– Отличный способ показать мне свою привязанность! – сказал он наконец с решимостью не сдаваться слишком легко. – Ее родной отец – последний, кто об этом услышал! – Он пару минут продолжал метать громы и молнии, но внезапно осекся:
– Думала, я буду волноваться, да? Ну что же, она не ошиблась! Даю голову на отсечение, я и в самом деле волнуюсь, милорд.
– Надеюсь, что у вас нет на это оснований, сэр. Наш здешний доктор уверяет меня, что нам нечего опасаться.
– Да кто он такой, этот ваш доктор, скажите на милость?! – опять взорвался мистер Шоли. – Я не допущу, чтобы Дженни осматривали эти деревенские костоправы! Крофт – вот кто ей нужен, и у нее будет Крофт, что бы вы ни говорили!
– Сейчас вы имеете надо мной явное преимущество, – сказал Адам чуть холодно. – Позвольте поинтересоваться, кто такой этот Крофт?
– Он – первоклассный акушер! Если бы я мог в свое время привести его к постели миссис Шоли, такого, каким он теперь является, возможно, она бы сейчас была со мной – да, и у меня был бы еще и сын, носящий мое имя!
– Но Дженни как раз и воспротивилась тому, чтобы к ней позвали именно такого человека и довели ее до помешательства! Если бы у меня были какие-то основания для тревоги, тогда другое дело – я бы, не раздумывая…
– У вас их нет, зато у меня есть! – перебил Адама мистер Шоли. – А если вы думаете, что можете помыкать мной, когда дело касается моей Дженни… – Он остановился, с немалым усилием сдержав себя.
Последовала лишь мгновенная пауза, прежде чем Адам, осознав, что эта вспышка вызвана тревогой за дочь, спокойно ответил:
– Нет, я так не думаю. Я, должно быть, неясно выразился, если вы могли предположить….
– Нет, я не это имел в виду! – небрежно бросил мистер Шоли. – Вы не могли бы обращаться со мной любезнее, будь даже я герцогом, и я прекрасно это понимаю! Дело в том, что я стал раздражительным, узнав то, что здесь происходит! Ну а теперь послушайте, молодой человек! Она очень похожа на свою мать, моя Дженни! У миссис Шоли три раза случались выкидыши – и лишь Господь знает, как это Дженни появилась на свет живой и здоровой! Сын – вот кого хотела миссис Шоли, ну и я тоже, хотя потом пожалел об этом! В конце концов она выходила весь срок, и это был сын, но он был мертворожденным, и миссис Шоли тоже не стало, как я вам рассказывал. Она тоже не хотела, чтобы вокруг нее устраивали суматоху – и вот что из этого вышло! Я не допущу, чтобы это случилось и с Дженни, что бы вы ни говорили мне тут и что бы ни говорила она сама!
– Очень хорошо! – сказал Адам. – Что вы хотите, чтобы я сделал? Отвез ее обратно в Лондон? Я, конечно, отвезу, но ее здоровье окрепло с тех пор, как мы приехали в Фонтли, и ее желание оставаться здесь и далее.
– Да! – сказал мистер Шоли, отрывисто смеясь. – Потому что она знает: таково ваше желание, милорд! Но меня она не проведет! Моя Дженни хочет месяцами торчать в деревне! Скажете тоже! Да она здесь с тоски помрет!
– Вот как? – медленно проговорил Адам. – Признаюсь, я тоже так думал, но ей, знаете ли, не скучно.
– Она пробыла здесь немногим более месяца! – мрачно возразил мистер Шоли. – К тому же она не знает, каково будет тут зимой! Я – не сельский житель, но не говорите мне, что вы здесь не окружены водой, потому что я вам не поверю!
– По крайней мере, вы можете поверить мне, когда я говорю вам, что Фонтли еще ни разу не пострадал от наводнения! – говорил Адам, все более раздражаясь.
– Да, могу, но ведь не скажете же, вы, что вода ни разу не заливала дорогу так, что вы оказывались на острове!
– Если бы существовала какая-то опасность, я бы отвез Дженни в город задолго до того, как это случится, уверяю вас, нас бы многое предупредило об этом.
