Анн-Бритт положила трубку и выругалась.
– Папаша обещал приехать, – сказала она. – Наглый господин, все время повторяет, что терпеть не может полицейских.
– Из каких соображений?
– Прочел мне целую лекцию, что мы никуда не годимся. Я чуть его не облаяла.
– И надо было.
Тем временем Мартинссон закончил говорить по телефону.
– Оке Ларстам навещает сестру раз в три года, – сообщил он. – Такое впечатление, что у них не особо теплые отношения.
Валландер ошарашенно уставился на Мартинссона:
– И все?
– Что значит – все?
– Ты, разумеется, больше ни о чем ее не спросил?
– Конечно, спросил. Она сейчас перезвонит – ей нужно закончить что-то очень срочное.
Валландер упрекнул себя за издевательский тон, поднялся и опять пошел в приемную. На этот раз Эбба была на месте.
– Все-таки приходится тебя просить, – сказал он, передавая ей связку ключей. – В шкафу лежит чистая сорочка. Одна-единственная. Не вздумай взять сорочку из корзины для грязного белья.
– Я уже как-то ездила к тебе с тем же поручением, – улыбнулась она, – не оплошаю и теперь.
– Тебя кто-нибудь отвезет?
– Ты забыл, что у меня есть мой старенький PV?
Он тоже улыбнулся. Постоял немного, глядя ей вслед. Опять с горечью подумал, что Эбба за последние годы очень постарела.
Вернувшись, он первым делом извинился перед Мартинссоном за бестактность.
Они опять засели за работу. Было уже десять минут третьего.
35
Аксель Эденгрен появился еще до того, как вернулась Эбба. Валландер недоумевал, куда она пропала. Скорее всего, не может найти сорочку в шкафу. Он представил себе содержимое гардероба и мысленно согласился, что это не так легко. Он вышел в приемную встретить Эденгрена с неприятным чувством, и не столько из-за залитой кофе сорочки, сколько из-за того, что не мог понять, как можно относиться к собственной дочери так, как Эденгрен. В то же время ему было интересно, что это за тип. Он мысленно поздравил себя – нарисованный им портрет почти до мелочей совпадал с обликом Акселя Эденгрена. Рослый здоровенный мужик, Валландер подумал, что никогда таких здоровенных и не встречал. Стриженные бобриком волосы, пронзительные глаза. В нем и в самом деле было что-то отталкивающее. Даже рукопожатие было каким-то враждебным. Валландер решил допросить его в своем кабинете. Они шли по коридору, и у Валландера было ощущение, что по его следу идет разъяренный буйвол, в любую минуту готовый всадить в него рога. Валландер указал на стул для посетителей. Эденгрен тяжело сел, и стул жалобно скрипнул. Эденгрен, кажется, этого не заметил и начал говорить еще до того, как Валландер тоже уселся на свое место.
– Значит, это вы нашли мою дочь, – сказал. – А что вы делали на Бернсё?
– Мы ровесники, – сказал Валландер, – так что вполне можем обращаться друг к другу на «ты».
– Я предпочитаю «вы», – неожиданно резко ответил Эденгрен. – Во всяком случае, с незнакомыми людьми. Итак, что вы делали на Бернсё?
Валландер прикидывал, сердиться ему или пока не надо. Агрессивность этого тяжеловеса раздражала, но хватит ли сил ему противостоять?
– У меня были причины считать, что Иса находится там. Что и подтвердилось.
– Мне описывали в деталях все, что там произошло. Для меня по-прежнему является загадкой, как вы могли это допустить.
– Никто ничего не допускал. Будь у меня хоть малейшая возможность повлиять на события, можете не сомневаться, я бы это сделал. Как, надеюсь, и вы… Не только по отношению к Исе, но и к Йоргену тоже.
Эденгрен вздрогнул, услышав имя покойного сына. Он словно наткнулся на невидимое препятствие. Валландер воспользовался этим, чтобы направить разговор в нужное ему русло.
– Сейчас время не позволяет нам обсуждать, что произошло и почему. Хочу только сказать, что я разделяю ваше горе. Я встречался с Исой несколько раз. Она была очень хорошей девушкой.
Эденгрен опять собирался что-то сказать, но Валландер ему не дал.
– Речь идет об аренде лодочной стоянки в Истаде, – сказал он. – Контракт подписан вашей дочерью.
