Свет факела то выхватывал его из темноты, то возвращал обратно, и можно было подумать, что испанец сомневается, стоит ли ему появляться на этом празднике.
Элен выразительно посмотрела на свою лучшую подругу, та сделала вид, что не понимает заключенного в этом взгляде вопроса. В конце концов, формально обвинить ее было не в чем, Элен не просила ее не приглашать этого человека.
Дон Мануэль медленно подошел к стоящим рядом дамам и, сняв шляпу, поклонился самым почтительнейшим образом. И сказал:
— Особенно ценит гостеприимство тот, кто вдали от дома, и особенно трогает человеческое участие того, кто одинок.
Элен поняла, что ее дурные предчувствия начинают сбываться. Она еще верила, что появление испанца на этом вечере случайность. Ведь по его поводу ей не приходилось откровенничать с Лавинией, и подруга не знает, до какой степени он утомляет ее. Ей захотелось покинуть этот вечер. Лавиния обидится? Ну что же делать?! Всегда может случиться что-то вроде обморока, просто может сильно разболеться голова.
Кивнув дону Мануэлю, Элен направилась к столу, якобы для того, чтобы взять что-нибудь из фруктов. При этом она лихорадочно перебирала в памяти известные ей симптомы подходящих болезней. Но она была не уверена, что сумеет «сыграть» как следует.
Музыканты закончили свою первую пьесу.
Дона Мануэля столь явная демонстрация невнимания со стороны предмета страсти несколько смутила. Он встретился растерянным взглядом с хозяйкой.
— Вы пасуете при виде самого первого препятствия? — спросила она.
— Я просто немного растерялся.
— У вас не так много времени, чтобы тратить его на пребывание в этом состоянии.
Насильственно улыбнувшись, дон Мануэль вежливо кивнул.
Музыканты вновь ударили по струнам.
Испанский кавалер направился к столу.
Элен, краем глаза увидевшая это, выронила апельсин, он прокатился по столу между бутылками и упал к ногам Джошуа Стернса. Тот кинулся его поднимать.
Дон Мануэль находился уже в семи шагах.
— Немедленно бросьте апельсин, — твердо сказала Стернсу Элен, — и пригласите меня танцевать.
Молодой человек соображал медленно, испанец приближался быстро.
— Ну же!
Наконец Джошуа Стерне повернулся на каблуках и поклонился мисс Элен более-менее подходящим образом. Она сделала мгновенный книксен, и они закружились.
Дон Мануэль пожевал губами, лицо его на мгновение окаменело. Он поднял апельсин, который показался ему еще теплым.
Лавиния, стоя в отдалении от стола, нервно потряхивала веером.
Молодой Стерне решил развить свалившийся на его долю неожиданный успех.
— Мисс Элен, мог ли я предполагать, что такая девушка, как вы... то есть я хотел сказать, что такой человек, как я, вряд ли мог бы рассчитывать, что такая девушка, как вы... Вы меня понимаете?
— Нет. — Элен была совершенно безжалостна к своему невольному спасителю.
— Я просто хочу сказать, что если звезды оборачиваются таким образом, что некоторым образом их можно истолковать несколько лестно в мою пользу, так вот если это так, то я готов. — Сумев-таки сформулировать непростую мысль, Джошуа просиял.
— Болван, — тихо и с самым серьезным выражением лица сказала Элен.
Джошуа Стерне задумался, не зная, есть ли способ это неожиданное заявление истолковать как-нибудь в свою пользу. Ведь говорят же влюбленные друг другу «дурачок», «дурашка». Может ли быть, что чувства губернаторской дочки к нему зашли уже так далеко? Он все же боялся ошибиться.
— Прошу прощения, хотелось бы мне изъяснить один момент, то есть в каком смысле я болван?
— В самом прямом.
— В таком случае я вижу, что у меня есть все основания обидеться.
— Попробуйте утешить себя тем, что, несмотря на то что я назвала вас болваном, вы очень нужны мне в данную минуту.
— То есть? — опять загорелся надеждою Стерне.
— Вы можете сопровождать меня и во время второго танца?
— Еще бы!
Во время второго танца Элен была с Джошуа намного мягче, и он снова взорлил в своих надеждах, что выражалось у него в неудержимой болтовне, как правило глупой. Его приходилось терпеть как живую защиту.
