9. Мобилизация в Кирюхинске. – Зомберы против алкоголиков. – Полковник засучивает рукава
Как только Курозадов со своими людьми исчез в тайге целым и невредимым, Ольга устроила нам истерику. Мы как могли успокоили ее и начали собираться в погоню. Но Ольга, вспомнив, что она наш верховный главнокомандующий, внесла свои коррективы, а именно – настояла на том, чтобы я шел в Кирюхинск и, если удастся, поднимал тамошний народ на облаву – никуда, кроме как на шоссе Кавалерово – Дальнегорск, Курозадов выйти из тайги не может...
Понимая, что Ольга права и кому-то надо идти в Кирюхинск, я попытался было рокироваться с нею, но она была непреклонна. И я ушел, сильно рассерженный.
В Кирюхинске я сразу пошел к мэрии и обнаружил рядом с ней полковника Гжелкина. Он ходил вокруг осины, прикрепленный к ней наручниками. Увидев меня, рассвирепел и начал метко бросаться землей. Я понял, что диалога не получится, и отправился искать ангела Гришу.
Обнаружил его в одной из хижин читающим мораль какому-то очумевшему от трезвости замухрышке.
Я подождал, пока Гриша закончит проповедь, и увел его на улицу. Ангел виновато улыбался, и я понял, что снятие блокады лечебницы его рук дело.
– Твоя работа? – хмуро спросил я его.
– Понимаете, я им сказал, открыл глаза, что алкогольная лечебница – это вовсе не храм трезвости, это всего-навсего фикция, надувательство.
И посоветовал почаще ходить в лес кормить клещей и не всяких там, а с крупной синей точкой в середке туловища...
– С синей точкой, говоришь? Они что, только на лечебных клещах есть?
– Да, Шура специально эту точку вывел, чтобы его клещи от болезненных отличались. А вы что, не знали?
– Когда нас Шура с ними знакомил, не до окраски нам было, – улыбнулся я, вспомнив три банки мерзких насекомых, высыпанных в прошлом году на меня с товарищами в ходе очередного раунда перезомбирования:
– А ты откуда о точках знаешь?
– Инесса перед отъездом рассказала.
– Так... Все это просто замечательно. А ты знаешь, что из-за твоей ангельской доброты бандиты из шахты вырвались и убегают теперь в сторону моря? И через пару лет тысячи хорошо вооруженных зомберов появятся в одной из слаборазвитых стран, ты, наверное, догадываешься, в какой, и начнут строить политическое будущее ставленника какой-нибудь страны?
– Виноват я! – сразу залился краской стыда Гриша. – Понимаешь, когда видишь вокруг этих несчастных людей, обо всем забываешь. И я забыл, зачем сам сюда приехал и зачем вас пригласил...
– Короче, Нельсон! Развел тут мне сантименты.
Надо немедленно собирать людей, доставать машины и двигать к шоссе Кавалерово – Дальнегорск.
Гриша, обрадованный тем, что может исправить свой досадный промах, собрал алкоголиков покрепче и объяснил им обстоятельно, что надо делать.
Не прошло и получаса, как в моем распоряжении были три вместительные легковые иномарки, брошенные Моисеем Мусаевичем, и двадцать три добровольца.
Построив добровольцев в шеренгу, я попытался определить по их виду, на что они способны.
Выглядели они довольно браво, но некоторые из них вели себя чрезвычайно странно – одни осторожно почесывались, другие время от времени доставали из карманов маленькие баночки из-под горчицы или детского питания, брали из них щепотку чего-то и отправляли это за шиворот или за пазуху.
Я поинтересовался у Гриши – не насекомые ли мучают ополченцев? Гриша мягко улыбнулся и ответил:
– Это они от хороших клещей почесываются.
Они их в лесу после моих разъяснений насобирали в баночки и теперь на себе усиленно кормят.
Лечатся, значит.
– Ну-ну... Остается попенять Шуре, что он вшей не сообразил использовать. Не надо было бы их собирать.
Я не успел договорить.
– Эй, вы, сволочи говенные! – услышали мы сзади срывающийся то на хрип, то на фальцет голос мэра-полковника Кирюхинска. – Отвязывай давай. Вы без меня всех в гроб положите... И, сукой буду, поперек!
