Ризвану Халифовичу Чиркейнову было далеко за пятьдесят; ростом он не вышел; длинный халат табачного цвета, появившийся на узковатых плечах сразу после взятия группой высоты, сидел на худой фигуре мешковато, будто выбирался с солидным запасом — на вырост. Смуглое лицо с мелкими чертами испещряла сеть неглубоких морщинок, особенно заметных вокруг узких, бесцветных глаз. Наличие в группе убежденного, образованного мусульманина, поначалу озадачило командира. «Весьма странный поступок, — привыкший в каждом муслиме видеть последователя ваххабизма, не мог он побороть сомнений, — уважаемый на Кавказе человек, совершивший нелегкий хадж в Мекку, духовник, богослов, знающий Коран от корки до корки — и помогает нам супротив своих же единоверцев? Что-то тут не то!..» Однако, исподволь наблюдая за ним, спецназовец скоро успокоился. Самый возрастной член отряда ни словом, ни жестом не выказывал сожаления по поводу решения отправиться в опасное «горное турне». Уверенный взгляд без слов говорил о праведности и благости сего поступка.
Когда угасли последние лучи вечерней зари, улем поднялся с колен и стряхнул снег с полинялого коврика. Переместившись ближе к лежащему командиру, он вновь уселся на квадратную тряпицу, привычно скрестив ноги. Выудив откуда-то из загашников мешочек с орехами, принялся ужинать…
— Ризван Халифович, язык чеченский знаете? — нехотя поинтересовался молодой человек.
— Мал-чуток знаю, — монотонно и почти без кавказского акцента отвечал тот. — Понимать хорошо могу, говорить могу, читать мало могу, писать совсем не могу.
«Мал-чуток… Могу, не могу… — передразнил его про себя майор, однако ж, с некоторым облегчением подумал: — И то дело, иначе все старания бедного Берга прямиком пошли бы коту под хвост — на радиообмен он, возможно и наткнется, да что толку, ежели базар происходит по-чеченски?..» И едва он успел порадоваться наличию пусть неквалифицированного, но толмача, как заметил в опустившихся на вершину сумерках, резко взмывшую вверх левую руку Артема Андреевича.
— Так, уважаемый, пойдемте-ка к инженеру, — вскочил на ноги Яровой, помог подняться табарасану и чуть не насильно увлек его за собой, — сейчас и для вас найдется работа.
Спустя минуту улем сидел рядышком с Бергом. Гарнитуру они поделили пополам — один наушник по-прежнему оставался у Артема Андреевича, другой пожилой Чиркейнов неловко прижимал к собственному уху. Через равные промежутки времени мудрый богослов поднимал голову и, преданно глядя на офицера спецназа, произносил короткую фразу. Подсвечивая фонариком открытый лист блокнота, тот торопливо записывал услышанное и с нетерпением ждал следующей информации.
— Пошло дело!.. — улыбнулся снайпер, наблюдая за этой сценой с дозорной позиции. — Ничего-ничего… все у нас получится. Мы ж не американцы, у которых ежели компьютер зависает, то и хана наступлению! Мы и без переводчиков обойдемся — не впервой.
Глава вторая
/Горная Чечня/
Двух сугубо гражданских членов группы Яровой решил не привлекать к ночным бдениям — ему коротать время в дозоре поочередно с Пашкой было делом привычным, а для изнеженного Берга и уж тем более для старика Чиркейнова это испытание стало бы дополнительной и очень утомительной нагрузкой.
После полуночи, когда улем, закончив чтение четвертой молитвы, тихо отошел ко сну, радиоинженер дешифровал перехваченный разговор и направился к командиру, сменившему на посту наблюдения Ниязова.
— У меня все готово, Константин Евгеньевич. Послушать не желаете?
— Вы еще спрашиваете!.. Конечно, — с нетерпением отозвался тот.
