Что-то хочешь спросить?
По привычке я уже отметила некоторые его особенности, за которые можно зацепиться. Например, внешность. Не красавец, конечно, и не урод. Холеный мужичонка с едва намечающимся брюшком. Морда скорее приятная, чем отвратная, если бы не носяра. Нос приметный, с подвижными, как цветочные лепестки, ноздрями, чуткий, как у насекомого. Наверное, именно энергичный носяра лучше всего отражал его характер. А характер такой, что случайно зацепишься - обдерешься до крови. Ну, это уж у них общее, родовое, у всех победителей жизни. Это мы всегда учитываем.
- Гай Карлович, раз уж оказали мне честь, - я смущенно потупилась, - раз приняли участие... Позвольте признаться чистосердечно?
- Ну?
- Вы мой герой. Гай Карлович, мой жизненный идеал, для вас я готова на все. В самых смелых мечтах не могла представить, что когда-нибудь буду сидеть вот так запроса рядом с великим человеком. И мне очень страшно, что я не сумею угодить.
Обычно на такие невинные девичьи признания они клюют безотказно, но этот, похоже, был чересчур умнее, чем я предполагала. По свекольной морде пробежала тень смеха, носяра дернулся вверх-вниз, как поплавок.
- Не мели чепуху, красавица, это необязательно... Лучше запомни, что скажу. Главная твоя задача - загарпунить Громякина. Намертво. Чтобы не ворохнулся. Это трудно, понимаю. Он человек ломаный, дурной. Даже говорить о нем как о человеке не совсем верно. Животное, чудовище. Но он нам нужен. Мы на него сделали ставку, вложили средства. И ты должна его приручить. С помощью подруги, разумеется. Справишься?
- Приручить Громякина - это как? В постель уложить, что ли?
- В постель - мало. Надо, чтобы кормился из твоих рук. Честно говоря, я была поражена.
- Гай Карлович, вы серьезно? Может, вы меня с кем-то путаете? Я обыкновенная московская путана. С какой стати он вдруг будет, есть из моих рук? И потом - у него есть Иванцова. Я ей в подметки не гожусь.
Ганюшкин недовольно сдвинул брови, носяра поник.
- Не умствуй, Надя. Каждый солдат должен знать свой маневр. Иванцова - это Иванцова, ты - это ты.
- Есть другая народная мудрость: всяк сверчок знай свой шесток.
- Ты не сверчок, Надин, а результат научного отбора. Ошибки нет: зверюга на тебя среагировал. Пока вяло, но импульс есть.
- Откуда известно?
- Наводил справки о тебе. Кто, откуда? Чем болела? Есть и другой красноречивый фактор. Шуганул двух любимых петушков. Неделю к ним не прикасается.
- А к Иванцовой?
- Не дерзи, Надя, если хочешь, к Иванцовой тоже... Повторяю, Громяка нам нужен в товарном, упакованном виде. И как можно скорее. Раз уж помянула свою подругу, скажу, Иванцова не справилась. К сожалению, придется ее наказать. Надеюсь, с тобой этого не случится.
Он сидел так близко и был такой тихоголосый, домашний рассудительный, и все же от него веяло ужасом, как из преисподней.
- По ряду причин, - продолжил наставительно, - с Громякой мы не можем использовать более действенные, активные способы сотрудничества. Поэтому, Надя, прошу тебя, не сорвись. Глупо сломаться в начале блестящей карьеры, которая перед тобой открывается. Согласна?
- Да, но... Что все-таки я должна сделать?
- Пока войти в доверие, стать незаменимой - иными словами, занять место Иванцовой. Дальше видно будет. Успокойся, тебе помогут, у тебя будут консультанты и все прочее, что необходимо. Вся современная наука любви к твоим услугам. Со всеми ее самыми изощренными приемами.
Магнат поднялся на ноги, взглянул на ручные часы. Аудиенция закончена.
- Гай Карлович, можно последний вопрос?
- Говори.
- Даже два.
- Быстрее, Надя, спешу.
- Туркам я подчиняюсь или нет?
- С этого дня ты подчиняешься лично мне. Но слушаешься всех. Улавливаешь тонкость?
- Улавливаю... Гай Карлович, Иванцова - моя школьная подруга... Пожалуйста, скажите, что с ней?
- Ты же ее недавно видела?
- Да, но вы сказали, придется наказать.
