Однако у него оставался страх, что празднества окажутся для нее слишком тяжелым испытанием, и, хотя Адам продолжал беседовать с гостями, он попутно пытался принять решение: как поступить, если ей вдруг станет плохо.
Только когда он помог ей выбраться из экипажа на Гросвенор-стрит, в его сознании снова всплыл разговор с Джулией, но даже и тогда он не завладел всецело его мыслями. Это не забывалось, как ссадина, причиняющая постоянную боль, едва до нее дотронешься, но беременность Дженни заставляла думать более о ней, потому что она была его женой и он отвечал за ее спокойствие и благополучие.
Поэтому он смутился от сознания, что должным образом не отреагировал на ее заявление, не испытал восторга, которого она ждала от него. Хотя она тут же попыталась скрыть это обычно прозаичным поведением, ему показалось, что он заметил выражение досады на ее лице. Он сожалел, но, как ни старался, не мог вызвать у себя более пылких чувств, чем отстраненное понимание того, что появление наследника, который будет носить его имя, желательно. Он больше беспокоился за Дженни, которая явно испытывала массу неудобств. Она никогда не затрагивала этой темы, на расспросы отвечала, что прекрасно себя чувствует, и ему, привыкшему, что Вдовствующая постоянно требует к себе сочувствия по поводу самых пустячных хворей, подобный стоицизм представлялся гораздо более достойным восхищения и необычным, чем был на самом деле. Он хотел, чтобы ее проконсультировал доктор, но она не соглашалась.
– Если ты имеешь в виду, что мне следует послать за доктором Рэнглером, – а это единственный доктор, с которым я знакома, – то я не стану этого делать! Во-первых, он по-старушечьи суетлив, а во-вторых, не пройдет и часа, как он расскажет папе, потому что, не сделав этого, будет опасаться за свою жизнь. А если ты имеешь в виду, что мне следует обратиться к акушеру, то я всегда успею это сделать, потому что он не даст мне лучшего совета, чем Марта, и, скорее всего, скажет то же, что и она. Так что просто забудь об этом, дорогой, или ты вынудишь меня пожалеть, что я вообще тебе рассказала!
– Ты слишком многого у меня просишь. Разве мне не отведена в этом хоть маленькая роль? Она внезапно хмыкнула:
– Конечно! Но ты уже сыграл ее, а уж остальное – моя забота!
– Дженни, ну разве можно так неделикатно вгонять меня в краску?
– Да, но… А, так ты еще и смеешься надо мной! Вот что, Адам, предоставь мне самой о себе позаботиться! Обещаю тебе, я сделаю все, как полагается.
– Но ты уверена, что делаешь все так, как полагается? Все эти гулянья по городу с Лидией!.. Скажи мне правду: не лучше ли будет отправить ее обратно в Бат? В конце концов, она уже увидела всех знаменитостей.
– Да, представляю, чем ты меня заставишь заниматься! – возразила она. – Целый день валяться па диване с этой гнусной нюхательной солью в руке – подарком миссис Кворли-Бикс!
– Вовсе нет! Но я действительно думаю, не увезти ли тебя из города на то время, пока ты чувствуешь себя так скверно. Возможно, в Челтенхем, или в Уэртинг, или в…
– Ах вот как?! – перебила она. – Ну конечно, я очень вам признательна, милорд, но у меня не лежит душа ни к одному из подобных мест! Что это взбрело тебе в голову, когда уже разосланы открытки с приглашением на наше собственное собрание и на вечеринку в Карлтон-Хаус, не говоря уже о благодарственном молебне в соборе Святого Павла?..
– Боже правый, ведь мы не поедем туда, правда? – воскликнул он.
– Нет, мы поедем, если Броу сумеет достать для нас билеты, что, как он говорит, ему сделать очень просто через милорда Адверсейна. Ну-ну, не строй такую постную физиономию, Адам! Мне хочется поехать не меньше Лидии! А насчет того, чтобы отправить ее обратно в Бат до большого представления в парках, то я даже слышать об этом не хочу! А как же поднятие на воздушном шаре в Зеленом парке и Трафальгарская битва, которая произойдет утром на Серпентайне , не говоря уже о храме Согласия и Китайской пагоде и бог знает о чем еще! Да у нее бы просто сердце разорвалось, если бы пришлось это пропустить!