— Я вычленил из текста пустую болтовню, оставив важную для нас суть. Первый абонент, назовем его «Первоисточником», находился он от нас строго на западе — удаление, увы, выяснить точно не имел возможности. Второй — «Респондент», отвечал с северного направления. Итак, смысл эфирных переговоров вкратце сводится к следующему: «Первоисточник» отправляет своего связного — Хамзата в село Верхний Ушкалой, где завтра в полдень должна состоятся его встреча с представителями столь же неизвестного Тимура Даутовича.
— И все?! — подивился Константин лаконичности материала, добытого немалыми усилиями в течение восьми часов.
— Все…
— А кто такой Тимур Даутович?
— Понятия не имею. Извините…
— Та-ак, — призадумался майор. — А подробнее о предмете предстоящих переговоров не говорилось? Тема, конкретное место встречи?..
— Нет, ни слова.
— Ясно, значит с этим глухо — кроме северного пеленга боле ни черта не известно. А кто такой Хамзат?
Берг пожал плечами:
— Агент, посланный на переговоры «Первоисточником».
— Хм… агент… Значит и об этом знаем не много, — усмехнулся Яровой. — Ну, хоть примерно-то можете прикинуть удаление до «Первоисточника»? А то на западе от нас и Грузия, и Осетия, и Абхазия… А еще дальше — Болгария, Сербия, Италия…
— Нет, что вы! — снисходительно возразил инженер. — Эти радиоволны на такие дистанции распространяются только с помощью ретрансляторов. Мне бы знать, мощность передатчика, тогда я смог бы ответить с малой погрешностью. А так, навскидку… приблизительно километров двадцать-тридцать.
— Это уже теплее. Значит, он сидит где-то в горах у самой границы с Грузией, — несколько успокоился сотрудник «Шторма». Выудив из нагрудного кармана «лифчика» пачку сигарет, предложил инженеру: — Угощайтесь, Артем Андреевич.
— А разве можно?.. Нас не будет заметно с соседних высот? — опасливо поинтересовался тот, вглядываясь в темные силуэты гор.
— Можно, — улыбнулся майор. — Сейчас я научу вас курить по-спецназовски
— в кулаке, и наше «секретное» курение не заметят даже снежные барсы.
— Занятно, — пробормотал Берг, беря сигарету.
Костя чиркнул зажигалкой и с потрясающей сноровкой прикрыл пламя ладонями так, что сверху оставалось только маленькое отверстие для сигареты. А пока радиоинженер прикуривал, делая короткие затяжки, тихо говорил:
— После перекура, необходимо передать срочное сообщение с добытыми сведениями в Центр оперативного анализа. А потом вам непременно следует забраться в спальный мешок и отдохнуть — день для вас выдался напряженный. Прикурили? Теперь возьмите сигарету вот так…
* * *
Сидя все на том же месте, и частенько осматривая склон с помощью ночного прицела «винтореза» Паши Ниязова, Костя вяло размышлял о первом сеансе связи с Центром. Дежурный офицер каким-то хитрым образом переключил Константина на аппарат генерала и разговор с ним состоялся тет-а-тет. Серебрякова, как и ожидалось, мало заинтересовала скудная информация о запланированной сепаратистами встрече в Верхнем Ушкалое.
— Скорее всего, мелочевка, — не задумываясь, оценил он добытую весть. — Собираются, для решения каких-нибудь шкурных вопросов.
Костю смутила его мгновенная реакция и уверенность суждений, однако прожженный контрразведчик времени опомниться или поспорить не давал, продолжая рассуждать по закодированному спутниковому каналу:
— Мы, конечно, располагаем силами и средствами, чтобы накрыть сходку и взять хотя бы одного из бандитских парламентариев живым. Да, понимаешь ли… наша активность сразу всполошит главарей. Поймут ведь — не дураки, что ведется слежка, радиоперехват. А не хотелось бы раскрывать в самом начале вашу миссию — подпортим варварским захватом всю тонкость игры. Согласен?
