Он вас знает, мистер Холмс, и он ужасный человек, когда ему противодействуют.
Холмс вытащил часы из жилетного кармана:
- Сейчас без четверти двенадцать. Мы с Ватсоном отправляемся в пивную, в ту, что здесь неподалеку, за углом. Я надеюсь вас увидеть там ровно в полдень, после того, как вы закроете свою контору на время ленча. Вот деньги, Фредди, но если они вас уже не привлекают, как в старые времена, тогда мне придется передать в Скотленд-Ярд кое-какие интересные документы.
Порлок стоял молча, все такой же бледный. Мой друг повернулся на каблуках:
- Идемте, Ватсон, а вы, Фредди, не забудьте о нашем свидании за ленчем.
В одну минуту первого Порлок присоединился к нам за угловым столиком в пивной. Несмотря на теплый день, он был в пальто с поднятым воротником и перчатках. Фредди нервно озирался вокруг, и было ясно, как он боится, что его застанут за разговором с Холмсом.
- Ну, - сказал Холмс, когда наш гость проскользнул на место и перед ним поставили кружку пива, - есть два пути, Фредди. Один: вы можете, если захотите, доставлять мне полезную информацию. Другой: вы получите возможность ответить перед Скотленд-Ярдом за не очень удачный письменный опус. Что вы об этом думаете?
Порлок сделал большой глоток и перегнулся через столик:
- Я понимаю так, что тут денежками пахнет, мистер Холмс?
- Если вы хотите получать гонорар за свои труды, я буду расплачиваться с вами по прежней таксе, но только в том случае, если информация будет полезной.
- А что вы хотите знать, мистер Холмс?
- О вашем новом хозяине Дрю. Он шантажист. Почему он заинтересовался полковником Харденом?
- Шантаж, мистер Холмс? Определенно нет. Я бы, конечно, знал, если бы речь шла о чем-нибудь подобном.
Холмс стремительно протянул руку и пригвоздил левое запястье Порлока к столу. Потом осторожно снял перчатку с его руки.
- Летом тоже иногда носят перчатки, - заметил он. - Но зачастую ношение перчаток предполагает намерение что-то скрыть, и вот доказательство: три дня назад вы были в Хемпшире и снимали омерзительные фотографии, чтобы Дрю мог потом предъявлять требования своим жертвам. На ваших пальцах - пятна от нитратов. А может быть, вы мне покажете недавний ожог на большом и указательном пальцах левой руки - следы вспышки? Не тратьте понапрасну мое время, Фредди. Насколько мне известно, вы можете с одинаковым основанием предстать перед судом Винчестера по обвинению в шантаже, а перед судом Бейли - в качестве специалиста по подлогам.
Порлок выдернул руку и сунул ее в карман.
- У меня нет выбора, мистер Холмс. Этот Дрю просто чудовище, особенно когда идут против его воли. Но я, честное слово, не знаю, что ему нужно от американца.
- Дрю преследует моего клиента и угрожает ему уже несколько недель. Он организовал покушение на полковника и сам принимал участие в похищении его сына. Все это не имеет никакого отношения к шантажу. Дрю все время пытался и пытается запугать полковника. Очевидно, это самое главное для Дрю, и я не верю, что вам об этом ничего не известно.
Порлок нервно отхлебнул пива. Все это время он неотрывно смотрел на Холмса. Наконец он вытер рот рукавом и, по-видимому, принял решение. Он перегнулся через стол и очень тихо заговорил:
- Дело в чем-то таком, что профессор Мориарти искал много лет назад. Я сам иногда слышал, как он говорил, что если бы он это нашел, он мог бы править всем миром!
- А что это такое?
- Не знаю, мистер Холмс, не знаю. Профессор обычно называл это «талисманом дьявола» и всегда смеялся. А смех у него был ужасный, - передернулся он, припоминая.
- Уверен, - ответил мой друг, - что вы знаете больше, чем рассказали. - И словно по волшебству, между пальцами у него появилась монета.
Взгляд Порлока метнулся с лица Холмса на его пальцы и обратно.
- По старым расценкам? - спросил он.
- По старым - но только за правду, - подтвердил Холмс.
Порлок облизнулся.
- Я в первый раз услышал об этом несколько лет назад. Профессор Мориарти иногда об этом упоминал. Он говорил, что это величайшее сокровище Англии.
