— А вот интересно, у кого теперь мои рысаки?
— К чему сейчас эти приступы ностальгии? — пробурчал старик. — Да если бы вы правили даже парой загнанных кляч, то все равно затмили бы на дороге любую леди, поверьте мне. Подумайте лучше о том, чтобы повернуть назад, если не хотите опоздать, — из этих лошадок, миледи, вы вряд ли выжмете шестнадцать миль в час.
— Да, надо возвращаться, — согласилась она. Фоббинг умолк, и Серена теперь могла предаться своим не очень приятным размышлениям. К тому времени, когда они вернулись в Лаура-Плейс, девушка довела себя до состояния сильнейшего раскаяния, которое требовало немедленного выражения. Даже не остановившись, чтобы снять шляпку или пальто для верховой езды, она бросилась в гостиную позади столовой, стащила перчатки и швырнула их через плечо дворецкому.
— Немедленно пришлите ко мне Томаса, я хочу отправить письмо в Ленсдаун-Кресент.
Она запечатывала пылкое и второпях написанное письмо с извинениями, когда кто-то постучал во входную дверь. Через какое-то время послышался голос майора Киркби, говорившего слуге:
— Не нужно объявлять о моем приходе.
Серена вскочила с места. Гектор вошел в комнату бледный и возбужденный, закрыл за собой дверь и сдавленным голосом, выдававшим обуревавшие его чувства, произнес ее имя.
— Гектор, а я как раз писала письмо тебе!
Он побледнел еще больше:
— Писала мне? Серена, умоляю, выслушай меня!
Девушка двинулась к нему, в раскаянии повторяя:
— Я вела себя отвратительно и гнусно. Пожалуйста, прости меня.
— Простить тебя? Я должен простить тебя? Серена, дорогая, это я пришел просить тебя о прощении. Я был настолько самонадеян, что обсуждал твои поступки.
— Нет-нет, это я обошлась с тобой просто чудовищно! Тебе не нужно просить у меня прощения. Если хочешь, чтобы я не ездила в своем фаэтоне в Бате, я не буду. Вот! Теперь я прощена?
Однако оказалось, что это его совсем не устраивало. Раскаяние Гектора, вызванное тем, что он посмел возражать своей богине, утихло, только когда она обещала ему поступать всегда так, как ей заблагорассудится. Серена попыталась шуткой вывести майора из состояния преувеличенного самоуничижения, но не смогла вызвать у него ответной улыбки. Размолвка закончилась тем, что Гектор начал страстно целовать руки Серены и обещал на следующий же день поехать с ней кататься в фаэтоне.
Глава 11
Помирившийся со своей богиней майор не удовлетворился тем, что снова возвел ее на установленный им же самим пьедестал, — восторженная натура Гектора желала быть убежденной в том, что она и не покидала этого пьедестала.
Для него было невыносимо расстаться со своими романтическими представлениями, и потому, как только гнев майора утих — а случилось это очень быстро, — он принялся доказывать самому себе, что не она, а он был виноват в случившемся. Женщина его мечты просто не могла ошибаться. То, что показалось ему упрямством, на самом деле было целеустремленностью; пренебрежение Серены к условностям проистекало от возвышенности ума; легкомыслие, поражавшее его раньше, было всего лишь светской маской, скрывавшей глубину мысли. Даже нетерпимость и злость, которую майор пару раз замечал в глазах Серены, можно было простить — ведь ни то ни другое не являлось ее недостатком. Первое просто было признаком нервного расстройства, вызванного смертью отца; второе спровоцировал он сам своим недопустимым вмешательством.
Конечно, не все различия между мечтой и реальностью могли найти объяснение. Характеру майора Киркби было присуще чувство ответственности; превосходный полковой офицер, отличный командир, он всегда заботился о своих солдатах и помогал младшим офицерам, искавшим у него совета, как преодолеть трудности, возникающие у молодых джентльменов сразу после окончания учебы. У него в крови было желание выслушать и защитить, и майор был просто обескуражен, обнаружив, что та, которую он жаждал оберегать, опекать и защищать, не проявила никакого желания опереться на него и излить ему все свои горести. Серена не только не искала чьей-либо опеки, но и была склонна навязывать свою волю окружающим. Как и Гектор, Серена привыкла командовать и, еще в раннем детстве оставшись без матери, приобрела огромную независимость.
