Ничирен забрал у меня жену. Мне надо было узнать, где они скрываются. Потому я пошел в игорный дом, чтобы выйти на вас. Я надеялся найти у вас помощь.
- Все ты врешь, - холодно произнес Комото. - Что такому итеки, как ты, надобно от Ничирена?
- Он мне нужен. Моя жена погибла. Это случилось прошлой ночью на Цуруги.
- На Цуруги? - изумленно переспросил Комото. - Ты был на Цуруги во время бури?
Джейк кивнул.
- Я нашел укрытие Ничирена.
- До этого ты нашел способ проникнуть в мой дом, - процедил сквозь зубы Комото. - Ты напал на одного из моих людей. Я не хочу слушать твою болтовню! Он повернулся, намереваясь уйти.
- Плох тот полководец, который отказывается выслушать информацию, которая может оказаться для него жизненно важной.
Оябун сплюнул.
- Кто ты такой, чтобы судить о том, что полководцу стоит делать и чего не стоит?
- Всякий знает, что хороший полководец пользуется всеми доступными ему источниками информации, если он хочет насладиться победой.
Черные глаза Комото сузились.
- Что ты такое говоришь?
- Я убил Кеи Кизана на глазах у Ничирена.
- Слова, - коротко бросил Комото. - Все что я слышу от тебя, это только слова.
- Тогда дай мне возможность подтвердить свои слова делами.
Комото стоял не шевелясь. Достаточно хитрый, чтобы понять, что его перехитрили, он не хотел показывать того, что напряженно думает. Но, очевидно, у него не было выбора. Он понимал, что ему придется удовлетворить просьбу Джейка, или же он потеряет лицо.
Он повернулся к Тоси.
- Отвяжи этого итеки.
- Хорошо, оябун.
- Руки тоже.
Когда Тоси выполнил и это приказание, Комото буркнул:
- Отведи его на тот конец.
Когда они вернулись на исходный рубеж, Комото повернулся к Джейку.
- Сейчас ты сможешь подтвердить свои слова делами. Только самурай мог одолеть Кеи Кизана. Только самурай мог проникнуть в Дом Паломника под самым носом Ничирена.
Джейк выбрал себе лук. Тоси дернулся было, чтобы помешать ему, но Комото остановил его жестом.
- Самурай должен владеть различными боевыми искусствами, - сказал Джейк. Киудзюцу - одно из самых важных. Но зачем мне говорить то, что ты и без меня знаешь?
Он выбрал стрелу с зазубренным наконечником, подошел к линии, откуда должна вестись стрельба. - Не будет ли Тоси-сан так добр, чтобы качнуть мишень?
Решив, что итеки блефует, Комото дал знак своему охраннику выполнить требование Джейка.
- Но, оябун...
- Не думаешь ли ты, что я не способен защитить себя? - рявкнул Комото. Делай, что велят, и возвращайся сюда. - Комото повернулся к Джейку. - При таком освещении и на таком расстоянии человек, учившийся у хорошего сэнсея, попадет запросто. Но это не может служить доказательством того, что Кеи Кизан не мог бы съесть его с потрохами. - Он протянул руку. - Ты должен попасть с вот этим на глазах. - В его руке была повязка.
Джейк ее взял. Прежде чем принять вызов, он немного подумал, потом изрек:
- Очевидно, вы сэнсей в искусстве стрельбы из лука, оябун. Скажите мне, вы бы смогли справиться с Кеи Кизаном один на один?
- Без сомнения - ответил Комото. - Твое невежество опять выдает тебя с головой, итеки. Ты что, боишься осрамиться?
Джейк не обратил внимание на последние слова.
- Я только думаю, что вас сможет убедить только такое искусство, которое вы только что продемонстрировали сами. - Он пристально посмотрел в лицо оябуна. - Не соблаговолите ли стать у дерева, где только что стоял я?
Лицо Комото побагровело от гнева. Этот выродок поддел меня дважды, подумал он. - Причем, четко поддел. Я не могу ему отказать.
Оябун заставил себя расслабиться.
- Да, такое искусство могло бы убедить меня в справедливости твоих слов. Однако я вынужден настоять на одном условии. Тоси-сан будет стоять рядом с тобой, приставив пистолет к твоему левому уху. Если ты не сможешь повторить то, что сделал я, он вышибет тебе мозги.
