Он думал, как крепко он держит Даниэлу в руках.
Может, она и хитрая бестия, но против его она и пикнуть не посмеет. Она знает свое место. Гарантией того служит компрометирующий ее материал, что лежит в его сейфе. А это значит, что любые его прихоти она будет выполнять беспрекословно.
Чжан Хуа почти бежал через площадь Тяньаньмынь. Он опять опаздывал на встречу с У Айпином, и ему не очень хотелось снова слышать ехидные комментарии министра по поводу этой его скверной привычки.
Он быстро поднялся по широкой лестнице Исторического Музея, расположенного напротив здания Народного Собрания. Так же быстро проскользнул мимо огромной рельефной карты Китая, занимающей вместе с цитатами из Мао и хронологической схемой династий правителей страны почти всю стену в прохладном фойе. Повернул налево, затем направо и наконец очутился в комнате, в центре которой стояла десятиметровая лодка, выдолбленная из цельного ствола гигантского дерева, обнаруженная во время раскопок в Цзянсу в 1958 году. Считается, что это очень древняя лодка, но, как и большинство других экспонатов музея, она могла быть как реставрированным предметом старины, так и просто копией. Китай слишком много раз подвергался разграблению, и мало осталось исторических реликвий, чтобы заполнить даже главный музей страны.
- Приношу тысячу извинений, товарищ министр, - сказал он, приближаясь к У Айпину, внимательно изучающему копию календаря периода династии Шан, то есть между XVI и XXI веками до новой эры. К великому облегчению Чжан Хуа, он не отпустил ни одной из своих обычных едких шуток. Просто стоял и смотрел на свиток, висящий на стене.
Затем он молча двинулся к застекленным шкафам, стоящим вдоль стены. Чжан Хуа последовал за ним и увидел, что в первом из них были выставлены различные виды старинного оружия.
- Осознаешь ли ты, Чжан Хуа, - обратился к нему У Айпин, - что все эти красивые рукоятки ножей, копий и топоров были, в основном, изготовлены современными умельцами по их изображениям в старинных манускриптах? Когда я об этом думаю, я начинаю чувствовать гордость за современный Китай.
А я начинаю чувствовать тошноту, - подумал Чжан Хуа, - потому что это заставляет меня вспомнить, сколько разрушено и разграблено всяческими гвай-ло. Ничего не осталось от нашего славного прошлого, кроме этих печальных подделок, которые только выглядят предметами старины. Этого Чжан Хуа, конечно, не сказал, а сказал он только ни к чему не обязывающее:
- О да, конечно, товарищ министр.
Они двинулись к следующему шкафу. Там были выставлены различные сельскохозяйственные орудия, вроде бронзовой лопаты, выглядящей как настоящая, каменных мотыжек и серпов, сделанных из морских раковин. Тут же висел список сельскохозяйственных культур, выращиваемых в древнем Китае, составленный на основании старинных рукописей. У Чжан Хуа эти экспонаты вызвали точно такое же чувство, как и предыдущие.
- Теперь, когда дело сделано, - сказал У Айпин, - я, пожалуй, поставлю тебя в известность о наших успехах. Мне хочется заставить тебя корчиться в муках, наблюдая падение своего учителя. Ты ведь в душе сохраняешь лояльность по отношению к Ши Чжилиню - ты, моя собственность! Вот я и хочу отплатить тебе за эту лояльность.
У Айпин говорил все это тоном, каким обычно беседуют друзья, прогуливаясь по музею.
- Последняя из наших телеграмм отослана в Гонконг, - продолжал он. Возглавляемая мною ЦУН, пошарив по сусекам министерских фондов, собрала достаточно денег, чтобы скупить все долговые расписки фирмы "Тихоокеанский союз пяти звезд", ухнув на это свыше двенадцати миллионов долларов. Теперь мы контролируем эту компанию. Главное звено в генеральном плане Ши Чжилиня нейтрализовано. Теперь, когда мы стали главными партнерами сэра Джона Блустоуна, можно считать, что песенка Ши Чжилиня спета. Он лишился рычага, с помощью которого он мог перевернуть Камсанг и заставить его работать на себя.
- Камсанг может погубить нас всех, - горячо возразил Чжан Хуа. - В этом я абсолютно согласен с Ши Чжилинем. Секреты этого проекта слишком опасны, чтобы...