Лавиния быстро поняла тактику подруги. Дон Мануэль смотрел на нее требовательно и удивленно, во время их последнего разговора она обещала ему реальную помощь и, несмотря на возникновение неожиданного препятствия, должна была попытаться свое обещание исполнить.
После примерно пятого танца, Джошуа, по приказу Элен ни на шаг не отстававший от нее, увидев, что его прелестная спутница тяжело дышит, бросился к столу, чтобы принести чего-нибудь освежающего. Элен не успела его остановить. Этой его ошибкой мгновенно воспользовались два тайных союзника. Лавиния сделала сигнал Хокинсу, чтобы он ни в коем случае не объявлял следующего танца, а сама решительно преградила дорогу Джошуа Стернсу, который с бутылкой сахарной воды и коробкой перуанских сладостей спешил к своей белокурой красавице. Дон Мануэль тоже не медлил, через мгновение он был рядом с Элен.
— Вы избегаете меня, мисс? Чем я заслужил подобное неудовольствие?
— Вам показалось, я не избегаю вас, — тихо сказала Элен, стараясь не смотреть в сторону испанца.
— Но это обидно, если не сказать жестоко. Вы не можете не видеть, что со мною происходит. Я готов на все, чтобы хоть краем глаза увидеть вас. Думаю, что заслуживаю если не заинтересованного, то хотя бы снисходительного внимания.
— Не вижу — почему.
— Ну, хотя бы потому, что я не могу находиться подле вас вечно. Таков порядок вещей в этом мире, один человек не может вечно оставаться гостем другого, тем более если один человек испанец, а другой англичанин. И вот теперь мой корабль готов к плаванию.
— Вы ждете от меня каких-то слов в ответ на это сообщение, но могу сказать вам только одно — счастливого пути.
— Но почему, объясните, почему?! Насколько я знаю, вы не только не помолвлены, но даже не допускаете существования сколько-нибудь постоянных поклонников. Ведь это противоестественно!
Элен случайно повернула голову в сторону и увидела, что Лавиния беседует с Джошуа Стернсом и беседа у них протекает бурно. Так оно и было. Причиной неожиданного выяснения отношений послужило то, что хозяйка праздника велела Джошуа немедленно пригласить ее танцевать. Трудность положения юноши заключалась в том, что он, конечно же, обещал этот танец Элен. Но отказать Лавинии?! И вот теперь он прилагал все свои немногочисленные интеллектуальные способности для разрешения внезапного куртуазного казуса. Одновременно он, по ходу этого разговора, наполнялся ощущением собственной незаурядности. Еще бы, в течение одного часа две самые красивые девушки острова страстно нуждаются в его обществе! «Конечно, — лихорадочно носились его мысли, — Лавиния намного богаче, но Элен попросила первая».
— Так вы отказываете мне, мистер Стерне? — прожигая его взглядом, прошипела Лавиния.
— Вам, мисс Лавиния? Что вы, никогда. Я умереть готов, мисс Лавиния, умереть!!
— Было бы неплохо.
— Что вы такое говорите?!
— Так вы будете со мной танцевать, болван?
«И здесь болван», — тоскливо подумал Джошуа. Что им всем от него надо, если он болван?!
— Ваши последние слова, дон Мануэль, — негромко сказала Элен, — кажутся мне неискренними.
— Почему же?
— Мне кажется... — Элен снова посмотрела в сторону Лавинии и Стернса с его нелепой бутылкой. — Так вот, я думаю, что вы догадываетесь, а может быть, и прямо знаете, почему я не могу ответить вам взаимностью.
— Да, — дон Мануэль опустил голову, — да, я вижу, что вы любите своего брата.
— И вы прекрасно знаете, что он является мне лишь названым братом. Я думаю, мисс Лавиния, моя лучшая подруга, успела рассказать и о том, что в свое время я была ее любимой рабыней.
Дон Мануэль ничего не успел ответить на это. К ним подлетел многострадальный Стерне, разрываемый двумя равно сильными желаниями: угодить одной красавице и ни в коем случае не обидеть другую. Он вырвался из-под гипноза хозяйки под предлогом того, что должен доставить мисс Элен воду, без которой она, вполне вероятно, погибнет. В спешке он весьма чувствительно толкнул испанца.
