Заскрипев зубами от боли, Кроукер закрыл глаза и тут же вспомнил знакомого вида аппарат из стали и фарфора, стоявший в глубине белого автофургона. Он был абсолютно уверен в том, что уже видел этот аппарат, но где? Потом он вспомнил шум компрессора. Мистер Лейес тоже слышал его в тот день, когда убили Соню.
Внезапно его пронзила догадка! Кроукер даже вскрикнул, напугав водителя. Он вспомнил, где видел этот аппарат. Братья Бонита пользовались перфузионным аппаратом, именно его Кроукер видел в белом фургоне! А компрессор делал его автономным! Теперь Кроукеру все стало ясно – "при помощи автофургона, перфузионной машины и компрессора они могли быстро совершать операции по добыче человеческих органов.
Кроукеру на память пришел скальпель, которым размахивал Хейтор, и теперь он уже не мог не представить себе обезглавленное и вскрытое тело Сони или Вонды, из которого окровавленные руки убийцы вынимают внутренние органы. Возможно, именно сейчас перфузионная машина прокачивала бельтцеровский раствор через почки Вонды, а может, и Сони... Какая страшная ирония судьбы! Кроукеру позарез была нужна почка. И достать ее он мог, только приняв предложение Майера... Интересно, откуда у Майера донорская почка? А что, если он как-то связан с братьями Бонита?
У Кроукера застучало в висках – у него появилось страшное подозрение. Это была почка хладнокровно убитого человека. Что за чудовища эти братья Бонита?! В этом еще предстояло разобраться. Кроукера передернуло. Перед его мысленным взором встали лица Антонио и Хейтора, их светящиеся изнутри янтарные глаза – холодные, жестокие, не знающие жалости. Эстрелла Лейес была права. Никогда еще Кроукеру не приходилось видеть людей, столь далеких от Бога и остальных человеческих существ...
4
Спустя час с четвертью Кроукер припарковал машину неподалеку от больницы «Ройал Поинсиана». Бирюзовый «мустанг», подаренный клиентом Майера, стоял на своем месте. Он выглядел поистине великолепно, ничего не скажешь. Кроукер поймал себя на мысли, что нужно купить для него чехол, иначе безжалостное солнце Флориды быстро высушит резину, выжжет обивку салона и погасит блеск полировки. Эта мысль означала, что подсознательно он уже считал эту машину своей. Кроукеру это не понравилось. Впрочем, так или иначе ему все равно придется решать что делать.
Достав из бардачка чистую тряпку, он вытер кровь с кожаного сиденья и руля «Т-берда» – его порезы и ссадины сильно кровоточили. Была уже половина девятого. Все героические усилия Кроукера пропали даром – номерной знак белого фургона оказался подставным. Запросив базу данных по городскому автотранспорту, Кроукер получил ответ – номер принадлежал «хонде», зарегистрированной семь лет назад в другом штате. Значит, номерной знак был просто украден, и это вовсе не удивило Кроукера. Братья Бонита были настоящими профессионалами в своем деле, было бы глупо недооценивать их. Кроукер стал вспоминать подробности двух своих встреч с Антонио. Как понимать слова Антонио о том, что любовь меняет человека, даже если он сам того не хочет? Неужели он был искренен? Неужели Антонио по-настоящему любил Розу Милагрос? Нет, это казалось совершенно невозможным. Ведь он сам убил ее и вместе с Хейтором отрезал ей голову, словно корове на бойне. Антонио сказал, что сам Бог или Провидение отняли у него любимую женщину. Но что он имел в виду? Судя по всему, близнецам были чужды человеческие чувства, тем не менее Антонио, казалось, искренне терзался из-за убийства Розы. Кроукер припомнил, как Антонио сказал, что теперь души обеих, Розы и Сони, ждут обретения покоя... Зачем ему понадобилось исповедоваться Кроукеру? Что могло их связывать? Он вспомнил, каким проникающим в самую душу взглядом одарил его Антонио. «И Бенни, и Эстрелла Лейес убеждены, что дух Хумаиты Милагроса переселился в меня, – думал Кроукер, – возможно, и Антонио увидел это же? Может, именно поэтому он сказал, что теперь проклят, что только Роза могла спасти его?»