- А как насчет Дрю? - не отступал Холмс. - Как получилось, что он сам стал этим интересоваться и разыскивать клад?
- Профессор Мориарти с ним это обсуждал, и Дрю обычно хвастался: «Я лучший сыщик в Лондоне, я найду этот клад». А профессор только смеялся своим противным смехом и отвечал: «Это так спрятано, что найти может лишь человек, подобный мне, а другого такого, как я, нет больше в мире!»
Он замолчал, и Холмс спросил:
- А что еще вы слышали?
- Только то, что кто-то пытался найти сокровище, но не смог.
- Кто это? - резко осведомился Холмс.
- Мориарти упомянул однажды имя какого-то Генри Ейтса, которому так и не удалось завладеть сокровищем.
- А кто такой Генри Ейтс?
- Я никогда о нем не слышал, ни до, ни после, мистер Холмс, честное слово.
- А что Дрю об этом говорит? - настойчиво допытывался мой друг.
- Только то, что он собирается завладеть кладом и американец его не остановит. И еще Дрю сказал, что если не удастся помешать ему раньше, то он сделает это в Гластонбери.
- В Гластонбери? - повторил Холмс, широко раскрыв глаза. - Он так и сказал: в Гластонбери?
- Определенно, - ответил Порлок, нервно озираясь. - Послушайте, мистер Холмс, я больше не могу здесь оставаться, я уже все вам рассказал.
- Хорошо, - ответил Холмс и положил монету на стол. Он вынул еще одну, но попридержал ее. - По старым расценкам, Фредди, - за информацию о всех действиях Дрю и о всех разговорах, имеющих отношение к полковнику Хардену. Записка на Бейкер-стрит всегда до меня дойдет. Но имейте в виду, Фредди, если вы поведете со мной нечестную игру, вы попадете в Скотленд-Ярд.
- Вы меня знаете, мистер Холмс, - ответил Порлок, хватая обе монеты.
Затем он выскользнул из-за стола и поспешил прочь.
Уже в кебе, на пути к Бейкер-стрит, Холмс вопросительно взглянул на меня:
- Вы молчите, Ватсон? Разве разговор с Порлоком не дал вам пищу для размышлений?
- Честно говоря, - ответил я, - мне показалось, что вы запугали этого несчастного.
- Мой дорогой старый друг! - воскликнул Холмс. - Мне действительно жаль, если вы рассматриваете мои поступки в таком свете! У Порлока есть два главных недостатка: он жаден на деньги и нечестен. Будь это возможно, он бы ухитрился продать второй недостаток за звонкую монету. Он так же способен за деньги предать меня, как и продавать мне ложные сведения. Боюсь, что единственная гарантия избежать этого - удостовериться, насколько сильно он боится последствий. Впрочем, он так далеко зашел, что мы можем на него рассчитывать.
Его объяснение несколько смягчило меня, и я спросил:
- А кто такой Генри Ейтс?
Холмс рассмеялся:
- В данный момент я имею на этот счет лишь предположения, но вскоре буду знать точно.
Он постучал тростью в верх кеба:
- Кебмен, - крикнул он, - поезжайте к Британскому музею.
Около музея он выпрыгнул из экипажа.
- Поезжайте на Бейкер-стрит, - сказал он мне, - и передайте миссис Хадсон, что я вернусь к обеду в обычное время.
Он стал удаляться, и я крикнул вдогонку:
- В обычное время? То есть когда?
- Ну когда приду, Ватсон, когда приду, и вы меня увидите! - И, весело взмахнув на прощание тростью, ушел.
11
РИФМЫ И РЫЦАРИ
Холмс сдержал свое обещание! Он явился на Бейкер-стрит только вечером и очень хотел есть. Мне было известно, что это признак удачного дня и он достиг прогресса в своих расследованиях, потому что он вообще не ел, если поиски и размышления не давали полезных результатов.
Сидя за поздним обедом, я шутливо спросил:
- Ну как, Британский музей помог вам прояснить личность Генри Ейтса?
- Да, разумеется, - ответил он. - Я не только знаю, что это за человек со всеми совершенно ненужными подробностями его многочисленных браков, а также удостоверился, что в этом деле немалую роль сыграл «большой палец» Джека Хорнера, хотя было это три с половиной столетия назад.