– Дженни, если ты воображаешь, будто я настолько уступчив, что позволю тебе погубить себя, разгуливая по паркам, осматривая собрание безделиц…
– О нет, это будете делать вы, милорд! – сказала она, неожиданно хмыкнув. – Или, скорее всего, Броу. Я увижу все, что мне захочется, из кареты, уж это-то я вам обещаю! – Поколебавшись, она сказала:
– Лидия уедет обратно в Бат, как только все это закончится, а я была бы рада, если бы ты увез меня в Фонтли. Чтобы… чтобы остаться там – я это хочу сказать.
– Конечно, я отвезу тебя туда, – ответил он. – И в Холькхем тоже, если ты почувствуешь, что у тебя есть на это силы. Не думаю, что тебе понравится Линкольншир в зимние месяцы, так что…
– Если я дам тебе слово не вмешиваться… не менять ничего – как если бы я была гостем?
Он пристально посмотрел на нее, настолько потрясенный этой сбивчивой речью, что какое-то время не знал, что ответить. Он был бы рад сбежать в Фонтли от этой удушливой роскоши дома Линтонов, но он никогда не признавался самому себе, что не хочет видеть, как Дженни там обоснуется. Тем не менее это было правдой, и она это знала; робкие интонации в ее голосе, когда она произносила свою просьбу, и взгляд, который был красноречивее всяких слов, что она боится отказа, устыдили его больше, чем любой высказанный упрек. И он с ужасом подумал: «Я беру все и не даю взамен ничего» .
– Я знаю, ты не хочешь, чтобы я была там, но я не стану тебе докучать, – просто сказала она.
Он взял себя в руки, с усилием придав своему голосу беспечность, которой совсем не ощущал в этот момент:
– Ты что, опять пытаешься отплатить мне за то, что я над тобой подсмеивался? Ну а если я скажу тебе, что конечно же не нуждаюсь в тебе и считаю, что мне будет без тебя гораздо спокойнее? Бледный у тебя тогда будет вид, да?
Она улыбнулась, но очень неуверенно, пытаясь за этой улыбкой скрыть истинные чувства.
– Но ведь тебе спокойнее со мной, разве нет?
– Нет, ничуть! А теперь шутки в сторону, давай серьезно, Дженни! Ты действительно этого хочешь? И говоришь это не потому, что считаешь: «Хочу, и все тут»?
– О нет! – воскликнула она, и ее лицо просветлело. – Я хочу этого больше всего! Ведь ты знаешь, как мне понравилось жить в Рашли!
– То было весной, и в Гемпшире. А вот понравятся ли тебя топи в зимнюю пору – это другой вопрос. Ну а если нет, обязательно скажи мне об этом, а также если тебе все наскучит вдруг до слез, а я боюсь, что такое может случиться. Когда состоится это дурацкое большое представление?
– Первого августа.
– Августа? Моя милая девочка, мы окажемся в самой гуще…
– Простых горожан? – подсказала она, когда он внезапно умолк.
Легкий румянец выдал его, но он быстро пришел в себя:
– Это бы еще куда ни шло! Шутов и скоморохов! А твой отец знает об этой твоей затее?
Ее глаза лукаво сощурились от внезапной улыбки.
– Это ловкий ход, – сказала она, приведя его тем самым в замешательство. – Господи, ты думаешь, я не знаю, что у тебя на языке вертелось «простые горожане»? Да, папа знает, и он нисколько не намерен возражать. Но если тебе не нравится, что Лидия поедет…
– Мне не нравится, что ты выбиваешься из сил ради того, чтобы доставить удовольствие Лидии, – возразил он.
– Не выбиваюсь, поверь!
– Посмотрим, что на этот счет скажет Марта. Однако мисс Пинхой, когда он посоветовался с ней, устроила ему жестокий разнос, дав понять, что его забота направлена не туда, куда следует, и что любая попытка начать сдувать пылинки с Дженни получит решительный отпор.
– Мы еще насытимся этим по горло, когда хозяин узнает, – сказала она мрачно. – Предоставьте моим заботам мисс Дженни, милорд!
Он был бы рад так поступить, но считал, что этот секрет не утаишь надолго от мистера Шоли. Мало что ускользало от проницательных глаз отца Дженни, и стоит ему только заметить, что дочь выглядит больной, как он непременно станет докапываться до причины этого.