— Пожалуй, — отвечал майор.
— Так вот… скажи-ка, успеешь до назначенного времени попасть в окрестности Ушкалоя? — немного подумав, спросил фээсбэшник.
— Если затемно выйдем — вполне. Тут не более двадцати километров.
— Тогда давай сделаем так…
И он обозначил группе Ярового некую промежуточную задачу, решение которой сулило получить куда более точные сведения о «Первоисточнике» и его партнере — Тимуре Даутовиче.
Получить и остаться при этом незамеченными.
* * *
«И помни, Константин, нас в этой архиважной миссии не интересуют мелкие разрозненные банды и прочая примитивная уголовщина. С этими отморозками, худо-бедно справляются местные силовики», — время от времени приходили ему на ум слова Серебрякова, сказанные перед отправкой в чеченские горы. Троих товарищей майор поднял около четырех утра, а в четыре пятнадцать — после легкого завтрака, группа приступила к спуску с вершины. Шли неторопливо — к нужному сроку поспевали, а генеральское напутствие все отчетливее всплывало и бередило мысли по дороге к Верхнему Ушкалою: «Центр оперативного анализа пуще воздуха нуждается в информации стратегического, или даже политического масштаба. Нам требуется знать, что замышляет Главный штаб вооруженных сил Ичкерии, планы теневого руководства Республики или же их союзников за кордоном. Сумеете решить данную задачу — спасем сотни, а то и тысячи жизней…»
Все это говорилось руководителем операции сутки назад, а пока командиру небольшой разведывательной команды приходилось гадать: имела ли по своей важности запланированная встреча неизвестного Хамзата с таинственным Тимуром Даутовичем «стратегический масштаб» или же все потуги группы сведутся к раскрытию «примитивной уголовщины». Но по мере приближения к неприметному селу, затерявшемуся на склоне горной цепи, повторявшей плавный изгиб Аргуна, он заставил себя думать об ином — о деталях предстоящего захвата посланника «Первоисточника».
И к тому моменту, когда шедший впереди снайпер подал условный знак, обозначающий: «цель в зоне визуальной видимости», план захвата был составлен…
* * *
Даже сейчас — посреди зимы и в канун нового года, эту южную грунтовку покрывал не снег, а светлая пыль. Дорога лениво проползала по малым взгоркам и уважительно обходила величавые скалистые горы, подолгу оставаясь пустынной, неживой. Путь этот служил продолжением асфальтовой трассы, шедшей с оживленного севера крошечной республики на юг — к последним, большим аулам и районным центрам. А дальше — до позабытых родовых селений, куда соседи и родственники местных жителей редко наведывались на машинах, предпочитая привычных быков да лошадей, пробивалась эта простенькая и малонаезженная дорога. В ожидании попутчиков на ее обочине можно было простоять и день, и два, и три, да так и не порадоваться случайной встрече…
Но странное дело: в это утро на одном из поворотов, километрах в полутора от Верхнего Ушкалоя, у гладкой вертикальной скалы на холодном, промерзлом грунте неподвижно лежал смуглолицый человек. Глаза его были закрыты, дыхание прерывисто и неровно. Рядом сидел худощавый бородатый старичок в тонкосуконном халате и с белой чалмой на голове.
Сидел он напряженно и неудобно, хотя в позе такой — скрестивши ноги и наклонившись телом вперед, мог раньше находиться часами. Иногда мелковатый дедок не глядя простирал в сторону руку, дотягиваясь до стоявшего в тени камней кувшина, поливал из него ледяной водой на скомканную рогожку и трогал ею пересохшие губы умирающего. После растерянно взирал по сторонам, особливо вглядываясь в черневший высокими кедрами противоположный отвесному утесу пологий откос, и принимался безудержно молиться…
Вдруг за дальним поворотом послышался скрип. Куцые брови старика встрепенулись, висевшие на сложенных ладонях четки дважды дернулись, тонкие губы, за миг до того заученно шептавшие тарикаты, застыли. Опомнившись, он поправил головной убор и вгляделся подслеповатыми глазами в белесый изгиб, исчезающий вдалеке за каменной глыбой.