Эта независимость в сочетании с глубоко укоренившейся в Серене сдержанностью делала для нее неприемлемой саму мысль о возможности излить свои печали другому человеку. А чтобы скрыть свои чувства, она вела себя крайне легкомысленно; любая попытка проявления к ней сочувствия заставляла девушку сжиматься и укрываться за щитом добродушной насмешки. Она даже гордилась тем, что может самостоятельно позаботиться о себе и не нуждается в чьей-либо защите. И когда кто-то предлагал ей свои услуги, чаще всего в ответ он слышал: «Благодарю вас! Вы чрезвычайно добры ко мне, однако я предпочитаю заниматься такими делами сама».
Этого майор просто не знал. Фанни, понимавшая его беспокойство, попыталась объяснить Гектору, что такое Серена.
— У нее очень развитый ум, мистер Киркби, — мягко начала она. — Такой же развитый, как и ее тело, а оно действительно сильное. Меня всегда изумляло, что она никогда не устает от того, что делает, а я наоборот.
Но Серену ничто не может утомить! Таким же был и лорд Спенборо. После тяжелого дня охоты они оба не ощущали ничего, кроме сонливости и ужасного голода. А в Лондоне я часто поражалась, как это они умудряются не уставать после всех шумных вечеров и прогулок. — Фанни виновато улыбнулась. — Не знаю, в чем тут дело, но если я должна устроить званый завтрак и вдобавок вечером отправиться на бал, потом мне обязательно надо целый день отдыхать.
Похоже, ее слова не удивили Гектора.
— А с Сереной, значит, все по-другому?
— О да! Она никогда не отдыхает днем. Вот почему ее так раздражает эта вялая и скучная здешняя жизнь. В Лондоне она бы обязательно покаталась верхом в Гайд-парке перед завтраком. А потом, возможно, сделала бы какие-нибудь покупки. После этого, как правило, мы либо сами устраивали завтраки, либо отправлялись с ней на завтрак к одному из бесчисленных знакомых лорда Спенборо. Затем наносили визиты или ехали на скачки, на пикник, а то и еще куда-нибудь. А вечерами нас ждал ужин, поездка в театр и три-четыре бала напоследок.
— И вы так жили? — спросил майор с изумлением.
— О нет! Знаете, я не могла выдерживать такой темп жизни. Я очень старалась привыкнуть к нему, потому что это был мой долг — сопровождать Серену. Но когда она увидела, как я устаю и как часто страдаю от головных болей, то объявила, что не станет таскать меня с собой и отцу не разрешит. Вы не представляете, майор Киркби, как она добра ко мне! Она — мой лучший друг! — Ее глаза наполнились слезами.
Майор слегка сжал руку Фанни.
— В этом я не сомневаюсь, — заметил он растроганно.
— У нее золотое сердце. Вы будете поражены, узнав, как Серена заботится обо мне, как терпеливо ко мне относится.
— Меня это не удивляет, — улыбнулся Гектор. — Не могу представить, что кто-то может потерять терпение, общаясь с вами.
— Да что вы! Моя мама и сестра часто выходили из себя, потому что в нашей семье я самая глупая. Кроме того, я стесняюсь незнакомых людей, не очень люблю ездить на вечера и вообще часто веду себя бестолково. Но Серена, которая умеет все, никогда не сердилась на меня. Не знаю, что бы я без нее делала, майор Киркби.
Он с легкостью мог представить, что жизнь в огромном особняке Спенборо была трудной и непонятной для такого ребенка, каким была Фанни, когда вышла замуж.
— Вам было так плохо? — сочувственно спросил Гектор.
— Если бы не Серена, я бы просто не вынесла такой жизни! — вырвалось у Фанни. Она густо покраснела и торопливо продолжила: — Я хочу сказать… Развлекать стольких людей… Разговаривать с ними всеми… быть хозяйкой такого огромного дома! А политические разговоры! Это было самое ужасное, ведь я абсолютно ничего не смыслю в политике. И если бы Серена не предупреждала меня заранее, о чем пойдет речь за ужином, я бы просто не знала, что делать. К тому же все эти люди из высшего общества друг с другом в родстве, поэтому всегда можно попасть впросак.
