В мгновение ока Рауль скатился по лестнице, выбил одну дверь, распахнул другую, третью…
Вот что он увидел в будуаре: склонившись над распростертой на полу девушкой, какой-то дюжий мужчина душил ее. Бедняжка хрипела, и этот страшный звук смешивался с ругательствами громилы:
— Да замолчишь ли ты наконец, черт побери? Ну, мерзкая тварь, ты по-прежнему отказываешься отдать камешки? Пеняй на себя!
Яростное нападение Рауля заставило негодяя отпустить свою жертву. Они покатились по полу прямо к камину, Рауль сильно ударился головой о край решетки. Противник был гораздо тяжелее его, так что исход поединка между худощавым юношей и матерым головорезом, казалось, был ясен. И действительно, через долю секунды один из них лежал поверженный, издавая глухие стоны, а другой поднялся. И это был Рауль.
— Отличный удар, сударь, не так ли? — с усмешкой спросил он. — Его передал вам в привет мой покойный отец Теофраст Люпен. Полагаю, минуту-другую вы полежите очень тихо, а очнувшись, почувствуете себя совершенно другим человеком.
Он перенес на руках молодую актрису и уложил ее в постель. Синяки и царапины, полученные ею, как он убедился, были не опасны, и пострадавшая дышала уже свободно. Однако она дрожала всем телом, и взгляд ее, застывший на Рауле, был совсем безумным.
— Вам не больно? — участливо спросил Рауль. — Ну, ничего, все быстро пройдет. Главное, не бойтесь, он вам больше не угрожает.
Стремительным движением он сорвал гардину и шнурком от нее связал неподвижные кулаки нападавшего. Повернув бандита лицом к свету, Рауль не смог сдержать восклицания: перед ним был Леонар!
Раулю впервые представился случай взглянуть этому человеку прямо в лицо: обычно он втягивал голову в плечи, горбясь на козлах кареты. Теперь юноша внимательно рассматривал эту скуластую физиономию с длинной седой бородой. Да, сомнений не оставалось: это был Леонар, доверенное лицо, правая рука Жозефины Бальзамо. Рауль всунул ему в рот салфетку, отволок в соседнюю комнату и привязал его ноги к ножкам тяжелого дивана.
Теперь предстояло заняться служанкой. Рауль обнаружил ее на первом этаже, в таком же положении, в каком он оставил Леонара: связанной и с кляпом во рту. Это была женщина, умеющая владеть собой. Освобожденная Раулем, убедившись, что ей ничего не угрожает, она сохраняла спокойствие и молча подчинилась молодому человеку, который сказал:
— Я агент тайной полиции. Ваша госпожа вне опасности. Помогите ей, а я тем временем допрошу этого человека, выясню, нет ли у него сообщников.
Рауль довел служанку до лестницы и слегка подтолкнул в спину, ему не терпелось остаться в одиночестве и привести в порядок теснившиеся в голове мысли. Мысли, надо сказать, были такими невеселыми, что ему даже захотелось, не дожидаясь дальнейших событий, бросить все и пуститься в бегство. Интуиция подсказывала, что это было бы разумнее всего. Но в нем крепла решимость действовать активно.
Он пересек двор, неторопливо снял с ворот запор и выглянул на улицу. На противоположной стороне стояла старая карета. На месте кучера сидел молоденький парнишка, которого Рауль несколько раз видел вместе с Леонаром, звали его Доминик. Интересно, находился ли в карете пассажир — третий сообщник?
Рауль не стал запирать ворота. Подозрения его переросли в уверенность, и теперь ничто на свете не заставило бы его остановиться на полпути. Он вновь поднялся на второй этаж и склонился над пленником. Он заметил, что из кармана Леонара торчит большой деревянный свисток. Зачем Леонар прихватил его с собой, отправляясь «на дело»? Быть может, свисток должен был предупредить помощника об опасности? Или же, напротив, послужить сигналом, что операция успешно выполнена? Рауль скорее по озарению, чем в результате логического рассуждения, решил придерживаться второго предположения. Он открыл окно и негромко свистнул. Потом укрылся за тюлевой занавеской и стал ждать с бьющимся сердцем. Еще никогда в жизни он не испытывал такого острого, жгучего нетерпения. В глубине души он ни на секунду не сомневался, чей силуэт сейчас появится в проеме двери, кто шагнет ему навстречу. И все же, вопреки всему, он надеялся на некое чудо. Он не мог допустить, что в этом темном, даже гнусном деле могла быть замешана…
Послышались тихие шаги.