- Замолчи! - прошипел У Айпин, предупреждая и одергивая одновременно. Мне тошно слушать это слюнтяйство! Окруженный со всех сторон, Китай похож на осажденную крепость. Если мы но дадим решительного отпора Советам, то они раздавят нас. Эти пограничные инциденты в Юньнани являются пробным шаром в широкомасштабной кампании, направленной на то, чтобы уничтожить нас. Камсанг будет нашим гарантом, что этого не произойдет никогда!
Чжан Хуа узнал бешеный огонек, поблескивающий в глазах У Айпина, - это глаза фанатика. Ужасно было даже подумать, что в его руки попала такая власть. Притулившись плечом к застекленному шкафчику, он подумал с тоской, что, задействовав Камсанг, полоумный министр их всех обрекает на гибель. Да и себя тоже.
- Кстати, о нашем сэре Джоне Блустоуне, - добавил У Айпин несколько более спокойным тоном, видя, что Чжан Хуа не собирается ему перечить. - Я получил от него телеграмму, пересланную через Гонконгский и Азиатский Банк. Ему нужны дополнительные средства, чтобы скупить оставшиеся акции Пак Ханмина. - У Айпин, очевидно, упивался сознанием того, что Блустоун теперь его агент. Вчера вечером я созвал ЦУН и, хотя риск и велик, уговорил их еще пощипать министерские фонды. Поскольку мы можем рассчитывать, что наши вложения скоро вернуться сторицей, мы сегодня утром отправили ему требующуюся сумму. Это последний гвоздь в гроб Ши Чжилиня.
- Но, товарищ министр, - робко возразил Чжан Хуа, - Ши Чжилинь сам собирался переслать им деньги.
А Айпин высокомерно улыбнулся. - Конечно, собирался. Но я его опередил, пробив тем самым брешь в его плане. Теперь, управляя Блустоуном, я могу контролировать события. И ты, мой добрый Мышонок-Лаошу, сообщишь мне, когда Ши Чжилинь пошлет следующую закодированную радиограмму своему Митре. Как только это произойдет, я попрошу аудиенции у премьера. Наконец-то у нас появились реальные шансы разделаться с Ши Чжилинем! Как только он даст команду о начале завершающей стадии его гонконгской операции, можешь считать его покойником. И, как только мы его устраним, мы тотчас же заменим генералов, которым он сумел запудрить мозги, нашими людьми. Вырвав у него из рук топор, который он натачивал несколько десятилетий, мы используем его таким образом, каким он сам, по причине трусости, никогда не собирался пользоваться. Пришло время быстрых и решительных действий. Со дна нашего болота подымается пузырь, заряженный огромной энергией. Когда он лопнет, все мои враги будут сметены с лица земли.
Семеня рядом с широко шагающим министром, Чжан Хуа заметил перемену в интонации, с которой тот произнес последнюю фразу. Но промолчал, как обычно.
Джейк наблюдал, как Блисс спит, наполовину выпроставшись из-под цветастого покрывала. Когда он вылез из кровати, солнечный свет, вливающийся в окно, коснулся его плеча, как меч, посвящающий в рыцари. Он снова в Гонконге. Она спит, и он наблюдает за ней с напряженным вниманием, будто пытаясь разгадать загадку. Он чувствовал на душе все тот же дискомфорт, от которого страдал, лежа рядом с ней в полусне-полудреме. Он усиленно пытался снова заснуть, ощущая какое-то беспокойство от ее близости. Шелк ее кожи, аромат ее дыхания, касающийся его щеки, легкие, как воздух, пряди ее волос, щекочущие его плечо. Он чувствовал, как, ритмично подымается и опускается ее грудь, и ему казалось, что он погружен в воды Южно-Китайского моря у острова Чеунг Чоу и слышит крик Фо Саана, доносящийся к нему из ниоткуда:
Ба-маак! Ищи пульс! Он буквально задыхался в ее ауре. В конце концов, сон снова овладел им. И сон был такой сладкий и глубокий, каким он не наслаждался многие годы.
Полностью Джейк проснулся, когда уже было светло, с чувством такой неловкости и вины, что тотчас же вылез из постели. Хотя ему и очень хотелось остаться рядом с Блисс.