Но глаза мистера Шоли были затуманены видом чужого великолепия, и он, хотя и замечал, что Дженни выглядит не лучшим образом, лишь порекомендовал ей не изматывать себя, разъезжая повсюду.
– Не хватало еще, моя девочка, чтобы ты выбилась из сил до приема в Карлтон-Хаус, – сказал он.
Мистер Шоли не мог и помыслить об этом торжестве без радостного потираний рук; как и всякий раз, навещая дочь, он не мог побороть искушение взять в руки пригласительную открытку и упиваться ею, часто зачитывая вслух.
– Подумать только, как я был близок к тому, чтобы сказать милорду Оверсли, что вы мне совершенно не подходите! – сказал он как-то Адаму в порыве откровенности. – О, даже маркиз не смог бы вести себя лучше с Дженни! Да, это был поистине великий день для меня, когда я увидел, как она выезжает, чтобы быть представленной ко двору, ко, в конце концов, именно об этом я и договаривался. Но это!.. Лорду Чемберлену вверено его королевским величеством пригласить вас и Дженни на званый вечер удостоиться чести встретиться с ее величеством королевой! Не стану скрывать, что никогда и не мечтал о подобном шике, милорд!
Адам, который начинал привыкать к откровенным высказываниям тестя, засмеялся, но тут же открестился от ответственности:
– Это вовсе не моя заслуга, сэр! Мы обязаны приглашением моему отцу, который, видите ли, был одним из друзей принца. Надеюсь, Дженни там понравится.
– Понравится! Даю голову на отсечение, ей понравится! Да, а мне, могу вам сказать, понравится услышать об этом все и думать, как горда была бы ее мать, если бы дожила и увидела исполнение своей мечты.
– Возможно, она видит, – предположил Адам.
– Ну, мне хотелось бы так думать, – признался мистер Шоли, – но нельзя сказать наверняка.
– Так-то оно так, однако вы напомнили мне, что у меня с вами отдельный разговор, сэр. Дженни говорит мне, что вы не собираетесь идти на наш прием.
– Нет, не собираюсь, и я ей устроил хорошую взбучку за то, что она отправила мне пригласительную открытку, хотя, считаю, это очень любезно с вашей стороны – пригласить меня! Хорошо бы я смотрелся, втираясь в компанию важных персон! И ехать с вами в собор Святого Павла я тоже не собираюсь, так что, сэр, не будем больше об этом! – Он утробно рассмеялся. – Слышали бы вы, как она рассказывала мне, что получит билеты от милорда Адверсейна! Отца Броу – как она называла его, будто привыкла к этому с пеленок!
Адам, будучи слегка заинтригован, оставил это без ответа, вновь обратившись к теме предстоящего раута. Но мистер Шоли оставался непоколебим перед всеми уговорами зятя, сказав с обезоруживающей прямотой, что если милорд начнет проталкивать его на свои приемы, то вскоре обнаружит, что его обширные знакомства пошли на убыль.
Вскоре стало очевидным, что хотя мистер Шоли не будет присутствовать на приеме, но имеет твердое намерение сделать свое присутствие на нем ощутимым, настолько жгучий интерес проявил он к приготовлениям и настолько был уверен, что прием этот должен превзойти своим великолепием все прочие, устраиваемые в этом сезоне.
– Заказывайте все самое лучшее! – уговаривал он дочь. – Не бойтесь, раскошеливаться буду я! Вам понадобится дюжина лакеев – я пришлю своих людей. И не беспокойтесь насчет шампанского, потому что я позабочусь об этом, и, ручаюсь, вы не услышите никаких жалоб от своих гостей!
– Спасибо, мы очень вам признательны, сэр, но я уже об этом позаботился, – сказал Адам, стараясь говорить сердечно, но это ему явно не вполне удавалось.
– Тогда, бьюсь об заклад, вы выбросили деньги на ветер, милорд! – раздраженно ответил мистер Шоли. – Бестолковость – вот как это называется, не в обиду вам будет сказано! Вы могли бы понимать, что я могу купить это дешевле и лучшего качества, чем вы!