- Триста пятьдесят лет! - воскликнул я. И меня вдруг осенило: - Так Генри Ейтс - это король Генрих Восьмой?
- Поздравляю, Ватсон! Порлок, по-видимому, не большой знаток истории и не понял шутки Мориарти.
- Но ведь Генрих Восьмой нашел бы средства отыскать сокровище, если его вообще можно найти?
- Ну, его подход к этому делу, как и во всех других отношениях, был не очень тонким. Вспомните, что, рассорившись с папой римским из-за разрешения на брак с Анной Болейн, он объявил себя главой англиканской церкви и потребовал, чтобы все английское духовенство подписало с ним договор. Те, кто не согласился, в лучшем случае были отставлены от должности, в худшем - казнены, а конфискованные аббатства, монастыри и земельные владения перешли в руки его сторонников и пополнили королевскую казну.
- Но какое отношение ко всему этому имеет большой палец Джека Хорнера?
Холмс рассмеялся и прочитал детский стишок:
Маленький Джек Хорнер
В уголке сидел
И пирог рождественский
Беззаботно ел.
Сунув большой палец, будто наугад,
Джек вытащил тихонько чудеснейший цукат.
«Я хороший мальчик», - себя он похвалил
И сливочный цукатик тотчас проглотил.
Я уставился на него во все глаза, а Холмс снова рассмеялся:
- Джек Хорнер был сообщником Генриха Восьмого. Когда король конфисковал аббатство в Гластонбери, документы на владение его земельной собственностью были посланы в Лондон под надзором этого самого Хорнера. В те времена было в обычае пересылать важные сообщения, спрятав их в пироге, так чтобы они дошли целыми и невредимыми. Однако вскоре хитрый Хорнер, непонятно каким образом, стал владельцем тамошних земельных угодий. Народная молва приписывала внезапное обогащение Джека Хорнера его ловкому «большому пальцу». Впрочем, он, возможно, получил вознаграждение и за то, что, будучи главным судьей, приговорил настоятеля Гластонберийского аббатства к повешению.
- И настоятеля повесили?
- Да. Но это было уже во времена Кромвеля. Я сам видел его резолюцию: «Следовательно: настоятель Гластонберийского аббатства и его сообщники должны быть судимы и повешены». А Кромвель шутить не любил.
- А могло быть так, что настоятель перед казнью кому-то доверил тайну талисмана дьявола?
- Конечно, - ответил Холмс, - тем более что это могло бы спасти ему жизнь. Однако документы, которые я видел, указывают на то, что в Гластонбери сокровище искали, но не нашли, и слова Мориарти это подтверждают.
- Что мы теперь будем делать? - спросил я.
- Я должен продолжать свое расследование, а вы - получать все сообщения от Порлока или парней Макмурдо и передавать их мне. А сейчас возьмите нож и «хорнерезируйте» вкусный черно-смородинный пирог миссис Хадсон.
Несколько дней мы провели довольно однообразно. Холмс уходил из дома рано утром обычно в Британский музей или еще какое-нибудь хранилище древних рукописей, а я сидел все время дома, ожидая сообщений и не смея отлучиться, кроме как для краткой прогулки в Риджентс-парк, чтобы немного проветриться. С каждым днем Холмс возвращался все позднее и становился молчаливее по мере того, как его расследование приносило все меньше нового и полезного, и он часто курил трубку далеко за полночь. Телеграммы от телохранителей полковника Хардена извещали нас только о том, что он постепенно продвигается на запад - от Винчестера к Ромси, Солсбери, Эмсбери, Эвбери и Стэнтону. Что касается Дрю, то от Порлока пока не было никаких известий.
Я уже начал подумывать, что мы обречены на такое скучное времяпрепровождение до бесконечности, когда пришло сообщение от парней Макмурдо. В нем говорилось, что полковник Харден уехал в Уэльс, намереваясь потом посетить Гластонбери. Я сразу же отнес это сообщение Холмсу в Британский музей, и вечером он показал мне текст ответной телеграммы:
«ОСТАВАЙТЕСЬ В УЭЛЬСЕ ДО МОЕГО ПРИЕЗДА ТЧК ГЛАСТОНБЕРИ ОПАСНЫЙ ПУНКТ ТЧК ХОЛМС».