Из груди Рауля вырвался глухой стон отчаяния: он увидел Жозефину Бальзамо. Она была так безмятежно спокойна, так раскована, словно наносила визит доброй старой подруге. Леонар дал сигнал о том, что дело сделано и путь свободен, и ей осталось только самой прибыть на место преступления.
К Раулю мгновенно вернулось хладнокровие, и сердце стало биться ровно. Сейчас он был готов вести сражение с новым противником и совсем другим оружием. Тихонько подозвав Валентину, он приказал:
— Что бы здесь ни происходило, не говорите ни слова. Против Брижит Русслен действует целая банда, и я хочу разрушить ее планы. Сейчас сюда явится один из сообщников, и я поведу тонкую игру, а вы должны молчать все время. Вы поняли?
— Не сбегать ли мне в полицию, сударь? — предложила служанка.
— Ни в коем случае. Если это дело получит огласку, это может повредить вашей госпоже. Я беру на себя ответственность за все, но вы должны хранить полнейшее молчание, чтобы ни произошло в этой комнате.
— Хорошо, сударь, можете быть спокойны.
Рауль плотно закрыл двери в комнату, где лежала Брижит Русслен, убедился, что оттуда не проникает ни звука.
Жозефина Бальзамо вошла. Бросила взгляд на Рауля, затем — на связанного Леонара. Рауль невольно поразился ее самообладанию в эту роковую для нее минуту. Да, Жозефина Бальзамо умела держать себя в руках! Нисколько не смутившись при виде Рауля, мгновенно поняв, что здесь произошло, она спросила негромким ясным голосом:
— Как ты оказался здесь, Рауль? И кому понадобилось связать Леонара? — она подняла вуаль и подошла вплотную к своему любовнику: — Что ты так странно смотришь на меня?
Он отвечал не сразу. Слова, которые он собирался произнести, были ужасны, и ему нельзя было выдать себя ни единым жестом, ни интонацией:
— Брижит Русслен убита.
— Брижит Русслен? Кто это?
— Актриса, которую мы видели вчера в варьете. Та самая, с драгоценными каменьями. Только не вздумай уверять, что ты ее не знаешь, ведь сейчас ты находишься в ее доме. И именно ты приказала Леонару, когда он выполнит это отвратительное дело, подать тебе сигнал свистком.
Казалось она пришла в смятение:
— Леонар? Леонар убил ее?
— Да, Леонар, — подтвердил Рауль. — Я застал его как раз в момент убийства, он продолжал душить несчастную.
Она вздрогнула и прошептала:
— Негодяй, как он мог совершить такое? — и повторила, охваченная ужасом: — Он убил… Он убил… Как это могло случиться? Он клялся мне, что не будет убивать. Он же клялся! Не могу поверить…
Рауль не знал, было ли ее отчаяние искренним или искусным притворством. Она подняла на него глаза, полные слез, и подошла к нему, сцепив руки:
— Рауль, Рауль, не смотри на меня так! Ведь ты не обвиняешь меня? Это было бы слишком жестоко! Неужели ты думаешь, что я разрешила это гнусное убийство? Нет, нет… Скажи, что ты не веришь в это… О, Рауль, мой Рауль!
Обращаясь с ней довольно сурово, даже грубо, он заставил ее сесть. Потом отодвинул Леонара в угол, походил по комнате и, взяв графиню Калиостро за плечо, заговорил неторопливо и размеренно, голосом скорее обвинителя, даже врага, чем любовника:
— Слушай меня внимательно, Жозефина. Если в течение получаса ты не объяснишь мне все подробнейшим образом, я буду вести себя с тобой, как со смертельным противником, и силой, если понадобится, отведу тебя отсюда в ближайший полицейский участок. Кроме того, я сообщу, что твой пособник Леонар только что по твоему приказу совершил убийство… Будешь выкручиваться, как знаешь. Ну, ты собираешься рассказать мне все?
Глава VIII
ДВЕ ВОЛИ
Итак, объявление войны состоялось. Момент был выбран Раулем очень удачно: противник был в растерянности, захваченный врасплох столь точным и сильным ударом.