Майор не удержался от смеха:
— Понимаю-понимаю!
— Но Серена всегда объясняла мне, кто есть кто, поэтому я не испытывала трудностей. И она сама заправляла всем. Всегда это делала. — Фанни умолкла, потом вновь заговорила, но уже менее уверенным тоном: — Вы, наверное, иногда находите ее чересчур властной или слишком уверенной в себе. Но это потому, что она всегда распоряжалась во владениях отца, была хозяйкой дома, Он доверял ей ведение таких дел, о которых незамужняя женщина, как правило, ничего не знает.
— Да, — мрачно произнес мистер Киркби, — должно быть, граф был странным человеком, если… — Он прервал себя на полуслове. — Прошу прощения, я не должен был говорить этого вам.
— Верно, я тоже не считаю лорда Спенборо обыкновенным человеком, — согласилась Фанни. — Граф был добродушным, беспечным и очень добрым. И немудрено, что его все любили. Он был так же добр ко мне, как и Серена.
— О да, разумеется… То есть я уверен, что так оно и было, — проговорил, явно озадаченный, Гектор не совсем уверенным тоном.
Вдова снова принялась за шитье. Она и не подозревала, что ее последние слова заставили майора подумать, что ее замужество было не очень счастливым. Догадайся Фанни о том впечатлении, которое произвел на майора ее рассказ о жизни Серены и о ее характере, она была бы потрясена. В ее словах очень ясно прозвучало то, о чем Гектор уже начал догадываться сам. И теперь со все возрастающим волнением он задавал себе вопрос: а будет ли Серена когда-нибудь довольна той жизнью, которую он хотел ей предложить?
Но когда майор Киркби сказал обо этом своей богине, та только удивилась:
— Что за нелепые мысли, дорогой Гектор? Поверь, у меня будет чем заняться в Кенте.
Сообщение в «Курьере» побудило Серену однажды поинтересоваться у него, не думает ли Гектор о том, чтобы баллотироваться в парламент? Он заверил ее, что не думает. Но девушка уже не слышала его — она вовсю обсуждала этот вопрос, строила планы, рисовала его будущую карьеру и подсчитывала, что это может принести ей.
— Но мне это совсем не нравится! — прервал майор Серену, смущенно засмеявшись. И когда понял, что та, по всей видимости, ничуть не огорчилась, вздохнул с облегчением. До этого у Гектора было ощущение, что его хотят заставить поступать так, как ей угодно.
— Так ты не хочешь? Правда? Тогда, конечно, не надо баллотироваться, — весело воскликнула Серена.
Когда она рассказывала о своей жизни в то время, когда майор служил на материке, ему часто вспоминались слова Фанни о том, что Серена, похоже, была в родстве со всем миром. «Какой-то мой пятиюродный брат», — отозвалась она о ком-то, и Гектору показалось, что вся Англия населена ее кузенами. Однажды он поддразнил ее на этот счет, но та ответила вполне серьезно:
— Да, и это ужасно утомительно. Нужно не забывать поздравлять их всех с юбилеями, приглашать на ужины, хотя некоторые из них, уверяю тебя, просто ужасные создания. Я познакомлю тебя с кузеном Спином — Фанни расскажет, как она сидела с разинутым ртом, когда увидела его в первый раз за дружеским ужином. Кузен приехал пьяный и осознавал это, потому что попросил у нее прощения, рассказав по большому секрету, что он любитель приложиться к бутылочке, — о чем свет был наслышан! — но никогда не может прилично надраться, когда миледи дома. Поэтому он твердо решил наверстать упущенное, пока та отсутствует.
— Отвратительный человечек! — Фанни передернула плечами. — Но, Серена, побойся Бога! Как будто у тебя нет родственников более пристойных, чем этот Спин.
