Это просто, вопрос подмены.
Но какие именно ноты соответствуют различным видам протеина? Ведь это чистого рода совпадение, что две ноты сигнала совпали с двумя буквами, какими у людей принято обозначать вещества, входящие в состав ДНК. Фил даже и не собирался подсчитывать, какова вероятность того, что инопланетная раса не только воспользовалась музыкальным алфавитом, принятым даже не во всех частях планеты Земля, но и придала те же самые символы протеинам, образующим тела представителей этой расы.
К десяти часам он сдался и позвонил одному университетскому математику с просьбой составить простую программу, с помощью которой можно, было бы сконструировать директорию новых файлов, где каждый отличался бы от другого только нотами, под которые подставлены буквы A, G, С и Т. Всего должно получиться двадцать четыре файла, представляющих все возможные комбинации подстановки.
Тогда суперкомпьютер сможет начать сравнивать каждый из этих двадцати четырех файлов со всеми материалами, касающимися ДНК, в компьютерах, находящихся в пределах его досягаемости.
Даже математик не решился предположить, сколько времени это займет. Фил уже попросту валился с ног, ведь он провел перед компьютером большую часть прошедшей ночи и весь сегодняшний день, но все равно он не в силах был больше чем на несколько минут отойти от экрана из страха пропустить тот момент, когда произойдет совпадение.
Если, конечно, оно произойдет. Математик заявил, что статистическая вероятность такого совпадения практически ничтожна.
– Это не значит, конечно, что ты не найдешь ничего похожего, – оговорился он, еще пуще сбивая Фила с толку. – По правде говоря, удивлюсь, если не найдешь. В конце концов, космос и впрямь бесконечен, и, следовательно, где-то должно существовать точное соответствие. Верней, бесконечное множество точных соответствий. Но, разумеется, вероятность того, что ты выйдешь именно на такое соответствие – не более, чем... бесконечность бесконечностей.
Весь день Фил смотрел, как потоком текут по экрану буквы, и был не ближе к ответу, чем в ту минуту, когда поиск начался.
Но он дождется. Если совпадение есть, он найдет его.
* * *
Всю дорогу от Макавао до Кихей Катарина обдумывала, что скажет Филу Хауэллу, и в уме вроде бы все получалось складно.
И при этом – совершеннейший бред!
Такео Йошихара – один из самых уважаемых людей на Мауи. С какой стати Фил Хауэлл – или кто угодно другой – ей поверит?
Если бы Роб был с ней!
А вдруг он не найдет ее записки? Вдруг записка попадется на глаза кому-то еще и тот поймет, о чем она и.?..
Стоп! – велела она себе так резко, что рефлекторно нажала на тормоз, тут же услышав гневный гудок сзади. Это паранойя, напомнила она себе, снова взяла власть над машиной, перестроилась в левую полосу шоссе на Пийлани и свернула на Липоа-стрит. Записка вполне невинная! И если Роб не приедет, значит, ей придется в одиночку убеждать Фила, что она в здравом уме.
Однако в офисе Хауэлла не оказалось. При мысли, как далеко она от обсерватории, Катарина чуть не заплакала, но потом секретарша сказала ей, что за Филом нет нужды ехать в Халеакала. Он тут, через дорогу, в Компьютерном центре.
Катарина с облегчением перевела дыхание и поспешила на улицу, где, уже сделав шаг на мостовую, услышала, вслед короткому лаю гудка, голос Роба Силвера:
– Кэт, что случилось? Я прочел твою записку и... – он запнулся, увидев ее лицо. – Катарина, да что такое?!
Не дожидаясь ответа, он выскочил из машины и обнял ее. Она прижалась щекой к его плечу, глубоко вздохнула, стараясь воспроизвести старательно отрепетированные про себя фразы, ничего не вспомнила и просто начала говорить:
– Роб, тут делается что-то ужасное! Нужно уговорить Фила Хауэлла, он поможет нам разобраться, насколько все плохо на самом деле!
Следующие десять минут она говорила без умолку, стараясь отделить то, что она знала наверняка, от того, о чем можно было только догадываться, и свести обрывочные данные в связный рассказ. И, говоря, видела в глазах Роба сомнение.
– Ты мне не веришь? – спросила она, закончив рассказ.
Роб глубоко вздохнул.