Разумеется, женщина ее склада не могла признать свое поражение, тем более смириться с ним. Она и мысли не допускала, что ее Рауль, юный пылкий любовник, может восторжествовать над нею, подчинить своей воле. Она сопротивлялась — по-женски: с помощью слез, обещаний, ласковых слов — всех ухищрений, свойственных прекрасному полу. Но Рауль оставался непреклонным:
— Рассказывай! Довольно ты держала меня в неведении, в потемках. Тебе это приятно, мне — нет. Я жду, чтобы ты пролила свет.
— Свет — на что? — воскликнула она с горечью. — На мою жизнь?
— Твоя жизнь принадлежит только тебе, — промолвил Рауль. — Скрывай свое прошлое, если стыдишься представить его моему взгляду. Я знаю, ты хочешь навсегда остаться для меня загадкой, и никогда твое прекрасное лицо не откроет мне, что творится в глубине твоей души. Если я что-то хочу сейчас узнать, то лишь ту сторону твоей жизни, которая прямо затрагивает мои интересы. Мы стремимся к одной цели. Скажи, какой путь избрала ты. Иначе я рискую заодно с тобой оказаться замешанным в каком-нибудь злодействе, а мне это вовсе не улыбается. — Он ударил кулаком по столу. — Ты слышишь, Жозина, я не хочу убивать! Воровать? Ладно. Взламывать замки? Что ж, отлично. Но убивать? Нет, никогда!
— Я тоже не хотела убивать, — сказала она.
— Может быть. Но ты приказывала другим убивать.
— Неправда!
— Тогда объясни, чего ты добивалась!
Она, ломая руки, со стоном произнесла:
— Нет, не могу…
— Но почему? Кто тебе мешает открыть мне все, что тебе известно, все, что ты узнала от Боманьяна?
— Умоляю тебя, не вмешивайся в это, — прошептала она. — Не тебе состязаться с этим человеком.
Он расхохотался:
— Ах, вот как, оказывается, ты боишься за меня? Прекрасная отговорка! Не волнуйся, Жозефина, я не боюсь Боманьяна. У меня есть более опасный враг.
— Кто же это?
— Ты, Жозина, — сказал он жестко. — Да, тебя я боюсь куда больше, чем Боманьяна. Вот почему сейчас мне нужна полная ясность. Когда я узнаю твое подлинное лицо, твои истинные намерения, мой страх уйдет. Ну, ты будешь рассказывать?
Она отрицательно покачала головой.
— Так ты решила бросить мне вызов? — вышел из себя Рауль. — Что ж, если ты так упорно молчишь, стало быть, дельце того стоит. Видимо, речь идет о крупном куше, очень крупном? И ты не желаешь ни с кем делиться? Пусть. Пойдем отсюда. Возможно, в другом месте ты будешь откровеннее!
Он подхватил ее на руки, как в ночь их первого знакомства, и направился к двери.
— Постой, — сказала она. Силовой прием, выполненный Раулем с таким изяществом, окончательно укротил ее, она поняла, что больше его нельзя дразнить. Он вновь усадил ее в кресло.
— Что ты хочешь знать? — спросила Жозефина.
— Все, и прежде всего, зачем ты пришла сюда, зачем твой приспешник убил Брижит Русслен.
— Ради повязки с драгоценными камнями, — отвечала она.
— Это фальшивые гранаты, фальшивые топазы и опалы. Они ничего не стоят!
— Да, но их семь.
— Ну и что? Из-за этого ее нужно убить? Не проще ли было выждать удобный случай и спокойно пошарить у нее в квартире?
— Другие тоже напали на этот след, они могли опередить.
— Другие?
— Да, сегодня утром я велела Леонару разузнать побольше об этой самой Брижит Русслен. Он выяснил, что какие-то люди уже бродили возле этого дома.
— Ну и что? Это единственная причина, чтобы убивать?
— Я допустила страшную ошибку, когда сказала Леонару: «Эти камешки нужны мне любой ценой, во что бы то ни стало». Наверно, он потерял контроль над собой.