Эденгрен подозрительно уставился на Валландера.
– Это ложь, – сказал он.
– Это чистая правда.
– У Исы не было никакой лодки.
– И я думаю, что не было. А раньше у вас была стоянка?
– Все мои катера стоят на верфи в Эстергётланде.
У Валландера не было причин усомниться, что Эденгрен говорит правду. Он двинулся дальше.
– Может быть, кто-то другой подписал контракт от ее имени?
– Кто бы это мог быть?
– Тот человек, которого мы подозреваем в убийстве вашей дочери.
Эденгрен посмотрел ему в глаза:
– Кто это?
– Его имя Оке Ларстам.
Никакой реакции. Эденгрену имя незнакомо.
– Вы его взяли?
– Пока нет.
– Почему? Он же убил мою дочь.
– Пока нам не удалось его выследить. Поэтому я вас и пригласил. В надежде, что вы нам поможете.
– Кто он?
– К сожалению, сообщить вам все, что мы о нем знаем, я не могу. По техническим причинам. Могу только сказать, что в последние годы он работал сельским почтальоном.
Эденгрен недоверчиво покрутил головой:
– Вы что, шутите? Вы хотите сказать, что Ису убил почтальон?
– Так оно и было. К сожалению.
Эденгрен собирался задать еще какой-то вопрос, но Валландер жестом остановил его. Он снова собрался с силами.
– Постарайтесь вспомнить, какие у Исы могли быть контакты с морским клубом? Ходила ли она под парусом? Были ли у нее друзья с катерами?
Ответ Эденгрена был для Валландера неожиданным.
– У Исы не было, а у Йоргена были. У него была небольшая яхта. Летом она стояла в Грюте. Он ходил в шхерах. А осенью отвозил яхту сюда.
– Значит, у него все-таки была стоянка?
– Да. И зимняя тоже – я имею в виду, место на стапеле.
– Но Иса под парусом не ходила?
– Ходила. С братом. У них были хорошие отношения, может быть, неровные, но в основном хорошие. Они очень дружили…
В первый раз за весь разговор Валландеру показалось, что сидящий напротив него человек и в самом деле оплакивает двух погибших детей. И подумал, что нельзя целиком доверяться внешности. Похоже, в этом огромном теле бурлил вулкан чувств, просто Эденгрен хорошо владел собой и старался чувства эти не показывать.
– В какие годы Йорген ходил на яхте?
– Я ее подарил ему, по-моему, в девяносто втором году. У них был какой-то неформальный клуб. Они ходили под парусом, веселились. Вели какие-то шутливые протоколы, посылали бутылочную почту. Йорген исполнял обязанности секретаря. Мне даже пришлось ему показывать, как ведется протокол – параграфы и тому подобное.
– А эти протоколы сохранились?
– После его гибели я сложил их в ящик. Они там и лежат.
Имена, подумал Валландер. Все, что нам нужно, – имена.
– Вы можете вспомнить имена кого-либо из его друзей этого периода?
– Кое-кого – да. Но не всех.
– Но ведь эти имена, скорее всего, есть в протоколах?
– Думаю, да.
– Тогда мы за ними съездим, – сказал Валландер. – Это очень важно.
Он сказал это настолько убедительно, что даже если у Эденгрена и были возражения, он предпочел оставить их при себе. Валландер предложил полицейскую машину, но тот сказал, что привезет протоколы сам.
В дверях он обернулся.
– Я потерял детей, – тихо сказал он. – Обоих. Что у меня осталось?
Он не стал дожидаться ответа и вышел. Собственно говоря, ответа, скорее всего, бы и не последовало – Валландер просто не знал, что на это ответить. Он встал и вернулся в совещательную комнату. Эббы не было. Он дошел до приемной – ее никто не видел. Он набрал свой домашний номер. Прошло восемь длинных сигналов, прежде чем он повесил трубку. Значит, Эбба уже на пути сюда.
Через сорок минут приехал Эденгрен и положил перед Валландером большой коричневый конверт.
– Это все, – сказал он. – Одиннадцать протоколов. Ребята не относились к этому особенно серьезно.
