Не порицаю вас за это, но не доставлю вам такого удовольствия! Нет-нет, можете сколько угодно сердито пялить на меня глаза, но эта маленькая ручка останется на прежнем месте!
Говоря, сэр Лэмберт отечески поглаживал упомянутую ручку, но улыбался ее обладательнице настолько не по-отечески, что Эдуард не смог сдержаться и произнес, как всегда, серьезно и неторопливо:
— Я как раз иду на Кэвендиш-сквер, сэр, и провожу мисс Лэнион.
Это явно позабавило сэра Лэмберта. Его выпуклые голубые глаза окинули взглядом Эдуарда с головы до пят, не упустив ни единой детали, характеризующей его как сельского сквайра, достаточно состоятельного, но лишенного столичного лоска. Следовательно, это был неизбежный претендент, причем, судя по фамильярности, с которой обращалась к нему Венеция, пользующийся ее благосклонностью. Сэру Лэмберту казалось, что его падчерица могла бы найти себе кого-нибудь получше, но парень был недурен собой, а она, несомненно, знает, что ей нужно. Он посмотрел на нее с лукавым блеском в глазах:
— Попрощаемся с вашим другом, дорогая, или позволим ему идти вместе с нами?
Это уже было чересчур для Эдуарда. Его лицо покраснело самым неподобающим образом, ибо, помимо гнева при виде Венеции рука об руку с сэром Ламбертом, его самолюбие больно задевал веселый, но слегка презрительный взгляд опытного повесы. Сэр Лэмберт был почти вдвое старше Эдуарда, однако молодого человека возмущала ленивая уверенность, с которой держался отчим Венеции, и что тот смотрит на него, как на ревнивого юнца. Свирепо глядя на собеседника, он ответил с ледяной вежливостью:
— Мисс Лэнион признательна вам, сэр, но вам незачем беспокоиться, сопровождая ее далее.
— Понятно! — усмехнулся сэр Лэмберт. — Вам бы хотелось уладить наши разногласия с пистолетами на рассвете! Что ж, это мне нравится! Я тоже был отчаянным бретером, но еще до вашего рождения, мой мальчик! Так что вам не удастся меня спровоцировать! Признаюсь, что был не прав, поддразнивая вас! Пройдитесь с нами до конца улицы, а дальше, если моя очаровательная дочурка согласна, можете провожать ее сами.
Эдуард едва не задохнулся от гнева. Но прежде чем он успел произнести слова, готовые сорваться у него с языка, вмешалась Венеция.
— Да вы вылитый Освальд Денни! — с холодной насмешкой заметила она. — Умоляю, дорогой Эдуард, не делайте из себя дурака!
— А кто такой этот Освальд Денни? — осведомился заинтригованный сэр Лэмберт. — Ваша скромность не обманет меня, девочка моя! Держу пари, что вы заставили всех молодых петушков в Йоркшире наскакивать друг на друга!
Венеция рассмеялась, но переменила тему на менее болезненную для Эдуарда. Потерпев неудачу в попытке разлучить ее с сэром Лэмбертом, но решив не оставлять ее на попечение пожилого щеголя, он поплелся рядом с ней, односложно отвечая на время от времени обращаемые к нему замечания.
Дойдя до конца улицы, Венеция остановилась и, высвободив руку из руки сэра Лэмберта, обернулась к нему с приветливой улыбкой:
— Благодарю вас, сэр! Вы были очень любезны, проводив меня так далеко, и с моей стороны было бы бессовестным тянуть вас за собой еще дальше. Вы были абсолютно правы — индийский муслин куда лучше того, с узором из листиков.
Она протянула отчиму руку, которую тот горячо пожал, сняв шляпу с легкостью, которой позавидовали бы молодые щеголи. Внезапно Венеция почувствовала, что он вложил ей в руку меньшую из двух коробочек с покупками из ювелирного магазина.
— Но, сэр… — ошеломленно начала она. Но сэр Лэмберт прижал ее пальцы к коробочке.
— Пустячок, но вам он вроде бы пришелся по душе! Позвольте вашему отчиму преподнести вам эту безделушку!
— Нет-нет, сэр, вы не должны…
— Умоляю, дорогая, возьмите ее! Вы доставите мне большую радость! У меня никогда не было дочери, но если бы была, то я хотел бы, чтобы она походила на вас!
