда пользовалась серебряным подносом, когда, как выражалась Дотти, у них собиралось общество.
– Где эти мальчишки? – спросила бабушка, накрыв мятой кружевной скатертью шаткий карточный столик. – Позови их, милая, пожалуйста.
Пока появилась только Фолли, которая, тоже на шатких ногах, вышла из библиотеки. Она почуяла кекс Мад. С мудростью старой собаки она предвидела, что большую его часть общество отправит на пол. Не успела Эмма собрать весь выводок, как со стороны лужайки донесся щелчок открывающейся калитки. Терри вел американских офицеров к парадной двери. Он распахнул перед ними дверь в музыкальную комнату, раскрасневшийся, исполненный чувства собственной значимости.
– Полковник Чизмен, Мадам, – объявил он, – зашел проститься перед вылетом.
Полковник, позади которого стоял лейтенант, уже не выглядел таким грозным. Его зубы обнажились в улыбке. Терри явно сделал свое дело.
– Не задержу вас надолго, мэм, – сказал полковник. – Хочу только поблагодарить вас за помощь. Этот ваш парнишка очень нам помог.
– Я рада, – ответила Мад, и Эмма заметила, что она заговорила наигранным голосом – тем, которым она отвечает на телефонные звонки. – Выпейте перед отлетом чашку чая и попробуйте кусочек домашнего кекса.
Она любезно улыбнулась, жестом приглашая сесть в кресла, стоящие у столика.
– Что ж, мэм, просто невозможно вам отказать, – сказал полковник Чизмен, – думаю, мы сможем уделить пять минут на то, чтобы попробовать кекс.
Терри бросил быстрый взгляд на лежащий на столе воздушный шар и выскочил из комнаты.
– Куда же убежал парнишка? – воскликнул полковник. – Я не успел поблагодарить его.
– Не беспокойтесь, – сказала Мад, – он вернется. Наверное, пошел позвать к чаю всех остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47