— Верно. Гектор, если Спин не приведет тебя в ужас, то мы с тобой можем съездить в Османсторп, — весело отозвалась Серена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— К чему сейчас эти приступы ностальгии? — пробурчал старик. — Да если бы вы правили даже парой загнанных кляч, то все равно затмили бы на дороге любую леди, поверьте мне. Подумайте лучше о том, чтобы повернуть назад, если не хотите опоздать, — из этих лошадок, миледи, вы вряд ли выжмете шестнадцать миль в час.
— Да, надо возвращаться, — согласилась она. Фоббинг умолк, и Серена теперь могла предаться своим не очень приятным размышлениям. К тому времени, когда они вернулись в Лаура-Плейс, девушка довела себя до состояния сильнейшего раскаяния, которое требовало немедленного выражения. Даже не остановившись, чтобы снять шляпку или пальто для верховой езды, она бросилась в гостиную позади столовой, стащила перчатки и швырнула их через плечо дворецкому.
— Немедленно пришлите ко мне Томаса, я хочу отправить письмо в Ленсдаун-Кресент.
Она запечатывала пылкое и второпях написанное письмо с извинениями, когда кто-то постучал во входную дверь. Через какое-то время послышался голос майора Киркби, говорившего слуге:
— Не нужно объявлять о моем приходе.
Серена вскочила с места. Гектор вошел в комнату бледный и возбужденный, закрыл за собой дверь и сдавленным голосом, выдававшим обуревавшие его чувства, произнес ее имя.
— Гектор, а я как раз писала письмо тебе!
Он побледнел еще больше:
— Писала мне? Серена, умоляю, выслушай меня!
Девушка двинулась к нему, в раскаянии повторяя:
— Я вела себя отвратительно и гнусно. Пожалуйста, прости меня.
— Простить тебя? Я должен простить тебя? Серена, дорогая, это я пришел просить тебя о прощении. Я был настолько самонадеян, что обсуждал твои поступки.
— Нет-нет, это я обошлась с тобой просто чудовищно! Тебе не нужно просить у меня прощения. Если хочешь, чтобы я не ездила в своем фаэтоне в Бате, я не буду. Вот! Теперь я прощена?
Однако оказалось, что это его совсем не устраивало. Раскаяние Гектора, вызванное тем, что он посмел возражать своей богине, утихло, только когда она обещала ему поступать всегда так, как ей заблагорассудится. Серена попыталась шуткой вывести майора из состояния преувеличенного самоуничижения, но не смогла вызвать у него ответной улыбки. Размолвка закончилась тем, что Гектор начал страстно целовать руки Серены и обещал на следующий же день поехать с ней кататься в фаэтоне.
Глава 11
Помирившийся со своей богиней майор не удовлетворился тем, что снова возвел ее на установленный им же самим пьедестал, — восторженная натура Гектора желала быть убежденной в том, что она и не покидала этого пьедестала.
Для него было невыносимо расстаться со своими романтическими представлениями, и потому, как только гнев майора утих — а случилось это очень быстро, — он принялся доказывать самому себе, что не она, а он был виноват в случившемся. Женщина его мечты просто не могла ошибаться. То, что показалось ему упрямством, на самом деле было целеустремленностью; пренебрежение Серены к условностям проистекало от возвышенности ума; легкомыслие, поражавшее его раньше, было всего лишь светской маской, скрывавшей глубину мысли. Даже нетерпимость и злость, которую майор пару раз замечал в глазах Серены, можно было простить — ведь ни то ни другое не являлось ее недостатком. Первое просто было признаком нервного расстройства, вызванного смертью отца; второе спровоцировал он сам своим недопустимым вмешательством.
Конечно, не все различия между мечтой и реальностью могли найти объяснение. Характеру майора Киркби было присуще чувство ответственности; превосходный полковой офицер, отличный командир, он всегда заботился о своих солдатах и помогал младшим офицерам, искавшим у него совета, как преодолеть трудности, возникающие у молодых джентльменов сразу после окончания учебы. У него в крови было желание выслушать и защитить, и майор был просто обескуражен, обнаружив, что та, которую он жаждал оберегать, опекать и защищать, не проявила никакого желания опереться на него и излить ему все свои горести. Серена не только не искала чьей-либо опеки, но и была склонна навязывать свою волю окружающим. Как и Гектор, Серена привыкла командовать и, еще в раннем детстве оставшись без матери, приобрела огромную независимость.