Валландер начал листать бумаги. Протоколы были написаны на машинке с множеством опечаток и ошибок. Он насчитал семь имен, и все они были ему неизвестны Он почти наверняка мог сказать, что ни одно из них в следствии не фигурировало. Еще один тупик, подумал он. Я все надеюсь, что Оке Ларстам оставит какой-то след, кончик ниточки, которую потом можно будет размотать. Но нет. Он не оставляет ниточек. Валландер все же пошел и передал протоколы Мартинссону, в двух словах объяснил, что это такое, и уже хотел уйти, как Мартинссон вдруг негромко присвистнул.
Валландер подошел и встал у него за спиной. Мартинссон показывал на одно из имен – Стефан Берг.
– У нас, по-моему, фигурировал почтальон по фамилии Берг. Помнишь? В этой глянцевой почтовой брошюре…
Валландер про него просто забыл. Он мысленно поблагодарил Мартинссона.
– Сейчас же ему позвоню, – сказал Мартинссон и направился к телефону.
Валландер пошел к себе, но перед дверью остановился. Нет ли еще чего-то, о чем он должен спросить Эденгрена? Решил, что нет, и открыл дверь. Эденгрен стоял у окна. Глаза у него, к удивлению Валландера, были красными.
– Вы можете ехать домой. У меня нет причин вас дольше задерживать.
Эденгрен грустно поглядел на него:
– Вы его возьмете? Того, кто убил Ису?
– Да. Мы его возьмем.
– Почему он это сделал?
– А вот на этот вопрос мне нечего ответить. Я не знаю.
Эденгрен протянул ему руку. Валландер проводил его до приемной. Эббы на месте по-прежнему не было.
– Мы останемся в Швеции до похорон, – сказал Эденгрен. – А потом… потом не знаю. Скорее всего, продадим дом в Скорбю и уедем. А о том, чтобы поехать на Бернсё, я даже думать не могу.
И ушел, не дожидаясь ответа.
Вернувшись в комнату для совещаний, Валландер застал Мартинссона беседующим с почтальоном по фамилии Берг. Валландер встал рядом, прислушиваясь к разговору, но никак не мог заставить себя сосредоточиться. Им вновь овладело беспокойство. Он вышел в коридор. Мы ждем, сказал он вслух. Мы, конечно, непрерывно и лихорадочно суетимся, звоним, листаем папки, ведем короткие многозначительные разговоры, делаем выводы. Но если все это постараться объединить одним словом, то слово это будет именно таким: мы ждем. Мы все время на шаг позади Ларстама и никак не можем его настичь.
Он услышал из коридора, что Мартинссон повесил трубку.
– И что? – спросил он, входя.
– Все сходится, – сказал Мартинссон. – Стефан Берг его сын. Сейчас он учится в университете в Кентукки.
– И куда это нас ведет?
– По-моему, никуда. Берг говорит, что на работе всегда охотно рассказывал о своей семье, так что Оке Ларстам много раз имел возможность услышать рассказы о Стефане и его парусном клубе.
Валландер уселся на свое обычное место.
– И что это все значит? Есть здесь за что зацепиться?
– Похоже, нет.
Валландер внезапно потерял самообладание. Он отшвырнул лежащие перед ним бумаги.
– Мы его упустим! – заорал он. – Где он прячется? Кто этот девятый?
Все смотрели на него, не произнося ни слова. Он сложил руки чуть не в молитвенном жесте, выскочил из комнаты и заметался по коридору – уже в который раз за этот бесконечный день. Вышел в приемную – Эббы все еще не было. Так и не нашла чистую рубашку, решил он. Поехала купить новую.
Было уже семь минут четвертого. Эта среда будет тянуться еще девять часов. Пятьсот сорок минут они будут ждать, что Оке Ларстам в любую из них выполнит свою угрозу.
Наконец, он принял решение. Ему надо посоветоваться с ближайшими сотрудниками. В комнате для совещаний, больше напоминающей сейчас военный штаб, ему никак не удавалось сосредоточиться. Он встал в дверях и подождал, пока Анн-Бритт обратит на него внимание.
– Захвати Мартинссона, – сказал он, – и приходите ко мне в кабинет. Посидим у меня.
Через три минуты они были у него. Мартинссон предусмотрительно притащил стул.
– Еще раз, – произнес Валландер как заклинание, – давайте посмотрим на все это еще раз. Втроем. Два вопроса как были, так и остаются: где он прячется и кого собирается убить. Если даже предполагать, что он настигнет свою жертву без одной минуты двенадцать, все равно у нас только девять часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Папаша обещал приехать, – сказала она. – Наглый господин, все время повторяет, что терпеть не может полицейских.
