Какие у нее цели? Все десять боеголовок ракеты нацелены на объекты, которые мы называем целями третьей или четвертой степени прочности в ядерном отношении, а не на уязвимые цели, такие, как города, население и тому подобное. Наши боеголовки W87 чрезвычайно точны, от них, как от смерти и налогов, невозможно спрятаться. И в силу своей точности они довольно маленькие. Так вот, все десять боеголовок нацелены на уничтожение трех основных РЛС дальнего обнаружения, командного пункта ПВО страны, подземного правительственного бункера в тридцати милях от Москвы и пяти сибирских ракетных шахт, которые к моменту запуска нашей ракеты МХ будут пусты. Вы можете спросить, в чем же тогда смысл? Как только советские радары засекут летящие десять боеголовок, они сойдут с ума и выпустят в нашу сторону все, что у них есть. Общая мощность наших боеголовок тридцать пять мегатонн, в СССР они уничтожат объекты, которые я перечислил выше, и, наверное, максимум тридцать тысяч человек. А через семь-девять минут Советы обрушат на нас четыре тысячи мегатонн, и все их ракеты нацелены на наши города и ракетные шахты. Электромагнитное излучение выведет из строя наши радары и компьютеры, погибнет примерно триста миллионов американцев. Вот и все. Гейм, сет, игра закончена, победил Советский Союз. Цель Пашина - вынудить свою страну нанести по США массированный удар, потому что цена первого удара очень высока. Но ни Политбюро, ни даже какие-нибудь сумасшедшие военные сами никогда не нажмут ядерную кнопку. Пашин нажмет ее, возможно, с помощью или по настоянию этого общества «Память» и с помощью небольшого спецподразделения. Понимаете? Легко, даже гениально. А когда все закончится, он выберется из горы, за ним прилетит вертолет, и он станет царем всей России.
- Но наши подводные лодки, они могут…
- Нет, - возразил Питер, - извините, но все наши подводные лодки у них под прицелом. Некоторые русские смогут уничтожить в первые же минуты, они собьют и самолеты «Такамо», которые держат связь с подводными лодками и должны передать им приказ на пуск ракет. С помощью электромагнитного излучения и электронных помех русские могут заблокировать всю связь, подводные лодки останутся без связи и станут непременно ждать, пока за пару недель их не потопят. Они постараются заблокировать действия подводных лодок, Пашин наверняка об этом позаботился. Тогда все. Русские не хотят воевать, но Пашин не оставит им выбора. Одним ударом он надеется разгрести весь хлам и мусор в руководстве страны, выполнить роль этакой уборщицы.
- Но почему же он не захватил русские ракетные шахты и не нанес первый удар подобным способом? - спросил кто-то.
- Потому что Саут Маунтин - единственная в мире ракетная шахта с независимой системой запуска. Единственное место, где он сам может нажать на кнопку. Пашин выбрал сложный, но и самый логичный путь. Согласно его моральным понятиям, такой выбор можно даже назвать безупречным. Он не сумасшедший, на самом деле он просто действует в рамках правил игры, той самой игры, которую изобрели его и наша страны.
- А что за люди с ним?
- Вашингтон уверен, что это люди из спецназа, - ответил Скейзи. - Советские войска специального назначения. Они находятся в подчинении ГРУ, а не Министерства обороны, ведь Пашин - большая величина именно в ГРУ. Эти люди прошли специальную подготовку по захвату ракетных шахт, они воевали в Афганистане. Отсюда их загар и вставные зубы, не позволяющие определить, из какой они страны. Их человек шестьдесят? Значит, четыре группы по пятнадцать человек, такие группы и являются боевой единицей спецназа. Теперь понятно, откуда взялись эти проклятые «стингеры», мы поставляли их моджахедам, чтобы сбивать советские штурмовые вертолеты МИ-26. Должно быть, спецназовцы перехватили караван и использовали это оружие против нас. Очень, очень крепкие парни.
Пуллер не слушал Скейзи, он думал, пытаясь отыскать уязвимое место в рассуждениях Питера.
- Доктор Тиокол, - внезапно спросил он, - не думаете ли вы, что ваша теория развалится с учетом нашего ответного удара? Как только наши радары засекут русские ракеты, мы нанесем ответный удар. И уничтожим их. А весь мир погибнет от радиации…
- Вы не совсем поняли, полковник Пуллер. Должно произойти что-то еще. Что-то такое, что воспрепятствует нашему ответному удару, что полностью расстроит наши действия в те семь-девять минут с момента запуска нашей ракеты и до массированного удара русских.
Снова наступила полная тишина.
- Запуск МХ - это только часть операции. Существует, просто должна быть и другая часть. Я с самого начала говорил вам об этом, но не имел представления, что это может быть такое. Теперь я знаю. Вот вам и объяснение того странного радиосигнала, отправленного утром сразу после захвата шахты. Пашин подал сообщение своим сообщникам, что операция задерживается на восемнадцать часов из-за хранилища для ключей.
- Так в чем же все-таки дело? - спросил Скейзи.