Вначале из-за серой бесформенной гряды показался худой негодящий вол, потом выплыла деревянная арба меж двух огромных, монотонно вихлявших в стороны колес. На квадратном коробе, служившим основанием повозки, сидели двое: молодой мужчина и мальчуган лет десяти. Не доехав до старика и больного метров пяти, восточный транспорт остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Когда угасли последние лучи вечерней зари, улем поднялся с колен и стряхнул снег с полинялого коврика. Переместившись ближе к лежащему командиру, он вновь уселся на квадратную тряпицу, привычно скрестив ноги. Выудив откуда-то из загашников мешочек с орехами, принялся ужинать…
— Ризван Халифович, язык чеченский знаете? — нехотя поинтересовался молодой человек.
— Мал-чуток знаю, — монотонно и почти без кавказского акцента отвечал тот. — Понимать хорошо могу, говорить могу, читать мало могу, писать совсем не могу.
«Мал-чуток… Могу, не могу… — передразнил его про себя майор, однако ж, с некоторым облегчением подумал: — И то дело, иначе все старания бедного Берга прямиком пошли бы коту под хвост — на радиообмен он, возможно и наткнется, да что толку, ежели базар происходит по-чеченски?..» И едва он успел порадоваться наличию пусть неквалифицированного, но толмача, как заметил в опустившихся на вершину сумерках, резко взмывшую вверх левую руку Артема Андреевича.
— Так, уважаемый, пойдемте-ка к инженеру, — вскочил на ноги Яровой, помог подняться табарасану и чуть не насильно увлек его за собой, — сейчас и для вас найдется работа.
Спустя минуту улем сидел рядышком с Бергом. Гарнитуру они поделили пополам — один наушник по-прежнему оставался у Артема Андреевича, другой пожилой Чиркейнов неловко прижимал к собственному уху. Через равные промежутки времени мудрый богослов поднимал голову и, преданно глядя на офицера спецназа, произносил короткую фразу. Подсвечивая фонариком открытый лист блокнота, тот торопливо записывал услышанное и с нетерпением ждал следующей информации.
— Пошло дело!.. — улыбнулся снайпер, наблюдая за этой сценой с дозорной позиции. — Ничего-ничего… все у нас получится. Мы ж не американцы, у которых ежели компьютер зависает, то и хана наступлению! Мы и без переводчиков обойдемся — не впервой.
Глава вторая
/Горная Чечня/
Двух сугубо гражданских членов группы Яровой решил не привлекать к ночным бдениям — ему коротать время в дозоре поочередно с Пашкой было делом привычным, а для изнеженного Берга и уж тем более для старика Чиркейнова это испытание стало бы дополнительной и очень утомительной нагрузкой.
После полуночи, когда улем, закончив чтение четвертой молитвы, тихо отошел ко сну, радиоинженер дешифровал перехваченный разговор и направился к командиру, сменившему на посту наблюдения Ниязова.
— У меня все готово, Константин Евгеньевич. Послушать не желаете?
— Вы еще спрашиваете!.. Конечно, — с нетерпением отозвался тот.
— Я вычленил из текста пустую болтовню, оставив важную для нас суть. Первый абонент, назовем его «Первоисточником», находился он от нас строго на западе — удаление, увы, выяснить точно не имел возможности. Второй — «Респондент», отвечал с северного направления. Итак, смысл эфирных переговоров вкратце сводится к следующему: «Первоисточник» отправляет своего связного — Хамзата в село Верхний Ушкалой, где завтра в полдень должна состоятся его встреча с представителями столь же неизвестного Тимура Даутовича.
— И все?! — подивился Константин лаконичности материала, добытого немалыми усилиями в течение восьми часов.