Увидев, что мэр оклемался, ополченцы-алкоголики дружно бросились к нему и освободили его и почти ошкуренную осину от наручников, и через пять минут мы с Гришей увидели, что такое настоящий командир и как должны выглядеть настоящие солдаты.
Донельзя довольный метаморфозой, случившейся с полковником, я вклинился в шеренгу и выровнялся направо. Гриша, следуя моему примеру, хотел сделать то же самое, но полковник помотал указательным пальцем из стороны в сторону. Поняв, что годным к строевой службе его не признают, ангел густо покраснел и, понурившись, ушел к хижинам продолжать свою миссионерскую деятельность.
Проводив ангела глазами, Василий Иванович подошел ко мне, одобряя мою выправку, удовлетворенно кивнул, затем отнял автомат и приказал доложить обстановку. Выслушав мой рассказ, закончившийся повторным изложением способностей зомберов с упором на их жестокость и взаимосвязанность, посерьезнел и глубоко задумался. Думал он несколько минут, потом чуть смущенно улыбнулся и, положив мне слегка подрагивающую руку на плечо, убежденно сказал:
– На каждую хитрую жопу с резьбой, братан, у нас найдется хрен с винтом... Прорвемся без клизмы!
* * *
Обстоятельно обследовав шоссе, полковник выставил две засады – как бы Курозадов ни плутал по тайге, он все равно должен был выйти где-нибудь между ними. В засадах он оставил по десять человек и одной машине, остальные пятеро, включая нас с полковником, притаились в точке наиболее вероятного появления противника.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне было ясно, что Ольге и моим товарищам угрожает серьезная опасность... Но я ничем не мог им помочь, зная тем более, что сам скоро окажусь в очень непростой и кровавой переделке.
И я, к сожалению, не ошибся. Зомберы перехитрили нас. Предельно ясно осознав ситуацию, они разделились на две ударные группы – одна, из четырех монстров, выскочила на засаду, расположенную ближе к Дальнегорску. Увидев бегущих на них разъяренных нелюдей с малиновыми глазами, большинство алкоголиков сразу разбежалось.
Но успех зомберов был серьезно омрачен – они потеряли четверть личного состава и все из-за одного не вполне нормального человечишки из Белой Горы. Прихватив с собой на боевое задание бутылочку «Золотой осени», он распил ее втихомолку от более ответственных товарищей, но все, естественно, раскрылось. В наказание за злостное нарушение воинской дисциплины человечишка был изолирован в машине за десять минут до нападения зомберов. Последние не прочувствовали его, видимо, ввиду неожиданно возобновившейся белой горячки и были жестоко наказаны – увидев нападающих и приняв их за когда-то мучивших его чертей, человечишка дал газу и подмял под колеса зазевавшегося зомбера. Оставшиеся трое догнали машину, вытащили брыкающегося героя из окна и выбросили в протекающую рядом речку Высокогорскую, где он и утонул. Убедившись в его смерти, зомберы поймали пятерых недалеко убежавших противников и погнали их к группе полковника.
Вторая группа зомберов выскочила на засаду у Кавалерова, но врасплох застигнуть ее не смогла.
Возглавляемые стокилограммовым бывшим десантником, в пух и прах спившимся ввиду устойчивого легкомыслия любимой супруги, алкоголики бросились в контратаку и по трое повисли на зомберах. Провисеть они смогли не более десяти секунд. За эти считанные секунды десантник раскроил саперной лопаткой головы двоим противникам, но третий зомбер, самый здоровый, раскидав повисших на нем алкоголиков, вырвал у лейтенанта лопатку и убил ею всех, кроме двоих, запросивших пощады. Затем он вымазал лицо кровью и, связав руки пленных рубашками, снятыми с убитых, погнал их навстречу своим однополчанам из первой группы.
Полковник, издалека увидев зомберов, погоняющих перед собой живой щит из связанных по рукам пленных, расстроился. Когда я сказал, что со стороны Кавалерова к нам подбирается еще один, очень сильный и свирепый зомбер, он пространно и очень содержательно выматерился и отправил меня навстречу зомберу.
