Чихай дело знает, есть в этой бабе то, что можно с кайфом сломать. Вот будет хохма! Ребятам точно понравится. А потом, если выживет, запереть в подвале и держать там как диковинную сучку. Или нет, как карточный приз. Выиграл в "козла" – она твоя.
– Вы хорошо чувствуете дух этого дома, – обернувшись, расшифровал Чихай выражение лица Даши.
– Надо было не дворец строить, а просто дом, – ответила она.
– Может, ты и права.
Чихай открывал дверь спальной и потому решил, что пора переходить на "ты".
Спальня была впечатляющей. Нет, это был не заурядный "сексодром", но и не супружеское гнездышко. Все в красных и розовых тонах – обои, занавески, покрывало на кровати и скатерть.
А картины, развешенные на стенах, были в голубых тонах. Балерины Дега, кое-что из Шагала и Васильева.
Пушистое ковровое покрытие тоже было голубым.
– Вижу, вам нравиться наше последнее пристанище, – озвучил Чихай результаты минутного наблюдения за Дашей.
– Во вкусе вам не откажешь... – покивала та и, закончив осмотр, спросила:
– А почему они медлят? Почему не расстреляли в столовой или по дороге сюда?
– Понимаешь, они "шестерки". Пять или шесть лет я учил их бояться меня, и они ничего не могут с собой сделать. Но ничего, им дали три дня, у них есть еще время.
– А почему они не пойдут на рынок и не наймут киллера?
– За меня дорого попросят.
– Ну а те? Ваши враги и соперники? Почему они не пошлют своего убийцу?
– Год назад они мне пообещали, что меня свои удавят. А у нас так: не выполнил обещания, значит, ты шест, то есть шестерка.
– Понятно, – вздохнула Даша и, еще раз осмотревшись, пошла к единственной не голубой картине.
Это была копия "Любительницы абсента" Пикассо. Постояв у нее, она обернулась и произнесла, криво улыбаясь:
– Насколько я помню, мы пришли сюда напиваться?
– Не только напиваться...
– А как они нас попытаются убить? – мысли Даши выскакивали, как блохи из собаки.
– Шашлык. Я думаю, нас расстреляют из автомата, когда я заставлю Бронштейна пробовать шашлык.
– А если ты будешь заставлять пробовать, а я... а я... – Даша, как и Чихай, перешла на "ты".
– Застрелишь автоматчика?
– Да. Он же в тебя, наверное, начнет палить.
– А стрелять-то ты умеешь?
– Нет, конечно.
– Давай, поучимся?
– Прямо здесь?
– А где же еще?
– Жалко... Здесь все так красиво.
– Жалко? Понимаю. Ты хочешь, чтобы завтра, когда мои охранники, извини за выражение, будут месить сметану, в тебе месить, здесь было так же мило?
– Ты же сказал, что меня убьют вместе с тобой?
– Ну, "вместе" – это понятие относительное. Недельку-другую они могут дать тебе пожить. С ними.
Даша подумала: "Фиг ты меня этим достанешь!" – и спросила:
– А сколько их здесь?
– Было двенадцать. Двое убиты. Перед смертью я еще троих-четверых завалю.
– А может, их сразу...
– Убить?
– Ну да.
– Нельзя. Посадят.
– А за тех двоих не посадят?
– Нет. Они чисто умерли.
– Как это чисто?
– Ну, я их заставил стреляться, и они и выполнили мою просьбу на двести процентов.
– Понятно. А как эта штука работает? – ткнула Даша пальчиком в пистолет, лежавший в корзинке с конфетами и консервами.
– Это ПМ, пистолет Макарова, – сказал гангстер, достав оружие. – Вот это курок, на него надо нажимать. Возьми-ка его.
Даша взяла. Покрутила и так, и эдак. Тяжесть оружия была обнадеживающей. Страх ушел совсем.
– А как целиться? – спросила она, направив его в картину Дега.
– На таком расстоянии целится не нужно. Ты просто хоти убить и доверяй руке. И не думай, и не медли. Вот перед тобой две картины. Представь, что ты хочешь их выключить, а выключатель – это курок. Ты нажимаешь его два раза, и они без вариантов выключаются, выключаются как электрическое освещение. Представила?
Даша кивнула. Он представила себя выключателем.
– Молодец! – похвалил Чихай выражение ее лица. – Теперь познакомься с пистолетом. Ощути его вес, его ручку, погладь пальчиком курок. Правильно, так. Теперь стань к ним лицом, и, как только я скажу "раз", стреляй сначала в правую картину, потом в левую. Учти, пистолет не обязательно держать вертикально.