- Я не собирался уезжать из Лондона, не закончив своих исследований, - пожаловался Холмс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Холмс вытащил часы из жилетного кармана:
- Сейчас без четверти двенадцать. Мы с Ватсоном отправляемся в пивную, в ту, что здесь неподалеку, за углом. Я надеюсь вас увидеть там ровно в полдень, после того, как вы закроете свою контору на время ленча. Вот деньги, Фредди, но если они вас уже не привлекают, как в старые времена, тогда мне придется передать в Скотленд-Ярд кое-какие интересные документы.
Порлок стоял молча, все такой же бледный. Мой друг повернулся на каблуках:
- Идемте, Ватсон, а вы, Фредди, не забудьте о нашем свидании за ленчем.
В одну минуту первого Порлок присоединился к нам за угловым столиком в пивной. Несмотря на теплый день, он был в пальто с поднятым воротником и перчатках. Фредди нервно озирался вокруг, и было ясно, как он боится, что его застанут за разговором с Холмсом.
- Ну, - сказал Холмс, когда наш гость проскользнул на место и перед ним поставили кружку пива, - есть два пути, Фредди. Один: вы можете, если захотите, доставлять мне полезную информацию. Другой: вы получите возможность ответить перед Скотленд-Ярдом за не очень удачный письменный опус. Что вы об этом думаете?
Порлок сделал большой глоток и перегнулся через столик:
- Я понимаю так, что тут денежками пахнет, мистер Холмс?
- Если вы хотите получать гонорар за свои труды, я буду расплачиваться с вами по прежней таксе, но только в том случае, если информация будет полезной.
- А что вы хотите знать, мистер Холмс?
- О вашем новом хозяине Дрю. Он шантажист. Почему он заинтересовался полковником Харденом?
- Шантаж, мистер Холмс? Определенно нет. Я бы, конечно, знал, если бы речь шла о чем-нибудь подобном.
Холмс стремительно протянул руку и пригвоздил левое запястье Порлока к столу. Потом осторожно снял перчатку с его руки.
- Летом тоже иногда носят перчатки, - заметил он. - Но зачастую ношение перчаток предполагает намерение что-то скрыть, и вот доказательство: три дня назад вы были в Хемпшире и снимали омерзительные фотографии, чтобы Дрю мог потом предъявлять требования своим жертвам. На ваших пальцах - пятна от нитратов. А может быть, вы мне покажете недавний ожог на большом и указательном пальцах левой руки - следы вспышки? Не тратьте понапрасну мое время, Фредди. Насколько мне известно, вы можете с одинаковым основанием предстать перед судом Винчестера по обвинению в шантаже, а перед судом Бейли - в качестве специалиста по подлогам.
Порлок выдернул руку и сунул ее в карман.
- У меня нет выбора, мистер Холмс. Этот Дрю просто чудовище, особенно когда идут против его воли. Но я, честное слово, не знаю, что ему нужно от американца.
- Дрю преследует моего клиента и угрожает ему уже несколько недель. Он организовал покушение на полковника и сам принимал участие в похищении его сына. Все это не имеет никакого отношения к шантажу. Дрю все время пытался и пытается запугать полковника. Очевидно, это самое главное для Дрю, и я не верю, что вам об этом ничего не известно.
Порлок нервно отхлебнул пива. Все это время он неотрывно смотрел на Холмса. Наконец он вытер рот рукавом и, по-видимому, принял решение. Он перегнулся через стол и очень тихо заговорил:
- Дело в чем-то таком, что профессор Мориарти искал много лет назад. Я сам иногда слышал, как он говорил, что если бы он это нашел, он мог бы править всем миром!
- А что это такое?
- Не знаю, мистер Холмс, не знаю. Профессор обычно называл это «талисманом дьявола» и всегда смеялся. А смех у него был ужасный, - передернулся он, припоминая.
- Уверен, - ответил мой друг, - что вы знаете больше, чем рассказали. - И словно по волшебству, между пальцами у него появилась монета.
Взгляд Порлока метнулся с лица Холмса на его пальцы и обратно.
- По старым расценкам? - спросил он.
- По старым - но только за правду, - подтвердил Холмс.
Порлок облизнулся.
- Я в первый раз услышал об этом несколько лет назад. Профессор Мориарти иногда об этом упоминал. Он говорил, что это величайшее сокровище Англии.