Это чувство вины, такое "западное" по своей су та, он впитал в себя, должно быть, с молоком матери Конечно же, оно не пришло к нему от отца. Джейк вообще редко думал об отце. А когда и думал, то перед ним возникал образ Дэвида Мэрока. Единственной связью Джейка с его настоящими родителями был обломок фу. Сознательные воспоминания детства начинались у него с Гонконга и с людей, которые вырастили его: Дэвидом и Руфью Мэроками.
В свете нового дня Джейк развернул обломок фу, который дала ему Камисака. Тот, который принадлежал Ничирену Да, убеждали его глаза и разум, это обломок той же фу - печати того же китайского императора. Как такое возможно?
Взгляд Джейка вернулся к спящей Блисс. Кто она на самом деле, эта девочка из его далекого детства? Она давно уже переросла ту роль, в которой он привык ее воспринимать. Он понимал, что надо заставить ее выполнить данное ему обещание. Хватит с него всяких тайн. Он не любил вопросов, на которые не мог найти ответа. Он предпочитал озадачивать других. Наверно, и эту черту он унаследовал от матери, Афины Ноулан Ши. Даже умирая, она не открыла ему его истинного имени:
Джейк Ши.
Он стал Джейком Мэроком, но теперь, чувствуя на ладони тяжесть фу, он подозревал, что на свете были еще кое-какие люди, знающие его истинное имя. Кто эти люди? Можно предположить, что Мэрокам было известно его происхождение. А еще кому?
Фу. С самого рейда на Дом Паломника все события вращаются вокруг этого обломка жадеита цвета лаванды: исчезновение Марианны, действия Ничирена, даже появление Блисс. Она знала о пропаже фу, посылала его за ней в Японию. Откуда она узнала? Что она знала об этой реликвии такого, чего не знал он?
Он пересек комнату. Когда он проходил мимо Блисс, его тень упала на ее лицо. Она проснулась и увидела его.
- Джейк.
Блисс спала телешом. Плечи и частично грудь высовывались из-под смятого покрывала. Она не пошевелилась, чтобы прикрыться.
- Ты хорошо выспался?
Этот простой и естественный вопрос вызвал новый приступ чувства вины: спал с ней лучше, чем когда-либо с Марианной.
- Всю ночь ворочался с боку на бок, - ответил он. - Сны замучили.
- Неправда, - мягко возразила она. - Я два раза просыпалась, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке. Ты спал, как младенец. Ни разу не пошевелился. Все тревожные морщинки разгладились на твоем лице.
Он сел к ней на кровать.
- Я хочу напомнить тебе о твоем обещании, Блисс. Расскажи мне все.
Она взглянула на него, как мать смотрит на обеспокоенного чем-то ребенка. Села, обхватив колени руками, прижавшись к ним грудью. Ее темные как вороново крыло волосы упали ей на лицо.
- Послушай сначала сказку, которую мне часто рассказывал в детстве отец, сказала Блисс. - В одной из северных провинций, где зимой мороз надолго сковывает землю, жил да был лис. С утра до ночи он бегал по лесу, добывая пропитание для себя и своей подруги, которая мало того, что была беременной, но и еще страдала от смертельного недуга. Зима выдалась малоснежной и голодной, вот и приходилось лису уходить все дальше и дальше от норы в поисках съестного.
Однажды он пробегал мимо фермы и, заметив в заборе дыру, проник внутрь. Покрутив носом туда-сюда, он живо нашел курятник. Так и стал с тех пор он наведываться на эту ферму, каждый раз таская по курице. Фермер ставил капканы, каждый раз все более мудреные, но лис, от которого всецело зависела жизнь его подруги и еще нерожденного отпрыска, не попадался. Тогда фермер, плюнув на механические ухищрения, взял в руки топор и засел с вечера в курятник, намереваясь подстеречь вора.
И вот, когда лис сунул морду в дыру в стоне курятника, чтобы утащить очередную курицу, фермер набросился на него с топором. Хотя лису и удалось избежать прямого удара, но топор все-таки вскользь задел его. Истекающий кровью лис бросился наутек. Ночь была лунная, и фермер, идя по кровавому следу, пришел к лисьей норе, вырытой под корнями старого дуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Может, она и хитрая бестия, но против его она и пикнуть не посмеет. Она знает свое место. Гарантией того служит компрометирующий ее материал, что лежит в его сейфе. А это значит, что любые его прихоти она будет выполнять беспрекословно.