– И наверное, вас бы многое предупредило о том, что будет сильный снегопад, такой, что дороги занесет на неделю? – Мистер Шоли так и исходил едким сарказмом. – Что, если зима будет как в прошлом году, когда даже Темза так замерзла, что на ней устроили ярмарку, а всю страну замело снегом? Хорошенькое дело, если Дженни внезапно разболеется! Да вы ни за что не разыщете повитуху, – не говоря уже… – Он осекся и, смутившись, поправился:
– Мне следовало сказать – повивальную бабку! Да, вы можете смеяться, милорд, но тогда уж вам будет не до смеха!
– Конечно. Но моя мать никогда не тревожилась на этот счет, сэр! Из пяти ее детей мы четверо родились в Фонтли – одна из моих сестер в ноябре, а сам я – в январе.
– Это еще ни о чем не говорит. Без всякой непочтительности к ее светлости, она – из худеньких, а я уверен, что они оправляются с делом гораздо легче, чем полненькие, вроде моей Дженни.
Адам помолчал какое-то время.
– Очень хорошо, – сказал он. – Все будет так, как вы считаете наиболее правильным. Но боюсь, ей это не понравится.
Вскоре выяснилось, что это еще мягко сказано. Когда Дженни сообщили новость, что ей предстоит вернуться в Лондон, чтобы там под присмотром модного акушера ожидать рождения ребенка, она пришла в страшную ярость, чем весьма встревожила Адама, сильно напоминая ему своего отца. Сей достойный муж тоже немало удивился. Он сказал, что вовсе не собирался приводить ее в такой гнев, и посоветовал не вставать на дыбы. Она тут же набросилась на него.
– Я знала, что это так и будет! – негодовала Дженни. – О, я уже знала, как это будет, в тот момент, когда рассказала тебе, что я в положении! Лучше бы я этого не делала! Лучше бы ты никогда не приезжал в Фонтли! Так вот, я не поеду в Лондон! Я не буду обследоваться у доктора Крофта! Не буду!..
– Не смей так со мной разговаривать! – угрожающе перебил ее мистер Шоли. – Ты сделаешь, как тебе сказано!
– О нет, не сделаю! – взорвалась она. – И, пожалуйста, не командуй мной, папа! Тебе не нужно вмешиваться и портить все…
– Дженни!..
Адам не повышал голоса, но остановил ее. Ее сузившиеся глаза, горящие, но неподвижные, мгновенно устремились на его лицо. Он подошел к ней, взял за руки, крепко их стиснув, и проговорил со слабой улыбкой:
– Ты чуть-чуть промахнулась, Дженни. Мечи свои громы и молнии в меня, а не в своего отца! Она залилась слезами.
– Дженни! – воскликнул ошеломленный мистер Шоли. – Ну успокойся, милая, ну же! Нашла из-за чего…
Он остановился, встретившись со взглядом зятя. В нем ясно читалось желание Адама, чтобы мистер Шоли вышел. Много лет минуло с тех пор, как мистер Шоли склонялся последний раз перед чьим-то авторитетом, и он был довольно растерянным, когда, внезапно подчинившись, оказался по другую сторону двери.
– Адам! – проговорила Дженни, крепко сжимая его руки. – Не обращай внимания на папу! Со мной все в порядке! Уверяю тебя! Я не хочу уезжать из Фонтли! У меня столько дел, а потом, ты ведь знаешь, у нас будет охота! Ты говорил мне, что с нетерпением этого ждешь, Адам…
– Моя дорогая, если ты из-за этого беспокоишься, то совершенно напрасно Наверное, ты время от времени будешь давать мне увольнительные! Я хотел бы, чтобы мы пробыли здесь всю зиму, но твой отец и слышать об этом не захочет, и – Дженни, подумай! – как я могу пойти ему наперекор в том, что касается твоего здоровья и благополучия?
Она проговорила дрожащим голосом:
– Ты не хочешь идти ему наперекор. Ты не хочешь, чтобы я была здесь. Ты никогда не хотел! Ты скорее допустишь, чтобы Фонтли лежало в развалинах, чем уступишь мне какую-то его часть! Тебе даже не понравится видеть здесь своего сына, потому что он будет также и моим сыном!
– Дженни!
Она сдавленно всхлипнула и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Несколько минут он был страшно зол. Им было последнее время так уютно вместе, что он почти забыл, что не хотел ее присутствия в Фонтли. Ее вспышка показалась ему несправедливой; ее последние слова – непростительными. Его сердце ожесточилось. Потом здравый смысл подсказал ему, что эти слова брошены ему лишь потому, что она была вне себя от гнева и хотела побольнее его задеть.