- А-а, ты вон про что... - Неожиданно Ганюшкин перестал спешить и опустился обратно в кресло. Больше того, посадил меня к себе на колени, нежно обняв за плечи. - Хорошо, удовлетворю твое вполне понятное любопытство. Сейчас вместе проведем маленький научный опыт Ну-ка, признайся, как относишься к Гене Шатунову?
- К Мослу? Как к нему можно относиться? Животное, оно и есть животное.
- Ая-яй, Наденька, стыдно. Зачем же спала с этим животным?
- От страха, Гай Карлович.
- Что-то ты непохожа на трусиху... Ну да ладно... Геночка обидел наших турецких братьев, сама была свидетелем. И вообще последнее время ведет себя вызывающе, задирает хвост... Нет-нет, не волнуйся, ничего страшного, мы давно отказались от варварских методов воздействия - пытки и прочее. Пожалуйста, смотри внимательно.
Я не заметила, как в пальцах у него оказался дистанционный пульт, и лишь увидела, как вспыхнул экран телевизора, стоящего у противоположной стены. Изображение было четким, но беззвучным. Маленькая комната с операционным столом и разными приспособлениями, на столе лежал Мосол, к его голове подведены провода от каких-то приборов. Вокруг суетились трое мужчин в белых халатах, что-то налаживали, подключали, возможно, готовились к операции. Сцена напоминала кадры из популярного штатовского сериала "Скорая помощь", который я недавно смотрела. Один знакомый гинеколог (не любовник, а именно врач) как-то сказал, что эту мыльную медицинскую оперу российские врачи воспринимают как суперкинокомедию, не уступающую фильмам Чарли Чаплина. У Геннадия Мироновича глаза вытаращенные, как у человека, который ушел под воду и понимает, что вынырнуть не успеет.
- Что с ним делают? - спросила я почему-то шепотом.
- Ничего. - Гай Карлович нежно помял мои груди. Я не сомневалась, что ему приятно. - Все, что надо, они уже сделали.
И действительно один из медиков освободил голову Мосла от путаницы датчиков, второй скинул ремни, которыми тот был примотан к столу. Ошарашенный Мосол слез со стола, неуклюже раскачивался. Ближайший врач поводил перед его лицом ладонью. Мосол скривился в неуверенной улыбке.
Гай Карлович отключил изображение.
- Ну, как тебе?
- Ничего не поняла. Ему вкололи наркотик?
- Мелко мыслишь. Надежда Егоровна. Старыми категориями. Его изменили.
- Как изменили? Отрезали что-нибудь?
- Ах, Надин, какая же ты непонятливая девочка! Ладно, сейчас увидишь, - спихнул меня с колен довольно бесцеремонно, потянулся к телефону, снял трубку и, не набирая никакого номера, распорядился:
- Подайте сюда Мосолушку. - Энергично потянул носом, потер руки. В непроницаемых глазах такое выражение, будто нанюхался кокаину. - Любопытное ты существо. Надежда Егоровна.
- В каком смысле?
- Увидеть такое - и даже бровью не повести! В твоем-то возрасте... Неужто ничего не почувствовала?
- Что я должна почувствовать?
- Ну не знаю - жалость, страх, содрогание душевное. Все же - э-э - сожитель.
- Не понимаю. Гай Карлович, чего от меня ждете?
- Ничего не жду, ровным счетом ничего. Но вижу, с Громякиным справишься. И не только с Громякиным, да?
Отвечать, слава богу, не пришлось. Отворилась дверь, и робко, боком втиснулся в кабинет Геннадий Миронович. Первое, что бросилось в глаза, от его привычной раздвоенности не осталось и следа. Теперь это была однозначная определенная личность, без внутренних метаний, с каким-то неожиданно появившимся прилизанным хохолком на голове. Без всяких закидонов и амбиций. Лох. Человек доисторического времени, когда существовали бесплатные туалеты. И голос новый, чуть ниже тембром, басовитый и заискивающий.
- Звали, барин? - спросил, скользя туманным взглядом куда-то в заоконное пространство. У меня по коже пробежали мурашки.
- Звал-звал, - благодушно отозвался Ганюшкин, подойдя к страдальцу ближе. - Как зовут тебя, помнишь?
- Мослом Мословичем, ваше высокоблагородие.
- Верно... Ну-ка, открой рот.
Геннадий Миронович послушно вывалил язык, и магнат зачем-то подергал его зубы. Потом вытер ладонь о белую сорочку Мосла.
- Кому служишь, горемыка?
- Вам, ваше высокоблагородие.
- А еще кому?