Наткнувшись на препятствие здесь, он сделал заход с другой стороны, предлагая добавить к серебру Линтонов свою внушительную коллекцию тарелок, чтобы, как он объяснил, вид был побогаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Только когда он помог ей выбраться из экипажа на Гросвенор-стрит, в его сознании снова всплыл разговор с Джулией, но даже и тогда он не завладел всецело его мыслями. Это не забывалось, как ссадина, причиняющая постоянную боль, едва до нее дотронешься, но беременность Дженни заставляла думать более о ней, потому что она была его женой и он отвечал за ее спокойствие и благополучие.
Поэтому он смутился от сознания, что должным образом не отреагировал на ее заявление, не испытал восторга, которого она ждала от него. Хотя она тут же попыталась скрыть это обычно прозаичным поведением, ему показалось, что он заметил выражение досады на ее лице. Он сожалел, но, как ни старался, не мог вызвать у себя более пылких чувств, чем отстраненное понимание того, что появление наследника, который будет носить его имя, желательно. Он больше беспокоился за Дженни, которая явно испытывала массу неудобств. Она никогда не затрагивала этой темы, на расспросы отвечала, что прекрасно себя чувствует, и ему, привыкшему, что Вдовствующая постоянно требует к себе сочувствия по поводу самых пустячных хворей, подобный стоицизм представлялся гораздо более достойным восхищения и необычным, чем был на самом деле. Он хотел, чтобы ее проконсультировал доктор, но она не соглашалась.
– Если ты имеешь в виду, что мне следует послать за доктором Рэнглером, – а это единственный доктор, с которым я знакома, – то я не стану этого делать! Во-первых, он по-старушечьи суетлив, а во-вторых, не пройдет и часа, как он расскажет папе, потому что, не сделав этого, будет опасаться за свою жизнь. А если ты имеешь в виду, что мне следует обратиться к акушеру, то я всегда успею это сделать, потому что он не даст мне лучшего совета, чем Марта, и, скорее всего, скажет то же, что и она. Так что просто забудь об этом, дорогой, или ты вынудишь меня пожалеть, что я вообще тебе рассказала!
– Ты слишком многого у меня просишь. Разве мне не отведена в этом хоть маленькая роль? Она внезапно хмыкнула:
– Конечно! Но ты уже сыграл ее, а уж остальное – моя забота!
– Дженни, ну разве можно так неделикатно вгонять меня в краску?
– Да, но… А, так ты еще и смеешься надо мной! Вот что, Адам, предоставь мне самой о себе позаботиться! Обещаю тебе, я сделаю все, как полагается.
– Но ты уверена, что делаешь все так, как полагается? Все эти гулянья по городу с Лидией!.. Скажи мне правду: не лучше ли будет отправить ее обратно в Бат? В конце концов, она уже увидела всех знаменитостей.
– Да, представляю, чем ты меня заставишь заниматься! – возразила она. – Целый день валяться па диване с этой гнусной нюхательной солью в руке – подарком миссис Кворли-Бикс!
– Вовсе нет! Но я действительно думаю, не увезти ли тебя из города на то время, пока ты чувствуешь себя так скверно. Возможно, в Челтенхем, или в Уэртинг, или в…
– Ах вот как?! – перебила она. – Ну конечно, я очень вам признательна, милорд, но у меня не лежит душа ни к одному из подобных мест! Что это взбрело тебе в голову, когда уже разосланы открытки с приглашением на наше собственное собрание и на вечеринку в Карлтон-Хаус, не говоря уже о благодарственном молебне в соборе Святого Павла?..
– Боже правый, ведь мы не поедем туда, правда? – воскликнул он.
– Нет, мы поедем, если Броу сумеет достать для нас билеты, что, как он говорит, ему сделать очень просто через милорда Адверсейна. Ну-ну, не строй такую постную физиономию, Адам! Мне хочется поехать не меньше Лидии! А насчет того, чтобы отправить ее обратно в Бат до большого представления в парках, то я даже слышать об этом не хочу! А как же поднятие на воздушном шаре в Зеленом парке и Трафальгарская битва, которая произойдет утром на Серпентайне , не говоря уже о храме Согласия и Китайской пагоде и бог знает о чем еще! Да у нее бы просто сердце разорвалось, если бы пришлось это пропустить!