— Все…
— А кто такой Тимур Даутович?
— Понятия не имею. Извините…
— Та-ак, — призадумался майор. — А подробнее о предмете предстоящих переговоров не говорилось? Тема, конкретное место встречи?..
— Нет, ни слова.
— Ясно, значит с этим глухо — кроме северного пеленга боле ни черта не известно. А кто такой Хамзат?
Берг пожал плечами:
— Агент, посланный на переговоры «Первоисточником».
— Хм… агент… Значит и об этом знаем не много, — усмехнулся Яровой. — Ну, хоть примерно-то можете прикинуть удаление до «Первоисточника»? А то на западе от нас и Грузия, и Осетия, и Абхазия… А еще дальше — Болгария, Сербия, Италия…
— Нет, что вы! — снисходительно возразил инженер. — Эти радиоволны на такие дистанции распространяются только с помощью ретрансляторов. Мне бы знать, мощность передатчика, тогда я смог бы ответить с малой погрешностью. А так, навскидку… приблизительно километров двадцать-тридцать.
— Это уже теплее. Значит, он сидит где-то в горах у самой границы с Грузией, — несколько успокоился сотрудник «Шторма». Выудив из нагрудного кармана «лифчика» пачку сигарет, предложил инженеру: — Угощайтесь, Артем Андреевич.
— А разве можно?.. Нас не будет заметно с соседних высот? — опасливо поинтересовался тот, вглядываясь в темные силуэты гор.
— Можно, — улыбнулся майор. — Сейчас я научу вас курить по-спецназовски
— в кулаке, и наше «секретное» курение не заметят даже снежные барсы.
— Занятно, — пробормотал Берг, беря сигарету.
Костя чиркнул зажигалкой и с потрясающей сноровкой прикрыл пламя ладонями так, что сверху оставалось только маленькое отверстие для сигареты. А пока радиоинженер прикуривал, делая короткие затяжки, тихо говорил:
— После перекура, необходимо передать срочное сообщение с добытыми сведениями в Центр оперативного анализа. А потом вам непременно следует забраться в спальный мешок и отдохнуть — день для вас выдался напряженный. Прикурили? Теперь возьмите сигарету вот так…
* * *
Сидя все на том же месте, и частенько осматривая склон с помощью ночного прицела «винтореза» Паши Ниязова, Костя вяло размышлял о первом сеансе связи с Центром. Дежурный офицер каким-то хитрым образом переключил Константина на аппарат генерала и разговор с ним состоялся тет-а-тет. Серебрякова, как и ожидалось, мало заинтересовала скудная информация о запланированной сепаратистами встрече в Верхнем Ушкалое.
— Скорее всего, мелочевка, — не задумываясь, оценил он добытую весть. — Собираются, для решения каких-нибудь шкурных вопросов.
Костю смутила его мгновенная реакция и уверенность суждений, однако прожженный контрразведчик времени опомниться или поспорить не давал, продолжая рассуждать по закодированному спутниковому каналу:
— Мы, конечно, располагаем силами и средствами, чтобы накрыть сходку и взять хотя бы одного из бандитских парламентариев живым. Да, понимаешь ли… наша активность сразу всполошит главарей. Поймут ведь — не дураки, что ведется слежка, радиоперехват. А не хотелось бы раскрывать в самом начале вашу миссию — подпортим варварским захватом всю тонкость игры. Согласен?
— Пожалуй, — отвечал майор.
— Так вот… скажи-ка, успеешь до назначенного времени попасть в окрестности Ушкалоя? — немного подумав, спросил фээсбэшник.
— Если затемно выйдем — вполне. Тут не более двадцати километров.
— Тогда давай сделаем так…
И он обозначил группе Ярового некую промежуточную задачу, решение которой сулило получить куда более точные сведения о «Первоисточнике» и его партнере — Тимуре Даутовиче.
Получить и остаться при этом незамеченными.