- А как насчет Дрю? - не отступал Холмс. - Как получилось, что он сам стал этим интересоваться и разыскивать клад?
- Профессор Мориарти с ним это обсуждал, и Дрю обычно хвастался: «Я лучший сыщик в Лондоне, я найду этот клад». А профессор только смеялся своим противным смехом и отвечал: «Это так спрятано, что найти может лишь человек, подобный мне, а другого такого, как я, нет больше в мире!»
Он замолчал, и Холмс спросил:
- А что еще вы слышали?
- Только то, что кто-то пытался найти сокровище, но не смог.
- Кто это? - резко осведомился Холмс.
- Мориарти упомянул однажды имя какого-то Генри Ейтса, которому так и не удалось завладеть сокровищем.
- А кто такой Генри Ейтс?
- Я никогда о нем не слышал, ни до, ни после, мистер Холмс, честное слово.
- А что Дрю об этом говорит? - настойчиво допытывался мой друг.
- Только то, что он собирается завладеть кладом и американец его не остановит. И еще Дрю сказал, что если не удастся помешать ему раньше, то он сделает это в Гластонбери.
- В Гластонбери? - повторил Холмс, широко раскрыв глаза. - Он так и сказал: в Гластонбери?
- Определенно, - ответил Порлок, нервно озираясь. - Послушайте, мистер Холмс, я больше не могу здесь оставаться, я уже все вам рассказал.
- Хорошо, - ответил Холмс и положил монету на стол. Он вынул еще одну, но попридержал ее. - По старым расценкам, Фредди, - за информацию о всех действиях Дрю и о всех разговорах, имеющих отношение к полковнику Хардену. Записка на Бейкер-стрит всегда до меня дойдет. Но имейте в виду, Фредди, если вы поведете со мной нечестную игру, вы попадете в Скотленд-Ярд.
- Вы меня знаете, мистер Холмс, - ответил Порлок, хватая обе монеты.
Затем он выскользнул из-за стола и поспешил прочь.
Уже в кебе, на пути к Бейкер-стрит, Холмс вопросительно взглянул на меня:
- Вы молчите, Ватсон? Разве разговор с Порлоком не дал вам пищу для размышлений?
- Честно говоря, - ответил я, - мне показалось, что вы запугали этого несчастного.
- Мой дорогой старый друг! - воскликнул Холмс. - Мне действительно жаль, если вы рассматриваете мои поступки в таком свете! У Порлока есть два главных недостатка: он жаден на деньги и нечестен. Будь это возможно, он бы ухитрился продать второй недостаток за звонкую монету. Он так же способен за деньги предать меня, как и продавать мне ложные сведения. Боюсь, что единственная гарантия избежать этого - удостовериться, насколько сильно он боится последствий. Впрочем, он так далеко зашел, что мы можем на него рассчитывать.
Его объяснение несколько смягчило меня, и я спросил:
- А кто такой Генри Ейтс?
Холмс рассмеялся:
- В данный момент я имею на этот счет лишь предположения, но вскоре буду знать точно.
Он постучал тростью в верх кеба:
- Кебмен, - крикнул он, - поезжайте к Британскому музею.
Около музея он выпрыгнул из экипажа.
- Поезжайте на Бейкер-стрит, - сказал он мне, - и передайте миссис Хадсон, что я вернусь к обеду в обычное время.
Он стал удаляться, и я крикнул вдогонку:
- В обычное время? То есть когда?
- Ну когда приду, Ватсон, когда приду, и вы меня увидите! - И, весело взмахнув на прощание тростью, ушел.
11
РИФМЫ И РЫЦАРИ
Холмс сдержал свое обещание! Он явился на Бейкер-стрит только вечером и очень хотел есть. Мне было известно, что это признак удачного дня и он достиг прогресса в своих расследованиях, потому что он вообще не ел, если поиски и размышления не давали полезных результатов.
Сидя за поздним обедом, я шутливо спросил:
- Ну как, Британский музей помог вам прояснить личность Генри Ейтса?
- Да, разумеется, - ответил он. - Я не только знаю, что это за человек со всеми совершенно ненужными подробностями его многочисленных браков, а также удостоверился, что в этом деле немалую роль сыграл «большой палец» Джека Хорнера, хотя было это три с половиной столетия назад.