Потом Кроукеру на память пришли слова Эстреллы о том, что Хумаита думал, что разглядел искру человечности в Антонио и Хейторе и за это они убили его. Она предостерегала его от совершения такой же ошибки. Кроукер машинально сжал в руке камень духов, который теперь постоянно носил в кармане. У него возникло то же чувство, что и на похоронах Сони, – беззащитности перед духами тьмы.
Очнувшись от этих тревожных раздумий, Кроукер вытащил из багажника дорожную сумку с новой, недавно купленной одеждой, и первым делом направился в мужской туалет, чтобы смыть с себя грязь и кровь и переодеться в чистое. Он вошел в больницу через приемный покой, поэтому никто не обратил особого внимания на его растерзанный вид. Однако в главном вестибюле, у лифтов, он наткнулся на Бенни.
– Боже правый! Где тебя носило, амиго? – Бенни был не на шутку рассержен, что не сулило ничего хорошего. Ухватившись за локоть Кроукера, словно клещами, он оттащил его в сторону. – Послушай, я хочу знать, что происходит, черт побери!
– О чем ты говоришь? – как можно спокойнее спросил Кроукер, пытаясь высвободиться из стальной хватки.
– Мы же с тобой договорились о ночном выходе в море на твоей лодке! А потом ты вдруг звонишь, говоришь, что имел беседу с Рубиннетом, и ни с того ни с сего отказываешься помочь мне! Я ничего не могу понять! Что тебе наговорил этот сукин сын?
– Для начала убери свои руки.
– Нет, сначала ответь на мой вопрос! – Пальцы Бенни сжались еще сильнее. – Опомнись, амиго! Это не шутки! Я уже дал обещание другому человеку! Я не могу нарушить слово!
– Это что? – Кроукер начинал злиться. – Угроза?
– Понимай как хочешь!
– А я-то думал, что мы с тобой друзья, Бенни.
– Друзья не отказываются от своих обещаний! – Бенни презрительно сплюнул на мраморный пол.
– Но друзья не врут друг другу! – выпалил Кроукер. – Что связывает тебя с Майером?
– С кем?
– Я же сказал, с адвокатом Марселем Рохасом Диего Майером! – Кроукер бешено сверкнул на Бенни глазами.
– Говорю тебе, я не знаю никакого Майера!
Кроукер обхватил кисть Бенни своими биомеханическими пальцами.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь самых крутых латиноамериканских наркодельцов, Бенни? Ты не знаешь, кто представляет их интересы здесь, в Штатах? И ты хочешь, чтобы я поверил в это?
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, яростно раздувая ноздри, словно два сцепившихся рогами в схватке оленя-самца.
– Отпусти мою руку. – Кровь бросилась Кроукеру в голову. – Не вынуждай меня применять силу.
– Ты хорошо подумал, амиго?
В ответ Кроукер так сильно сдавил кисть Бенни, что тот был вынужден разжать пальцы и отпустить Кроукера.
– Не знаю, что с тобой вдруг стряслось, но я сыт по горло твоим враньем, – с тихой яростью произнес Кроукер и нажал кнопку вызова лифта.
Бенни угрожающе шагнул ему наперерез.
– Ну нет! Мне еще нужно тебе кое-что сказать! Сделка есть сделка и обещание есть обещание. Еще никто не смел обманывать Бенни Милагроса! Никто! Ты понял? И я заставлю тебя...
– И как же ты это собираешься сделать? – Кроукер вошел в открывшиеся двери лифта. – Попросишь своих колумбийских дружков уговорить меня?
Двери начали закрываться, но Бенни бросился вперед и разжал их. «С меня довольно!» – мрачно подумал Кроукер, изо всех сил толкнул Бенни в грудь, тот отлетел к противоположной стене, и двери лифта закрылись.
Поднявшись наверх, Кроукер помедлил, стараясь успокоиться. Встреча с Бенни произвела на него тяжелое впечатление. Что-то странное происходило между ними. Казалось, они говорили на разных языках. Трудно было представить себе, что всего пару дней назад они вместе выходили в океан на «Капитане Сумо». Теперь от их дружбы не осталось и следа. Неужели Бенни втерся к нему в доверие только для того, чтобы заставить отправиться вместе с ним в этот таинственный полуночный рейс, который имел почему-то такое важное значение для него?
