-- Да? Есть? Сделайте одолжение, просветите.
-- Музыка, например. Ведь что такое музыка? Это внеречевое средство общения.
-- Это вы сами придумали?
-- Да ну! Жена рассказала. Она музыковед, кончила "Гнесинку". Есть и другие внеязыковые средства общения. Живопись. Балет.
-- Балет? Понимаю. И вы мне станцевали про то, какая у меня система охраны. А воспользоваться традиционным средством общения, обыкновенным русским языком, не могли. Слишком просто, да?
-- Мог. Но мне было нужно, чтобы вы не узнали это, а прочувствовали. На собственной шкуре, извините за резкость. Надеюсь, мне это удалось.
-- Да, черт возьми, удалось. Ничего не могу сказать, удалось. А если, быть совершенно откровенным, вы напугали меня до смерти!
Я удовлетворенно кивнул:
-- Это и было моей задачей.
Капитан смотрел на меня, как на иллюзиониста Копперфильда.
-- Ну, москвич! -- пробормотал он.
Но майор был настроен совсем не миролюбиво.
-- У вас есть претензии к задержанному Пастухову? -- обратился он к Антонюку.
-- Как ни парадоксально, но...
-- Если можно -- простым русским языком, -- попросил майор. - Без музыки и балета. И без живописи. Да или нет?
-- Нет, -- сказал Антонюк.
-- А у меня есть! -- взревел майор. Теперь и из него начал выходить пар. -- Весь город поставить на уши, это как? Это двести шестая, часть вторая! Злостное хулиганство! От одного до пяти лет! Понял?
-- Так точно, господин майор.
-- Гражданин майор!
-- Слушаюсь, гражданин майор!
-- Ладно, не будем усугублять. Но пятнадцать суток ты, парень, получишь! Умник, тра-та-так-перетак, тра-та... И считай, что дешево отделался! -- примерно через полминуты закончил он. -- Есть вопросы?
-- Есть. Ваша опергруппа прибыла на место через двадцать четыре минуты после вызова. А оцепление вообще минут через сорок. А это как?
-- Вам, москвичам, хорошо рассуждать! -- возмутился капитан. -- Вам Лужков новые "форды" покупает! А мы на чем ездим -- видел? Скоро на рейсовые автобусы пересядем!
-- Сколько у вас абонентов в системе охраны ВИП? -- поинтересовался я. -- Человек сто?
-- Больше, -- уточнил капитан.
-- Вот и пусть скинутся на пару полицейских "фордов" и микроавтобус. Для себя же.
-- Они скинутся! -- проговорил майор.
-- Прекрасная мысль, -- вмешался Антонюк. -- И своевременная. Мой фонд поддержит. Проведем работу. Помогая милиции, помогаешь себе. Очень хороший лозунг. Короткий и понятный. Считайте, майор, что у вас есть эти машины.
-- А у вас -- голоса благодарной милиции, -- подсказал я.
-- Мы не покупаем голоса избирателей. Мы призываем голосовать за нас своими делами.
-- Ладно, -- снизошел майор. -- Пусть не пятнадцать. Но пять суток ты у меня отсидишь! Оформи, капитан.
-- Вы оставляете меня без охраны, -- возразил Антонюк.
-- У вас целая толпа охранников.
-- Пастухов показал, чего они стоят.
-- А мне какое дело? Это не наши люди. За них я не отвечаю.
-- Значит, вам до этого нет никакого дела? -- переспросил Антонюк. --Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?
-- Но вы и меня поймите! Как я объясню губернатору это ЧП? Оно уже в сводке! А если есть хулиганство -- должен быть и хулиган. И к нему должны быть приняты меры!
-- Какому губернатору? -- негромко поинтересовался Антонюк. --Губернатору, который пальцем не шевельнул, чтобы помочь милиции? Который за четыре года не сделал для города ничего?
-- Не мое дело оценивать губернаторов, -- огрызнулся майор. - Станете вы -- буду подчиняться вам. А пока я подчиняюсь ему.
На принцип пошло. Дело серьезное. Я решил, что стоит майору помочь. Помогая милиции, помогаешь себе.
-- Оформите ЧП как учебную тревогу. Проверка боеготовности личного состава в условиях, близких к реальным.
-- И не забудьте отметить, что эта самая боеготовность оказалась нулевой, -- язвительно добавил Антонюк.
-- Почему? -- возразил я. -- Вы живы. Преступник задержан. Опыт учебной тревоги будет всесторонне проанализирован и сделаны выводы.
