В то же время, чувствуя, что леди Баттерстоун, довольно легкомысленная особа, все же без колебаний отмела бы претензии на знакомство со стороны миссис Броти, сама решительно не умела этого сделать. Кроме того, ей показалось, что Китти знакома с мисс Броти: они так мило и с большой симпатией друг к другу щебетали. Миссис Броти, многословная и самоуверенная, говорила о Китти как о старой знакомой, соединяя ее с дочерью, подшучивая над отсутствием интереса к покупкам у обеих девушек и высказывая надежду, что они еще успеют наговориться в другой раз. Она даже осмелилась сообщить Мег, что они остановились в отеле «Ганс-Креснт» — хорошенькое местечко, скажет леди Букхэвен! — и даже вырвать у ошеломленной Мег что-то вроде изъявления надежды на продолжение знакомства.
В этот момент миссис Броти получила свои покупки и принуждена была отодвинуться от прилавка. Во время монолога своей матери Оливия стояла с потупленными глазами, зардевшись. Быстро взглянув на Китти, она сказала негромко и совершенно убитым тоном:
— Ради Бога, простите! Я смею заметить… должна сказать, мы больше не увидимся! Я не хочу…
Движимая жалостью, Китти перебила:
— Отчего же, надеюсь, мы встретимся!
Мисс Броти схватила ее руку:
— Благодарю! Вы такая замечательная! Я очень бы желала!.. Знаете ли, у меня нет друзей в Лондоне, вернее подруг! О, мама меня уже зовет! Я должна идти, до свидания! Так счастлива была…
Последние слова растаяли в воздухе, последовал скромный реверанс в сторону Мег, и Оливия двинулась за матерью к дверям.
— Китти, ради Бога, кто это? Откуда ты их знаешь?
— Но я их вовсе не знаю! — ответила Китти. — Я случайно заговорила с мисс Броти, но это ровно ничего не значит!
— Господи, а я думала, что они твои приятельницы! Какая нахальная женщина, жалею, что не поставила ее на место! Судя по всему, встреть я ее, она объявит меня ближайшей подругой! Не понимаю, как леди Баттерстоун принимает такую вульгарную особу, я же уверена, что мне никто ее не представлял!
— Дорогая! Мне так жаль! Я навлекла на тебя неприятности! — лепетала Китти в раскаянии. — Но мне стало жаль бедную мисс Броти, я наблюдала за ней, думая, как она хороша, и как ужасно с ней говорит эта мерзкая женщина, и как она испугана и несчастна! А когда я увидела, что она стыдится манер своей матери, я не могла не уверить ее, как рада буду с ней повстречаться. Мег, ты когда-нибудь видела девушку прелестнее? Она похожа на сказочную принцессу!
— Допускаю, что она хорошенькая, если только у нее волосы не крашеные, чего о ее матери не скажешь!
Китти не могла позволить ставить под сомнение цвет волос мисс Броти и чуть не ринулась на ее защиту, но тут чудесным образом вмешался приказчик, который ждал изъявления их желаний. И дискуссия сама собой заглохла ради более увлекательного занятия: выбора между узорчатым и клетчатым муслином.
Обе леди порядочно утомились к тому времени, когда добрались до Беркли-сквер, но многочисленные свертки и коробочки на сиденье рядом показывали, что их труды не пропали даром. Покупки перенесли в дом, и что бы Скелтон, суровый дворецкий, ни подумал по поводу клади с именем далеко не самого модного магазина, он был слишком вышколен, чтобы это выказать.
Обстановка огромного особняка Букхэвенов представляла собой эклектическое смешение старого и нового стилей. Мег пока еще не преуспела в том, чтобы переубедить мужа заменить ее полностью. Она провела Китти в удобную спальню, с современной каминной решеткой и софой, придвинутой к камину, которая располагала к отдыху. Кто-то распаковал вещи Китти и выложил ее пеньюар. Мег посоветовала ей прилечь на часок и звонить, если ей что-нибудь понадобится. Сама она, следуя предписаниям своего доктора, отправилась отдыхать к себе.
