Видимо, так оно ей и кажется! Не припомню, когда сама я была в таком же восторге, а какая это для меня радость, вы и не поверите! — Она полезла в ридикюль за носовым платком и вытерла глаза. — Почитайте, как она пишет о том, чтобы я навестила ее в этом прекрасном доме. Ах ты, золотое сердечко! Я ведь не поеду, но все равно приятно знать, что она хочет, чтобы я забыла обо всех обидах.
Серена сказала, что все это прекрасно, и оставила миссис Флур наедине с ее блаженными мечтаниями о чужом богатстве. Дома она не стала рассказывать Фанни о письме и попыталась выбросить его из головы, но мысленно снова и снова возвращалась к этим листкам, размышляя об их содержании. Она предчувствовала, что ничто, кроме разочарования, не ждет столь несовместимую пару, и с изумлением, смешанным почти что с отвращением, спрашивала себя: как мог Ротерхэм быть настолько близоруким, чтобы не разглядеть за очаровательной мордашкой пустенькую глупышку?
Прошла неделя, и она получила ответ на свое письмо к маркизу. Лондонская почта прибывала в Бат каждое утро между десятью и двенадцатью часами, и письмо было принесено из почтового отделения за полчаса до того, как Серена отправилась на пикник под присмотром знакомой молодой дамы. Фанни сочла неприличным для себя быть участницей веселой компании, поэтому отказалась ехать и даже робко попыталась отговорить от поездки падчерицу. Но та, похоже, быстро восстановила свою жизнерадостность и проявляла теперь склонность к развлечениям. Можно было даже сказать, что ею овладело какое-то неистовое веселье, граничившее с бесшабашностью. Фанни последнее время постоянно жила в страхе, что Серена вдруг снова решит ездить на балы, и попыталась внушить майору Киркби, что ему необходимо удержать девушку от неразумного решения. В ответ Гектор беспомощно развел руками:
— Что я могу сделать?
— Она должна прислушиваться к тому, что вы говорите.
Он лишь покачал головой.
— Вы не правы, мистер Киркби. Если бы вы запретили ей…
— Запретил? Я? Да вы знаете, какое негодование это вызовет! Нет, леди Спенборо, я не осмелюсь.
— Вам она не сможет возражать.
Но он покраснел и сбивчиво забормотал:
— Я не имею права… Вот когда мы поженимся… Я никогда не смогу помешать ее развлечениям. И потом, — добавил он жалобно, — если она это делает, значит, это правильно.
Фанни поняла, что Гектор просто боится разгневать Серену, а так как она испытывала к майору глубокую симпатию, то не стала больше настаивать. Она надеялась только на то, что падчерица сама воздержится от посещения публичных балов, и попросила ее вести себя благоразумно. Под присмотром миссис Осборн Серена, которая в этот момент водружала на свои рыжие вьющиеся волосы очаровательную соломенную шляпку, украшенную белыми розами, бросила на Фанни озорной взгляд и ответила кротко:
— Слушаюсь, мамочка.
Серена в сопровождении майора отправилась на пикник, а Фанни, проглядев свежую почту, обнаружила в ней письмо с именем Ротерхэма на конверте и принялась терпеливо ждать, когда Серена вернется в Лаура-Плейс. Та вернулась к обеду и вместо того, чтобы тут же прочитать письмо, отложила его в сторону.
— Фанни, я заставила тебя ждать? — спросила она. — Прости меня! Прикажи подавать на стол немедленно. Я вернусь через пять минут.
— Нет, сначала прочитай письма. Я заметила на одном из них — кстати, оплаченном, — имя Ротерхэма. Тебе ведь наверняка не терпится узнать, как он воспринял новость о твоей помолвке?
— Меня больше волнует то, что я заставила тебя ждать. Думаю, не имеет никакого значения, понравилась ли эта новость Айво или нет. У него нет оснований не дать мне согласия. А после обеда я прочитаю, что он там понаписал.
Услышав это, вдова чуть не поколотила ее. Но когда девушка наконец сорвала печать с конверта и достала один-единственный листочек бумаги, Фанни ждало разочарование. Она, затаив дыхание, следила, как Серена водит глазами по строчкам, и нетерпеливо спрашивала:
— Ну что? Что он пишет? Он не запретил тебе выходить замуж?