Однажды во время рыбалки в заповеднике Кроукера укусила карликовая гремучая змея. «Я чувствую твое напряжение, – сказал Каменное Дерево, делая надрез на месте укуса. – Яд будет нейтрализован через считанные минуты, так почему же ты волнуешься?» Кроукер ответил, что в жизни слишком много вопросов, на которые он еще не нашел ответа. Тогда Каменное Дерево произнес замечательную фразу: «Если ты не можешь найти ответ, значит, задаешь себе неправильный вопрос».
Прежде чем отправиться на поиски Дженни Марш, Кроукер решил заглянуть к Рейчел. Возле ее постели, заложив руки за спину, стоял доктор Стански. Он быстро взглянул на Кроукера и холодно кивнул в знак приветствия.
Кроукер подошел к изголовью постели и поцеловал Рейчел в лоб, который оказался неожиданно горячим.
– Что случилось? – взволнованно произнес Кроукер. Казалось, доктора Стански тронуло отчаяние, прозвучавшее в голосе Кроукера.
– К сожалению, у меня для вас плохие новости. У Рейчел развивается сепсис. Положение, безусловно, серьезное. Но здешние врачи делают все, что в их силах. – Он показал на две новые капельницы. – Они применяют сильнейшие антибиотики. Теперь остается только ждать, поэтому я уговорил миссис Дьюк поехать домой отдохнуть. Она просидела возле Рейчел целый день, и ее нервы совсем расстроены. – Тут он заметил, в каком состоянии был Кроукер. – Пожалуй, вы выглядите ничуть не лучше.
– Я упал с грузовика, – скривился Кроукер.
– Шутить изволите? – Доктор Стански неодобрительно взглянул на него исподлобья. – Дайте-ка я осмотрю вас. – Он расстегнул рубашку Кроукера. – Да-а... вот это грузовик...
– Ну как, вам удалось найти донорскую почку? – спросил Кроукер, надеясь, что ему все же удастся избежать сделки с Майером.
Доктор Стански покачал головой, натягивая резиновые перчатки.
– Боюсь, все мои старания напрасны, – пробормотал он.
Взяв пинцет, он извлек из кровавой ссадины на правом плече Кроукера несколько кусочков щебенки.
– Я ничего не могу сделать для нее, совсем ничего, – сказал доктор Стански, обрабатывая антисептиком порезы и царапины на теле Кроукера. – Я испробовал решительно все. – Он бросил ватный тампон в эмалированный лоток. – Но мои надежды не оправдались. – Он стянул с рук перчатки и бросил их вслед за тампоном. – Видите ли, для медиков, особенно для тех, кто имеет дело с донорскими органами, вопросы врачебной этики имеют громадное значение. – Он пристально вгляделся в безжизненное лицо Рейчел. – Теперь она в руках Божьих, нам остается только молиться.
Поблагодарив доктора Стански, Кроукер вышел из палаты. Он был сильно расстроен, голоден, к тому же все тело болело, как после побоев. Только теперь он вспомнил, что весь день у него не было и крошки во рту.
Доктора Марш он нашел в комнате отдыха, где она недавно посвящала его в секреты регистрации донорских органов. Деятельность братьев Бонита представляла собой совершенно иной аспект этой проблемы.
Увидев Дженни Марш, Кроукер остановился как вкопанный. Она была поразительно красива в черных брюках, зелено-голубой блузке и черном замшевом пиджаке. Умелый макияж придавал ее кошачьему личику еще большую привлекательность. Блестящие густые волосы были свободно распущены по плечам.
– Доктор Стански сказал мне, что моя племянница доставила вам хлопот, – сказал он, любуясь молодой женщиной.
Дженни мрачно кивнула:
– Не могу понять, почему нам никак не удается справиться с сепсисом.
– Доктор Стански считает, что виной тому чрезвычайная ослабленность Рейчел.
