— Да, кружево действительно дороговато. Те, кто начинает выезжать, носят обычно муслины, батисты, имея, быть может, одно-два шелковых платья для парадных случаев. Не сердись и не хмурься, Китти, мы прекрасно все уладим! Я рассказала Фаншон, что ты моя кузина и что жила у пожилого старомодного опекуна, потому что видела, как она посмотрела на твою шляпку и плащ. Мадам все поняла. И — ведь все правда! — не потому, что я такая дурочка и не могу солгать, но как приятно, когда то, что ты говоришь — правда!
Но отступать было уже поздно: мадам Фаншон, отдав распоряжения двум ученицам, присоединилась к леди, и они погрузились с головой в мир отделки стеклярусом, ришелье и мережкой, легких миткалевых тканей, ажурной дымки и прозрачного газа — тот волшебный мир, который так долго тревожил воображение мисс Чаринг. Посланные ученицы вернулись с платьями: узорчатыми, вышитыми, с воланами и с галунами, отороченными блондами и лентами, одни украшенные блестками, другие — жемчужными розетками, третьи — серебряной канителью. Здесь было все, о чем можно только мечтать, забыв о повседневности. Стоя перед зеркалом сначала в элегантном утреннем туалете янтарного крепа, потом в тонком муслиновом полуплатье и, наконец, в атласном бальном, с пелериной рифленого бархата на плечах и не веря своим глазам, Китти потеряла голову…
Очнулась она очень скоро благодаря леди Букхэвен.
— Так на чем мы остановились, дорогая: бирюзовое и второе, берлинского шелка, отделанное сутажем? И на мериносовой ротонде с круглой шляпкой? — спросила она решительно.
— Будьте любезны, сколько стоит то платье, которое на мне?
Мадам, не замечая отчаянных попыток леди Букхэвен поймать ее взгляд, назвала цену. Фантастический мир рухнул, Китти позволила себе последний взгляд на модную молодую даму в газе цвета само и произнесла дрожащими губами:
— Боюсь, что это слишком дорого.
Мадам, случайно взглянув на леди Букхэвен, голубые глаза которой метали молнии, наконец поняла, что теряет одну из самых состоятельных своих клиенток, и попыталась исправить положение. Развернув мисс Чаринг вновь лицом к зеркалу и обращая ее внимание на совершенство отделки и красоту силуэта, она даже позволила себе заметить в припадке говорливости, что выгоднее купить одно дорогое платье, чем три дешевых, что один вид мадемуазель в подобном туалете поразит наблюдателя, как удар грома, что она, кажется, спутала его цену со стоимостью того лазурно-голубого туалета, который не подошел мадемуазель и, наконец, что ради такого покупателя, как миледи, она готова пойти на уступки.
Китти дала себя переубедить. Хотя это значило безжалостное сокращение дальнейших расходов, но она не могла избавить «одного человека» по крайней мере от единственного потрясения. Даже если бы ей пришлось ходить в отрепье до конца своих дней, мистер Веструдер должен увидеть это видение в одеждах цвета само и знать, что он упустил из своих жестоких, неосторожных рук.
К тому же она, кажется, могла позволить себе купить еще бирюзовое и мериносовую ротонду к нему: они оказались не так дороги, как она боялась. Но у нее хватило духу покачать головой, когда ей указали, что она сильно пожалеет о том, что отказалась от полуплатья из итальянского крепа.
— Китти, — вдруг решила леди Букхэвен, которой пришла в голову гениальная мысль, — если ты не собираешься его покупать, я возьму его себе, оно как раз то, что мне нужно. Я только боюсь, что мне, может, и не следовало бы его брать. Как раз на прошлой неделе я уже купила одно цвета зеленоватой бронзы. Но мама считает, что оно меня убивает, а мама лучше всех знает, что кому идет. Так вот у меня идея: я отдам бронзовое тебе, а это куплю для себя, и тогда все будет в порядке.