— Как он может мне запретить? Он никак не прокомментировал эту новость, просто написал, что на следующей неделе будет в Клейкроссе и в четверг заедет в Бат на один день, чтобы обсудить со мной окончательный текст завещания. Мы пригласим его и Гектора на ужин.
— И это все, что он написал? — удивилась Фанни.
— Ты же знаешь его стиль. Это типичный пример того, как он пишет письма. Конечно, Айво благодарит меня за поздравление и считает, что ему следует лично познакомиться с майором Киркби, прежде чем он даст официальное согласие на мой брак.
— Ну, по крайней мере, он не выразил несогласия! — облегченно вздохнула Фанни.
Но когда в следующий четверг Ротерхэм вошел в их гостиную, от этой ее убежденности не осталось и следа. Чувствовалось, что маркиз находится не в лучшем расположении духа. Он сардонически улыбался, а густые черные брови были мрачно сдвинуты. В соответствии с этикетом Ротерхэм был одет в вечерний пиджак и бриджи, но, как всегда, в его облике сквозила некоторая небрежность, словно фасон его жилета или узел галстука не имели для маркиза никакого значения. Он сумрачно поздоровался с Фанни и повернулся к Серене.
Та отметила его приезд тем, что впервые надела платье, сшитое лучшей модисткой Бата. Это было удивительное произведение портновского искусства — платье из белого атласа с низким лифом и длинным шлейфом украшали черные узорчатые кружева. В тон платью Серены были бриллиантовые серьги и жемчужное ожерелье из трех ниток, которое отец подарил ей на совершеннолетие. Она выглядела великолепно, однако от Ротерхэма услышала нелестное замечание.
— Боже мой. Серена! — воскликнул он, пожав девушке руку. — Ты похожа на сороку.
— Именно так. Полагаю, тебе это не по вкусу? — Глаза ее блеснули гневом. Маркиз пожал плечами:
— В этих вещах я ничего не смыслю.
— Дорогой Айво, любой, кто хоть раз в жизни посмотрел на тебя, не усомнится в этом.
Встревоженная Фанни поспешно прервала эту многообещающую прелюдию к перепалке, которой она так боялась:
— Лорд Ротерхэм, позвольте представить вам майора Киркби.
Ротерхэм повернулся к майору, которого до сей минуты, казалось, не замечал. Мрачно оглядев того с головы до ног, он протянул руку и бросил небрежно:
— Как поживаете?
Эти двое мужчин, подумала Фанни, были полной противоположностью друг другу. Они могли бы служить моделями для Аполлона и Вулкана. Один — высокий и изящный, с классическими чертами лица и золотистыми волосами. Другой — смуглый, с грубой лепки чертами и массивными плечами, олицетворение силы и мощи. Их невозможно было даже сравнивать. Всем — внешностью, манерами, поведением — Гектор затмевал маркиза.
— Мы встречались с вами раньше, сэр, — заметил майор.
— Правда? — процедил Ротерхэм, слегка вскинув бровь. — Не припомню, когда и где.
— И не раз, — ответил майор, выдерживая тяжелый взгляд маркиза. — В Лондоне, семь лет назад.
— Неужели? Ну, если семь лет назад, думаю, я имею право не помнить обстоятельств той встречи. Вы были одним из поклонников Серены?
— Да.
— Ну, тогда нет ничего удивительного! Я никогда не различал в этой толпе отдельных лиц.
На этот раз в разговор вмешалась Серена:
— Я писала тебе, Ротерхэм, что наше чувство проверено временем.
— Да, конечно писала. Но вряд ли ты ждала, что я поверю в то, что этому чувству столько лет. У меня, наоборот, были все основания считать, что это не так.
Серена густо покраснела, майор крепко сжал губы. Фанни снова кинулась спасать положение:
— Я еще не поздравила вас, лорд Ротерхэм, с помолвкой. Надеюсь, вы оставили мисс Лейлхэм в добром здравии?
— Да, в добром здравии и в сиянии красоты! Вы напомнили мне о том, что она просила меня передать наилучшие пожелания вам обеим. И о том, что я ваш должник.
— Должник? — недоверчиво переспросила вдова.