– Ты как-никак тоже зомбер, хоть и бывший...
Так что иди, разбирайся, прикрой нас с тыла, – сказал он, по-отечески ласково глядя мне в глаза.
Я ушел, пообещав вернуться сразу после выполнения задания.
* * *
Зомбер мой оказался будь здоров... Оценив его габариты, я понял, что, если попаду ему в руки, он просто выдавит из меня всю клеточную жидкость. Подойдя метров на десять, я начал стрелять ему в голову – живой щит прикрывал его лишь до середины груди. Но зомбер успевал увертываться от пуль и неуклонно приближался ко мне.
И я поменял тактику. Я перестал стрелять попусту, сменил рожок, повернулся к противнику спиной, словно к прочитанной афише, и, насвистывая мелодию из кинофильма «Земля Санникова», пошел прочь к каменистому берегу.
«Жизнь – только миг между прошлым и будущим...» – свистел я, кося глазами в сторону зомбера.
Он сначала несколько растерялся, но мгновенно взял себя в руки и, желая меня догнать, выскочил за свой живой щит. Я быстро обернулся и влепил ему пулю в плечо (я метил в сердце, но он, как заправский тореро, увернулся).
Так, хрустя прибрежным галечником, мы бегали минут семь-восемь. Но как только со стороны расположения полковника начали раздаваться короткие автоматные очереди, зомбер, почувствовав, видно, что с его коллегами творится что-то неладное, тут же переквалифицировался в пылающего злобой камикадзе и пошел на меня буром. Я расстрелял всю обойму, но пули погружались в него как-то мирно и буднично, ну, примерно как пельмени погружаются в кипящую подсоленную воду. Последнюю пулю я выпустил в упор уже после того, как зомбер, свалив меня на землю, сомкнул на моей тщедушной шее свои огромные, покрытые рыжими вьющимися волосами лапы...
* * *
Подойдя к полковнику, залегшему за прибрежными валунами, метров на пятьдесят, зомберы остановились. Наверняка они решили дождаться своего коллегу, разбиравшегося со мной. Но через десять минут, когда им стало ясно, что разборка затягивается и, более того, может завершиться в мою пользу, они пинками и зуботычинами построили пленных и, прячась за ними, пошли на автомат Василия Ивановича.
Но Гжелкин, прошедший огонь, воду и все «горячие точки» Северного полушария, лишь покраснел, как вареный рак, и, едва противники приблизились метров на десять-двенадцать, начал расчетливо расстреливать атакующих короткими очередями. Еще в Кушке полковник, тогда рядовой, славился своей автоматной меткостью на весь Туркестанский военный округ от Каспия до Иссык-Куля. И хотя его руки давно предательски дрожали, меткости он не утратил.
Помня, что говорил ему Чернов об их реакции и жизнеспособности, он целил зомберам в головы, а вернее, в глаза и выбил пулями пять зенок и два затылка. Но оставшегося у одного из зомберов глаза (он почти вовремя заслонился заложником) хватило, чтобы остальные, практически уже безголовые, навалились на полковника...
* * *
Когда я очнулся, надо мной сидели на корточках два алкоголика. Руки у них были по-прежнему связаны сзади. Я хотел поднять голову и рассмотреть, чем это у них вымазаны лица, но резкая боль в изуродованной зомбером шее не позволила мне этого сделать.
– Ты лежи, лежи пока! – радостно улыбаясь, сказал мне один из экс-алкоголиков. – Радуйся, живой будешь.
– А в чем это у вас щеки и губы вымазаны?
Кровью, что ли, закусывали?
– Нет, не закусывали! – ответили мои спасители в один голос. – Это мы ему, мертвому, пальцы по очереди отгрызали, чтобы не задушил тебя до конца...
Полежав еще немного, я полностью пришел в себя, кое-как развязал алкоголикам руки и поковылял вместе с ними к полковнику.
Василий Иванович был еще жив. Светлыми глазами он смотрел в хмурое, беременное дождем небо. Увидев меня боковым зрением, он слабо улыбнулся. Я сел рядом на корточках.
– Хреново? Да? – спросил я невпопад, не зная, что и говорить умирающему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38