Когда проблема разрешилась, ко всеобщему удовольствию, мадам обещала доставить ручную кладь на Беркли-сквер сегодня же, и леди, с чувством удовлетворения от выгодно заключенной сделки, отправились дальше. Предстояло нанести визит еще нескольким модисткам и галантерейщикам. Китти, как всегда предусмотрительная, поразила свою хозяйку замечанием, что если по дороге они заедут к полотнянщику, она купит материи и сошьет себе несколько платьев подобных тем, которые они видели у Фаншон. Как и всякая девица благородного воспитания, Мег неплохо вышивала и даже могла подрубить шов, но мысль самой шить для себя никогда и в голову ей не приходила. Узнав, что Китти годами практиковалась в этом занятии, она пришла к выводу, что жизнь в Арнсайде действительно мрачна, и в порыве добросердечия воскликнула:
— Тебе не придется заниматься шитьем в моем доме! Маллоу — моя камеристка — найдет для тебя швею за ничтожную плату. Я знаю, потому что мама нанимает одну, чтобы шить платья для Фанни и Каролины. Господи, как раз она-то тебе и нужна. Я ей напишу, как только вернемся. Поедем сразу же к полотнянщику или ты устала? Я думаю, что Лейтос и Шеарз или Ньютон на Лейсестэ-сквер вполне подойдут. Или, знаешь, давай поедем в Графтон-Хаус! Эмили Колдербек говорила мне, что там покупают вещи буквально за бесценок! Бедняжка, она вынуждена входить в расчеты, потому что Колдербек совершенно промотался, и ведь прививает ей вкус к бережливости и строгому расчету, когда весь город знает, что он проиграл тысячи на скачках! Должна признать, я рада, что Букхэвен не игрок. Подумай, как ужасно жить в состоянии вечной угрозы и не знать, богат ты или разорен! Я говорю Джеку, что пожалею его жену, когда он женится. Подшучиваю над ним!
— А Джек — игрок? — спросила Китти. — Я… я не знала! Правда… Фредди говорил как-то, но…
— О да. Я не хочу сказать, что такой отпетый, как Колдербек, но он играет у Ватьера, где очень высокие ставки, и не вылезает со скачек, конечно, он то, что Фредди называет первейший среди первых! Сказать кучеру, чтобы он вез нас в Графтон-Хаус?
— О да, пожалуйста, если ты не возражаешь! — Китти подождала, пока распоряжение не было отдано, и сказала безразлично: — А Джек в Лондоне? Я его вечность не видела!
— Ну да, тебе он, наверное, знаком лучше, чем кому-либо из нас. Ведь он постоянно торчит в Арнсайде, правда? Тебе он нравится? Надеюсь, что да, потому что он часто бывает у меня! Только, пожалуйста, не говори маме! Ей он вовсе не по душе, у него такая скандальная репутация. Конечно, все это чепуха, и Букхэвен не возражает. Разумеется, надо знать, где остановиться, но что дурного, если кузен навещает кузину?
Китти все еще раздумывала над словами Мег, когда они подъехали к Графтон-Хаус…
В школьные годы для Мег не существовало удовольствия желаннее, чем приехать на Базар у Пантеона и, под пристальным оком гувернантки, потратить разом все карманные деньги, но в Графтон-Хаус, куда дамы высшего света заглядывали крайне редко, она еще не была и отнеслась с крайним подозрением к магазину, где покупают такие бедолаги, как Эмили Колдербек, но уже через несколько минут она поддалась общей женской страсти к покупкам по дешевке и так же приходила в азарт по поводу дешевых чулок по двенадцать шиллингов за пару, муслина по три шиллинга и шесть пенсов за ярд и действительно элегантной готовой отделки из стекляруса по самой смешной цене — два шиллинга четыре пенса.
Единственный недостаток магазина заключался в его популярности: он был битком набит, и покупателю приходилось иногда ждать минут двадцать, прежде чем им займутся. Случайно подслушанный разговор двух женщин, мечтающих получить черного коленкору на подкладку, открыл леди Букхэвен и мисс Чаринг, что лица, более осведомленные, взяли за правило приезжать в Графтон-Хаус до завтрака, к одиннадцати, как выяснилось, магазин уже кишмя кишел народом.