Чжан Хуа почти бежал через площадь Тяньаньмынь. Он опять опаздывал на встречу с У Айпином, и ему не очень хотелось снова слышать ехидные комментарии министра по поводу этой его скверной привычки.
Он быстро поднялся по широкой лестнице Исторического Музея, расположенного напротив здания Народного Собрания. Так же быстро проскользнул мимо огромной рельефной карты Китая, занимающей вместе с цитатами из Мао и хронологической схемой династий правителей страны почти всю стену в прохладном фойе. Повернул налево, затем направо и наконец очутился в комнате, в центре которой стояла десятиметровая лодка, выдолбленная из цельного ствола гигантского дерева, обнаруженная во время раскопок в Цзянсу в 1958 году. Считается, что это очень древняя лодка, но, как и большинство других экспонатов музея, она могла быть как реставрированным предметом старины, так и просто копией. Китай слишком много раз подвергался разграблению, и мало осталось исторических реликвий, чтобы заполнить даже главный музей страны.
- Приношу тысячу извинений, товарищ министр, - сказал он, приближаясь к У Айпину, внимательно изучающему копию календаря периода династии Шан, то есть между XVI и XXI веками до новой эры. К великому облегчению Чжан Хуа, он не отпустил ни одной из своих обычных едких шуток. Просто стоял и смотрел на свиток, висящий на стене.
Затем он молча двинулся к застекленным шкафам, стоящим вдоль стены. Чжан Хуа последовал за ним и увидел, что в первом из них были выставлены различные виды старинного оружия.
- Осознаешь ли ты, Чжан Хуа, - обратился к нему У Айпин, - что все эти красивые рукоятки ножей, копий и топоров были, в основном, изготовлены современными умельцами по их изображениям в старинных манускриптах? Когда я об этом думаю, я начинаю чувствовать гордость за современный Китай.
А я начинаю чувствовать тошноту, - подумал Чжан Хуа, - потому что это заставляет меня вспомнить, сколько разрушено и разграблено всяческими гвай-ло. Ничего не осталось от нашего славного прошлого, кроме этих печальных подделок, которые только выглядят предметами старины. Этого Чжан Хуа, конечно, не сказал, а сказал он только ни к чему не обязывающее:
- О да, конечно, товарищ министр.
Они двинулись к следующему шкафу. Там были выставлены различные сельскохозяйственные орудия, вроде бронзовой лопаты, выглядящей как настоящая, каменных мотыжек и серпов, сделанных из морских раковин. Тут же висел список сельскохозяйственных культур, выращиваемых в древнем Китае, составленный на основании старинных рукописей. У Чжан Хуа эти экспонаты вызвали точно такое же чувство, как и предыдущие.
- Теперь, когда дело сделано, - сказал У Айпин, - я, пожалуй, поставлю тебя в известность о наших успехах. Мне хочется заставить тебя корчиться в муках, наблюдая падение своего учителя. Ты ведь в душе сохраняешь лояльность по отношению к Ши Чжилиню - ты, моя собственность! Вот я и хочу отплатить тебе за эту лояльность.
У Айпин говорил все это тоном, каким обычно беседуют друзья, прогуливаясь по музею.
- Последняя из наших телеграмм отослана в Гонконг, - продолжал он. Возглавляемая мною ЦУН, пошарив по сусекам министерских фондов, собрала достаточно денег, чтобы скупить все долговые расписки фирмы "Тихоокеанский союз пяти звезд", ухнув на это свыше двенадцати миллионов долларов. Теперь мы контролируем эту компанию. Главное звено в генеральном плане Ши Чжилиня нейтрализовано. Теперь, когда мы стали главными партнерами сэра Джона Блустоуна, можно считать, что песенка Ши Чжилиня спета. Он лишился рычага, с помощью которого он мог перевернуть Камсанг и заставить его работать на себя.
- Камсанг может погубить нас всех, - горячо возразил Чжан Хуа. - В этом я абсолютно согласен с Ши Чжилинем. Секреты этого проекта слишком опасны, чтобы...