Эта независимость в сочетании с глубоко укоренившейся в Серене сдержанностью делала для нее неприемлемой саму мысль о возможности излить свои печали другому человеку. А чтобы скрыть свои чувства, она вела себя крайне легкомысленно; любая попытка проявления к ней сочувствия заставляла девушку сжиматься и укрываться за щитом добродушной насмешки. Она даже гордилась тем, что может самостоятельно позаботиться о себе и не нуждается в чьей-либо защите. И когда кто-то предлагал ей свои услуги, чаще всего в ответ он слышал: «Благодарю вас! Вы чрезвычайно добры ко мне, однако я предпочитаю заниматься такими делами сама».
Этого майор просто не знал. Фанни, понимавшая его беспокойство, попыталась объяснить Гектору, что такое Серена.
— У нее очень развитый ум, мистер Киркби, — мягко начала она. — Такой же развитый, как и ее тело, а оно действительно сильное. Меня всегда изумляло, что она никогда не устает от того, что делает, а я наоборот.
Но Серену ничто не может утомить! Таким же был и лорд Спенборо. После тяжелого дня охоты они оба не ощущали ничего, кроме сонливости и ужасного голода. А в Лондоне я часто поражалась, как это они умудряются не уставать после всех шумных вечеров и прогулок. — Фанни виновато улыбнулась. — Не знаю, в чем тут дело, но если я должна устроить званый завтрак и вдобавок вечером отправиться на бал, потом мне обязательно надо целый день отдыхать.
Похоже, ее слова не удивили Гектора.
— А с Сереной, значит, все по-другому?
— О да! Она никогда не отдыхает днем. Вот почему ее так раздражает эта вялая и скучная здешняя жизнь. В Лондоне она бы обязательно покаталась верхом в Гайд-парке перед завтраком. А потом, возможно, сделала бы какие-нибудь покупки. После этого, как правило, мы либо сами устраивали завтраки, либо отправлялись с ней на завтрак к одному из бесчисленных знакомых лорда Спенборо. Затем наносили визиты или ехали на скачки, на пикник, а то и еще куда-нибудь. А вечерами нас ждал ужин, поездка в театр и три-четыре бала напоследок.
— И вы так жили? — спросил майор с изумлением.
— О нет! Знаете, я не могла выдерживать такой темп жизни. Я очень старалась привыкнуть к нему, потому что это был мой долг — сопровождать Серену. Но когда она увидела, как я устаю и как часто страдаю от головных болей, то объявила, что не станет таскать меня с собой и отцу не разрешит. Вы не представляете, майор Киркби, как она добра ко мне! Она — мой лучший друг! — Ее глаза наполнились слезами.
Майор слегка сжал руку Фанни.
— В этом я не сомневаюсь, — заметил он растроганно.
— У нее золотое сердце. Вы будете поражены, узнав, как Серена заботится обо мне, как терпеливо ко мне относится.
— Меня это не удивляет, — улыбнулся Гектор. — Не могу представить, что кто-то может потерять терпение, общаясь с вами.
— Да что вы! Моя мама и сестра часто выходили из себя, потому что в нашей семье я самая глупая. Кроме того, я стесняюсь незнакомых людей, не очень люблю ездить на вечера и вообще часто веду себя бестолково. Но Серена, которая умеет все, никогда не сердилась на меня. Не знаю, что бы я без нее делала, майор Киркби.
Он с легкостью мог представить, что жизнь в огромном особняке Спенборо была трудной и непонятной для такого ребенка, каким была Фанни, когда вышла замуж.
— Вам было так плохо? — сочувственно спросил Гектор.
— Если бы не Серена, я бы просто не вынесла такой жизни! — вырвалось у Фанни. Она густо покраснела и торопливо продолжила: — Я хочу сказать… Развлекать стольких людей… Разговаривать с ними всеми… быть хозяйкой такого огромного дома! А политические разговоры! Это было самое ужасное, ведь я абсолютно ничего не смыслю в политике. И если бы Серена не предупреждала меня заранее, о чем пойдет речь за ужином, я бы просто не знала, что делать. К тому же все эти люди из высшего общества друг с другом в родстве, поэтому всегда можно попасть впросак.