- Вот ейтой дамочке, запамятовал, как звать-величать, Простите Христа ради, - ожег пустым и каким-то влажным взглядом, от которого меня замутило. Преданный пес не смотрит жалобней.
- Опять верно, - похвалил Ганюшкин. - Теперь докажи, как любишь свою хозяйку.
С утробным урчанием Мосол повалился на колени, подполз к пуфику и облизал мою туфлю, при этом крепко зажав в ладонях щиколотку.
- Почеши его за ухом, почеши, - улыбчиво посoветовал Ганюшкин. - Они это любят.
- Гай Карлович, вам нравится превращать людей в мошек? - спросила я холодно.
- Зачем превращать? Они и есть мошки, дорогая.
7. ПОЯВЛЕНИЕ МАЙОРА
Звонок раздался среди ночи, и в первую минуту я не могла сообразить, кто бы это мог быть. Подумала, кто-то из ошалевших бывших спонсоров. За восемь лет столько мужиков прошло через мои руки, и некоторые имели обыкновение возникать заново из прошлого, аки привидения, пытаясь снова занять место в моем сердце. Никому этого не удавалось. Я не из тех, кто лакомится тухлятинкой.
Голос в трубке звучал в настырной интонации забуксовавшего автомобиля. Звонивший был явно под хмельком.
- Позовите гражданку Марютину, пжалуста! Это ты, Надин? Чего-то не слышу? Я куда попал?
Я включила ночник, взглянула на часы - половина второго. Значит, поспала около часа. Вечером засиделись с мамочкой, судачили, как две кумушки. Отца вспоминали, угоревшего от "Рояла" на заре реформ, поплакали, конечно. И мои делишки обсудили. Маму я, естественно, ни во что не посвящала, но она чувствовала, что-то неладно. Какая-то фирма, хожу на работу - отродясь такого не бывало. Прежнюю мою жизнь она осуждала, а теперь испытывала страх. Для нее само слово "фирма" звучало зловеще. Так же как все новые слова: "префектура", "брокеры", "дилеры", "киллеры" и прочее - все одинаково. Все чужое. Все ранило сердце, сплавляясь в усталой головке в болезненное, надрывное понятие - общечеловеческие ценности, рынок.
- Эй, вы знаете, который час? Мужчина заныл заново: .
- Мне бы гражданку Марютину... Пжалуста, позовите ее к телефону. Это ты, Марютина?
- Допустим, а вы кто?
Но когда спросила, уже знала ответ. Секретный агент. Он постоянно придуривался, даже в постели. Сразу все вспомнила. Волшебная ночь. Утреннее исчезновение. Помада на зеркале. В постели он прикидывался вампиром, импотентом и сексуальным маньяком. У меня никогда не было такого забавного партнера. Половину ночи занимались любовью, вторую половину пили водку и хохотали. С тех пор я, кажется, больше не смеялась ни разу. Искренне. Без истерики. Как в детстве.
- Я почему позвонил-то, - нудело в трубке. - Получил сообщение, а уже ночь. Думал, дождусь утра. Но вдруг что-то срочное. Дай, думаю, сразу звякну, хотя и пьяный. Вдруг у нее, к примеру, денег нет на такси. Или прокладки закончились. Это ты, Надин?
- Антон, почему ты пропал?
- То же самое могу спросить у тебя.
- Я знаю, почему ты пропал. Никогда не надо отдаваться мужчине с первого раза. Все мужчины одноклеточные. Они думают, если женщина сразу задрала ноги, она непременно шлюха. А тут еще эти хачики. Дополнительный штрих. Наверное, решил, я только и делаю, что ошиваюсь по ночным клубам.
- Хочешь правду, Надь?
- Давай, если сможешь.
Я уже сидела в постели с сигаретой в зубах. Только зажигалка куда-то делась. Сон улетучился бесследно. Какой уж тут сон... Секретный агент. Соломинка в трясине.
- Оробел я, Надь... Зачем я нужен прекрасной даме со своей зарплатой? Ну, попал под настроение, а дальше что? Я насчет себя не обольщаюсь. Иной раз доходит до того, что порядочную девушку не на что пивом угостить У тебя что стряслось-то, Надь?
Я оказалась в затруднительном положении. Не хотела, опасалась откровенничать по телефону. Для тех, кто торгует людьми, как сигаретами, поставить на прослушку квартиру - плевое дело. Вроде того как сигнализацию на тачку. Они это наверняка проделывают со своими сотрудниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58