В прихожей стояли Фрэнк и Пэми, готовые выйти на улицу. У Марии-Елены мелькнула мысль, что они собираются уехать навсегда. Женщину обуял страх, от которого затряслись руки, а в голосе послышалась дрожь.
– Уже уезжаете? – спросила она.
– От меня не так-то легко отделаться, – ответил, улыбаясь, Фрэнк. – Мы с Пэми решили прокатиться по магазинам. Похоже, после вчерашней пирушки ваши запасы изрядно оскудели.
Он был прав. После неожиданного появления еще троих гостей, кроме Григория, в доме почти не осталось съестного.
– Да-да, поезжайте, – ответила Мария-Елена, ощутив внезапный прилив облегчения и понимая, что после всего, что было вчера, Фрэнк не смог бы уехать – по крайней мере сразу, сейчас. – Я запишу, что нужно купить, – предложила она. – Я бы отправилась с вами, но Григорий…
– Ничего, мы сами справимся, – сказал Фрэнк. – Давайте список и рассказывайте, как проехать к магазину.
Мария-Елена сделала все, что нужно, и Фрэнк на прощание чмокнул ее в щеку, нимало не стесняясь Пэми. Мария-Елена вышла в гостиную и, остановившись подле спящего Квана, выглянула в окно, наблюдая за Фрэнком и Пэми, которые сели в «тойоту» и отъехали.
«Какое странное ощущение – оказаться под одной крышей с тремя незнакомыми людьми», – думала она. Безрадостная жизнь с Джеком (точнее, без Джека), потом – полное одиночество, и вдруг – такое. Место отчужденно-благопристойного Джека заняли отверженные – больная негритянка, белокожий преступник и умирающий китаец. И все-таки здесь, в окружении обреченных людей, Мария-Елена гораздо острее ощущала полноту жизни, чем во время своего сосуществования с Джеком.
«Я не хочу с ними расставаться», – подумала Мария-Елена, понимая, что кое-кому из этих людей суждена скорая смерть, в каком бы обличье она ни явилась.
Услышав еле различимый призыв Григория, она ринулась в кухню, испугавшись, что он упал, разбился и попал в беду, с которой ей самой не справиться. Но нет, Григорий по-прежнему сидел на табурете, облокотясь о стойку.
– Врач хочет поговорить с вами, – сказал он, протягивая Марии-Елене трубку. – Я отказался возвращаться в клинику по крайней мере неделю.
Мария-Елена поднесла трубку к уху, и Григорий прошептал, приложив ладонь к губам:
– Не называйте своего адреса, не давайте номера телефона, ничего, что могло бы выдать мое местонахождение!
– Ладно, – отозвалась Мария-Елена и сказала в трубку: – Алло?
Это был доктор Фитч, один из знакомых Марии-Елене сотрудников клиники, спокойный, уверенный в себе мужчина с рыжеи бородкой, в которой серебрилась седина.
– Миссис Остон?
– Да, это я. Здравствуйте, доктор Фитч.
– Я полагаю, тут не обошлось без вашего влияния.
– Боюсь, вы правы.
– Григории рядом с вами?
– Да, он здесь.
– Ну что ж, – в голосе врача зазвучали профессиональные нотки. – Вам ничего не придется говорить, держать речь буду я. Григорий совершенно прав, утверждая, что отныне клиника ничем не может ему помочь. Разумеется, в клинике ему обеспечены удобства, недоступные в домашних условиях, но, должен признаться, я и сам не понимаю, почему он до сих пор жив. Он может умереть через неделю, а может – через месяц. Если Григорий останется у вас, он может умереть в вашем доме. Вы готовы к такому повороту событий?
– Думаю, да, – сказала Мария-Елена, плотнее прижимая трубку к уху.
– Запишите несколько номеров. Если вам потребуется помощь, звоните. В любое время, по любому поводу.
– Вы очень добры.
Мария-Елена записала телефонные номера и названия лекарств, способных в самых разных обстоятельствах гасить симптомы болезни; в конце разговора врач попросил женщину попытаться переубедить больного.
– Григорий будет чувствовать себя относительно сносно два дня, не более, – сказал он. – Потом для вас обоих наступят тяжелые времена.
– Я понимаю.