- Триста пятьдесят лет! - воскликнул я. И меня вдруг осенило: - Так Генри Ейтс - это король Генрих Восьмой?
- Поздравляю, Ватсон! Порлок, по-видимому, не большой знаток истории и не понял шутки Мориарти.
- Но ведь Генрих Восьмой нашел бы средства отыскать сокровище, если его вообще можно найти?
- Ну, его подход к этому делу, как и во всех других отношениях, был не очень тонким. Вспомните, что, рассорившись с папой римским из-за разрешения на брак с Анной Болейн, он объявил себя главой англиканской церкви и потребовал, чтобы все английское духовенство подписало с ним договор. Те, кто не согласился, в лучшем случае были отставлены от должности, в худшем - казнены, а конфискованные аббатства, монастыри и земельные владения перешли в руки его сторонников и пополнили королевскую казну.
- Но какое отношение ко всему этому имеет большой палец Джека Хорнера?
Холмс рассмеялся и прочитал детский стишок:
Маленький Джек Хорнер
В уголке сидел
И пирог рождественский
Беззаботно ел.
Сунув большой палец, будто наугад,
Джек вытащил тихонько чудеснейший цукат.
«Я хороший мальчик», - себя он похвалил
И сливочный цукатик тотчас проглотил.
Я уставился на него во все глаза, а Холмс снова рассмеялся:
- Джек Хорнер был сообщником Генриха Восьмого. Когда король конфисковал аббатство в Гластонбери, документы на владение его земельной собственностью были посланы в Лондон под надзором этого самого Хорнера. В те времена было в обычае пересылать важные сообщения, спрятав их в пироге, так чтобы они дошли целыми и невредимыми. Однако вскоре хитрый Хорнер, непонятно каким образом, стал владельцем тамошних земельных угодий. Народная молва приписывала внезапное обогащение Джека Хорнера его ловкому «большому пальцу». Впрочем, он, возможно, получил вознаграждение и за то, что, будучи главным судьей, приговорил настоятеля Гластонберийского аббатства к повешению.
- И настоятеля повесили?
- Да. Но это было уже во времена Кромвеля. Я сам видел его резолюцию: «Следовательно: настоятель Гластонберийского аббатства и его сообщники должны быть судимы и повешены». А Кромвель шутить не любил.
- А могло быть так, что настоятель перед казнью кому-то доверил тайну талисмана дьявола?
- Конечно, - ответил Холмс, - тем более что это могло бы спасти ему жизнь. Однако документы, которые я видел, указывают на то, что в Гластонбери сокровище искали, но не нашли, и слова Мориарти это подтверждают.
- Что мы теперь будем делать? - спросил я.
- Я должен продолжать свое расследование, а вы - получать все сообщения от Порлока или парней Макмурдо и передавать их мне. А сейчас возьмите нож и «хорнерезируйте» вкусный черно-смородинный пирог миссис Хадсон.
Несколько дней мы провели довольно однообразно. Холмс уходил из дома рано утром обычно в Британский музей или еще какое-нибудь хранилище древних рукописей, а я сидел все время дома, ожидая сообщений и не смея отлучиться, кроме как для краткой прогулки в Риджентс-парк, чтобы немного проветриться. С каждым днем Холмс возвращался все позднее и становился молчаливее по мере того, как его расследование приносило все меньше нового и полезного, и он часто курил трубку далеко за полночь. Телеграммы от телохранителей полковника Хардена извещали нас только о том, что он постепенно продвигается на запад - от Винчестера к Ромси, Солсбери, Эмсбери, Эвбери и Стэнтону. Что касается Дрю, то от Порлока пока не было никаких известий.
Я уже начал подумывать, что мы обречены на такое скучное времяпрепровождение до бесконечности, когда пришло сообщение от парней Макмурдо. В нем говорилось, что полковник Харден уехал в Уэльс, намереваясь потом посетить Гластонбери. Я сразу же отнес это сообщение Холмсу в Британский музей, и вечером он показал мне текст ответной телеграммы:
«ОСТАВАЙТЕСЬ В УЭЛЬСЕ ДО МОЕГО ПРИЕЗДА ТЧК ГЛАСТОНБЕРИ ОПАСНЫЙ ПУНКТ ТЧК ХОЛМС».
- Я не собирался уезжать из Лондона, не закончив своих исследований, - пожаловался Холмс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25