* * *
«И помни, Константин, нас в этой архиважной миссии не интересуют мелкие разрозненные банды и прочая примитивная уголовщина. С этими отморозками, худо-бедно справляются местные силовики», — время от времени приходили ему на ум слова Серебрякова, сказанные перед отправкой в чеченские горы. Троих товарищей майор поднял около четырех утра, а в четыре пятнадцать — после легкого завтрака, группа приступила к спуску с вершины. Шли неторопливо — к нужному сроку поспевали, а генеральское напутствие все отчетливее всплывало и бередило мысли по дороге к Верхнему Ушкалою: «Центр оперативного анализа пуще воздуха нуждается в информации стратегического, или даже политического масштаба. Нам требуется знать, что замышляет Главный штаб вооруженных сил Ичкерии, планы теневого руководства Республики или же их союзников за кордоном. Сумеете решить данную задачу — спасем сотни, а то и тысячи жизней…»
Все это говорилось руководителем операции сутки назад, а пока командиру небольшой разведывательной команды приходилось гадать: имела ли по своей важности запланированная встреча неизвестного Хамзата с таинственным Тимуром Даутовичем «стратегический масштаб» или же все потуги группы сведутся к раскрытию «примитивной уголовщины». Но по мере приближения к неприметному селу, затерявшемуся на склоне горной цепи, повторявшей плавный изгиб Аргуна, он заставил себя думать об ином — о деталях предстоящего захвата посланника «Первоисточника».
И к тому моменту, когда шедший впереди снайпер подал условный знак, обозначающий: «цель в зоне визуальной видимости», план захвата был составлен…
* * *
Даже сейчас — посреди зимы и в канун нового года, эту южную грунтовку покрывал не снег, а светлая пыль. Дорога лениво проползала по малым взгоркам и уважительно обходила величавые скалистые горы, подолгу оставаясь пустынной, неживой. Путь этот служил продолжением асфальтовой трассы, шедшей с оживленного севера крошечной республики на юг — к последним, большим аулам и районным центрам. А дальше — до позабытых родовых селений, куда соседи и родственники местных жителей редко наведывались на машинах, предпочитая привычных быков да лошадей, пробивалась эта простенькая и малонаезженная дорога. В ожидании попутчиков на ее обочине можно было простоять и день, и два, и три, да так и не порадоваться случайной встрече…
Но странное дело: в это утро на одном из поворотов, километрах в полутора от Верхнего Ушкалоя, у гладкой вертикальной скалы на холодном, промерзлом грунте неподвижно лежал смуглолицый человек. Глаза его были закрыты, дыхание прерывисто и неровно. Рядом сидел худощавый бородатый старичок в тонкосуконном халате и с белой чалмой на голове.
Сидел он напряженно и неудобно, хотя в позе такой — скрестивши ноги и наклонившись телом вперед, мог раньше находиться часами. Иногда мелковатый дедок не глядя простирал в сторону руку, дотягиваясь до стоявшего в тени камней кувшина, поливал из него ледяной водой на скомканную рогожку и трогал ею пересохшие губы умирающего. После растерянно взирал по сторонам, особливо вглядываясь в черневший высокими кедрами противоположный отвесному утесу пологий откос, и принимался безудержно молиться…
Вдруг за дальним поворотом послышался скрип. Куцые брови старика встрепенулись, висевшие на сложенных ладонях четки дважды дернулись, тонкие губы, за миг до того заученно шептавшие тарикаты, застыли. Опомнившись, он поправил головной убор и вгляделся подслеповатыми глазами в белесый изгиб, исчезающий вдалеке за каменной глыбой.
Вначале из-за серой бесформенной гряды показался худой негодящий вол, потом выплыла деревянная арба меж двух огромных, монотонно вихлявших в стороны колес. На квадратном коробе, служившим основанием повозки, сидели двое: молодой мужчина и мальчуган лет десяти. Не доехав до старика и больного метров пяти, восточный транспорт остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43