Когда разговор был окончен, Григорий улыбнулся, не разжимая губ, и сказал:
– Давайте сделаем вид, будто вы пересказали мне все, что просил передать врач.
– Хорошо.
– Сегодня после обеда мы поедем на разведку, – сказал Григорий. – Вы покажете мне окрестности.
– С удовольствием, – отозвалась Мария-Елена.
– А если у меня будет еще и завтрашний день, – добавил Григории, продолжая улыбаться, – то мы займемся кое-чем другим.

Вернувшись из поездки по магазинам, Фрэнк ворвался в дом, охваченный возбуждением. Григорий уже опять сидел в гостиной на диване и наблюдал за Марией-Еленой, пытавшейся напоить Квана питательной смесью. В дверях появился Фрэнк с сумками в обеих руках.
– Сейчас я отнесу жратву на кухню и приду побеседовать с вами, Григорий, – заявил он.
– Я подожду вас здесь, – отозвался Григорий.
Фрэнк и Пэми отнесли покупки и вернулись в гостиную. Кван по-прежнему сидел на матрасе со стаканом в руке. Фрэнк уселся на диван рядом с Григорием и заговорил, бессознательно суча и пощелкивая пальцами:
– Мы с Пэми разговорились в машине, и… Я рассказывал вам о своем пятимиллионном замысле, Григорий?
Григорий ответил отрицательно, и Фрэнк поведал ему, Марии-Елене и Квану о совете женщины-адвоката.
– Она и сама не понимала, до какой степени права, – говорил Фрэнк. – Единственный способ покончить с моей прежней жизнью – это провернуть одно крупное дело. Я чуть не свихнулся, пытаясь что-нибудь придумать, но в конце концов у меня появилась одна идея.
Судя по всему, Григории не понимал, о чем идет речь, и лишь из вежливости спросил:
– И вы решили поговорить об этом со мной?
– Угадали. Вчера вечером вы сказали, что хотите проникнуть на атомную станцию. Это серьезно?
– Вполне, – ответил Григорий, слегка насторожившись.
– Вы изучали это оборудование и умеете управлять им, – продолжал Фрэнк.
– Я читал специальную литературу, – ответил Григорий. – Один человек не в силах управлять такой сложной техникой, но я по крайней мере знаю, как она работает. Высшая математика оказалась мне не под силу, но общие принципы я усвоил.
Кван замахал руками, желая привлечь всеобщее внимание. Когда присутствующие обратили на него взоры, Кван тускло улыбнулся и ткнул себя в грудь.
– Вы математик? – спросил Фрэнк.
Кван кивнул.
– Хотите принять участие?
Кван кивнул и взмахнул воображаемым флагом.
– С целью пропаганды, – перевел его жесты Григорий. – Он преследует те же цели, что и я.
– Ваши цели меня не интересуют, – заявил Фрэнк и спросил у Квана: – Вы уверены, что сможете помочь Григорию, если понадобится?
Кван в очередной раз кивнул.
– К чему этот разговор? – спросил Григорий у Фрэнка. – Неужели вы хотите проникнуть на станцию?
– Угадали, – сказал Фрэнк. – Я придумал, как мне раздобыть деньги.
– Какие деньги, Фрэнк?
– Деньги, которые нам заплатят за то, что мы вернем атомную станцию хозяевам в целости и сохранности. Вы отмочите свою шуточку, а я займусь собственными делами.
– Мы с Фрэнком решили захватить электростанцию, – хрипло произнесла Пэми, кривя губы и гневно сверкая глазами.
– Возьмем персонал в заложники и потребуем выкуп и пять миллионов долларов.

До сих пор Мария-Елена сидела подле Квана, но теперь встала и испуганно спросила:
– Вы серьезно? Фрэнк, это очень опасная затея, ведь захватывать станцию придется на глазах у множества людей. А если вас поймают?
– Если даже меня поймают на краже зубочистки, мне все равно конец, – ответил Фрэнк. – Какая разница? В моем положении любые незаконные действия одинаково опасны.
Охваченная паникой, Мария-Елена несколько секунд лихорадочно размышляла, но ей на ум пришло лишь одно возражение:
– А если вам не заплатят?
– Заплатят, – спокойно и уверенно отозвался Фрэнк. – Заплатят, только бы мы ненароком не нажали не ту кнопку. Или намеренно. Это единственный способ получить пять…
Раздался звонок в дверь. Григорий стиснул подлокотник дивана.