Помня о деликатном положении Мег, Китти надеялась, что поездка по магазинам не очень утомила ее. Сама она казалась совершенно измученной и, как только голова ее коснулась подушек, заснула. Проснулась она, когда в комнате стало уже темно, и приподнялась, раздумывая, сколько проспала. Раздался стук в дверь, и голос Мег, никоим образом не утомленный, спросил:
— Ты спала? Я разбудила тебя? Ты не позвонила, чтобы принесли свечи! Прошу прощения, но, пожалуйста, Китти, пойдем в мою гардеробную. Мы с Маллоу просматривали кое-какие вещи, которые я никогда не носила, может, они подойдут тебе? Ты не обидишься? Знаешь, мы будем сестрами, и было бы глупо церемониться! Пойдем!
Китти оставалось только поблагодарить ее и порадоваться, что в комнате достаточно темно — никто не заметит, как она покраснела. Она предпочла бы, чтобы Стандены отвергли ее, чем все больше мучиться чувством вины от их бесконечной доброты. Однако, спустившись за Мег на несколько ступеней и найдя в гардеробной столько элегантных вещей, выложенных для ее обозрения, мисс Чаринг — трудно ее осудить — позабыла о своем самозванстве.
Маллоу, камеристка Мег, которая уже давно работала у Станденов, многое знала и о Китти, и о мистере Пениквике, поэтому вовсе не удивилась стесненным обстоятельствам мисс Чаринг и не нашла их заслуживающими презрения. К некоторому удивлению Мег, она с азартом занялась поиском платьев, шалей и шляп, которые могли быть с наибольшей пользой изъяты из переполненного гардероба хозяйки. Мег не подозревала, что камеристка выполняла тайное распоряжение леди Легервуд, давно уже ломавшей голову над тем, как удержать свою неопытную, хотя и модную дочь от появления на людях в туалетах, может быть, экстравагантных, но не подходящих к типу ее красоты. Одного взгляда на мисс Чаринг было достаточно, чтобы убедить ее, что все оттенки зеленого, ярко-красного и янтарного, которые в изобилии присутствовали в гардеробе леди Букхэвен, великолепно подойдут мадемуазель. В стремлении избавиться от нарядов, которые навлекли бы неудовольствие леди Легервуд, Маллоу пошла так далеко, что предложила слегка расставить их для более полной фигуры мисс Чаринг. Когда Китти отклонила предложенное ей дорогое вечернее платье из вишневого бархата, с рюшами, галунами, подбитое атласом, Маллоу даже осмелилась отозвать ее немного в сторону и прошептать:
— Возьмите его, мисс! Миледи — леди Легервуд — так будет вам обязана! Мисс Маргарет — леди Букхэвен, я хочу сказать, — не следует носить вишневое!
Китти, обладавшая прекрасным чувством цвета, признала справедливость ее слов. В итоге она возвратилась в спальню, чтобы переодеться к обеду, потрясенной обладательницей дорогого вечернего платья, бронзового с прозеленью полуплатья, янтарной атласной туники с кружевами, слегка подвитых страусовых перьев, окрашенных в золото, и нескольких шарфов, ридикюлей и капоров.
На следующий день собственный парикмахер Мег явился на Беркли-сквер и, сбиваемый с толку противоречащими друг другу наставлениями леди Букхэвен и мисс Маллоу, выполнил указания обеих. В результате, взглянув в зеркало, злополучная мисс Чаринг увидела там красивую незнакомку с темными локонами, намеренно небрежно обрамлявшими лицо и увязанными сложным узлом на макушке. Поскольку Мег поехала с визитами, оставшуюся часть дня Китти провела в поездках по магазинам под присмотром благоразумной мисс Маллоу. Огромный ущерб был нанесен пятидесятифунтовому билету, врученному ей Фредди, но она чувствовала, что деньги потратила не впустую, и смогла предстать в тот же вечер полностью экипированной — в цвета бронзовой патины тунике, подаренной ей Мег, туфельках без каблуков датского атласа, прелестной шали леди Легервуд, небрежно брошенной на руки, и топазовой парюре — единственном украшении, кроме жемчужного колье, доставшемся ей от матери. Мистер Пениквик в последний момент вручил ей эти сокровища, наказывая не потерять. Китти показала их Мег тем же утром, а та, встретив случайно Фредди на Бонд-стрит, напомнила ему о его обязанностях:
— Если ты хочешь сделать Китти подарок к помолвке, могу подсказать, что ей сейчас нужно более всего.