– Из каких соображений?
– Прочел мне целую лекцию, что мы никуда не годимся. Я чуть его не облаяла.
– И надо было.
Тем временем Мартинссон закончил говорить по телефону.
– Оке Ларстам навещает сестру раз в три года, – сообщил он. – Такое впечатление, что у них не особо теплые отношения.
Валландер ошарашенно уставился на Мартинссона:
– И все?
– Что значит – все?
– Ты, разумеется, больше ни о чем ее не спросил?
– Конечно, спросил. Она сейчас перезвонит – ей нужно закончить что-то очень срочное.
Валландер упрекнул себя за издевательский тон, поднялся и опять пошел в приемную. На этот раз Эбба была на месте.
– Все-таки приходится тебя просить, – сказал он, передавая ей связку ключей. – В шкафу лежит чистая сорочка. Одна-единственная. Не вздумай взять сорочку из корзины для грязного белья.
– Я уже как-то ездила к тебе с тем же поручением, – улыбнулась она, – не оплошаю и теперь.
– Тебя кто-нибудь отвезет?
– Ты забыл, что у меня есть мой старенький PV?
Он тоже улыбнулся. Постоял немного, глядя ей вслед. Опять с горечью подумал, что Эбба за последние годы очень постарела.
Вернувшись, он первым делом извинился перед Мартинссоном за бестактность.
Они опять засели за работу. Было уже десять минут третьего.
35
Аксель Эденгрен появился еще до того, как вернулась Эбба. Валландер недоумевал, куда она пропала. Скорее всего, не может найти сорочку в шкафу. Он представил себе содержимое гардероба и мысленно согласился, что это не так легко. Он вышел в приемную встретить Эденгрена с неприятным чувством, и не столько из-за залитой кофе сорочки, сколько из-за того, что не мог понять, как можно относиться к собственной дочери так, как Эденгрен. В то же время ему было интересно, что это за тип. Он мысленно поздравил себя – нарисованный им портрет почти до мелочей совпадал с обликом Акселя Эденгрена. Рослый здоровенный мужик, Валландер подумал, что никогда таких здоровенных и не встречал. Стриженные бобриком волосы, пронзительные глаза. В нем и в самом деле было что-то отталкивающее. Даже рукопожатие было каким-то враждебным. Валландер решил допросить его в своем кабинете. Они шли по коридору, и у Валландера было ощущение, что по его следу идет разъяренный буйвол, в любую минуту готовый всадить в него рога. Валландер указал на стул для посетителей. Эденгрен тяжело сел, и стул жалобно скрипнул. Эденгрен, кажется, этого не заметил и начал говорить еще до того, как Валландер тоже уселся на свое место.
– Значит, это вы нашли мою дочь, – сказал. – А что вы делали на Бернсё?
– Мы ровесники, – сказал Валландер, – так что вполне можем обращаться друг к другу на «ты».
– Я предпочитаю «вы», – неожиданно резко ответил Эденгрен. – Во всяком случае, с незнакомыми людьми. Итак, что вы делали на Бернсё?
Валландер прикидывал, сердиться ему или пока не надо. Агрессивность этого тяжеловеса раздражала, но хватит ли сил ему противостоять?
– У меня были причины считать, что Иса находится там. Что и подтвердилось.
– Мне описывали в деталях все, что там произошло. Для меня по-прежнему является загадкой, как вы могли это допустить.
– Никто ничего не допускал. Будь у меня хоть малейшая возможность повлиять на события, можете не сомневаться, я бы это сделал. Как, надеюсь, и вы… Не только по отношению к Исе, но и к Йоргену тоже.
Эденгрен вздрогнул, услышав имя покойного сына. Он словно наткнулся на невидимое препятствие. Валландер воспользовался этим, чтобы направить разговор в нужное ему русло.
– Сейчас время не позволяет нам обсуждать, что произошло и почему. Хочу только сказать, что я разделяю ваше горе. Я встречался с Исой несколько раз. Она была очень хорошей девушкой.
Эденгрен опять собирался что-то сказать, но Валландер ему не дал.
– Речь идет об аренде лодочной стоянки в Истаде, – сказал он. – Контракт подписан вашей дочерью.