— Я так думаю. Ведь это вы представили меня мисс Лейлхэм, и посему я считаю себя обязанным вам.
Фанни сумела выдавить из себя лишь единственную фразу:
— Желаю вам обоим счастья.
— Благодарю. Вы замечательная сваха, леди Спенборо, примите мои комплименты.
Фанни спасло лишь появление дворецкого, объявившего, что ужин подан.
Они перешли в столовую и в присутствии слуги обсуждали лишь малозначащие темы. Серена прекрасно умела поддерживать беседу и направлять ее в нужное русло. И какой бы раздраженной она ни была, ей всегда удавалось выполнять обязанности хозяйки дома. Сидевшая напротив нее Фанни — расстроенная и подавленная — одновременно и удивлялась Серене, и восхищалась ею, изо всех сил стараясь вести себя непринужденно. Но в присутствии Ротерхэма это ей никогда не удавалось. Даже когда тот был настроен благодушно, Фанни ощущала себя дурочкой. Когда же сегодня он сцепился с Сереной, ее и вовсе охватили дурные предчувствия.
Майор заметил это и, перехватив взгляд Фанни, ободряюще улыбнулся. Затем, улучив удобный момент, незаметно устранился от дискуссии о деспотичном поведении короля Испании, восстановленного на троне, повернулся к ней и спросил негромко, смогла ли Фанни подобрать подарок к дню рождения ее младшей сестренки, который бы пришелся той по вкусу. Вдова с благодарностью ответила, почувствовав себя защищенной. А Серена, увидев, как ее мачеха самозабвенно ругает городские магазины и описывает Гектору, как она искала определенный тип шкатулки для швейных принадлежностей, была только рада оставить испанскую тему — она и выбрала ее только для того, чтобы майор Киркби мог компетентно высказаться об этом предмете. Ротерхэм тоже стал слушать рассказ Фанни, при этом исподлобья внимательно изучая майора. Потом обернулся к Серене и спросил:
— Полагаю, леди Тереза рассказала тебе о дуэли Букингэма с сэром Томасом Харди? Это странная история! Причиной поединка, говорят, стали некие оскорбительные письма — то ли о леди Харди, то ли адресованные непосредственно ей. Письма анонимные, разумеется, хотя сэр Харди считает, что их автор — Букингэм.
— Его убедила в этом ее светлость. В этом-то я не сомневаюсь. Не верю ни единому ее слову. А кто-нибудь верит?
— Только неутомимые сплетники. Характер джентльмена служит или, по крайней мере, должен служить Букингэму защитой.
— Я тоже так считаю. А теперь расскажи, Айво, как развивается этот старомодный роман? Тетушка написала мне, что видела их дряхлейшества флиртующими друг с другом на каком-то вечере.
Он ответил так язвительно, что Серена не могла удержаться от хохота. Уже через секунду оба они были поглощены беседой, которая, как надеялась Фанни, теперь пойдет по другому руслу. У Ротерхэма, кажется, улучшилось настроение — он вовсю потчевал Серену едкими шутками, то и дело звучали различные имена и прозвища — теперь уже маркиз завладел беседой. И снова Фанни изо всех сил пыталась уразуметь, о чем идет речь. Что-то было сказано о герцоге Девонширском, который обедал в Карлтон-Хаус, сидя между канцлером и лордом Кейтнессом. И что в этом было такого, что заставило Серену вскрикнуть: «Понсонби слишком ленив, Тьерни слишком нездоров, а лорд Джордж Кавендиш слишком нагл, чтобы быть лидером». «Каким лидером?» — подумала Фанни.
— Я думала, в этом сезоне они ничего не добились, — заметила Серена.
— Напротив. Броуэм, разумеется, устроил большой переполох. Кстати, Кроукер блестяще отбил атаку на проект бюджета морского ведомства. В результате ему предложили пост члена Тайного Совета, однако он отказался.
— А вы, майор Киркби, интересуетесь политикой? — в отчаянии спросила Фанни.
— Нисколько, — ответил он весело.
— Как не стыдно, Гектор! — упрекнула его Серена. Майор улыбнулся ей, но покачал головой:
— Ты должна просветить меня на этот счет.
— Вас, видимо, интересовали более важные вещи, майор, — заметил Ротерхэм, откидываясь в кресле со стаканом виски в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53