-- Понял, как в Москве работают? -- обратился майор к капитану и снова повернулся ко мне. -- Тогда хоть объясни нам, на кой черт ты всю эту петрушку затеял?
-- Хотел познакомиться с вами. Мало ли, как дело пойдет. Может, у вас ко мне вопросы возникнут. Или у меня к вам.
А теперь и майор уставился на меня, как космонавт на лунатика. Потом встал, одернул китель и доложился:
-- Майор Кривошеев. Олег Сергеевич. Заместитель начальника областного управления внутренних дел. -- Немного подумал и представил капитана: --Капитан Смирнов. Иван Николаевич. Уголовный розыск.
-- Очень приятно, -- сказал я. -- Пастухов. Сергей Сергеевич.
-- Скажи, Сергей Сергеевич, ты всегда все делаешь через жопу?
-- Когда как. Мне было нужно, чтобы Лев Анатольевич беспрекословно выполнял все мои предписания, -- объяснил я.
-- Какие? -- спросил Антонюк.
-- Может, мы обсудим это наедине?
-- Если можно, при нас, -- попросил майор. -- Учиться так учиться.
-- Я не скажу ничего нового.
-- Тем более.
-- Пожалуйста. Первое: наглухо заварить дверь на чердак. Второе: поставить в квартиру бронированную дверь с кодовым замком. Завтра же. Третье. Никому никаких ключей. Никому. Вы меня понимаете, Лев Анатольевич?
-- Да, -- буркнул Антонюк.
-- Каждый день менять маршрут и время возвращения домой. По вам часы можно проверять. Сейчас это не достоинство. Не прощаться с охраной в лифте. Больше того. Двое постоянно должны находиться с вами. Даже ночью. Пусть один спит в гостиной, а другой на раскладушке в прихожей.
-- Ну, знаете! -- запротестовал Антонюк.
-- Хотите еще раз встретиться с киллером? На этот раз с настоящим?
-- Сдаюсь. Что еще?
-- Наймите охрану на дачу. Двух или трех человек. Сойдут и местные, только не пьянь. Когда едете на дачу, никаких телефонных предупреждений. Вообще о своих поездках по телефону не говорить.
-- О моих предвыборных встречах знает весь город.
-- Встречи и митинги -- моя забота. И до конца избирательной кампании -- никаких ресторанов, никаких дружеских посиделок и никаких утренних пробежек трусцой по парку.
-- Черт знает на какую жизнь вы меня обрекаете!
-- Вы сами себя на нее обрекли. Станете губернатором -- расслабитесь. После этого поздно будет вас убивать.
-- А сейчас -- не поздно?
-- Вы лучше меня разбираетесь в ситуации.
-- Кто может меня убить?
-- Это вы у меня спрашиваете? На эту тему можно много рассуждать.
Но мне не удалось уйти от этого идиотского разговора.
-- Так рассуждайте! -- прикрикнул Антонюк. -- За это вам деньги платят!
Тот еще будет губернатор. Обкомовская, видно, школа. Или он в свое время до второго секретаря допер именно потому, что от природы была в нем эта бульдожья хватка? Если так, то до губернаторского кресла вполне допрет.
Человек, который умеет получать ответы на свои вопросы.
Ну, получи.
И я сказал:
-- Тот, кто убил Комарова.
В кабинете воцарилось многозначительное молчание.
-- Дела, твою мать! -- констатировал майор. -- Новые времена - новые песни. -- Он обернулся к капитану: -- А ведь и верно, никаких америк нам москвич не открыл. Все давным-давно известно.
-- Я вам скажу еще кое-что из известного. Хотите? -- предложил я.
-- Было бы любопытно, -- не без настороженности согласился майор.
-- Я бы не стал гонять на операции с мигалками и сиренами.
-- Так ведь туман! -- заорал капитан. -- Туман, понимаешь? Мы бы час ехали!
Я развел руками:
-- Ну, если туман, тогда да.
-- Так где все-таки пушка? -- спросил майор.
-- В камере хранения на вокзале, -- ответил я, не уточняя, на каком вокзале.
-- Разумно, -- подумав, кивнул майор. -- Разобрались, выходит. Да, дела! У вас есть претензии к лицам, производившим ваше задержание? --перешел он на официальный тон.
Я потрогал распухшую скулу. Тот еще будет фингал. Особая примета. Но это был свершившийся факт. А его, как известно, не может отменить даже Господь Бог. Поэтому я только рукой махнул:
-- Чего уж там. Дело житейское. На их месте так поступил бы каждый. Вот если бы еще "сейку" мою вернули, был бы полный порядок. Я к ней как-то привык.