Поэтому, когда ее нареченный явился на Беркли-сквер пообедать с двумя леди, он привез небольшой футляр от Джеффри, личного поставщика его высочества принца-регента, в котором оказались хорошенькие жемчужные серьги.
— О, Фредди, — вздохнула Китти в восхищении и смятении одновременно. — Пожалуйста, нет!
— Китти, но почему? — воскликнула Мег, которую вся сцена чрезвычайно забавляла. — Будто Фредди не имеет права сделать тебе подарок на память о вашей помолвке! Жаль только, что вы пока не объявляли, и он не может подарить тебе кольцо! Что ты выбрал для нее, Фредди? Наверное, алмазы?
— Не стоит! Ты и в самом деле не должен! — честно сказала Китти, покраснев.
— Ерунда, Кит, — запротестовал мистер Станден, в равной мере смущенный, — чистейшая подделка, уверяю тебя!
Он повернулся к сестре, оскорбленный предположением, что у него настолько нет вкуса, что он мог выбрать алмазы для леди, которой следует носить рубины или изумруды. Завязавшуюся дискуссию о достоинствах камней прервало заявление Скелтона, что обед для ее лордства подан, и Китти, улучив момент, когда Мег возглавила процессию, прошептала взволнованно на ухо Фредди:
— Когда все закончится, я отдам тебе их обратно!
— О, Господи, да нет! — воскликнул он, совершенно шокированный. — Это же не фамильная ценность! Любой мог бы тебе их подарить!
Она не соглашалась, но времени ответить уже не осталось. Садясь за стол, Мег пояснила, почему не позвала гостей: жених и невеста, вероятно, предпочтут уединение.
— А? — рассеянно согласился Фредди. — Ну да, конечно. Есть о чем поговорить, сейчас пришло в голову. Важное.
Естественно, все потребовали, чтобы он продолжал, но он только качал головой и был настолько озабочен, что Китти встревожилась, воображая различные напасти, от вызова из Арнсайда до пропажи драгоценной пачки банкнотов. Но когда вернулись в гостиную, Фредди объяснил:
— Незачем делать это достоянием слуг. Подумал вчера у Олмака, сама мне напомнила. Ты умеешь танцевать, Кит?
— Только контрданс, — ответила взволнованно Китти. — Фиш научила меня шагам, но она, разумеется, не танцует ни вальс, ни кадриль.
Фредди кивнул на сестру:
— Вот мастерица!
— Ты не думаешь нанять для нее учителя? — спросила Мег. — Для этого требуется много времени, мсье Дюпон уже ангажирован на весь сезон, и ей пришлось бы ждать неделями, пока он найдет часок, чтобы прийти. Почему бы тебе не поучить ее самому? Сказать по правде, ты, без сомнения, лучший танцор в Лондоне! И это, позволь тебе доложить, сама леди Джерсей говорит!
— В самом деле? — улыбнулся Фредди, польщенный. — Черт! — Он все еще сомневался. — Но я же не смогу учить Кит! Черт побери!
— О Фредди, ну пожалуйста! — умоляла Китти, отнюдь не желая тратить быстро тающие сокровища на оплату танцмейстера.
— Он это сделает! — решительно заявила Мег. — Он научит тебя вальсу сегодня же!