Растроганная Венеция, не обращая внимания на прохожих и молчаливый гнев Эдуарда, встала на цыпочки и поцеловала сэра Лэмберта в щеку, положив руку на его широкое плечо.
— А я бы очень хотела, чтобы вы были моим отцом, сэр! — сказала она. — Я бы любила вас куда больше, чем любила своего отца, потому что вы гораздо добрее его! Благодарю вас! Я возьму эту брошь и обещаю, что всегда буду вспоминать вас, надевая ее!
Сэр Лэмберт обнял ее:
— Вы славная девочка! — Ткнув Эдуарда в ребра головкой трости, он добавил, позабыв о роли доброго папаши: — Ну, молодой человек, можете ее забирать, но будь я на десять лет моложе, то черт меня побери, если бы я вам уступил!
Отвесив очередной грациозный поклон, сэр Лэмберт водрузил на голову касторовую шляпу и зашагал по улице, глядя в оба на каждую хорошенькую женщину, попадавшуюся навстречу.
— Может, он и повеса, но просто очаровательный! — сказала Венеция, забывая, что Эдуард едва ли придерживается того же мнения.
— Могу лишь предположить, что вы лишились рассудка! — заявил он.
Венеция все еще с улыбкой наблюдала за сэром Лэмбертом, но при этих словах обернулась и сердито сказала:
— Скорее я могу предположить подобное в отношении вас! Что на вас нашло, заставив позабыть о хороших манерах? Я еще никогда не была так унижена!
— Ах вот как? Не знаю, Венеция, как вы можете стоять здесь и говорить такое!
— Я не собираюсь ни стоять, ни говорить что бы то ни было! — отрезала Венеция, переходя улицу следом за мальчишкой, усердно подметавшим перед ней дорогу. — Перестаньте смотреть на меня, как рассерженный медведь, а дайте мальчику пенни!
Эдуард догнал Венецию на противоположной стороне Оксфорд-стрит.
— Каким образом вы очутились в компании этого старого хлыща? — резко осведомился он.
— Пожалуйста, помните, что вы говорите о моем отчиме! — холодно отозвалась она. — Я посетила мою мать, и сэр Лэмберт любезно предложил проводить меня домой!
— Посетили вашу мать? — переспросил Эдуард, словно не веря своим ушам.
— Разумеется. У вас есть возражения?
— У меня есть много возражений, и вы очень скоро их услышите! Но я не собираюсь устраивать перебранку на улице, так что помолчим, если вы не против.
Венеция молча двинулась дальше. Эдуард шагал рядом, нахмурив брови и плотно сжав губы. Венеция не делала попыток заговорить с ним, пока они не добрались до дома ее дяди.
— Если хотите, можете зайти, — сказала она, задумчиво глядя на него, — только, если можно, не показывайте привратнику ваше недовольное лицо. Вы уже продемонстрировали его каждому встречному.
В этот момент дверь открылась, и Венеция вошла в дом. Их впустил помощник дворецкого, и она спросила у него, дома ли хозяйка. Узнав, что миссис Хендред после беспокойной ночи еще не выходила из спальни, Венеция провела Эдуарда в гостиную и сказала, снимая перчатки:
— Теперь говорите, Эдуард, но, пожалуйста, не забывайте, что я сама себе хозяйка. Вы, кажется, считаете, будто имеете надо мной какую-то власть, хотя я неоднократно уверяла вас, что это не так!
Некоторое время Эдуард стоял, глядя на нее.
— Я ошибся в вашем характере, — наконец отозвался он. — Мне казалось, что ваше легкомыслие, на которое я часто имел основания жаловаться, всего лишь следствие природной живости. Но теперь мои глаза открылись!
— Весьма рада слышать, так как для этого давно настало время. Но не обвиняйте меня в том, что я вас обманывала! Вы сами обманывали себя, не веря, что я говорю именно то, что имею в виду. Все дело в том, Эдуард, что мы с вами полная противоположность. Я очень вас уважаю…
— Хотел бы я сказать то же самое о вас!
— Как невежливо с вашей стороны! Ладно, давайте пожмем друг другу руки и пожелаем счастья!
Но Эдуард не взял протянутую руку, а мрачно произнес:
— Моя мать была права!
Чувство юмора Венеции одержало верх над досадой.
— Разумеется! — искренне согласилась она.