— Сэр, — раздраженно сказал тот, — вы не видите, что я разговариваю с дамой?
Юный плантатор, уже как-то привыкший считать эту «даму» в некотором смысле своей, возмутился:
— Позвольте, эта дама моя.
— Вы хам, сэр?! Вы хам, сэр, — уже сухо повторил дон Мануэль, — и болван.
Это было уже слишком — третий раз за один вечер!
Перуанские сладости и сахарная вода полетели к черту, Джошуа отпрыгнул в сторону, выволакивая свою шпагу.
— Дон Мануэль! — урезонивающе сказала Элен.
Тот горько усмехнулся:
— И даже в споре с этим болваном вы не на моей стороне.
Дуэль была очень короткой, испанец быстро проткнул плантатору предплечье. Подобрал свою шляпу и, самым изящным образом поклонившись сначала хозяйке дома, а потом Элен, отбыл.
Праздник, естественно, был скомкан. Не то чтобы дуэли в эти времена были редкостью, в другой раз подобное событие могло бы пройти почти незамеченным. Но сейчас стало вдруг всем понятно, что веселья не получится. Невеселый замысел лежал в самой основе праздника.
Как только отбыл в Порт-Ройял кое-как перевязанный Джошуа Стерне, стали собираться и остальные.
Элен тоже хотела поскорее оказаться дома и как следует обдумать все произошедшее. Но она опоздала. Забыв о том, что своей кареты у нее нет, она не договорилась ни с кем из явившихся из Порт-Ройяла гостей. А у кареты, которая привезла в Бриджфорд ее, разлетелось, как назло, колесо. Пришлось смириться с необходимостью остаться на ночлег в этом чужом, мрачном доме.
— Если хочешь, мы можем переночевать в одной комнате. Будет не так страшно, — предложила Лавиния. Элен мягко, но решительно отказалась. И потребовала, чтобы в ее покои поставили кровать для Тилби.
Задвинув тяжелую щеколду на внутренней поверхности двери, обе девушки — и госпожа и служанка, — не раздеваясь, улеглись на неразобранные кровати. Единственная свеча горела на подоконнике, скудно освещая мрачную, похожую на камеру комнатушку.
Дом засыпал медленно. Где-то в глубине его вдруг заныла лютня, потом нытье перешло в пиликанье и стихло. Чьи-то башмаки тяжело прогромыхали по коридору. Залаяли собаки и долго не утихомиривались.
— Может быть, это не мое дело, мисс, — тихо сказала Тилби, когда в доме наступила полная тишина, — но мне сегодня совсем не понравилось поведение мисс Лавинии.
— К сожалению, ты права, Тилби. Как это ни тяжело будет признать, она просто-напросто завлекла меня сюда в ловушку и подстроила встречу с доном Мануэлем в надежде, что он сумеет уговорить меня бежать с ним или увезет силой, если я окажусь несговорчивой.
— И он пошел на этот сговор?
— Было заметно, что это ему не очень нравится. Но, по сути, что это меняет?
— Да, наверное.
— Знаешь, Тилби, кто такой дворянин? Это тот, кто делает гадости без удовольствия.
— Но что же его заставило остановиться, почему он не увез вас, как она его уговаривала?
— Он узнал, что существует препятствие, преодолеть которое он будет не в силах, увези он меня хоть на край света.
— Что это за препятствие, мисс? — Глаза Тилби загорелись, она была чудовищно любопытна, как и все слуги.
Вообще-то Элен была довольно откровенна со своей камеристкой, только самые глубокие тайники души держала она закрытыми от нее, равно как и от всех остальных. Но сейчас в этом темном враждебном доме, при мерцающем свете тусклой свечки, она, наверное, не удержалась бы. Но тут раздался стук в дверь.
Девушки замерли.
Стук повторился.
— Элен, открой, это я — Лавиния.
— Я уже сплю.
— Открой, нам нужно поговорить, это важно для нас обеих, поверь.
— Я не верю тебе.
— Но ты же не знаешь, что я хочу тебе сказать.
— После того, что ты сделала, уже не важно, что ты скажешь.
Пламя свечи, которую принесла Лавиния, задрожало, выражение лица хозяйки дома сделалось мстительным, она выглядела в этот момент намного старше своих лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44