— Может, и нам так поступить? — шепнула Мег. — Только, боюсь, я не встану. Лучше остаться, раз уж мы здесь! Дорогая, смотри, ирландский поплин по шесть шиллингов за ярд! Не то чтобы мне нужен поплин, но…
Пока они ждали у одного из прилавков, взгляд Китти упал на девушку, которая показалась ей самой красивой, какую она когда-либо видела. Она просто не могла отвести глаз от золотых локонов, синих задумчивых глаз, изысканного изящества движений. Казалось, это существо явилось из сказки, а не из глубины душного, переполненного магазина. Дитя, а она выглядела совсем девочкой, носило элегантную шляпку, украшенную лебяжьим пухом, и синюю бархатную ротонду, которая почти идеально подходила к ее глазам. От гребня шляпки до каблучков бархатных полусапожек девушка представляла само совершенство, если бы не грустное, почти испуганное выражение лица. Со вкусом одетая женщина, которая рылась в кипе кусков муслина на прилавке, заговорила с ней и, когда девушка не услышала ее, закричала, заставив Китти нервно вздрогнуть.
— Ради Бога, Оливия, ты можешь быть внимательнее? — бранила ее пожилая матрона. — Сколько раз я тебе говорила, что твоя сонливость и лень к добру не приведут! Я из кожи лезу вон, покупая тебе платья, а тебе и горя мало, хоть бы поблагодарила раз. Нет ничего неприятнее тупого безразличия, когда-нибудь ты это почувствуешь!
Девушка вспыхнула и что-то пробормотала. Она склонилась над муслинами, но ее выбор не удовлетворил собеседницу, и Китти снова услышала ее грубый, резкий голос:
— Чепуха, не годится! Ты выводишь меня из терпения!
Девушка отступила, давая дорогу какой-то полной даме, и чуть-чуть задела Китти. Она была так прелестна, когда извинялась застенчиво, совсем по-детски, что Китти сразу же к ней обратилась:
— Столько народу! Здесь всегда так людно?
— Да, — вздохнула девушка. — А в Бедфорт-Хаус даже хуже!
— Ну я там не была. Это мой первый приезд в Лондон. Вы живете здесь?
— Да, то есть нет! Я имею в виду, что мы не постоянно живем здесь, но, видите ли, меня пора вывозить, и мама привезла меня в город.
— Ну почти то же, что со мной! Мы ездим по магазинам целое утро, и у меня голова идет кругом! Столько нужно всего посмотреть!
— Вам нравится делать покупки? — спросила девушка с симпатией.
— Господи, мне никогда в жизни не было так хорошо! А вам не нравится?
— Сначала нравилось — хорошенькие платья и шляпки, но это так утомительно — стоять часами, пока на тебе накалывают булавками и ругают за то, что вертишься, что порвала оборку или испортила лучшую шляпку под дождем!
Пожилая дама, услышав голос дочери, обернулась и изучающе оглядела Китти сверху донизу; Китти почувствовала, что гардероб ее пошел не более чем в полпенни. Мать позвала было девушку к себе, но в эту минуту Мег, которая рассматривала индийские носовые платки из муслина, оглянулась и произнесла:
— Моя дорогая Китти, смотри, какая прелесть! И всего по шестипенсовику за штуку! По-моему, надо купить.
Стильно одетая дама пристально посмотрела на Мег и вдруг, улыбнувшись с откуда только взявшейся приветливостью, заговорила с красавицей дочерью совершенно иным тоном:
— Я не видела, что ты занята, душечка! Я просто хотела показать тебе узорчатый муслин! — Она наградила Китти улыбкой и добавила игриво: — Дочка говорила вам, что не любит ходить по магазинам? Ну не несносная ли она кокетка, да, душка? — При этом дама все время посматривала на Мег. Та недоуменно переводила взгляд с Китти на Оливию и совершенно была ошеломлена, услышав, что к ней обращаются. — Боже мой, леди Букхэвен! Как поживаете? Ваше лордство, вероятно, не помнит, — миссис Броти! Я имела честь встречать вас у… у… Господи, я скоро позабуду собственное имя! Кстати, вы, вероятно, знакомы с моей кузиной, леди Баттерстоун! Милая Альбина, добрейшее существо! Миледи позволит представить ей мою дочь?