Майор не удержался от смеха:
— Понимаю-понимаю!
— Но Серена всегда объясняла мне, кто есть кто, поэтому я не испытывала трудностей. И она сама заправляла всем. Всегда это делала. — Фанни умолкла, потом вновь заговорила, но уже менее уверенным тоном: — Вы, наверное, иногда находите ее чересчур властной или слишком уверенной в себе. Но это потому, что она всегда распоряжалась во владениях отца, была хозяйкой дома, Он доверял ей ведение таких дел, о которых незамужняя женщина, как правило, ничего не знает.
— Да, — мрачно произнес мистер Киркби, — должно быть, граф был странным человеком, если… — Он прервал себя на полуслове. — Прошу прощения, я не должен был говорить этого вам.
— Верно, я тоже не считаю лорда Спенборо обыкновенным человеком, — согласилась Фанни. — Граф был добродушным, беспечным и очень добрым. И немудрено, что его все любили. Он был так же добр ко мне, как и Серена.
— О да, разумеется… То есть я уверен, что так оно и было, — проговорил, явно озадаченный, Гектор не совсем уверенным тоном.
Вдова снова принялась за шитье. Она и не подозревала, что ее последние слова заставили майора подумать, что ее замужество было не очень счастливым. Догадайся Фанни о том впечатлении, которое произвел на майора ее рассказ о жизни Серены и о ее характере, она была бы потрясена. В ее словах очень ясно прозвучало то, о чем Гектор уже начал догадываться сам. И теперь со все возрастающим волнением он задавал себе вопрос: а будет ли Серена когда-нибудь довольна той жизнью, которую он хотел ей предложить?
Но когда майор Киркби сказал обо этом своей богине, та только удивилась:
— Что за нелепые мысли, дорогой Гектор? Поверь, у меня будет чем заняться в Кенте.
Сообщение в «Курьере» побудило Серену однажды поинтересоваться у него, не думает ли Гектор о том, чтобы баллотироваться в парламент? Он заверил ее, что не думает. Но девушка уже не слышала его — она вовсю обсуждала этот вопрос, строила планы, рисовала его будущую карьеру и подсчитывала, что это может принести ей.
— Но мне это совсем не нравится! — прервал майор Серену, смущенно засмеявшись. И когда понял, что та, по всей видимости, ничуть не огорчилась, вздохнул с облегчением. До этого у Гектора было ощущение, что его хотят заставить поступать так, как ей угодно.
— Так ты не хочешь? Правда? Тогда, конечно, не надо баллотироваться, — весело воскликнула Серена.
Когда она рассказывала о своей жизни в то время, когда майор служил на материке, ему часто вспоминались слова Фанни о том, что Серена, похоже, была в родстве со всем миром. «Какой-то мой пятиюродный брат», — отозвалась она о ком-то, и Гектору показалось, что вся Англия населена ее кузенами. Однажды он поддразнил ее на этот счет, но та ответила вполне серьезно:
— Да, и это ужасно утомительно. Нужно не забывать поздравлять их всех с юбилеями, приглашать на ужины, хотя некоторые из них, уверяю тебя, просто ужасные создания. Я познакомлю тебя с кузеном Спином — Фанни расскажет, как она сидела с разинутым ртом, когда увидела его в первый раз за дружеским ужином. Кузен приехал пьяный и осознавал это, потому что попросил у нее прощения, рассказав по большому секрету, что он любитель приложиться к бутылочке, — о чем свет был наслышан! — но никогда не может прилично надраться, когда миледи дома. Поэтому он твердо решил наверстать упущенное, пока та отсутствует.
— Отвратительный человечек! — Фанни передернула плечами. — Но, Серена, побойся Бога! Как будто у тебя нет родственников более пристойных, чем этот Спин.
— Верно. Гектор, если Спин не приведет тебя в ужас, то мы с тобой можем съездить в Османсторп, — весело отозвалась Серена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53