— Значит, ты зависишь от этого животного, теряющего голову от волнения и способного убить безо всякой причины? Это не может продолжаться дальше! Что касается людей, которые слонялись возле этого дома, я уверен: они подосланы Боманьяном. Не тебе соперничать с ним, предоставь это мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Вот что он увидел в будуаре: склонившись над распростертой на полу девушкой, какой-то дюжий мужчина душил ее. Бедняжка хрипела, и этот страшный звук смешивался с ругательствами громилы:
— Да замолчишь ли ты наконец, черт побери? Ну, мерзкая тварь, ты по-прежнему отказываешься отдать камешки? Пеняй на себя!
Яростное нападение Рауля заставило негодяя отпустить свою жертву. Они покатились по полу прямо к камину, Рауль сильно ударился головой о край решетки. Противник был гораздо тяжелее его, так что исход поединка между худощавым юношей и матерым головорезом, казалось, был ясен. И действительно, через долю секунды один из них лежал поверженный, издавая глухие стоны, а другой поднялся. И это был Рауль.
— Отличный удар, сударь, не так ли? — с усмешкой спросил он. — Его передал вам в привет мой покойный отец Теофраст Люпен. Полагаю, минуту-другую вы полежите очень тихо, а очнувшись, почувствуете себя совершенно другим человеком.
Он перенес на руках молодую актрису и уложил ее в постель. Синяки и царапины, полученные ею, как он убедился, были не опасны, и пострадавшая дышала уже свободно. Однако она дрожала всем телом, и взгляд ее, застывший на Рауле, был совсем безумным.
— Вам не больно? — участливо спросил Рауль. — Ну, ничего, все быстро пройдет. Главное, не бойтесь, он вам больше не угрожает.
Стремительным движением он сорвал гардину и шнурком от нее связал неподвижные кулаки нападавшего. Повернув бандита лицом к свету, Рауль не смог сдержать восклицания: перед ним был Леонар!
Раулю впервые представился случай взглянуть этому человеку прямо в лицо: обычно он втягивал голову в плечи, горбясь на козлах кареты. Теперь юноша внимательно рассматривал эту скуластую физиономию с длинной седой бородой. Да, сомнений не оставалось: это был Леонар, доверенное лицо, правая рука Жозефины Бальзамо. Рауль всунул ему в рот салфетку, отволок в соседнюю комнату и привязал его ноги к ножкам тяжелого дивана.
Теперь предстояло заняться служанкой. Рауль обнаружил ее на первом этаже, в таком же положении, в каком он оставил Леонара: связанной и с кляпом во рту. Это была женщина, умеющая владеть собой. Освобожденная Раулем, убедившись, что ей ничего не угрожает, она сохраняла спокойствие и молча подчинилась молодому человеку, который сказал:
— Я агент тайной полиции. Ваша госпожа вне опасности. Помогите ей, а я тем временем допрошу этого человека, выясню, нет ли у него сообщников.
Рауль довел служанку до лестницы и слегка подтолкнул в спину, ему не терпелось остаться в одиночестве и привести в порядок теснившиеся в голове мысли. Мысли, надо сказать, были такими невеселыми, что ему даже захотелось, не дожидаясь дальнейших событий, бросить все и пуститься в бегство. Интуиция подсказывала, что это было бы разумнее всего. Но в нем крепла решимость действовать активно.
Он пересек двор, неторопливо снял с ворот запор и выглянул на улицу. На противоположной стороне стояла старая карета. На месте кучера сидел молоденький парнишка, которого Рауль несколько раз видел вместе с Леонаром, звали его Доминик. Интересно, находился ли в карете пассажир — третий сообщник?
Рауль не стал запирать ворота. Подозрения его переросли в уверенность, и теперь ничто на свете не заставило бы его остановиться на полпути. Он вновь поднялся на второй этаж и склонился над пленником. Он заметил, что из кармана Леонара торчит большой деревянный свисток. Зачем Леонар прихватил его с собой, отправляясь «на дело»? Быть может, свисток должен был предупредить помощника об опасности? Или же, напротив, послужить сигналом, что операция успешно выполнена? Рауль скорее по озарению, чем в результате логического рассуждения, решил придерживаться второго предположения. Он открыл окно и негромко свистнул. Потом укрылся за тюлевой занавеской и стал ждать с бьющимся сердцем. Еще никогда в жизни он не испытывал такого острого, жгучего нетерпения. В глубине души он ни на секунду не сомневался, чей силуэт сейчас появится в проеме двери, кто шагнет ему навстречу. И все же, вопреки всему, он надеялся на некое чудо. Он не мог допустить, что в этом темном, даже гнусном деле могла быть замешана…
Послышались тихие шаги.
