Прямо фильм ужасов, а не телестудия.
Да где же эта проклятая гримерка?
Гримерку я так и не увидел. Зато увидел, как из-за угла вывернули Мазур и Чемоданов и трусцой двинулись мне навстречу. Я быстро отвернулся, наклонился к коробкам. Пропустил их и покатил следом. Благо пол был покрыт
ковролином, а они слишком спешили, чтобы оглядываться.
Впереди загорелось табло над большой дверью: "Микрофон". Это, видно, и была эфирная.
Мазур и Чемоданов перешли на рысь. Я подтянулся метров на пять.
Где-то здесь. И сейчас. Если я хоть что-нибудь понимаю в. жизни.
Не эта дверь. И не эта. И не...
Эта.
Приоткрыта. Чуть. На три пальца.
Мазур и Чемоданов пробежали мимо.
Отсчет -- ноль.
Дверь дернулась. Я с размаху всадил в нее тележку.
Захлопнулась.
Коробки покатились по коридору. Мазур и Чемоданов скрылись в студии. Я рванул дверь на себя и нырком ушел вниз. Пока катился по полу, позади шмякало -- пули шли в ковролин. А сверху чпокало.
Чпок-шмяк.
Восемь.
Девятым был щелк.
Самый паскудный звук, когда его издает твой "Макаров" или "калаш". И самый прекрасный, когда не твой.
Кач -- фляк -- сальто. У Мухи это лучше, конечно, получалось. И у егоровского Мини неплохо. Но и у меня получилось.
Он бы ушел, если бы сразу бросил пушку. Но он решил, что успеет сменить обойму.
Почти успел.
Я выбрался из-под сразу ставшего тяжелым тела и кинулся в коридор. Коробки! Наткнется кто -- сразу заглянет в комнату. А мне ни к чему, чтобы раньше времени поднялся переполох. Сначала нужно самому разобраться что к чему.
Втащил коробки вместе с тележкой. Запер дверь изнутри. Вот теперь можно и осмотреться.
Похоже, я слегка погорячился. Но при таких скоротечных, научно выражаясь, контактах лучше пере-, чем недо-. Полезней для здоровья. Не учебный бой на татами, прием не обозначается, а проводится до конца. До точки.
Так и есть. Глаза у него были открыты, а из угла рта текла струйка крови. Странно все-таки. Сломана шея, а кровь идет изо рта.
Короткие черные волосы.
Низкий лоб.
Приплюснутый нос.
Тот самый.
Голуба-мама!
Какая-то слишком бурная жизнь у меня пошла. Почти две недели груши околачивал, а тут на тебе.
Документов, конечно, никаких. Ни в одном кармане, ни в другом. А в джинсах? Есть. Права и техпаспорт.
Матвей Галиевич Салахов.
Вот, значит, ты кто. Матвей.
Автомобиль "ВАЗ-2106". Номер местный. Цвет: светлый беж.
Тот самый цвет. Неподходящий для туманного балтийского климата. Но очень подходящий для слежки.
Как же я его не просек? А ведь чуял. Холодело в затылке. И возле обкомовского дома. И на автовокзале.
Сведения о владельце. Местожительство: город К., ул. Первая Строительная.
Ну, это я уже знал. Почти наверняка. Еще после визита к Юрию Комарову. Конечно, Первая Строительная. И этого Матвея народ знает с пеленок. И потому никто даже внимания на него не обратил.
Я сунул документы на место.
Теперь пушка. Она так и осталась в руке Матвея.
Глушачок. Как же без него.
Ух ты! А пушечка-то знакомая. Ну, конечно же. "Токагипт-58". И царапинка на стволе.
Так-так.
Было у меня ощущение, что этот "тэтэшник" ко мне вернется. Вот он и вернулся. Но забирать его я не спешил. Сначала нужно было понять: уходить или вызывать милицию.
Раздумывал я целую вечность. Секунд восемь. Пока не спохватился: да что ж это я торчу, как.
Без вариантов. Сначала уходить, а потом думать. Потому что если сначала думать, то потом уходить будет поздно.
Ну и как же ты, Матвей, хотел уходить?
"Сто часов теорию отхода слушает в училище пехота". Не помню, чьи стихи. Не очень складные, но правильные. У нас тоже было часов сто. Если не двести.