-- Какую "сейку"? -- не понял майор. А капитан понял. Он быстро вышел, минут через пять вернулся и молча протянул мне часы, сдрюченные с меня в азарте горячего дела шустрыми омоновцами города К.
Тут и майор понял. И даже Антонюк.
-- Так-так, -- проговорил он.
-- Примите наши извинения, -- хмуро сказал майор.
-- Нет проблем, господин майор.
-- Ну и прекрасно.
Для Антонюка майор Кривошеев выделил оперативную "Волгу", а мой "пассат" уже подогнали к горотделу. Перед тем как сесть в машину, Антонюк отвел меня в сторону.
-- Как я понял, условие вашего контракта -- сохранить мою жизнь, а не отнять ее.
-- Вы только сейчас это поняли?
-- И вам обещали заплатить за это пятьдесят тысяч долларов?
-- Мне уже заплатили.
-- Кто?
-- Вероятно, те, кто заинтересован, чтобы вас не убили.
-- И чтобы я стал губернатором, -- добавил Антонюк. -- Не люблю таинственных доброжелателей. Лучше, конечно, чем таинственные враги. Но все-таки. Вероятно, после выборов мне предъявят счет. Потребуют каких-то услуг.
-- Если вы победите.
-- А вы сомневаетесь?
-- Семь процентов отрыва -- не слишком много.
Антонюк снисходительно усмехнулся:
-- У вас плохо с арифметикой. Не семь. Я получу голоса ЛДПР, а НДР голосов "Яблока" не получит. Они призовут своих избирателей голосовать "против всех".
-- Вы уверены?
-- Это их позиция. Сегодня они ее подтвердили на закрытом заседании.
-- Оно было, наверное, не очень закрытым, раз вы об этом знаете?
-- Неважно. Важен сам факт.
-- Лев Анатольевич, машина вас ждет, -- деликатно поторопил капитан Смирнов.
-- А вот он умеет считать. Лучше, чем вы. И лучше, чем майор, --отметил Антонюк. -- В процессе нашего вынужденного, так сказать, общения невольно выяснились некоторые подробности, не рассчитанные на широкую огласку. Вы понимаете, о чем я говорю?
-- Меня интересует только то, что связано с вашей безопасностью.
-- Вы мне определенно нравитесь, молодой человек. -- Антонюк не без торжественности пожал мне руку. -- Спасибо. Это был жестокий урок, но полезный. Я выполню все ваши предписания.
-- Сейчас я в этом не сомневаюсь.
Капитан Смирнов проводил "Волгу" с будущим губернатором и помахал мне:
-- Счастливо, москвич. Ты вообще-то поаккуратней. Не ровен час. Ладно, все обошлось, и слава Богу.
Я отъехал от горотдела и свернул к автовокзалу.
Туман сгустился. Редкие машины плыли в нем многоглазыми световыми фантомами. Туман уравнивал "мерседесы" и "Жигули".
Бестелесный свет.
Огни на болоте.
"Обошлось".
Твою мать.
Это для тебя, капитан, обошлось. А для меня не обошлось. Потому что мужик, который прикуривал у торца дома и который сообщил оперативникам номер "пассата", был тот самый.
Смуглый. С приплюснутым носом.
В зале ожидания автовокзала было немноголюдно. Редкие пассажиры, опоздавшие на вечерние рейсы, дремали в жестких креслах. В камере хранения вообще не было ни одного человека.
Я набрал шифр и открыл ячейку.
В ячейке не было ничего.
Совсем ничего.
Пусто.
Пусто, как... Как. Никак. Просто пусто, и все.
Это означало, что кому-то очень недолго осталось жить.
И я уже догадывался кому.
Но это было не мое дело.
Не касалось оно меня.
Ни с какой стороны.
Ну, разве что...
Суки.
Глава четвертая
ФИГУРА УМОЛЧАНИЯ
I
Юрий Комаров, сын убитого историка Комарова, был по природе своей человеком недоверчивым и осторожным. Смерть отца обострила в нем эти качества до предела. Поэтому Пастухов с первых фраз телефонного разговора понял, что уговорить его встретиться можно только одним способом.
И он воспользовался этим способом. Он сказал:
-- Я занимаюсь расследованием убийства вашего отца. Помочь в этом можете только вы. Если вы скажете "нет", я немедленно уезжаю, но в том, что преступление останется нераскрытым, будете виноваты только вы. И никто
другой.
Это подействовало. Комаров-младший назначил встречу у себя дома, но просил при подходе к дому привлекать как можно меньше внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55