Из груди Рауля вырвался глухой стон отчаяния: он увидел Жозефину Бальзамо. Она была так безмятежно спокойна, так раскована, словно наносила визит доброй старой подруге. Леонар дал сигнал о том, что дело сделано и путь свободен, и ей осталось только самой прибыть на место преступления.
К Раулю мгновенно вернулось хладнокровие, и сердце стало биться ровно. Сейчас он был готов вести сражение с новым противником и совсем другим оружием. Тихонько подозвав Валентину, он приказал:
— Что бы здесь ни происходило, не говорите ни слова. Против Брижит Русслен действует целая банда, и я хочу разрушить ее планы. Сейчас сюда явится один из сообщников, и я поведу тонкую игру, а вы должны молчать все время. Вы поняли?
— Не сбегать ли мне в полицию, сударь? — предложила служанка.
— Ни в коем случае. Если это дело получит огласку, это может повредить вашей госпоже. Я беру на себя ответственность за все, но вы должны хранить полнейшее молчание, чтобы ни произошло в этой комнате.
— Хорошо, сударь, можете быть спокойны.
Рауль плотно закрыл двери в комнату, где лежала Брижит Русслен, убедился, что оттуда не проникает ни звука.
Жозефина Бальзамо вошла. Бросила взгляд на Рауля, затем — на связанного Леонара. Рауль невольно поразился ее самообладанию в эту роковую для нее минуту. Да, Жозефина Бальзамо умела держать себя в руках! Нисколько не смутившись при виде Рауля, мгновенно поняв, что здесь произошло, она спросила негромким ясным голосом:
— Как ты оказался здесь, Рауль? И кому понадобилось связать Леонара? — она подняла вуаль и подошла вплотную к своему любовнику: — Что ты так странно смотришь на меня?
Он отвечал не сразу. Слова, которые он собирался произнести, были ужасны, и ему нельзя было выдать себя ни единым жестом, ни интонацией:
— Брижит Русслен убита.
— Брижит Русслен? Кто это?
— Актриса, которую мы видели вчера в варьете. Та самая, с драгоценными каменьями. Только не вздумай уверять, что ты ее не знаешь, ведь сейчас ты находишься в ее доме. И именно ты приказала Леонару, когда он выполнит это отвратительное дело, подать тебе сигнал свистком.
Казалось она пришла в смятение:
— Леонар? Леонар убил ее?
— Да, Леонар, — подтвердил Рауль. — Я застал его как раз в момент убийства, он продолжал душить несчастную.
Она вздрогнула и прошептала:
— Негодяй, как он мог совершить такое? — и повторила, охваченная ужасом: — Он убил… Он убил… Как это могло случиться? Он клялся мне, что не будет убивать. Он же клялся! Не могу поверить…
Рауль не знал, было ли ее отчаяние искренним или искусным притворством. Она подняла на него глаза, полные слез, и подошла к нему, сцепив руки:
— Рауль, Рауль, не смотри на меня так! Ведь ты не обвиняешь меня? Это было бы слишком жестоко! Неужели ты думаешь, что я разрешила это гнусное убийство? Нет, нет… Скажи, что ты не веришь в это… О, Рауль, мой Рауль!
Обращаясь с ней довольно сурово, даже грубо, он заставил ее сесть. Потом отодвинул Леонара в угол, походил по комнате и, взяв графиню Калиостро за плечо, заговорил неторопливо и размеренно, голосом скорее обвинителя, даже врага, чем любовника:
— Слушай меня внимательно, Жозефина. Если в течение получаса ты не объяснишь мне все подробнейшим образом, я буду вести себя с тобой, как со смертельным противником, и силой, если понадобится, отведу тебя отсюда в ближайший полицейский участок. Кроме того, я сообщу, что твой пособник Леонар только что по твоему приказу совершил убийство… Будешь выкручиваться, как знаешь. Ну, ты собираешься рассказать мне все?
Глава VIII
ДВЕ ВОЛИ
Итак, объявление войны состоялось. Момент был выбран Раулем очень удачно: противник был в растерянности, захваченный врасплох столь точным и сильным ударом.