- Замолчи! - прошипел У Айпин, предупреждая и одергивая одновременно. Мне тошно слушать это слюнтяйство! Окруженный со всех сторон, Китай похож на осажденную крепость. Если мы но дадим решительного отпора Советам, то они раздавят нас. Эти пограничные инциденты в Юньнани являются пробным шаром в широкомасштабной кампании, направленной на то, чтобы уничтожить нас. Камсанг будет нашим гарантом, что этого не произойдет никогда!
Чжан Хуа узнал бешеный огонек, поблескивающий в глазах У Айпина, - это глаза фанатика. Ужасно было даже подумать, что в его руки попала такая власть. Притулившись плечом к застекленному шкафчику, он подумал с тоской, что, задействовав Камсанг, полоумный министр их всех обрекает на гибель. Да и себя тоже.
- Кстати, о нашем сэре Джоне Блустоуне, - добавил У Айпин несколько более спокойным тоном, видя, что Чжан Хуа не собирается ему перечить. - Я получил от него телеграмму, пересланную через Гонконгский и Азиатский Банк. Ему нужны дополнительные средства, чтобы скупить оставшиеся акции Пак Ханмина. - У Айпин, очевидно, упивался сознанием того, что Блустоун теперь его агент. Вчера вечером я созвал ЦУН и, хотя риск и велик, уговорил их еще пощипать министерские фонды. Поскольку мы можем рассчитывать, что наши вложения скоро вернуться сторицей, мы сегодня утром отправили ему требующуюся сумму. Это последний гвоздь в гроб Ши Чжилиня.
- Но, товарищ министр, - робко возразил Чжан Хуа, - Ши Чжилинь сам собирался переслать им деньги.
А Айпин высокомерно улыбнулся. - Конечно, собирался. Но я его опередил, пробив тем самым брешь в его плане. Теперь, управляя Блустоуном, я могу контролировать события. И ты, мой добрый Мышонок-Лаошу, сообщишь мне, когда Ши Чжилинь пошлет следующую закодированную радиограмму своему Митре. Как только это произойдет, я попрошу аудиенции у премьера. Наконец-то у нас появились реальные шансы разделаться с Ши Чжилинем! Как только он даст команду о начале завершающей стадии его гонконгской операции, можешь считать его покойником. И, как только мы его устраним, мы тотчас же заменим генералов, которым он сумел запудрить мозги, нашими людьми. Вырвав у него из рук топор, который он натачивал несколько десятилетий, мы используем его таким образом, каким он сам, по причине трусости, никогда не собирался пользоваться. Пришло время быстрых и решительных действий. Со дна нашего болота подымается пузырь, заряженный огромной энергией. Когда он лопнет, все мои враги будут сметены с лица земли.
Семеня рядом с широко шагающим министром, Чжан Хуа заметил перемену в интонации, с которой тот произнес последнюю фразу. Но промолчал, как обычно.
Джейк наблюдал, как Блисс спит, наполовину выпроставшись из-под цветастого покрывала. Когда он вылез из кровати, солнечный свет, вливающийся в окно, коснулся его плеча, как меч, посвящающий в рыцари. Он снова в Гонконге. Она спит, и он наблюдает за ней с напряженным вниманием, будто пытаясь разгадать загадку. Он чувствовал на душе все тот же дискомфорт, от которого страдал, лежа рядом с ней в полусне-полудреме. Он усиленно пытался снова заснуть, ощущая какое-то беспокойство от ее близости. Шелк ее кожи, аромат ее дыхания, касающийся его щеки, легкие, как воздух, пряди ее волос, щекочущие его плечо. Он чувствовал, как, ритмично подымается и опускается ее грудь, и ему казалось, что он погружен в воды Южно-Китайского моря у острова Чеунг Чоу и слышит крик Фо Саана, доносящийся к нему из ниоткуда:
Ба-маак! Ищи пульс! Он буквально задыхался в ее ауре. В конце концов, сон снова овладел им. И сон был такой сладкий и глубокий, каким он не наслаждался многие годы.
Полностью Джейк проснулся, когда уже было светло, с чувством такой неловкости и вины, что тотчас же вылез из постели. Хотя ему и очень хотелось остаться рядом с Блисс.