– Не то чтобы не верю, Кэт, – осторожно сказал он. – Просто, видишь ли, слишком многое из того, о чем ты говоришь, всего лишь предположения...
– То, что я видела в лаборатории, – не предположение, Роб, – напряженным голосом перебила его Катарина.
– Я не ставлю под сомнение то, что ты видела, – поспешно сказал он. – Но выводы, к которым ты пришла, я имею в виду, относительно Такео Йошихары...
– Что он проводит эксперименты на людях? – прервала его Катарина. – А что в этом такого уж невозможного? Всегда были и есть люди, которые не прочь поэкспериментировать на других. И очень может быть, что я ошибаюсь. Господи, ты даже не представляешь, как мне хочется ошибиться. Но я должна знать, Роб. Я должна знать в точности, что именно здесь происходит, и я не могу справиться с этим одна. Я уверена, что все кроется в этой чертовой директории «Серинус», в которую мы не можем прорваться! Поэтому я и прошу тебя помочь мне уговорить Фила Хауэлла взломать ее или... – Раздавленная могучей волной вновь нахлынувшего страха, Катарина задрожала, захлебнулась словами. Глаза ее наполнились слезами. Ноги подкосились, она покачнулась, но Роб снова обнял ее и удержал.
– Хорошо, Кэт, – шепнул он ей в ухо, гладя по волосам. – Все образуется. Конечно, я тебе помогу. А сейчас успокойся, ладно?
Катарина обняла его крепко-крепко.
– Я постараюсь, – выдохнула она. – Но, знаешь, я очень боюсь, что с Майклом случится что-то ужасное...
Роб сильнее прижал ее к себе.
– Все будет хорошо. Я тебе обещаю. С Майклом ничего не случится.
Катарина вслушивалась в его слова и старалась ухватиться за них, как держалась за Роба. Они направились к Компьютерному центру, но въедливый внутренний голос не умолкал.
Он говорил ей, что несмотря на слова Роба, несмотря даже на очевидные, полученные всего час назад на стадионе доказательства того, что Майкл здоров, может быть уже поздно.
Фил Хауэлл по-прежнему смотрел на экран, когда до него дошло, что он уже не один. Он поднял взгляд, увидел пепельно-бледную Катарину, тревогу в глазах Роба и понял, что что-то неладно.
– Нам нужна твоя помощь, Фил, – тихо сказал Роб. – И немедленно.
Фил нахмурился, взгляд его дернулся к экрану. Если совпадение обнаружится, а он его не увидит...
– Прошу вас, – попросила Катарина. – Я боюсь... – Ее прерывистый голос красноречиво доказывал, что она и впрямь перепугана насмерть.
Понимая, что Катарине и Робу нужен компьютер, Фил открыл на экране еще одно окно.
Сигналу из космоса и так уже пятнадцать миллионов лет.
Ничего с ним не сделается, подождет.
А вот Катарина ждать явно не могла.
* * *
Крошечная точка света слабо мигала в темноте, такая тусклая, что поначалу Майкл ее не заметил. Потом она понемногу разгорелась, и он понял, что следит за ней, как впередсмотрящий на мачте корабля за светом маяка, обещающим спокойную гавань. Сосредоточился на мерцании, страстно желая, чтобы оно разрослось и прогнало окутавшую его тьму.
И полная тишина тоже мало-помалу отступила. Сначала он услышал что-то вроде невнятного гудения, непонятно откуда. Но когда вокруг стало немного светлее, звук стал громче и, наконец, Майкл различил в нем отчетливые составляющие.
Уап-уап-уап.
Он уже слышал этот звук раньше и мог бы узнать его сразу. Но сознание еще было окутано темнотой, которая путала, сбивала с мысли, и только когда звук стал устрашающе громким, он узнал его.
Вертолет!
Звук набирал силу, но видно по-прежнему ничего не было, потому что взамен темноты нахлынуло ослепительное сияние, мешающее видеть так же, как раньше – черная ночь.
Шум вертолета сделался оглушающим. Он знал, что еще мгновенье-другое – и эти лезвия уничтожат его.
Бежать!
Надо подняться и убежать!
Но все тело налито свинцом. Он не в силах пошевелить и мускулом.
Майкл попытался вдохнуть, но легкие горели и что-то лежало на лице.