Я огляделся.
Комната была большая, с письменными столами, заваленными бумагами. Компьютер на одном. Редакторская?
Включенный монитор в углу с застывшей заставкой "Голосуй сердцем".
И восемь дыр в полу, затянутом серым ковролином.
Подряд, как короткая автоматная очередь.
Похоже, мне здорово повезло. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Так что гильзы можно не собирать. Бесполезно. Пули из пола мне все равно не выковырнуть. Оперативники выковырнут. И отправят на баллистическую экспертизу.
Разрешение на ствол выдано в Москве. Вопрос: отстреливали его? Если да, то он есть в картотеке. И я имею шанс в самом близком времени снова встретиться с капитаном Смирновым и майором Кривошеевым. И услышать вопрос:
каким образом у гражданина Салахова, убитого в здании телецентра, оказался ваш пистолет марки "Токагипт-58" номер такой-то. И тут уж не пятнадцатью сутками пахнет. Возможно, мне удастся доказать, что я не верблюд. Но далеко не сразу. Через полгода примерно. Или через год. Сидя в местном СИЗО. А у
меня не было в запасе года. У меня было меньше двух недель.
Как-то не очень ладно все складывается. Но "токагипт" придется забрать. Заодно уж и запасную обойму. И кобуру.
Ладно. А это что за дверь?
Еще одна лестница. Тут у них везде лестницы.
Вниз.
Похоже, технический ход. В какие-нибудь аппаратные. А оттуда наверняка во двор. А там в дырку в заборе. Не через проходную же он собирался идти.
Через дырку, а потом бочком-бочком вдоль ограды к "шестерке" цвета светлый беж. Незаметной в сгущающихся сумерках. И в наползающем с моря тумане.
Вот это и был его маршрут отхода.
Придется воспользоваться, выбора не было. В коридоры не сунешься. Не заблужусь, так засвечусь. С моим-то фингалом. Пока можно было надеяться, что любительница травки не свяжет мое появление с хипежем, который поднимется после того, как в редакторской обнаружат труп, что -- по оптимистичным моим
прикидкам -- произойдет завтра утром. А про прикидки пессимистические лучше было вообще не думать.
Я и не стал думать. Завернул "токагипт" в какой-то драный полиэтиленовый пакет, чтобы не оставить на нем свои пальцы (лишняя осторожность еще никому не мешала), сунул пакет за пазуху, старательно протер дверные ручки и ручку тележки и вышел в заднюю дверь.
И уже с порога услышал:
- Дорогие друзья, сегодня в нашей программе -- лидер областной организации "Яблоко", доктор экономических наук Игорь Борисович Мазур. Обратите внимание на часы в студии. Семнадцать часов двадцать три минуты. Это означает, что мы в прямом эфире.
III
"Обратите внимание на часы в студии. Семнадцать часов двадцать три минуты. Это означает, что мы в прямом эфире..."
Я взглянул на свою "сейку". 23.30. Это означало, что передача идет в записи. Повтор. Для тех, кому разные срочные дела помешали посмотреть передачу в прямом эфире, но кто непременно хочет ее увидеть.
Для таких, как я.
Срочных дел сегодня у меня было два. Первое: незаметно выбраться из телецентра, что я и сделал, воспользовавшись очень грамотно выбранным Матвеем маршрутом отхода. Это заняло у меня ровно шесть минут с учетом того, что минуты две ушло на то, чтобы завалить лестницу разной тарой от видео- и радиотехники.
Второе дело оказалось гораздо более затяжным: нужно было привести в порядок "пассат". Не хотелось ездить по городу с ободранной и примятой при знакомстве с "понтиаком" левой бочиной и особенно с дырками в стеклах. Не лето. И не только в стеклах. При ближайшем рассмотрении и в левой задней
дверце обнаружилась дырка. Все это не простудой от сквознячка грозило, а очень неприятными вопросами, которые мог задать мне любой гаишник. Как раз такими, какие выразились на лице менеджера техцентра по ремонту иномарок, к подъездной площадке которого я подогнал тачку в робкой надежде, что световая реклама "Для вас открыто всегда" соответствует истине.