Эденгрен подозрительно уставился на Валландера.
– Это ложь, – сказал он.
– Это чистая правда.
– У Исы не было никакой лодки.
– И я думаю, что не было. А раньше у вас была стоянка?
– Все мои катера стоят на верфи в Эстергётланде.
У Валландера не было причин усомниться, что Эденгрен говорит правду. Он двинулся дальше.
– Может быть, кто-то другой подписал контракт от ее имени?
– Кто бы это мог быть?
– Тот человек, которого мы подозреваем в убийстве вашей дочери.
Эденгрен посмотрел ему в глаза:
– Кто это?
– Его имя Оке Ларстам.
Никакой реакции. Эденгрену имя незнакомо.
– Вы его взяли?
– Пока нет.
– Почему? Он же убил мою дочь.
– Пока нам не удалось его выследить. Поэтому я вас и пригласил. В надежде, что вы нам поможете.
– Кто он?
– К сожалению, сообщить вам все, что мы о нем знаем, я не могу. По техническим причинам. Могу только сказать, что в последние годы он работал сельским почтальоном.
Эденгрен недоверчиво покрутил головой:
– Вы что, шутите? Вы хотите сказать, что Ису убил почтальон?
– Так оно и было. К сожалению.
Эденгрен собирался задать еще какой-то вопрос, но Валландер жестом остановил его. Он снова собрался с силами.
– Постарайтесь вспомнить, какие у Исы могли быть контакты с морским клубом? Ходила ли она под парусом? Были ли у нее друзья с катерами?
Ответ Эденгрена был для Валландера неожиданным.
– У Исы не было, а у Йоргена были. У него была небольшая яхта. Летом она стояла в Грюте. Он ходил в шхерах. А осенью отвозил яхту сюда.
– Значит, у него все-таки была стоянка?
– Да. И зимняя тоже – я имею в виду, место на стапеле.
– Но Иса под парусом не ходила?
– Ходила. С братом. У них были хорошие отношения, может быть, неровные, но в основном хорошие. Они очень дружили…
В первый раз за весь разговор Валландеру показалось, что сидящий напротив него человек и в самом деле оплакивает двух погибших детей. И подумал, что нельзя целиком доверяться внешности. Похоже, в этом огромном теле бурлил вулкан чувств, просто Эденгрен хорошо владел собой и старался чувства эти не показывать.
– В какие годы Йорген ходил на яхте?
– Я ее подарил ему, по-моему, в девяносто втором году. У них был какой-то неформальный клуб. Они ходили под парусом, веселились. Вели какие-то шутливые протоколы, посылали бутылочную почту. Йорген исполнял обязанности секретаря. Мне даже пришлось ему показывать, как ведется протокол – параграфы и тому подобное.
– А эти протоколы сохранились?
– После его гибели я сложил их в ящик. Они там и лежат.
Имена, подумал Валландер. Все, что нам нужно, – имена.
– Вы можете вспомнить имена кого-либо из его друзей этого периода?
– Кое-кого – да. Но не всех.
– Но ведь эти имена, скорее всего, есть в протоколах?
– Думаю, да.
– Тогда мы за ними съездим, – сказал Валландер. – Это очень важно.
Он сказал это настолько убедительно, что даже если у Эденгрена и были возражения, он предпочел оставить их при себе. Валландер предложил полицейскую машину, но тот сказал, что привезет протоколы сам.
В дверях он обернулся.
– Я потерял детей, – тихо сказал он. – Обоих. Что у меня осталось?
Он не стал дожидаться ответа и вышел. Собственно говоря, ответа, скорее всего, бы и не последовало – Валландер просто не знал, что на это ответить. Он встал и вернулся в совещательную комнату. Эббы не было. Он дошел до приемной – ее никто не видел. Он набрал свой домашний номер. Прошло восемь длинных сигналов, прежде чем он повесил трубку. Значит, Эбба уже на пути сюда.
Через сорок минут приехал Эденгрен и положил перед Валландером большой коричневый конверт.
– Это все, – сказал он. – Одиннадцать протоколов. Ребята не относились к этому особенно серьезно.