Фредди протестовал напрасно: вскоре столы и стулья сдвинули к стене, и в последней попытке спастись, ссылаясь на неумение объяснять, он предложил просто показывать. Мег, тотчас соскочив со стула фортепьяно, с готовностью вызвалась ему ассистировать, чтобы Китти получила вначале наглядный урок. Поскольку ученица не могла, конечно, аккомпанировать и одновременно разучивать движения, Мег попробовала изобразить одну из самых любимых своих мелодий, что вызвало недовольство мистера Стандена, который заявил, что любую пытку предпочтет такому дьявольскому шуму в ушах, и предложил нареченной занять ее место. Поскольку Китти оказалась способной ученицей, а Мег приходила на помощь каждый раз, когда речь брата становилась слишком бессвязной и могла только запутать ее, урок прошел чрезвычайно успешно. Очень скоро Фредди решил, что она уже достаточно подготовлена, чтобы применить его наставления на практике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
В этот момент миссис Броти получила свои покупки и принуждена была отодвинуться от прилавка. Во время монолога своей матери Оливия стояла с потупленными глазами, зардевшись. Быстро взглянув на Китти, она сказала негромко и совершенно убитым тоном:
— Ради Бога, простите! Я смею заметить… должна сказать, мы больше не увидимся! Я не хочу…
Движимая жалостью, Китти перебила:
— Отчего же, надеюсь, мы встретимся!
Мисс Броти схватила ее руку:
— Благодарю! Вы такая замечательная! Я очень бы желала!.. Знаете ли, у меня нет друзей в Лондоне, вернее подруг! О, мама меня уже зовет! Я должна идти, до свидания! Так счастлива была…
Последние слова растаяли в воздухе, последовал скромный реверанс в сторону Мег, и Оливия двинулась за матерью к дверям.
— Китти, ради Бога, кто это? Откуда ты их знаешь?
— Но я их вовсе не знаю! — ответила Китти. — Я случайно заговорила с мисс Броти, но это ровно ничего не значит!
— Господи, а я думала, что они твои приятельницы! Какая нахальная женщина, жалею, что не поставила ее на место! Судя по всему, встреть я ее, она объявит меня ближайшей подругой! Не понимаю, как леди Баттерстоун принимает такую вульгарную особу, я же уверена, что мне никто ее не представлял!
— Дорогая! Мне так жаль! Я навлекла на тебя неприятности! — лепетала Китти в раскаянии. — Но мне стало жаль бедную мисс Броти, я наблюдала за ней, думая, как она хороша, и как ужасно с ней говорит эта мерзкая женщина, и как она испугана и несчастна! А когда я увидела, что она стыдится манер своей матери, я не могла не уверить ее, как рада буду с ней повстречаться. Мег, ты когда-нибудь видела девушку прелестнее? Она похожа на сказочную принцессу!
— Допускаю, что она хорошенькая, если только у нее волосы не крашеные, чего о ее матери не скажешь!
Китти не могла позволить ставить под сомнение цвет волос мисс Броти и чуть не ринулась на ее защиту, но тут чудесным образом вмешался приказчик, который ждал изъявления их желаний. И дискуссия сама собой заглохла ради более увлекательного занятия: выбора между узорчатым и клетчатым муслином.
Обе леди порядочно утомились к тому времени, когда добрались до Беркли-сквер, но многочисленные свертки и коробочки на сиденье рядом показывали, что их труды не пропали даром. Покупки перенесли в дом, и что бы Скелтон, суровый дворецкий, ни подумал по поводу клади с именем далеко не самого модного магазина, он был слишком вышколен, чтобы это выказать.
Обстановка огромного особняка Букхэвенов представляла собой эклектическое смешение старого и нового стилей. Мег пока еще не преуспела в том, чтобы переубедить мужа заменить ее полностью. Она провела Китти в удобную спальню, с современной каминной решеткой и софой, придвинутой к камину, которая располагала к отдыху. Кто-то распаковал вещи Китти и выложил ее пеньюар. Мег посоветовала ей прилечь на часок и звонить, если ей что-нибудь понадобится. Сама она, следуя предписаниям своего доктора, отправилась отдыхать к себе.
Помня о деликатном положении Мег, Китти надеялась, что поездка по магазинам не очень утомила ее. Сама она казалась совершенно измученной и, как только голова ее коснулась подушек, заснула. Проснулась она, когда в комнате стало уже темно, и приподнялась, раздумывая, сколько проспала. Раздался стук в дверь, и голос Мег, никоим образом не утомленный, спросил:
— Ты спала? Я разбудила тебя? Ты не позвонила, чтобы принесли свечи! Прошу прощения, но, пожалуйста, Китти, пойдем в мою гардеробную. Мы с Маллоу просматривали кое-какие вещи, которые я никогда не носила, может, они подойдут тебе? Ты не обидишься? Знаешь, мы будем сестрами, и было бы глупо церемониться! Пойдем!