Миссис Броти произнесла свой монолог с таким добродушием и так дружелюбно, что совершенно обескуражила Мег, у которой оказалось гораздо меньше жизненного опыта, чем она предполагала. Она, несомненно, знала леди Баттерстоун, но никогда не встречалась с миссис Броти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Но отступать было уже поздно: мадам Фаншон, отдав распоряжения двум ученицам, присоединилась к леди, и они погрузились с головой в мир отделки стеклярусом, ришелье и мережкой, легких миткалевых тканей, ажурной дымки и прозрачного газа — тот волшебный мир, который так долго тревожил воображение мисс Чаринг. Посланные ученицы вернулись с платьями: узорчатыми, вышитыми, с воланами и с галунами, отороченными блондами и лентами, одни украшенные блестками, другие — жемчужными розетками, третьи — серебряной канителью. Здесь было все, о чем можно только мечтать, забыв о повседневности. Стоя перед зеркалом сначала в элегантном утреннем туалете янтарного крепа, потом в тонком муслиновом полуплатье и, наконец, в атласном бальном, с пелериной рифленого бархата на плечах и не веря своим глазам, Китти потеряла голову…
Очнулась она очень скоро благодаря леди Букхэвен.
— Так на чем мы остановились, дорогая: бирюзовое и второе, берлинского шелка, отделанное сутажем? И на мериносовой ротонде с круглой шляпкой? — спросила она решительно.
— Будьте любезны, сколько стоит то платье, которое на мне?
Мадам, не замечая отчаянных попыток леди Букхэвен поймать ее взгляд, назвала цену. Фантастический мир рухнул, Китти позволила себе последний взгляд на модную молодую даму в газе цвета само и произнесла дрожащими губами:
— Боюсь, что это слишком дорого.
Мадам, случайно взглянув на леди Букхэвен, голубые глаза которой метали молнии, наконец поняла, что теряет одну из самых состоятельных своих клиенток, и попыталась исправить положение. Развернув мисс Чаринг вновь лицом к зеркалу и обращая ее внимание на совершенство отделки и красоту силуэта, она даже позволила себе заметить в припадке говорливости, что выгоднее купить одно дорогое платье, чем три дешевых, что один вид мадемуазель в подобном туалете поразит наблюдателя, как удар грома, что она, кажется, спутала его цену со стоимостью того лазурно-голубого туалета, который не подошел мадемуазель и, наконец, что ради такого покупателя, как миледи, она готова пойти на уступки.
Китти дала себя переубедить. Хотя это значило безжалостное сокращение дальнейших расходов, но она не могла избавить «одного человека» по крайней мере от единственного потрясения. Даже если бы ей пришлось ходить в отрепье до конца своих дней, мистер Веструдер должен увидеть это видение в одеждах цвета само и знать, что он упустил из своих жестоких, неосторожных рук.
К тому же она, кажется, могла позволить себе купить еще бирюзовое и мериносовую ротонду к нему: они оказались не так дороги, как она боялась. Но у нее хватило духу покачать головой, когда ей указали, что она сильно пожалеет о том, что отказалась от полуплатья из итальянского крепа.
— Китти, — вдруг решила леди Букхэвен, которой пришла в голову гениальная мысль, — если ты не собираешься его покупать, я возьму его себе, оно как раз то, что мне нужно. Я только боюсь, что мне, может, и не следовало бы его брать. Как раз на прошлой неделе я уже купила одно цвета зеленоватой бронзы. Но мама считает, что оно меня убивает, а мама лучше всех знает, что кому идет. Так вот у меня идея: я отдам бронзовое тебе, а это куплю для себя, и тогда все будет в порядке.