– А это подлинники? – пистолету понравилось обитать в крепкой Дашиной руке. Он чуть было не заурчал котом.
– Нет, это самые наглые, самые ужасные фальшивки. Раз!
Пистолет дважды выстрелил. Две картины Дега слетели на пол. В глубине Дашиного сознания мелькнула мысль сделать третий выстрел, в Чихая, естественно, но что-то остановило ее. Что? Потом она поняла что.
Ее остановило тайное желание выстрелить в автоматчика. Тайное желание пострелять. Как в фильмах. В "Бандитском Петербурге". В "Бригаде".
Да, человек таков. Если его заставишь сказать "А", то он жаждет сказать "Б". Если он чего-то стоит. Если он не доморощенный мыслитель.
Чихай посмотрел внимательно. В его глазах темнилось сожаление. Из-за того, что не выстрелила в него, не выключила головную боль? Или потому что оказалась как все? Как те, которые становятся сверхчеловеками, лишь взяв оружие в руки?
Через минуту глаза его изменились.
Он вспомнил, что сегодня особенный день.
Взял корзинки, выставил все на стол, открыл консервы, переложил их в посуду, извлеченную из резного буфетика времен очаковских и покоренья Крыма. Поставил фужеры, сел. Раскрутил проволочки у шампанского. Посмотрел на Дашу. Она уже решила, что будет делать. Все будет простенько и со вкусом. Села, положив пистолет на стол.
Чихай налил шампанского.
– Давай выпьем за... за мою голову, – сказал он, подняв бокал и приложив левую руку к сердцу. – Знай, в ней твое спасение!
"Намекает, что я – это лекарство от головной боли, – подумала Даша, осушая бокал до дна.
Она не верила, что умрет. Сегодня или завтра.
Никто не верит в смерть, даже когда в него целится расстрельный взвод. Даже когда пуля входит в сердце, другая в лоб, третья в живот.
Никто не верит в смерть даже тогда, когда жизнь покидает его.
И тем более, не верит в смерть умерший.
Умершие ни во что не верят.
Даша не верила, что умрет. Она знала, что в нужный момент она не растеряется и сделает то, что необходимо спасет ее. А потом, когда смерть подступит вновь, она еще что-то спасительное сделает. Она верила в себя. А люди, верящие в себя, не умирают.
Отставив бокал, она потянулась за шоколадом. Съела зайчика. Заяц понравился, и ежику не повезло. Его тоже съели.
– А почему ты меня не убьешь? – спросил Чихай, взяв в руки шоколадного медвежонка.
– Пытаться убить человека, который в три секунды научил стрелять без промаха? И который ждет этого? Я, наверное, кажусь тебе глупой?
Был второй час ночи. "Где он сейчас? Дома? А может, уже ушел?"
– Нет, ты умна, – перебил ее мысли Чихай. – Иначе вместо тебя сидела бы другая.
– Горе от ума, – засмеялась Даша. – Что-то мне мяса захотелось. Где там твой шашлык?
– Я сейчас позвоню, а ты сядь вон туда, – Чихай указал на кресло, стоявшее в стороне от двери. – Когда они войдут, не напрягайся – помни о выключателе, о котором я тебе говорил. И вообще, дай волю "Макару", он разберется. И помни, у тебя шесть патронов, нет семь, один в стволе.
– Давай еще выпьем?
Они выпили, звонко чокнувшись. Когда Даша уселась в кресло, Чихай снял трубку внутренней связи и приказал принести шашлык.
Через десять минут в дверь постучались.
Даша почувствовала себя в другом мире. В нем она стреляла, и люди падали на пол, как кегли.
Чихай открыл.
Первым вошел Савик. В руках он держал большое блюдо с двумя дюжинами палочек шашлыка.
За ним явился Бронштейн с блюдом порезанных овощей. Последним вошел охранник. В руках у него был...
45. Аутодафе.
В руках у охранника был поднос, на котором стояло несколько бутылок марочного вина. Даша истерично рассмеялась, поднялась с кресла.
Увидев в ее нервной руке пистолет, вошедшие застыли.
Женщина с пистолетом в руках – это женщина с пистолетом в руках. От женщины можно ждать всего, а от женщины с пистолетом, да еще с таким лицом, можно ждать только пулю.