Разумеется, женщина ее склада не могла признать свое поражение, тем более смириться с ним. Она и мысли не допускала, что ее Рауль, юный пылкий любовник, может восторжествовать над нею, подчинить своей воле. Она сопротивлялась — по-женски: с помощью слез, обещаний, ласковых слов — всех ухищрений, свойственных прекрасному полу. Но Рауль оставался непреклонным:
— Рассказывай! Довольно ты держала меня в неведении, в потемках. Тебе это приятно, мне — нет. Я жду, чтобы ты пролила свет.
— Свет — на что? — воскликнула она с горечью. — На мою жизнь?
— Твоя жизнь принадлежит только тебе, — промолвил Рауль. — Скрывай свое прошлое, если стыдишься представить его моему взгляду. Я знаю, ты хочешь навсегда остаться для меня загадкой, и никогда твое прекрасное лицо не откроет мне, что творится в глубине твоей души. Если я что-то хочу сейчас узнать, то лишь ту сторону твоей жизни, которая прямо затрагивает мои интересы. Мы стремимся к одной цели. Скажи, какой путь избрала ты. Иначе я рискую заодно с тобой оказаться замешанным в каком-нибудь злодействе, а мне это вовсе не улыбается. — Он ударил кулаком по столу. — Ты слышишь, Жозина, я не хочу убивать! Воровать? Ладно. Взламывать замки? Что ж, отлично. Но убивать? Нет, никогда!
— Я тоже не хотела убивать, — сказала она.
— Может быть. Но ты приказывала другим убивать.
— Неправда!
— Тогда объясни, чего ты добивалась!
Она, ломая руки, со стоном произнесла:
— Нет, не могу…
— Но почему? Кто тебе мешает открыть мне все, что тебе известно, все, что ты узнала от Боманьяна?
— Умоляю тебя, не вмешивайся в это, — прошептала она. — Не тебе состязаться с этим человеком.
Он расхохотался:
— Ах, вот как, оказывается, ты боишься за меня? Прекрасная отговорка! Не волнуйся, Жозефина, я не боюсь Боманьяна. У меня есть более опасный враг.
— Кто же это?
— Ты, Жозина, — сказал он жестко. — Да, тебя я боюсь куда больше, чем Боманьяна. Вот почему сейчас мне нужна полная ясность. Когда я узнаю твое подлинное лицо, твои истинные намерения, мой страх уйдет. Ну, ты будешь рассказывать?
Она отрицательно покачала головой.
— Так ты решила бросить мне вызов? — вышел из себя Рауль. — Что ж, если ты так упорно молчишь, стало быть, дельце того стоит. Видимо, речь идет о крупном куше, очень крупном? И ты не желаешь ни с кем делиться? Пусть. Пойдем отсюда. Возможно, в другом месте ты будешь откровеннее!
Он подхватил ее на руки, как в ночь их первого знакомства, и направился к двери.
— Постой, — сказала она. Силовой прием, выполненный Раулем с таким изяществом, окончательно укротил ее, она поняла, что больше его нельзя дразнить. Он вновь усадил ее в кресло.
— Что ты хочешь знать? — спросила Жозефина.
— Все, и прежде всего, зачем ты пришла сюда, зачем твой приспешник убил Брижит Русслен.
— Ради повязки с драгоценными камнями, — отвечала она.
— Это фальшивые гранаты, фальшивые топазы и опалы. Они ничего не стоят!
— Да, но их семь.
— Ну и что? Из-за этого ее нужно убить? Не проще ли было выждать удобный случай и спокойно пошарить у нее в квартире?
— Другие тоже напали на этот след, они могли опередить.
— Другие?
— Да, сегодня утром я велела Леонару разузнать побольше об этой самой Брижит Русслен. Он выяснил, что какие-то люди уже бродили возле этого дома.
— Ну и что? Это единственная причина, чтобы убивать?
— Я допустила страшную ошибку, когда сказала Леонару: «Эти камешки нужны мне любой ценой, во что бы то ни стало». Наверно, он потерял контроль над собой.
— Значит, ты зависишь от этого животного, теряющего голову от волнения и способного убить безо всякой причины? Это не может продолжаться дальше! Что касается людей, которые слонялись возле этого дома, я уверен: они подосланы Боманьяном. Не тебе соперничать с ним, предоставь это мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30