– Согласна, – нахмурилась Дженни. – И все же странно... Она получает курс сильнейших антибиотиков, с помощью которых даже ослабленный организм мог бы вполне успешно бороться с сепсисом, ведь ей же не восемьдесят лет в конце концов! – Она покачала головой. – Однако факт остается фактом, нам не удается избавиться от сепсиса, и он ее постепенно убивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Внезапно его пронзила догадка! Кроукер даже вскрикнул, напугав водителя. Он вспомнил, где видел этот аппарат. Братья Бонита пользовались перфузионным аппаратом, именно его Кроукер видел в белом фургоне! А компрессор делал его автономным! Теперь Кроукеру все стало ясно – "при помощи автофургона, перфузионной машины и компрессора они могли быстро совершать операции по добыче человеческих органов.
Кроукеру на память пришел скальпель, которым размахивал Хейтор, и теперь он уже не мог не представить себе обезглавленное и вскрытое тело Сони или Вонды, из которого окровавленные руки убийцы вынимают внутренние органы. Возможно, именно сейчас перфузионная машина прокачивала бельтцеровский раствор через почки Вонды, а может, и Сони... Какая страшная ирония судьбы! Кроукеру позарез была нужна почка. И достать ее он мог, только приняв предложение Майера... Интересно, откуда у Майера донорская почка? А что, если он как-то связан с братьями Бонита?
У Кроукера застучало в висках – у него появилось страшное подозрение. Это была почка хладнокровно убитого человека. Что за чудовища эти братья Бонита?! В этом еще предстояло разобраться. Кроукера передернуло. Перед его мысленным взором встали лица Антонио и Хейтора, их светящиеся изнутри янтарные глаза – холодные, жестокие, не знающие жалости. Эстрелла Лейес была права. Никогда еще Кроукеру не приходилось видеть людей, столь далеких от Бога и остальных человеческих существ...
4
Спустя час с четвертью Кроукер припарковал машину неподалеку от больницы «Ройал Поинсиана». Бирюзовый «мустанг», подаренный клиентом Майера, стоял на своем месте. Он выглядел поистине великолепно, ничего не скажешь. Кроукер поймал себя на мысли, что нужно купить для него чехол, иначе безжалостное солнце Флориды быстро высушит резину, выжжет обивку салона и погасит блеск полировки. Эта мысль означала, что подсознательно он уже считал эту машину своей. Кроукеру это не понравилось. Впрочем, так или иначе ему все равно придется решать что делать.
Достав из бардачка чистую тряпку, он вытер кровь с кожаного сиденья и руля «Т-берда» – его порезы и ссадины сильно кровоточили. Была уже половина девятого. Все героические усилия Кроукера пропали даром – номерной знак белого фургона оказался подставным. Запросив базу данных по городскому автотранспорту, Кроукер получил ответ – номер принадлежал «хонде», зарегистрированной семь лет назад в другом штате. Значит, номерной знак был просто украден, и это вовсе не удивило Кроукера. Братья Бонита были настоящими профессионалами в своем деле, было бы глупо недооценивать их. Кроукер стал вспоминать подробности двух своих встреч с Антонио. Как понимать слова Антонио о том, что любовь меняет человека, даже если он сам того не хочет? Неужели он был искренен? Неужели Антонио по-настоящему любил Розу Милагрос? Нет, это казалось совершенно невозможным. Ведь он сам убил ее и вместе с Хейтором отрезал ей голову, словно корове на бойне. Антонио сказал, что сам Бог или Провидение отняли у него любимую женщину. Но что он имел в виду? Судя по всему, близнецам были чужды человеческие чувства, тем не менее Антонио, казалось, искренне терзался из-за убийства Розы. Кроукер припомнил, как Антонио сказал, что теперь души обеих, Розы и Сони, ждут обретения покоя... Зачем ему понадобилось исповедоваться Кроукеру? Что могло их связывать? Он вспомнил, каким проникающим в самую душу взглядом одарил его Антонио. «И Бенни, и Эстрелла Лейес убеждены, что дух Хумаиты Милагроса переселился в меня, – думал Кроукер, – возможно, и Антонио увидел это же? Может, именно поэтому он сказал, что теперь проклят, что только Роза могла спасти его?»