Валландер начал листать бумаги. Протоколы были написаны на машинке с множеством опечаток и ошибок. Он насчитал семь имен, и все они были ему неизвестны Он почти наверняка мог сказать, что ни одно из них в следствии не фигурировало. Еще один тупик, подумал он. Я все надеюсь, что Оке Ларстам оставит какой-то след, кончик ниточки, которую потом можно будет размотать. Но нет. Он не оставляет ниточек. Валландер все же пошел и передал протоколы Мартинссону, в двух словах объяснил, что это такое, и уже хотел уйти, как Мартинссон вдруг негромко присвистнул.
Валландер подошел и встал у него за спиной. Мартинссон показывал на одно из имен – Стефан Берг.
– У нас, по-моему, фигурировал почтальон по фамилии Берг. Помнишь? В этой глянцевой почтовой брошюре…
Валландер про него просто забыл. Он мысленно поблагодарил Мартинссона.
– Сейчас же ему позвоню, – сказал Мартинссон и направился к телефону.
Валландер пошел к себе, но перед дверью остановился. Нет ли еще чего-то, о чем он должен спросить Эденгрена? Решил, что нет, и открыл дверь. Эденгрен стоял у окна. Глаза у него, к удивлению Валландера, были красными.
– Вы можете ехать домой. У меня нет причин вас дольше задерживать.
Эденгрен грустно поглядел на него:
– Вы его возьмете? Того, кто убил Ису?
– Да. Мы его возьмем.
– Почему он это сделал?
– А вот на этот вопрос мне нечего ответить. Я не знаю.
Эденгрен протянул ему руку. Валландер проводил его до приемной. Эббы на месте по-прежнему не было.
– Мы останемся в Швеции до похорон, – сказал Эденгрен. – А потом… потом не знаю. Скорее всего, продадим дом в Скорбю и уедем. А о том, чтобы поехать на Бернсё, я даже думать не могу.
И ушел, не дожидаясь ответа.
Вернувшись в комнату для совещаний, Валландер застал Мартинссона беседующим с почтальоном по фамилии Берг. Валландер встал рядом, прислушиваясь к разговору, но никак не мог заставить себя сосредоточиться. Им вновь овладело беспокойство. Он вышел в коридор. Мы ждем, сказал он вслух. Мы, конечно, непрерывно и лихорадочно суетимся, звоним, листаем папки, ведем короткие многозначительные разговоры, делаем выводы. Но если все это постараться объединить одним словом, то слово это будет именно таким: мы ждем. Мы все время на шаг позади Ларстама и никак не можем его настичь.
Он услышал из коридора, что Мартинссон повесил трубку.
– И что? – спросил он, входя.
– Все сходится, – сказал Мартинссон. – Стефан Берг его сын. Сейчас он учится в университете в Кентукки.
– И куда это нас ведет?
– По-моему, никуда. Берг говорит, что на работе всегда охотно рассказывал о своей семье, так что Оке Ларстам много раз имел возможность услышать рассказы о Стефане и его парусном клубе.
Валландер уселся на свое обычное место.
– И что это все значит? Есть здесь за что зацепиться?
– Похоже, нет.
Валландер внезапно потерял самообладание. Он отшвырнул лежащие перед ним бумаги.
– Мы его упустим! – заорал он. – Где он прячется? Кто этот девятый?
Все смотрели на него, не произнося ни слова. Он сложил руки чуть не в молитвенном жесте, выскочил из комнаты и заметался по коридору – уже в который раз за этот бесконечный день. Вышел в приемную – Эббы все еще не было. Так и не нашла чистую рубашку, решил он. Поехала купить новую.
Было уже семь минут четвертого. Эта среда будет тянуться еще девять часов. Пятьсот сорок минут они будут ждать, что Оке Ларстам в любую из них выполнит свою угрозу.
Наконец, он принял решение. Ему надо посоветоваться с ближайшими сотрудниками. В комнате для совещаний, больше напоминающей сейчас военный штаб, ему никак не удавалось сосредоточиться. Он встал в дверях и подождал, пока Анн-Бритт обратит на него внимание.
– Захвати Мартинссона, – сказал он, – и приходите ко мне в кабинет. Посидим у меня.
Через три минуты они были у него. Мартинссон предусмотрительно притащил стул.
– Еще раз, – произнес Валландер как заклинание, – давайте посмотрим на все это еще раз. Втроем. Два вопроса как были, так и остаются: где он прячется и кого собирается убить. Если даже предполагать, что он настигнет свою жертву без одной минуты двенадцать, все равно у нас только девять часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79