Когда проблема разрешилась, ко всеобщему удовольствию, мадам обещала доставить ручную кладь на Беркли-сквер сегодня же, и леди, с чувством удовлетворения от выгодно заключенной сделки, отправились дальше. Предстояло нанести визит еще нескольким модисткам и галантерейщикам. Китти, как всегда предусмотрительная, поразила свою хозяйку замечанием, что если по дороге они заедут к полотнянщику, она купит материи и сошьет себе несколько платьев подобных тем, которые они видели у Фаншон. Как и всякая девица благородного воспитания, Мег неплохо вышивала и даже могла подрубить шов, но мысль самой шить для себя никогда и в голову ей не приходила. Узнав, что Китти годами практиковалась в этом занятии, она пришла к выводу, что жизнь в Арнсайде действительно мрачна, и в порыве добросердечия воскликнула:
— Тебе не придется заниматься шитьем в моем доме! Маллоу — моя камеристка — найдет для тебя швею за ничтожную плату. Я знаю, потому что мама нанимает одну, чтобы шить платья для Фанни и Каролины. Господи, как раз она-то тебе и нужна. Я ей напишу, как только вернемся. Поедем сразу же к полотнянщику или ты устала? Я думаю, что Лейтос и Шеарз или Ньютон на Лейсестэ-сквер вполне подойдут. Или, знаешь, давай поедем в Графтон-Хаус! Эмили Колдербек говорила мне, что там покупают вещи буквально за бесценок! Бедняжка, она вынуждена входить в расчеты, потому что Колдербек совершенно промотался, и ведь прививает ей вкус к бережливости и строгому расчету, когда весь город знает, что он проиграл тысячи на скачках! Должна признать, я рада, что Букхэвен не игрок. Подумай, как ужасно жить в состоянии вечной угрозы и не знать, богат ты или разорен! Я говорю Джеку, что пожалею его жену, когда он женится. Подшучиваю над ним!
— А Джек — игрок? — спросила Китти. — Я… я не знала! Правда… Фредди говорил как-то, но…
— О да. Я не хочу сказать, что такой отпетый, как Колдербек, но он играет у Ватьера, где очень высокие ставки, и не вылезает со скачек, конечно, он то, что Фредди называет первейший среди первых! Сказать кучеру, чтобы он вез нас в Графтон-Хаус?
— О да, пожалуйста, если ты не возражаешь! — Китти подождала, пока распоряжение не было отдано, и сказала безразлично: — А Джек в Лондоне? Я его вечность не видела!
— Ну да, тебе он, наверное, знаком лучше, чем кому-либо из нас. Ведь он постоянно торчит в Арнсайде, правда? Тебе он нравится? Надеюсь, что да, потому что он часто бывает у меня! Только, пожалуйста, не говори маме! Ей он вовсе не по душе, у него такая скандальная репутация. Конечно, все это чепуха, и Букхэвен не возражает. Разумеется, надо знать, где остановиться, но что дурного, если кузен навещает кузину?
Китти все еще раздумывала над словами Мег, когда они подъехали к Графтон-Хаус…
В школьные годы для Мег не существовало удовольствия желаннее, чем приехать на Базар у Пантеона и, под пристальным оком гувернантки, потратить разом все карманные деньги, но в Графтон-Хаус, куда дамы высшего света заглядывали крайне редко, она еще не была и отнеслась с крайним подозрением к магазину, где покупают такие бедолаги, как Эмили Колдербек, но уже через несколько минут она поддалась общей женской страсти к покупкам по дешевке и так же приходила в азарт по поводу дешевых чулок по двенадцать шиллингов за пару, муслина по три шиллинга и шесть пенсов за ярд и действительно элегантной готовой отделки из стекляруса по самой смешной цене — два шиллинга четыре пенса.
Единственный недостаток магазина заключался в его популярности: он был битком набит, и покупателю приходилось иногда ждать минут двадцать, прежде чем им займутся. Случайно подслушанный разговор двух женщин, мечтающих получить черного коленкору на подкладку, открыл леди Букхэвен и мисс Чаринг, что лица, более осведомленные, взяли за правило приезжать в Графтон-Хаус до завтрака, к одиннадцати, как выяснилось, магазин уже кишмя кишел народом.