– Они отпустили меня! Они сказали, что я могу остаться!
Мария-Елена вышла из гостиной, остальные примолкли и обратились в слух. Послышался скрип открываемой двери, Мария-Елена что-то спросила, и низкий зычный мужской голос произнес:
– Я ищу Пэми Ньороге. Я заметил Пэми в магазине, хотел было подойти, но потерял ее в толпе. Потом увидел напротив вашего дома ее автомобиль и решил, что было бы нехорошо уезжать из города, не встретившись со старой подружкой.
Во время этой речи голос звучал все ближе, и наконец в дверях появился его обладатель – огромный мрачного вида негр с холодной улыбкой и красными глазами. Он обвел присутствующих безучастным взглядом и растянул губы в зловещей ухмылке.
– Привет, Пэми.
На лице Пэми мелькнуло испуганное выражение.
– Привет, Раш, – ответила она голосом, исполненным покорности судьбе.
Аннаниил
Итак, брат Раш вернулся.
Впрочем, не беда. События уже развиваются, и он не в силах им помешать. Моя странная группа из пяти человек непременно проникнет на станцию Грин-Медоу-III. В этом я всецело полагаюсь на Фрэнка. У каждого из пятерых свои цели, и цели эти объединяют наших героев в сплоченный коллектив, который просуществует достаточно долго, чтобы успеть воплотить мой замысел.
Проникнув в помещение станции, пять человек предъявят свои требования, которые не найдут должного понимания. Причиной тому послужат отнюдь не смелость или несгибаемая воля властей, а скорее неразбериха, эгоизм и отсутствие профессионализма. Ответственность за происходящее будет возложена на многочисленные частные корпорации, общественные организации и даже комиссии конгресса. Участники событий разделятся на тех, кто побоится что-то предпринять, и тех, кто испугается упустить свой шанс в случае успеха. Раскол в обществе, столкновения мнений и прочие прелести общественной жизни помешают Фрэнку получить свои деньги, а безразличие и равнодушие населения в зародыше подавят все потуги донести пропагандистские призывы до сознания масс.
Рано или поздно – скорее рано – Фрэнк и его товарищи начнут осознавать чудовищность совершенного ими преступления и безнадежность своего положения.
И выполнят поставленную перед ними задачу.
33
Появление «приятеля» Пэми вызвало всеобщее замешательство. Было совершенно ясно, что дружбой здесь и не пахнет, но Пэми явно тушевалась перед ним, не могла дать решительный отпор. В пришельце угадывались холодность, коварство и наглость, но он держал их под спудом, и угроза, читавшаяся в его облике, не обретала четких форм.
Фрэнк первым почувствовал опасность и отвел Пэми в сторону, чтобы та объяснила, что здесь происходит.
– Кто этот парень? – спросил он. – Твой сутенер? На кой черт он нам сдался?
– Глаза б мои его не видели, – ответила Пэми. – Но Раш, он… всегда получает то, что хочет. Впрочем, вам он не помешает.
– Он уже мешает мне, – сказал Фрэнк.
В этот миг Раш торопливо вошел в комнату и спросил:
– Эй! В чем дело?
С самого начала было ясно, что он останется обедать, хотя сам он не напрашивался и никто его не приглашал и не собирался приглашать. Тем не менее на столе оказались шесть приборов, Раш занял место подальше от Пэми и в продолжение трапезы непрестанно отпускал горячие похвалы кулинарному искусству Марии-Елены и задавал вопросы, изрядно смущавшие присутствующих.
В сущности, это был самый настоящий допрос, хотя никто не понимал, в чем его цель. На вопросы Раша было трудно отвечать, потому что его высказывания изобиловали предположениями, для которых не было ни малейших оснований.
– Вы кого-то ждете? Кто-то должен прийти? – спросил он.
– Кто, например? – уточнил Фрэнк.
– Не знаю, – ответил Раш, пожимая плечами, придавая своему хищному лицу беззаботное невинное выражение и делая вид, будто ответ нимало его не интересует. – Кто-то, кто должен сказать вам, куда ехать дальше и что делать, – добавил он.
Григорий улыбнулся Рашу, не разжимая губ, и сказал:
– Нам никто не указывает, куда ехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52