– Дженни, если ты воображаешь, будто я настолько уступчив, что позволю тебе погубить себя, разгуливая по паркам, осматривая собрание безделиц…
– О нет, это будете делать вы, милорд! – сказала она, неожиданно хмыкнув. – Или, скорее всего, Броу. Я увижу все, что мне захочется, из кареты, уж это-то я вам обещаю! – Поколебавшись, она сказала:
– Лидия уедет обратно в Бат, как только все это закончится, а я была бы рада, если бы ты увез меня в Фонтли. Чтобы… чтобы остаться там – я это хочу сказать.
– Конечно, я отвезу тебя туда, – ответил он. – И в Холькхем тоже, если ты почувствуешь, что у тебя есть на это силы. Не думаю, что тебе понравится Линкольншир в зимние месяцы, так что…
– Если я дам тебе слово не вмешиваться… не менять ничего – как если бы я была гостем?
Он пристально посмотрел на нее, настолько потрясенный этой сбивчивой речью, что какое-то время не знал, что ответить. Он был бы рад сбежать в Фонтли от этой удушливой роскоши дома Линтонов, но он никогда не признавался самому себе, что не хочет видеть, как Дженни там обоснуется. Тем не менее это было правдой, и она это знала; робкие интонации в ее голосе, когда она произносила свою просьбу, и взгляд, который был красноречивее всяких слов, что она боится отказа, устыдили его больше, чем любой высказанный упрек. И он с ужасом подумал: «Я беру все и не даю взамен ничего» .
– Я знаю, ты не хочешь, чтобы я была там, но я не стану тебе докучать, – просто сказала она.
Он взял себя в руки, с усилием придав своему голосу беспечность, которой совсем не ощущал в этот момент:
– Ты что, опять пытаешься отплатить мне за то, что я над тобой подсмеивался? Ну а если я скажу тебе, что конечно же не нуждаюсь в тебе и считаю, что мне будет без тебя гораздо спокойнее? Бледный у тебя тогда будет вид, да?
Она улыбнулась, но очень неуверенно, пытаясь за этой улыбкой скрыть истинные чувства.
– Но ведь тебе спокойнее со мной, разве нет?
– Нет, ничуть! А теперь шутки в сторону, давай серьезно, Дженни! Ты действительно этого хочешь? И говоришь это не потому, что считаешь: «Хочу, и все тут»?
– О нет! – воскликнула она, и ее лицо просветлело. – Я хочу этого больше всего! Ведь ты знаешь, как мне понравилось жить в Рашли!
– То было весной, и в Гемпшире. А вот понравятся ли тебя топи в зимнюю пору – это другой вопрос. Ну а если нет, обязательно скажи мне об этом, а также если тебе все наскучит вдруг до слез, а я боюсь, что такое может случиться. Когда состоится это дурацкое большое представление?
– Первого августа.
– Августа? Моя милая девочка, мы окажемся в самой гуще…
– Простых горожан? – подсказала она, когда он внезапно умолк.
Легкий румянец выдал его, но он быстро пришел в себя:
– Это бы еще куда ни шло! Шутов и скоморохов! А твой отец знает об этой твоей затее?
Ее глаза лукаво сощурились от внезапной улыбки.
– Это ловкий ход, – сказала она, приведя его тем самым в замешательство. – Господи, ты думаешь, я не знаю, что у тебя на языке вертелось «простые горожане»? Да, папа знает, и он нисколько не намерен возражать. Но если тебе не нравится, что Лидия поедет…
– Мне не нравится, что ты выбиваешься из сил ради того, чтобы доставить удовольствие Лидии, – возразил он.
– Не выбиваюсь, поверь!
– Посмотрим, что на этот счет скажет Марта. Однако мисс Пинхой, когда он посоветовался с ней, устроила ему жестокий разнос, дав понять, что его забота направлена не туда, куда следует, и что любая попытка начать сдувать пылинки с Дженни получит решительный отпор.
– Мы еще насытимся этим по горло, когда хозяин узнает, – сказала она мрачно. – Предоставьте моим заботам мисс Дженни, милорд!
Он был бы рад так поступить, но считал, что этот секрет не утаишь надолго от мистера Шоли. Мало что ускользало от проницательных глаз отца Дженни, и стоит ему только заметить, что дочь выглядит больной, как он непременно станет докапываться до причины этого.