Это чувство вины, такое "западное" по своей су та, он впитал в себя, должно быть, с молоком матери Конечно же, оно не пришло к нему от отца. Джейк вообще редко думал об отце. А когда и думал, то перед ним возникал образ Дэвида Мэрока. Единственной связью Джейка с его настоящими родителями был обломок фу. Сознательные воспоминания детства начинались у него с Гонконга и с людей, которые вырастили его: Дэвидом и Руфью Мэроками.
В свете нового дня Джейк развернул обломок фу, который дала ему Камисака. Тот, который принадлежал Ничирену Да, убеждали его глаза и разум, это обломок той же фу - печати того же китайского императора. Как такое возможно?
Взгляд Джейка вернулся к спящей Блисс. Кто она на самом деле, эта девочка из его далекого детства? Она давно уже переросла ту роль, в которой он привык ее воспринимать. Он понимал, что надо заставить ее выполнить данное ему обещание. Хватит с него всяких тайн. Он не любил вопросов, на которые не мог найти ответа. Он предпочитал озадачивать других. Наверно, и эту черту он унаследовал от матери, Афины Ноулан Ши. Даже умирая, она не открыла ему его истинного имени:
Джейк Ши.
Он стал Джейком Мэроком, но теперь, чувствуя на ладони тяжесть фу, он подозревал, что на свете были еще кое-какие люди, знающие его истинное имя. Кто эти люди? Можно предположить, что Мэрокам было известно его происхождение. А еще кому?
Фу. С самого рейда на Дом Паломника все события вращаются вокруг этого обломка жадеита цвета лаванды: исчезновение Марианны, действия Ничирена, даже появление Блисс. Она знала о пропаже фу, посылала его за ней в Японию. Откуда она узнала? Что она знала об этой реликвии такого, чего не знал он?
Он пересек комнату. Когда он проходил мимо Блисс, его тень упала на ее лицо. Она проснулась и увидела его.
- Джейк.
Блисс спала телешом. Плечи и частично грудь высовывались из-под смятого покрывала. Она не пошевелилась, чтобы прикрыться.
- Ты хорошо выспался?
Этот простой и естественный вопрос вызвал новый приступ чувства вины: спал с ней лучше, чем когда-либо с Марианной.
- Всю ночь ворочался с боку на бок, - ответил он. - Сны замучили.
- Неправда, - мягко возразила она. - Я два раза просыпалась, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке. Ты спал, как младенец. Ни разу не пошевелился. Все тревожные морщинки разгладились на твоем лице.
Он сел к ней на кровать.
- Я хочу напомнить тебе о твоем обещании, Блисс. Расскажи мне все.
Она взглянула на него, как мать смотрит на обеспокоенного чем-то ребенка. Села, обхватив колени руками, прижавшись к ним грудью. Ее темные как вороново крыло волосы упали ей на лицо.
- Послушай сначала сказку, которую мне часто рассказывал в детстве отец, сказала Блисс. - В одной из северных провинций, где зимой мороз надолго сковывает землю, жил да был лис. С утра до ночи он бегал по лесу, добывая пропитание для себя и своей подруги, которая мало того, что была беременной, но и еще страдала от смертельного недуга. Зима выдалась малоснежной и голодной, вот и приходилось лису уходить все дальше и дальше от норы в поисках съестного.
Однажды он пробегал мимо фермы и, заметив в заборе дыру, проник внутрь. Покрутив носом туда-сюда, он живо нашел курятник. Так и стал с тех пор он наведываться на эту ферму, каждый раз таская по курице. Фермер ставил капканы, каждый раз все более мудреные, но лис, от которого всецело зависела жизнь его подруги и еще нерожденного отпрыска, не попадался. Тогда фермер, плюнув на механические ухищрения, взял в руки топор и засел с вечера в курятник, намереваясь подстеречь вора.
И вот, когда лис сунул морду в дыру в стоне курятника, чтобы утащить очередную курицу, фермер набросился на него с топором. Хотя лису и удалось избежать прямого удара, но топор все-таки вскользь задел его. Истекающий кровью лис бросился наутек. Ночь была лунная, и фермер, идя по кровавому следу, пришел к лисьей норе, вырытой под корнями старого дуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105