Потом Кроукеру на память пришли слова Эстреллы о том, что Хумаита думал, что разглядел искру человечности в Антонио и Хейторе и за это они убили его. Она предостерегала его от совершения такой же ошибки. Кроукер машинально сжал в руке камень духов, который теперь постоянно носил в кармане. У него возникло то же чувство, что и на похоронах Сони, – беззащитности перед духами тьмы.
Очнувшись от этих тревожных раздумий, Кроукер вытащил из багажника дорожную сумку с новой, недавно купленной одеждой, и первым делом направился в мужской туалет, чтобы смыть с себя грязь и кровь и переодеться в чистое. Он вошел в больницу через приемный покой, поэтому никто не обратил особого внимания на его растерзанный вид. Однако в главном вестибюле, у лифтов, он наткнулся на Бенни.
– Боже правый! Где тебя носило, амиго? – Бенни был не на шутку рассержен, что не сулило ничего хорошего. Ухватившись за локоть Кроукера, словно клещами, он оттащил его в сторону. – Послушай, я хочу знать, что происходит, черт побери!
– О чем ты говоришь? – как можно спокойнее спросил Кроукер, пытаясь высвободиться из стальной хватки.
– Мы же с тобой договорились о ночном выходе в море на твоей лодке! А потом ты вдруг звонишь, говоришь, что имел беседу с Рубиннетом, и ни с того ни с сего отказываешься помочь мне! Я ничего не могу понять! Что тебе наговорил этот сукин сын?
– Для начала убери свои руки.
– Нет, сначала ответь на мой вопрос! – Пальцы Бенни сжались еще сильнее. – Опомнись, амиго! Это не шутки! Я уже дал обещание другому человеку! Я не могу нарушить слово!
– Это что? – Кроукер начинал злиться. – Угроза?
– Понимай как хочешь!
– А я-то думал, что мы с тобой друзья, Бенни.
– Друзья не отказываются от своих обещаний! – Бенни презрительно сплюнул на мраморный пол.
– Но друзья не врут друг другу! – выпалил Кроукер. – Что связывает тебя с Майером?
– С кем?
– Я же сказал, с адвокатом Марселем Рохасом Диего Майером! – Кроукер бешено сверкнул на Бенни глазами.
– Говорю тебе, я не знаю никакого Майера!
Кроукер обхватил кисть Бенни своими биомеханическими пальцами.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь самых крутых латиноамериканских наркодельцов, Бенни? Ты не знаешь, кто представляет их интересы здесь, в Штатах? И ты хочешь, чтобы я поверил в это?
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, яростно раздувая ноздри, словно два сцепившихся рогами в схватке оленя-самца.
– Отпусти мою руку. – Кровь бросилась Кроукеру в голову. – Не вынуждай меня применять силу.
– Ты хорошо подумал, амиго?
В ответ Кроукер так сильно сдавил кисть Бенни, что тот был вынужден разжать пальцы и отпустить Кроукера.
– Не знаю, что с тобой вдруг стряслось, но я сыт по горло твоим враньем, – с тихой яростью произнес Кроукер и нажал кнопку вызова лифта.
Бенни угрожающе шагнул ему наперерез.
– Ну нет! Мне еще нужно тебе кое-что сказать! Сделка есть сделка и обещание есть обещание. Еще никто не смел обманывать Бенни Милагроса! Никто! Ты понял? И я заставлю тебя...
– И как же ты это собираешься сделать? – Кроукер вошел в открывшиеся двери лифта. – Попросишь своих колумбийских дружков уговорить меня?
Двери начали закрываться, но Бенни бросился вперед и разжал их. «С меня довольно!» – мрачно подумал Кроукер, изо всех сил толкнул Бенни в грудь, тот отлетел к противоположной стене, и двери лифта закрылись.
Поднявшись наверх, Кроукер помедлил, стараясь успокоиться. Встреча с Бенни произвела на него тяжелое впечатление. Что-то странное происходило между ними. Казалось, они говорили на разных языках. Трудно было представить себе, что всего пару дней назад они вместе выходили в океан на «Капитане Сумо». Теперь от их дружбы не осталось и следа. Неужели Бенни втерся к нему в доверие только для того, чтобы заставить отправиться вместе с ним в этот таинственный полуночный рейс, который имел почему-то такое важное значение для него?