— Она умоляла меня не позволять страсти подчинить себе рассудок. Жаль, что я ее не послушал. Тогда я мог бы избежать унижения, обнаружив, что женщина, на которой я собирался жениться, не имеет ни сердца, ни чуткости!
— Я тоже жалею, что вы не прислушались к вашей матери, но все хорошо, что хорошо кончается! В будущем вы станете относиться более внимательно к ее советам, и я уверена, что она подыщет для вас подходящую жену.
— Я должен был понять, чего мне следовало ожидать, когда вы, несмотря на мои предостережения, ежедневно посещали Прайори! Вы явно предпочитаете распутников!
Венеция не могла сдержать улыбку:
— Увы, Эдуард, это истинная правда! А теперь вам, пожалуй, лучше уйти. Я должна посмотреть, как себя чувствует тетя.
— Завтра утром я уеду из Лондона первым же экипажем! — заявил Эдуард и вышел из комнаты.
Едва смолкли его шаги, как дверь открылась снова, впустив удивленную миссис Хендред.
— Что произошло, дорогая? — воскликнула она. — Я спускалась вниз, когда мистер Ярдли выбежал отсюда как ошпаренный! Я спросила, в чем дело, но он сказал, что мне расскажешь ты, и ушел, прежде чем я успела перевести дыхание! О, Венеция, только не говори, что вы поссорились!
— Не буду, если вы этого не хотите, дорогая тетя, но это правда! — рассмеялась Венеция. — О господи, как же нелепо он выглядел! За это я почти готова его простить! Боюсь, вы будете так же шокированы, как он, мэм, но я ходила повидать маму, а Эдуард встретил меня на Нью-Бонд-стрит идущей домой под руку с сэром Лэмбертом!
Ей пришлось повторить это признание, прежде чем миссис Хендред осознала услышанное, а потом проводить бедную леди к ее любимому креслу. Расстроенные вчерашним потрясением нервы миссис Хендред не выдержали второго удара — она разразилась слезами, а затем прерываемым всхлипыванием монологом, полным жалоб и обвинений. Венеция не пыталась оправдываться, а лишь старалась успокоить огорченную тетю. Истощенная собственными эмоциями миссис Хендред наконец откинулась в кресле с закрытыми глазами, тихо постанывая и продолжая жаловаться на неблагодарную племянницу. Венеция с сомнением посмотрела на нее, потом решила воздержаться от дальнейших сообщений и вышла позвать мисс Брэдпоул. Поручив миссис Хендред ее комнетентным заботам, она снова направилась к стоянке карет.
— Пожалуйста, к почтамту на Ломбард-стрит! — велела она извозчику.
Венеция вернулась на Кэвендиш-сквер уже далеко за полдень. Мисс Брэдпоул сообщила ей, что миссис Хендред легла в постель, но категорически отказалась вызывать врача. Она съела немного супа, кусочек цыпленка и миндальный крем, почувствовала себя немного лучше и сказала, что хочет поспать. Дав мисс Брэдпоул правдоподобное объяснение недомогания тети, Венеция отправилась в свою комнату.
Спустя некоторое время она рискнула постучать в дверь спальни миссис Хендред. Слабый голос разрешил ей войти, Венеция застала тетю откинувшейся на целую гору подушек, в изящном ночном чепчике, завязанном под подбородком, с носовым платком в одной руке, флаконом с нюхательной солью в другой и с батареей успокоительных на столике возле кровати. Услышав голос Венеции, она устремила на нее укоризненный взгляд и тяжко вздохнула. Потом миссис Хендред увидела на племяннице дорожный костюм под плотной накидкой, и ее поведение резко изменилось. Она села в кровати и осведомилась топом, явно не принадлежащим умирающей:
— Почему ты так одета? Куда ты собралась?
Венеция подошла к кровати, наклонилась к тете и поцеловала ее в щеку:
— Дорогая тетя, я собралась домой.
— Нет-нет! — вскрикнула миссис Хендред, вцепившись ей в рукав. — О боже, я совсем обезумела! Не знаю, что теперь делать, но твой дядя что-нибудь придумает, можешь не сомневаться! Если я сказала что-то не то…
— Разумеется, нет, мэм! — Венеция улыбнулась и ласково погладила ее по плечу. — Но теперь вам нечего надеяться восстановить мою репутацию, и я предпочитаю, чтобы вы не пытались это делать. Вы были очень добры ко мне, и мне стыдно, что я причинила вам столько неудобств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50