Соответствовала, блин. На площадку вышел вызванный охранником менеджер, здоровенный слесарюга в синем фирменном комбинезоне и кепке с длинным козырьком, задумчиво обошел "пассат", сунул палец в дырку на заднем стекле, потом в дырку на дверце и посмотрел на меня, как бы говоря:
"Мы не имеем права принимать такие машины в ремонт без справки из милиции, так как не вызывает сомнения, что автомобиль побывал под легким автоматным огнем".
В ответ я только развел руками, как бы отвечая:
"Понятия не имею, о чем это вы говорите".
После чего извлек зеленую бумажку с портретом Бенджамина Франклина и показал ему, как бы говоря:
"Не кажется ли вам, что эти пробоины сделаны не
автоматным огнем, а всего лишь охотничьим оружием во время случайных выстрелов? Сами знаете, как это бывает. Поехали на охоту, слегка это самое, то да се, а?"
Он с сомнением покачал головой, как бы возражая:
"Я готов согласиться, что это не автоматные пробоины, а пистолетные. Что же до вашей версии об охотничьем оружии, то она не кажется мне убедительной, так как сезон охоты на водоплавающую дичь уже закончился, а охота на диких копытных животных еще не разрешена".
Второй стольник поколебал и эту его убежденность, а третий заставил признать, что пробоины вполне могли быть сделаны из охотничьей одностволки, но очень, очень небольшого калибра. Совсем маленького.
Забрав баксы, он красноречивым жестом велел мне отогнать тачку в дальний темный угол площадки, сам скрылся в проходной и через десять минут появился с небольшой кувалдой в руках. Под ударами этой кувалды продырявленные стекла "пассата" превратились в стеклянную крупу. Менеджер посмотрел на дело рук своих, сокрушенно покачал головой и сказал:
-- Ну, народ! Не могут спокойно видеть, как кто-то ездит в хорошей машине. Хулиганье, да и только! Нет, что вы ни говорите, а при коммунизме такого не было! -- И разрешил: -- Загоняй.
Как выразился однажды примерно в такой же ситуации Артист:
-- Вот за что мне нравятся новые времена: людям стало гораздо легче понимать друг друга.
Бабки как внеречевое средство общения. Не менее выразительное, чем музыка, живопись или балет. И чем их больше, тем меньше слов требуется.
Впрочем, за хорошие бабки и при коммунизме взаимопонимание достигалось
довольно быстро.
Ремонт грозил затянуться часа на три, а то и на все четыре. Помозолив всем глаза в цехе и в курилке, где свободные от работы и до изумления трезвые слесаря забивали "козла", я отыскал на заднем дворе техцентра грузовой выезд, тормознул "левака" и немного покатался по городу. Вместе с короткой остановкой у автовокзала и более продолжительной у "Макдональдса" это заняло у меня минут сорок. Так что, когда я тем же порядком вернулся в техцентр, мне пришлось слоняться еще не меньше двух часов. Но всему приходит конец. Я заплатил по счету еще шестьсот баксов в рублевом эквиваленте и
получил свой "пассат" с новыми стеклами и вполне прилично отрихтованными и покрашенными бочиной и дверцей. Потом поездил по окраине, пока не убедился, что хвоста нет, и вернулся в гостиницу как раз к повтору передачи "Голосуй сердцем".
"...Прежде всего я хочу поблагодарить тех из вас, кто в первом туре выборов отдал свои голоса избирательному блоку "Яблоко"...
День у меня выдался не из легких, поэтому я включил телевизор на полную громкость и залез в роскошную мраморную ванну-джакузи, расслабиться в горячей хвойной воде и одновременно послушать выступление Мазура. А в голове, как всегда бывает после горячего дела, мелькали картинки с выставки. Есть такой цикл то ли у Чайковского, то ли у Мусоргского. Ольга, конечно, хорошо потрудилась над моим музыкальным образованием, но пробелы остались. Или у Римского-Корсакова?
Так вот, картинки с выставки. Не все, конечно. А те, в которых были неясности.
"За нашу программу проголосовал почти каждый седьмой избиратель. Для нас это большой успех. Он означает, что все больше людей понимают невозможность разрешить стоящие перед страной проблемы кавалерийским наскоком, отвергают популизм и экстремизм любого окраса -- от красно-коричневого до сине-красно-белого..."
Картинка первая.
Спортивный "понтиак" и джип "гранд-чероки". Такие тачки не посылают на дело. Посылают проще, неприметнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55