Джейк видел, как улыбочка расплывается по лицу оябуна. Их глаза встретились. Джейк прочитал угрозу в глазах главаря якудзы. Но не только ее. Впервые он увидел в них еще кое-что: уважение. Пусть не безусловное, скуповатое, но явно искреннее. Первый плацдарм завоеван.
Джейк слегка наклонил голову.
- Я принимаю такое условие.
- Еще бы не принять! - воскликнул Комото. - Куда ты денешься, отеки? - Он дал знак. - Завяжи ему повязку, Тоси-сан.
Когда бандит двинулся исполнять распоряжение, Джейк спросил:
- Скажите, каков ваш рост, оябун?
- Пять футов и шесть дюймов. Высок для японца, да?
К Комото вдруг вернулось хорошее настроение. Джейк подумал, с чего бы это. Может быть, оябун тоже жил иллюзиями? Откуда он мог знать, что Джейк вообще соображает в киудзюцу, не говоря уж о том, что у него сэнсейский уровень? Джейк внимательно взглянул на него, запечатлевая в памяти его рост.
- Хорошо, - сказал он, позволяя Тоси завязать себе глаза.
- Постарайся, чтобы не жала, - услышал он голос Комото. - Мы ведь не хотим причинять нашему итеки неудобства... в последние минуты его жизни!
У Джейка перехватило дыхание.
- Что ты имеешь в виду?
Он чувствовал, что Тоси стоит рядом.
- Независимо от того, как ты выстрелишь, Тоси-сан вышибет тебе мозги.
- Мы так не договаривались.
- Договоренности бывают только с цивилизованными людьми, - пояснил Комото, и по тому, как его голос отдалялся, Джейк понял, что он уже идет через лужайку к дереву. - А не с итеки.
- Чувство чести свойственно даже некоторым животным, - сказал Джейк, не будучи, однако, уверен, что оябун его слышит.
Он почувствовал, что Тоси подходит к нему с левой стороны. И через мгновение холодное дуло револьвера угнездилось в его ухе.
- Итеки, - тихо сказал ему Тоси, - ты обречен, независимо от того, как ты себя поведешь. У меня есть приказ пристрелить тебя даже прежде, чем ты натянешь тетиву.
Джейк не ответил. Он велел себе не обращать внимания ни на какие провокации. Он чувствовал, что якудза до предела завернула все винты, чтобы заставить его сломаться. Комото очень хочется показать варвару его неполноценность. Но он не получит этого удовлетворения. Тем не менее, Джейк чувствовал грызущее его опасение. А вдруг они говорят все это всерьез! Тогда он доживает свои последние мгновения.
Он замкнул свое сознание от всех внешних воздействий, сконцентрировавшись на ощущении лука в руках: от центра лука в левой руке и до правого плеча, до которого он должен натянуть тетиву. Сплетенная из пеньки, она была такой жесткой, что больше подходила для боевого лука, чем для спортивного. Тем лучше.
Джейк стоял не шевелясь. Он начал центрировать себя, расширяя сознание так, что появилось ощущение стоящих вокруг деревьев, будто он видел их, и того узкого туннеля, в который он мгновение спустя пошлет стрелу. Он чувствовал малейшие дуновения ветерка, которые могли сыграть свою роковую роль в последний момент.
Он слышал ночные шорохи, стрекотание кузнечиков, полет ночных бабочек вокруг фонаря у дома. Он слился с природой. И он нашел ба-маак, пульс. И от него протянулась ниточка к тому месту у дерева, где стоял Микио Комото. Будто совсем рядом, Джейк ощутил легкое движение воздуха, создаваемое раскачивающейся марумоно.
Он стал в классическую позу лучника, дыша глубоко и ритмично нижней частью живота, где, по японским поверьям, гнездится внутренняя энергия человека: хара.
Он поднял левую руку, пристроил тупой конец стрелы к тетиве и поставил лук в боевую позицию. Он чувствовал присутствие Комото так ясно, словно тот находился в двух шагах от него, а не в сотне метров.
Джейк начал натягивать тетиву, держа стрелу на уровне носа. Сейчас он подошел к третей - и самой критической - ступени в искусстве стрельбы из лука. Сосредоточенность достигла максимума, как и напряженность самого лука, а сознание сконцентрировалось на мишени, раскачивавшейся туда и обратно на другом конце лужайки. Тик-так, тик-так...