И пуля вылетела. Не пуля, а четыре пули. Как только в двери появилось дуло автомата, а затем и голова автоматчика, Даша выстрелила.
Автоматчик упал. Пуля попала ему в висок.
– Твою мать! – сказал Чихай в сердцах. Сказал уже после того, как вторая пуля попала в шею Бронштейна, потянувшего руку к подмышке.
Фарфоровое блюдо с овощами, бывшее у него в руке, не разбилось. Бронштейн, уже мертвый, уберег его.
Овощи рассыпались.
Третью пулю получил Савик. Получил только потому, что он мог потянуть руку к подмышке, в которой пряталась кобура с почти двухкилограммовым "Дезерт Игл" израильского производства. Серебряное блюдо с шашлыком упало на пол. С грохотом.
Четвертую пулю получил охранник с несколькими бутылками вина на подносе. Получил только потому, что "Макар" увлекся.
Бутылки присоединились к натюрморту "Четыре трупа, шашлык, серебро с фарфором и овощи". Они легли, как неразорвавшиеся гранаты.
Чихай упал в кресло. Он был бледен и не мог говорить. Он то и дело тянул руку к подмышке, но рука отстранялась от нее, как от оголенных проводов.
Даша не стала в него стрелять.
Он был уже не опасен.
Сорвав с головы вуалетку, она, переступая через трупы, пошла к двери, вытянула автомат из-под тела автоматчика.
Сунула "Макара" за пазуху. Он был горяч. Мельком глянула в зеркало. "Ну и видок".
Автомат сам устроился в руках. Ему тоже хотелось пострелять. И он шепнул:
– Подойди к окну. Только осторожно.
Даша подошла. Осторожно глянула. Из кустов за забором сверкнул звериным глазом оптический прицел.
– Сосредоточься, сожми меня как мужчину, разбей решительно дулом стекла и стреляй, – сказал АКС74у.
Даша так и сделала. Снайпер заорал благим матом и петлями побежал к Клязьме, прятаться под высокий берег. Не добежал. Упал, бездыханный.
"Это уж слишком! – пискнул кто-то из подсознания разошедшейся женщины. – Теперь я не засну".
– Сказала "А", надо говорить "Б", – вернул ее к реальности АКС74у. – В доме еще полно людей, в которых можно пострелять.
Не посмотрев на вконец убитого Чихая, Даша лунатиком вышла из спальни, спустилась по лестнице на второй этаж. Как только она вступила в вестибюль, в него из боковой двери ворвался охранник с пистолетом в руках.
АКС74у не испугался, наоборот, он отрывисто рассмеялся, и охранника не стало.
Когда тишина стала невыносимой, АКС74у ее нарушил:
– Отбрось меня в угол, – сказал он устало. – Я пуст.
Даша посмотрела на него непонимающе.
– Так полагается, – сказал АКС74у. – В кино всегда выбрасывают пустое оружие.
Даша отбросила автомат в сторону. Он грохнулся о паркет, полетел в угол, затих.
Даша вынула пистолет. Вышла из вестибюля. Пошла по коридору. В первой комнате направо кто-то был. Она почувствовала это. Она чувствовала все.
Ей захотелось распахнуть дверь ударом ноги. Как в фильмах. Но вовремя вспомнила о левой ноге, только-только поджившей. И ткнула в дверь пистолетным дулом.
Евроверь легко распахнулась.
Даша окаменела. В комнате на диване сидел...
46. Кино.
Нет, не Хирург, как вы, наверное, подумали. В комнате на розовом диване с гнутыми ножками сидел повар Чихая. Сидел в безвкусном полосатом костюме и голубой рубашке с бабочкой. Синяки и царапины на его лице отнюдь не выглядели творениями поднаторевших гестаповцев Мюллера. Скорее они напоминали синяки и царапины, полученные бомжем в игрушечной пьяной драке. Рядом с ним сидела разодетая... Алиса. Повергнутая в ужас прогремевшими выстрелами и видом Даши, но живая и здоровая.
47. Критерии истины.
– Похоже, мне делать здесь больше нечего, – сказал "Макар". – Поставь-ка меня на предохранитель. И сунь за пазуху. Мне там понравилось.
Даша поставила пистолет на предохранитель. За пазуху не сунула. Оставила в руке. Не сунула, чтобы эта кобра презрительно не улыбнулась. Села на стул, стоявший у стены напротив дивана, откинулась на спинку. В глазах Алисы светилась удовлетворенная ненависть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39