Может, поэтому он ничего не видит?
Он попробовал повернуть голову и тут-то, сквозь свист лопастей, услышал что-то еще.
Голос.
– Не надо, Майкл. Не двигайся. Расслабься и отдыхай.
Голос был знакомый, но чей – непонятно. Тогда, словно в полусне, он стал перебирать в памяти события последних минут, происходившие до того, как его поглотила страшная темнота.
Он бежал. Здорово бежал, лучше, чем когда-либо раньше. Потому что...
Нашатырный спирт!
Он вдыхал пары нашатыря, и тренер спросил его...
Но это не голос тренера Питерса. Это чей-то еще голос, голос человека, который...
Доктор Джеймсон!
Точно. Когда он упал в обморок, они позвонили Джеймсону.
Эта штука у него на лице – кислородная маска, и везут его в больницу.
Нет! Он на дух не переносит больниц еще с того раза, когда случился первый приступ астмы и мама примчала его в приемный покой. Люто ненавидит больницы и все больничное.
И запах, и тошнотворную зеленую краску, и отвратительную еду. Но хуже всего то, как они с ним обращались – кололи иглами, впихивали таблетки – все, и доктора, и сестры, и он твердо усвоил, что доверять им нельзя, никому, и к тому же говорили они о нем так, будто его нет в комнате! А сегодня он вообще в порядке. Ну, почти. Подумаешь, упал в обморок. Он знает, потому что ему уже куда лучше, а при приступах астмы кислород почти и не помогал. А сейчас боль в груди почти прошла и дышать вполне можно! Если бы снять маску с лица и сказать им...
Дернулся посильней и наконец осознал, почему не может шевельнуть ни ногой, ни рукой. Они привязали его. Обездвижили.
Майкл вывернул шею, пытаясь сбросить маску, и с удивлением понял, откуда был тот ослепляющий свет.
Солнце, светящее с синего неба сквозь...
Похожее на пузырь лобовое стекло вертолета! Он мог видеть размытый контур вращающегося наверху винта, мог чувствовать покачивание летящей машины.
– Как ты, Майкл? – В голосе доктора Джеймсона было что-то металлическое, и теперь до Майкла дошло, что на голове у него не только маска, но и наушники. – Если понимаешь меня, кивни головой. Не сильно, чуть-чуть.
Не задумываясь, Майкл кивнул.
– Прекрасно. Теперь скажи мне. Там, в школе кто-то упомянул нашатырный спирт. Ты пил его?
Майкл на мгновение замер. Потом потряс головой.
– Значит, ты его вдыхал.
Это был не вопрос. Утверждение. Но откуда доктору Джеймсону знать?
– Все в порядке, Майкл, – сказал ему Джеймсон. – Мы знаем, в чем дело. Ты скоро поправишься.
Майкл снова попытался заговорить, но не сумел, сил не было. Тут доктор Джеймсон велел ему расслабиться, не тратить напрасно силы, стараясь ослабить ремни или снять маску.
– Расслабься, – снова и снова, как заклинание, повторял доктор Джеймсон. – Расслабься, Майкл. Ты не умрешь. Слышишь меня? Ты не умрешь.
Вслушиваясь в гипнотический голос, Майкл поплыл назад в темноту, и размеренный шум пропеллера стал удаляться. Но тут раздался еще один голос.
Незнакомый.
– Почему вы втолковываете ему, что он не умрет, Стивен? Чем это он отличается от всех прочих?
– Я врач, сэр, – услышал он ответ Джеймсона. – Я верю, что мой долг – успокоить пациента, даже если для этого требуется солгать.
Эти слова эхом отозвались в голове Майкла. Захотелось закричать что-то протестующее, забиться под ремнями, под маской. Но сил не было.
И он позволил темноте поглотить себя.
Глава 27
Время близилось к шести часам. Катарина Сандквист и Роб Силвер все еще были в Компьютерном центре. Роб терпеливо наблюдал за действиями Фила Хауэлла. Катарина нервно ходила из стороны в сторону, раскаляясь с каждой минутой. На компьютер она поглядывала, как на врага. Глаза горели от бесконечного смотрения на экран.
– Ну что, теперь вы мне верите? – вздохнула она.
По одному из открытых на мониторе окон струился бесконечный поток комбинаций букв А, С, G и Т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45