Китти оставалось только поблагодарить ее и порадоваться, что в комнате достаточно темно — никто не заметит, как она покраснела. Она предпочла бы, чтобы Стандены отвергли ее, чем все больше мучиться чувством вины от их бесконечной доброты. Однако, спустившись за Мег на несколько ступеней и найдя в гардеробной столько элегантных вещей, выложенных для ее обозрения, мисс Чаринг — трудно ее осудить — позабыла о своем самозванстве.
Маллоу, камеристка Мег, которая уже давно работала у Станденов, многое знала и о Китти, и о мистере Пениквике, поэтому вовсе не удивилась стесненным обстоятельствам мисс Чаринг и не нашла их заслуживающими презрения. К некоторому удивлению Мег, она с азартом занялась поиском платьев, шалей и шляп, которые могли быть с наибольшей пользой изъяты из переполненного гардероба хозяйки. Мег не подозревала, что камеристка выполняла тайное распоряжение леди Легервуд, давно уже ломавшей голову над тем, как удержать свою неопытную, хотя и модную дочь от появления на людях в туалетах, может быть, экстравагантных, но не подходящих к типу ее красоты. Одного взгляда на мисс Чаринг было достаточно, чтобы убедить ее, что все оттенки зеленого, ярко-красного и янтарного, которые в изобилии присутствовали в гардеробе леди Букхэвен, великолепно подойдут мадемуазель. В стремлении избавиться от нарядов, которые навлекли бы неудовольствие леди Легервуд, Маллоу пошла так далеко, что предложила слегка расставить их для более полной фигуры мисс Чаринг. Когда Китти отклонила предложенное ей дорогое вечернее платье из вишневого бархата, с рюшами, галунами, подбитое атласом, Маллоу даже осмелилась отозвать ее немного в сторону и прошептать:
— Возьмите его, мисс! Миледи — леди Легервуд — так будет вам обязана! Мисс Маргарет — леди Букхэвен, я хочу сказать, — не следует носить вишневое!
Китти, обладавшая прекрасным чувством цвета, признала справедливость ее слов. В итоге она возвратилась в спальню, чтобы переодеться к обеду, потрясенной обладательницей дорогого вечернего платья, бронзового с прозеленью полуплатья, янтарной атласной туники с кружевами, слегка подвитых страусовых перьев, окрашенных в золото, и нескольких шарфов, ридикюлей и капоров.
На следующий день собственный парикмахер Мег явился на Беркли-сквер и, сбиваемый с толку противоречащими друг другу наставлениями леди Букхэвен и мисс Маллоу, выполнил указания обеих. В результате, взглянув в зеркало, злополучная мисс Чаринг увидела там красивую незнакомку с темными локонами, намеренно небрежно обрамлявшими лицо и увязанными сложным узлом на макушке. Поскольку Мег поехала с визитами, оставшуюся часть дня Китти провела в поездках по магазинам под присмотром благоразумной мисс Маллоу. Огромный ущерб был нанесен пятидесятифунтовому билету, врученному ей Фредди, но она чувствовала, что деньги потратила не впустую, и смогла предстать в тот же вечер полностью экипированной — в цвета бронзовой патины тунике, подаренной ей Мег, туфельках без каблуков датского атласа, прелестной шали леди Легервуд, небрежно брошенной на руки, и топазовой парюре — единственном украшении, кроме жемчужного колье, доставшемся ей от матери. Мистер Пениквик в последний момент вручил ей эти сокровища, наказывая не потерять. Китти показала их Мег тем же утром, а та, встретив случайно Фредди на Бонд-стрит, напомнила ему о его обязанностях:
— Если ты хочешь сделать Китти подарок к помолвке, могу подсказать, что ей сейчас нужно более всего.