Спустя какое-то время он вышел в сад, полагая, что должен пойти и разыскать Дженни, но гнев все еще владел им, и, поскольку в ее словах было так много правды, он не знал, что такого ободряющего может сказать ей. Она была слишком проницательна, чтобы поддаться его лицемерным уверениям, а он понимал, что в нынешнем раздраженном состоянии даже это с трудом сможет ей предложить.
Он пересек лужайку своей слегка прихрамывающей походкой и вошел в розарий. Здесь Дженни и застала его несколько минут спустя. Он довольно рассеянно обрывал увядшие лепестки, а когда увидел ее, в нерешительности остановившуюся под аркой тисовой изгороди, то посмотрел на нее сумрачно, ничего не говоря.
С лицом, опухшим от, слез, она выглядела на редкость непривлекательно. И голос ее был хриплым, когда она сказала:
– Я прошу у тебя прощения! Я так не думаю! Прости меня, пожалуйста!
Его сердце оттаяло. Он быстро двинулся к ней, думая не о том, что она серенькая и невзрачная, а лишь о том, что она в сложном положении. Он проговорил беззаботным, ласковым голосом:
– Как будто я не знал, на какой строптивице женился! Ругается, как сапожник, только из-за того, что мы с твоим отцом больше печемся о твоем здоровье, чем ты сама!
– Это было очень скверно, – пролепетала она. – Я не знаю, что на меня нашло, – наверное, все из-за того, что я в положении!
– Ах вот оно как! – сказал он. – Во всем виноват этот сын, которого я не желаю здесь видеть! Ну, если из-за него его мать становится драчливой, как, кошка, конечно, мне не понравится видеть его здесь или где-то еще!
Она опустила голову, сказав умоляюще:
– О нет, нет! Как я могла сказать такую гнусную вещь? Я знаю, что это не правда! Он потрепал ее по плечу:
– Я на это надеюсь! Более того, леди Линтон, если вы считаете, что мне не нравится видеть вас здесь, то вы даже глупее, чем я полагал, что уж совсем невозможно !
Она засмеялась, довольно неуверенно, но сказала после секундного колебания:
– Ты не хочешь возвращаться в Лондон, правда?
– Нет, не хочу. Я считал, что мы уютно устроились здесь на зиму, и был страшно близок к тому, чтобы посоветовать твоему папе идти к дьяволу. Но нельзя отрицать, что твое здоровье оставляет желать лучшего, Дженни, и что Фонтли слишком уединенное место, чтобы твой отец или я могли чувствовать себя спокойно. Может статься, тебе потребуется более искусный врач, чем старый Тилфорд. Мы не станем по-глупому рисковать, моя дорогая.
– Да, – сказала она покорно. – Я сделаю то, что ты считаешь правильным. Как скоро мы должны поехать? Ведь не прямо сейчас, нет?
– Нет, если у тебя все будет благополучно. Наверное, в следующем месяце, до начала зимы. А если этот первоклассный доктор твоего отца разрешит, я привезу тебя обратно. Обещаю!
Она приободрилась с виду, хотя и сказала горестно, держа Адама под руку, пока они шагали обратно к дому:
– Я хотела, чтобы он родился здесь, где родился ты.
– Но, как мы знаем, она, возможно, предпочтет родиться в Лондоне, – вызывающе возразил Адам. – В конце концов, ты там родилась!
– Она? – воскликнула Дженни. – Нет!
– Я очень хочу дочку, – сказал Адам.
– А вот я – нет! – сказала Дженни уже с гораздо более свойственными ей интонациями. – То есть не хочу, пока у нас не будет сына! Если бы я думала… Боже милостивый, а ведь папа прав! Я проконсультируюсь у его противного доктора!
Он громко засмеялся; а позже, когда мистер Шоли с беспокойством спросил его, убедил ли он Дженни вести себя как подобает разумной женщине, сразу же ответил:
– Да, конечно, – как женщине в высшей степени понятливой! Стоило мне только намекнуть ей, что она, возможно, подарит мне дочь, и она тут же осознала, до чего это мудро – попасть в руки опытного акушера!
– Но, Адам! – запротестовала Дженни.
– Да, но глупо считать, будто он может что-то с этим поделать, – заметил мистер Шоли.
– Боже милостивый! А вы еще называли его первоклассным!
– Я же не говорил, что он волшебник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65