Вороненая сталь холодила его ухо. Свистящий шепот Тоси:
- Прощай, итеки.
Не думать ни о чем, кроме стрелы! Тетива дрожит от напряжения, мощь нарастает в бамбуковых пластинах. Ба-маак. Чувствуй пульс!
Тик-так! - раскачивается мишень рядом с лицом Комото, почти задевая его за нос тремя торчащими из центра наконечниками стрел.
Он отпустил стрелу!..
Теперь подключить к делу зансин - способность, позволяющую сэнсею-лучнику управлять стрелой во время ее полета. Она сродни сопутствующим действиям в других боевых искусствах. Пустить стрелу недостаточно без этого последействия.
Услышал жужжание стрелы и затем - приятное ШМЯК! Он ждал этого звука. Опустил лук и содрал с глаз повязку. Щекочущее ощущение у левого уха исчезло. Джейк взглянул на Тоси. Тот стоял рядом, опустив руку с револьвером. Его вытаращенные от удивления глаза были направлены в сторону дерева.
Джейк тоже перевел взгляд на другой конец лужайки. Оябун стоял у стройного японского кедра. У его ног валялась марумоно, как выброшенная тряпичная кукла.
Стрела Джейка перебила веревку, на которой висела мишень. А сама стрела торчала в стволе дерева, прямо над головой Микио Комото.
Сверкающий черный "ЗИЛ" мчался по крайней левой полосе, оставляемой свободной на всех главных московских улицах для правительственных и прочих машин со спецсигналом.
На заднем сидении сидели рядышком генерал Карпов и Юрий Лантин. Вечерело. Улицы, по которым они проезжали, казались пыльными от избытка солнечного тепла и даже какими-то смущенными от таких щедрот лета. Они словно тосковали по голубоватым сугробам долгой зимы, по морозному пару изо рта прохожих, по заиндевелым бородам терпеливых москвичей, выстаивающих в длинной очереди, чтобы попасть в Мавзолей Ленина на Красной площади.
Был конец рабочего дня, отбывание которого "от звонка и до звонка" было обязательно даже для элиты КГБ. Раз в неделю, вместо того чтобы возвращаться в свою холостяцкую квартиру на Кутузовском проспекте, Лантин приглашал Карпова в ресторан пообедать.
Лантин вообще имел репутацию гурмана. Хотя и коренной москвич, он обожал грузинскую кухню. Его любимым рестораном был "Арагви", названный в честь извилистой кавказской речки.
Лантин, естественно, был не единственным поклонником этого заведения. Каждый вечер, невзирая на погоду, перед его дверями выстраивалась длинная очередь желающих пообедать в этом популярном и дорогом ресторане. Но, естественно, Лантина и Карпова швейцар впустил без очереди. Столик их уже ожидал, сверкая безукоризненной сервировкой.
Лантин заказал лобио ткемали, как только они сели. И скоро они оба уписывали за обе щеки нежную фасоль в пикантном соусе, приятно пахнущем свежей кинзой.
Бутылка водки, как говорится, со слезой, уже стояла по левую руку от Лантина.
- Ну как, Юра, - сказал Карпов, снимая очки и откладывая в сторону меню, выбрал уже, что будем сегодня есть?
- Я, пожалуй, остановлюсь на сациви, - предложил Лантин, выбирая известное грузинское блюдо из кур с подливой из грецких орехов.
Карпов заказал для себя шашлык. Он любил его есть, окуная в аджику жгучую приправу, главными ингредиентами которой был красный перец и чеснок. Но рецептура этой знаменитой грузинской приправы значительно различается в разных регионах Грузии, а рецепт приправы под названием хмели сунели отличается даже от семьи к семье и охраняется поэтому не менее строго, чем тайны КГБ. В основном, по словам Лантина, она состоит из черного и кайенского перца, базилика, сушеной кинзы и даже сушеных лепестков цветов под названием бархатцы - для придания приправе характерного золотистого оттенка.
Карпов опрокинул рюмочку и потянулся к бутылке, чтобы наполнить ее снова. Лантин сделал заказ, и официант ушел. Сам он пил только минеральную воду, прикладываясь к стакану с какой-то, по мнению Карпова, чисто женской аффектацией. Карпов вообще втайне презирал этого партийного функционера. Хотя он и пользовался его помощью, но не считал его своим союзником в полном смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105