— Может, и нам так поступить? — шепнула Мег. — Только, боюсь, я не встану. Лучше остаться, раз уж мы здесь! Дорогая, смотри, ирландский поплин по шесть шиллингов за ярд! Не то чтобы мне нужен поплин, но…
Пока они ждали у одного из прилавков, взгляд Китти упал на девушку, которая показалась ей самой красивой, какую она когда-либо видела. Она просто не могла отвести глаз от золотых локонов, синих задумчивых глаз, изысканного изящества движений. Казалось, это существо явилось из сказки, а не из глубины душного, переполненного магазина. Дитя, а она выглядела совсем девочкой, носило элегантную шляпку, украшенную лебяжьим пухом, и синюю бархатную ротонду, которая почти идеально подходила к ее глазам. От гребня шляпки до каблучков бархатных полусапожек девушка представляла само совершенство, если бы не грустное, почти испуганное выражение лица. Со вкусом одетая женщина, которая рылась в кипе кусков муслина на прилавке, заговорила с ней и, когда девушка не услышала ее, закричала, заставив Китти нервно вздрогнуть.
— Ради Бога, Оливия, ты можешь быть внимательнее? — бранила ее пожилая матрона. — Сколько раз я тебе говорила, что твоя сонливость и лень к добру не приведут! Я из кожи лезу вон, покупая тебе платья, а тебе и горя мало, хоть бы поблагодарила раз. Нет ничего неприятнее тупого безразличия, когда-нибудь ты это почувствуешь!
Девушка вспыхнула и что-то пробормотала. Она склонилась над муслинами, но ее выбор не удовлетворил собеседницу, и Китти снова услышала ее грубый, резкий голос:
— Чепуха, не годится! Ты выводишь меня из терпения!
Девушка отступила, давая дорогу какой-то полной даме, и чуть-чуть задела Китти. Она была так прелестна, когда извинялась застенчиво, совсем по-детски, что Китти сразу же к ней обратилась:
— Столько народу! Здесь всегда так людно?
— Да, — вздохнула девушка. — А в Бедфорт-Хаус даже хуже!
— Ну я там не была. Это мой первый приезд в Лондон. Вы живете здесь?
— Да, то есть нет! Я имею в виду, что мы не постоянно живем здесь, но, видите ли, меня пора вывозить, и мама привезла меня в город.
— Ну почти то же, что со мной! Мы ездим по магазинам целое утро, и у меня голова идет кругом! Столько нужно всего посмотреть!
— Вам нравится делать покупки? — спросила девушка с симпатией.
— Господи, мне никогда в жизни не было так хорошо! А вам не нравится?
— Сначала нравилось — хорошенькие платья и шляпки, но это так утомительно — стоять часами, пока на тебе накалывают булавками и ругают за то, что вертишься, что порвала оборку или испортила лучшую шляпку под дождем!
Пожилая дама, услышав голос дочери, обернулась и изучающе оглядела Китти сверху донизу; Китти почувствовала, что гардероб ее пошел не более чем в полпенни. Мать позвала было девушку к себе, но в эту минуту Мег, которая рассматривала индийские носовые платки из муслина, оглянулась и произнесла:
— Моя дорогая Китти, смотри, какая прелесть! И всего по шестипенсовику за штуку! По-моему, надо купить.
Стильно одетая дама пристально посмотрела на Мег и вдруг, улыбнувшись с откуда только взявшейся приветливостью, заговорила с красавицей дочерью совершенно иным тоном:
— Я не видела, что ты занята, душечка! Я просто хотела показать тебе узорчатый муслин! — Она наградила Китти улыбкой и добавила игриво: — Дочка говорила вам, что не любит ходить по магазинам? Ну не несносная ли она кокетка, да, душка? — При этом дама все время посматривала на Мег. Та недоуменно переводила взгляд с Китти на Оливию и совершенно была ошеломлена, услышав, что к ней обращаются. — Боже мой, леди Букхэвен! Как поживаете? Ваше лордство, вероятно, не помнит, — миссис Броти! Я имела честь встречать вас у… у… Господи, я скоро позабуду собственное имя! Кстати, вы, вероятно, знакомы с моей кузиной, леди Баттерстоун! Милая Альбина, добрейшее существо! Миледи позволит представить ей мою дочь?
Миссис Броти произнесла свой монолог с таким добродушием и так дружелюбно, что совершенно обескуражила Мег, у которой оказалось гораздо меньше жизненного опыта, чем она предполагала. Она, несомненно, знала леди Баттерстоун, но никогда не встречалась с миссис Броти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42