Однажды во время рыбалки в заповеднике Кроукера укусила карликовая гремучая змея. «Я чувствую твое напряжение, – сказал Каменное Дерево, делая надрез на месте укуса. – Яд будет нейтрализован через считанные минуты, так почему же ты волнуешься?» Кроукер ответил, что в жизни слишком много вопросов, на которые он еще не нашел ответа. Тогда Каменное Дерево произнес замечательную фразу: «Если ты не можешь найти ответ, значит, задаешь себе неправильный вопрос».
Прежде чем отправиться на поиски Дженни Марш, Кроукер решил заглянуть к Рейчел. Возле ее постели, заложив руки за спину, стоял доктор Стански. Он быстро взглянул на Кроукера и холодно кивнул в знак приветствия.
Кроукер подошел к изголовью постели и поцеловал Рейчел в лоб, который оказался неожиданно горячим.
– Что случилось? – взволнованно произнес Кроукер. Казалось, доктора Стански тронуло отчаяние, прозвучавшее в голосе Кроукера.
– К сожалению, у меня для вас плохие новости. У Рейчел развивается сепсис. Положение, безусловно, серьезное. Но здешние врачи делают все, что в их силах. – Он показал на две новые капельницы. – Они применяют сильнейшие антибиотики. Теперь остается только ждать, поэтому я уговорил миссис Дьюк поехать домой отдохнуть. Она просидела возле Рейчел целый день, и ее нервы совсем расстроены. – Тут он заметил, в каком состоянии был Кроукер. – Пожалуй, вы выглядите ничуть не лучше.
– Я упал с грузовика, – скривился Кроукер.
– Шутить изволите? – Доктор Стански неодобрительно взглянул на него исподлобья. – Дайте-ка я осмотрю вас. – Он расстегнул рубашку Кроукера. – Да-а... вот это грузовик...
– Ну как, вам удалось найти донорскую почку? – спросил Кроукер, надеясь, что ему все же удастся избежать сделки с Майером.
Доктор Стански покачал головой, натягивая резиновые перчатки.
– Боюсь, все мои старания напрасны, – пробормотал он.
Взяв пинцет, он извлек из кровавой ссадины на правом плече Кроукера несколько кусочков щебенки.
– Я ничего не могу сделать для нее, совсем ничего, – сказал доктор Стански, обрабатывая антисептиком порезы и царапины на теле Кроукера. – Я испробовал решительно все. – Он бросил ватный тампон в эмалированный лоток. – Но мои надежды не оправдались. – Он стянул с рук перчатки и бросил их вслед за тампоном. – Видите ли, для медиков, особенно для тех, кто имеет дело с донорскими органами, вопросы врачебной этики имеют громадное значение. – Он пристально вгляделся в безжизненное лицо Рейчел. – Теперь она в руках Божьих, нам остается только молиться.
Поблагодарив доктора Стански, Кроукер вышел из палаты. Он был сильно расстроен, голоден, к тому же все тело болело, как после побоев. Только теперь он вспомнил, что весь день у него не было и крошки во рту.
Доктора Марш он нашел в комнате отдыха, где она недавно посвящала его в секреты регистрации донорских органов. Деятельность братьев Бонита представляла собой совершенно иной аспект этой проблемы.
Увидев Дженни Марш, Кроукер остановился как вкопанный. Она была поразительно красива в черных брюках, зелено-голубой блузке и черном замшевом пиджаке. Умелый макияж придавал ее кошачьему личику еще большую привлекательность. Блестящие густые волосы были свободно распущены по плечам.
– Доктор Стански сказал мне, что моя племянница доставила вам хлопот, – сказал он, любуясь молодой женщиной.
Дженни мрачно кивнула:
– Не могу понять, почему нам никак не удается справиться с сепсисом.
– Доктор Стански считает, что виной тому чрезвычайная ослабленность Рейчел.
– Согласна, – нахмурилась Дженни. – И все же странно... Она получает курс сильнейших антибиотиков, с помощью которых даже ослабленный организм мог бы вполне успешно бороться с сепсисом, ведь ей же не восемьдесят лет в конце концов! – Она покачала головой. – Однако факт остается фактом, нам не удается избавиться от сепсиса, и он ее постепенно убивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70