Поэтому, когда ее нареченный явился на Беркли-сквер пообедать с двумя леди, он привез небольшой футляр от Джеффри, личного поставщика его высочества принца-регента, в котором оказались хорошенькие жемчужные серьги.
— О, Фредди, — вздохнула Китти в восхищении и смятении одновременно. — Пожалуйста, нет!
— Китти, но почему? — воскликнула Мег, которую вся сцена чрезвычайно забавляла. — Будто Фредди не имеет права сделать тебе подарок на память о вашей помолвке! Жаль только, что вы пока не объявляли, и он не может подарить тебе кольцо! Что ты выбрал для нее, Фредди? Наверное, алмазы?
— Не стоит! Ты и в самом деле не должен! — честно сказала Китти, покраснев.
— Ерунда, Кит, — запротестовал мистер Станден, в равной мере смущенный, — чистейшая подделка, уверяю тебя!
Он повернулся к сестре, оскорбленный предположением, что у него настолько нет вкуса, что он мог выбрать алмазы для леди, которой следует носить рубины или изумруды. Завязавшуюся дискуссию о достоинствах камней прервало заявление Скелтона, что обед для ее лордства подан, и Китти, улучив момент, когда Мег возглавила процессию, прошептала взволнованно на ухо Фредди:
— Когда все закончится, я отдам тебе их обратно!
— О, Господи, да нет! — воскликнул он, совершенно шокированный. — Это же не фамильная ценность! Любой мог бы тебе их подарить!
Она не соглашалась, но времени ответить уже не осталось. Садясь за стол, Мег пояснила, почему не позвала гостей: жених и невеста, вероятно, предпочтут уединение.
— А? — рассеянно согласился Фредди. — Ну да, конечно. Есть о чем поговорить, сейчас пришло в голову. Важное.
Естественно, все потребовали, чтобы он продолжал, но он только качал головой и был настолько озабочен, что Китти встревожилась, воображая различные напасти, от вызова из Арнсайда до пропажи драгоценной пачки банкнотов. Но когда вернулись в гостиную, Фредди объяснил:
— Незачем делать это достоянием слуг. Подумал вчера у Олмака, сама мне напомнила. Ты умеешь танцевать, Кит?
— Только контрданс, — ответила взволнованно Китти. — Фиш научила меня шагам, но она, разумеется, не танцует ни вальс, ни кадриль.
Фредди кивнул на сестру:
— Вот мастерица!
— Ты не думаешь нанять для нее учителя? — спросила Мег. — Для этого требуется много времени, мсье Дюпон уже ангажирован на весь сезон, и ей пришлось бы ждать неделями, пока он найдет часок, чтобы прийти. Почему бы тебе не поучить ее самому? Сказать по правде, ты, без сомнения, лучший танцор в Лондоне! И это, позволь тебе доложить, сама леди Джерсей говорит!
— В самом деле? — улыбнулся Фредди, польщенный. — Черт! — Он все еще сомневался. — Но я же не смогу учить Кит! Черт побери!
— О Фредди, ну пожалуйста! — умоляла Китти, отнюдь не желая тратить быстро тающие сокровища на оплату танцмейстера.
— Он это сделает! — решительно заявила Мег. — Он научит тебя вальсу сегодня же!
Фредди протестовал напрасно: вскоре столы и стулья сдвинули к стене, и в последней попытке спастись, ссылаясь на неумение объяснять, он предложил просто показывать. Мег, тотчас соскочив со стула фортепьяно, с готовностью вызвалась ему ассистировать, чтобы Китти получила вначале наглядный урок. Поскольку ученица не могла, конечно, аккомпанировать и одновременно разучивать движения, Мег попробовала изобразить одну из самых любимых своих мелодий, что вызвало недовольство мистера Стандена, который заявил, что любую пытку предпочтет такому дьявольскому шуму в ушах, и предложил нареченной занять ее место. Поскольку Китти оказалась способной ученицей, а Мег приходила на помощь каждый раз, когда речь брата становилась слишком бессвязной и могла только запутать ее, урок прошел чрезвычайно успешно. Очень скоро Фредди решил, что она уже достаточно подготовлена, чтобы применить его наставления на практике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42