Но глаза мистера Шоли были затуманены видом чужого великолепия, и он, хотя и замечал, что Дженни выглядит не лучшим образом, лишь порекомендовал ей не изматывать себя, разъезжая повсюду.
– Не хватало еще, моя девочка, чтобы ты выбилась из сил до приема в Карлтон-Хаус, – сказал он.
Мистер Шоли не мог и помыслить об этом торжестве без радостного потираний рук; как и всякий раз, навещая дочь, он не мог побороть искушение взять в руки пригласительную открытку и упиваться ею, часто зачитывая вслух.
– Подумать только, как я был близок к тому, чтобы сказать милорду Оверсли, что вы мне совершенно не подходите! – сказал он как-то Адаму в порыве откровенности. – О, даже маркиз не смог бы вести себя лучше с Дженни! Да, это был поистине великий день для меня, когда я увидел, как она выезжает, чтобы быть представленной ко двору, ко, в конце концов, именно об этом я и договаривался. Но это!.. Лорду Чемберлену вверено его королевским величеством пригласить вас и Дженни на званый вечер удостоиться чести встретиться с ее величеством королевой! Не стану скрывать, что никогда и не мечтал о подобном шике, милорд!
Адам, который начинал привыкать к откровенным высказываниям тестя, засмеялся, но тут же открестился от ответственности:
– Это вовсе не моя заслуга, сэр! Мы обязаны приглашением моему отцу, который, видите ли, был одним из друзей принца. Надеюсь, Дженни там понравится.
– Понравится! Даю голову на отсечение, ей понравится! Да, а мне, могу вам сказать, понравится услышать об этом все и думать, как горда была бы ее мать, если бы дожила и увидела исполнение своей мечты.
– Возможно, она видит, – предположил Адам.
– Ну, мне хотелось бы так думать, – признался мистер Шоли, – но нельзя сказать наверняка.
– Так-то оно так, однако вы напомнили мне, что у меня с вами отдельный разговор, сэр. Дженни говорит мне, что вы не собираетесь идти на наш прием.
– Нет, не собираюсь, и я ей устроил хорошую взбучку за то, что она отправила мне пригласительную открытку, хотя, считаю, это очень любезно с вашей стороны – пригласить меня! Хорошо бы я смотрелся, втираясь в компанию важных персон! И ехать с вами в собор Святого Павла я тоже не собираюсь, так что, сэр, не будем больше об этом! – Он утробно рассмеялся. – Слышали бы вы, как она рассказывала мне, что получит билеты от милорда Адверсейна! Отца Броу – как она называла его, будто привыкла к этому с пеленок!
Адам, будучи слегка заинтригован, оставил это без ответа, вновь обратившись к теме предстоящего раута. Но мистер Шоли оставался непоколебим перед всеми уговорами зятя, сказав с обезоруживающей прямотой, что если милорд начнет проталкивать его на свои приемы, то вскоре обнаружит, что его обширные знакомства пошли на убыль.
Вскоре стало очевидным, что хотя мистер Шоли не будет присутствовать на приеме, но имеет твердое намерение сделать свое присутствие на нем ощутимым, настолько жгучий интерес проявил он к приготовлениям и настолько был уверен, что прием этот должен превзойти своим великолепием все прочие, устраиваемые в этом сезоне.
– Заказывайте все самое лучшее! – уговаривал он дочь. – Не бойтесь, раскошеливаться буду я! Вам понадобится дюжина лакеев – я пришлю своих людей. И не беспокойтесь насчет шампанского, потому что я позабочусь об этом, и, ручаюсь, вы не услышите никаких жалоб от своих гостей!
– Спасибо, мы очень вам признательны, сэр, но я уже об этом позаботился, – сказал Адам, стараясь говорить сердечно, но это ему явно не вполне удавалось.
– Тогда, бьюсь об заклад, вы выбросили деньги на ветер, милорд! – раздраженно ответил мистер Шоли. – Бестолковость – вот как это называется, не в обиду вам будет сказано! Вы могли бы понимать, что я могу купить это дешевле и лучшего качества, чем вы!
Наткнувшись на препятствие здесь, он сделал заход с другой стороны, предлагая добавить к серебру Линтонов свою внушительную коллекцию тарелок, чтобы, как он объяснил, вид был побогаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65