- Это называется обезглавливание, - пояснил Питер, - или убийство главы государства. Означает отсечение правящей верхушки, а вся наша правящая верхушка находится в Вашингтоне. Лучше соедините меня побыстрее с ФБР. Пашин собирается запустить МХ здесь, в Саут Маунтин, и одновременно устроить ядерный взрыв в Вашингтоне.
Это было, пожалуй, самое трудное задание. Акли предпочел бы ему любое другое, но события развивались стремительно, и из Вашингтона объяснили, что он обязан выполнить это задание.
- Я… я не уверен, что смогу, - попытался возразить Акли. - Не могли бы вы прислать кого-нибудь еще?
После небольшой паузы голос на другом конце ответил:
- Уже нет времени, поздно. Фотографии и документы мы можем переслать по факсу в полицейский участок на дороге № 40 рядом с Фредериком, вам их доставят через двадцать минут. Вы старший сотрудник ФБР в том районе, так что действуйте.
Акли сглотнул слюну. Разве у него был выбор? Через двадцать минут подлетела полицейская машина с включенными сиреной и мигалкой, а еще через несколько секунд Акли уже держал документы.
- Мы получили это по компьютерной сети из Вашингтона, - сказал полицейский. - Эй, с тобой все в порядке? Приятель, ты выглядишь так, словно у тебя сегодня самый худший день в жизни.
- Да уж точно не лучший.
- Слышал, тут была большая стрельба.
- Да. Я в ней участвовал.
- Ох, Господи, извини, парень. Эй, и они не дали тебе времени отдохнуть…
- Сегодня нет времени для отдыха. Спасибо.
С конвертом в руках Акли направился по дорожке к дому. Весь он светился огнями, уже пришли священник, семейный доктор, а несколько минут назад прибыла пожилая пара, должно быть, дедушка и бабушка.
Он остановился у двери. Как ему хотелось очутиться сейчас за сотни миль отсюда, чтобы все закончилось, чтобы это был не он. Но это был он, и Акли постучал в дверь.
Ему показалось, что прошло несколько минут, прежде чем дверь открыл мужчина лет шестидесяти, грузный, с ничего не выражающими глазами.
- Что вы хотите? - спросил он.
- Гм, моя фамилия Акли. Я специальный агент ФБР. Сожалею, что вынужден делать это, но мне необходимо поговорить с девочками.
Мужчина долго и пристально смотрел на Акли.
- Девочки очень устали, - сказал он неохотно, - у них был такой ужасный день. Мы только что уложили их, я даже собирался дать им снотворное, чтобы они лучше спали. Здесь их дедушка и бабушка. Нельзя ли отложить разговор на другое время?
- Был бы рад, доктор, но я обязан поговорить с ними. Ситуация чрезвычайная, а времени очень мало.
- Молодой человек, сегодня на глазах девочек застрелили их мать. Неужели у вас…
- Послушайте, мне глубоко ненавистна моя роль, но вы должны понять, насколько ужасна, просто ужасна ситуация. Доктор, в этом районе объявлена угроза ядерного нападения, и формально у меня есть все права делать то, что нужно. Пожалуйста, не заставляйте меня превращаться еще и в безжалостного тупицу. - Акли сглотнул слюну, дыхание у него было тяжелым, колени вспотели.
Доктор бросил на него свирепый взгляд, потом отступил в сторону, пропуская Акли в дом.
В доме стояла жуткая тишина. Двое пожилых людей сидели на софе. Женщина плакала, мужчина выглядел оцепеневшим. Гостиная была тускло освещена, соседка Кэти Рид суетилась возле обеденного стола, что-то расставляя на нем, но к еде никто не притрагивался, она лежала на тарелках, поблескивая в скудном свете. В комнате до сих пор валялись осколки стекла, дерева, пластика - результат стрельбы, но, правда, полицейские забили фанерой окна, где были выбиты стекла.
Вид комнаты и связанные с ней ужасные воспоминания вызвали у Акли тошноту.
- Кэти, как ты думаешь, можно разбудить и поднять девочек? - спросил доктор. - Этот офицер утверждает, что ему надо срочно поговорить с ними.
- Неужели нельзя оставить их в покое… - начала миссис Рид повышенным тоном.
- Мне очень жаль, - извинился Акли, - но это необходимо. Может быть, мне понадобится только старшая. Кажется, Пу?
- Бин, - бросила Кэти, поднимаясь по лестнице, но вдруг внезапно повернулась.
- Вы были сегодня днем таким решительным, таким уверенным. И посмотрите, что случилось. Посмотрите, что вы сделали с этой семьей.
Акли не знал, что ответить ей. Он снова сглотнул слюну.
- У них была такая счастливая семья. Настоящая семья. Почему вы сделали с ними такое?
Акли опустил голову, уставившись на кончики ботинок. К нему подошел доктор.
- Вы тот самый человек, что был наверху?
- Да, - ответил Акли, в который раз сглатывая слюну. - Поверьте, я не хотел, чтобы так все получилось. - Но доктор смотрел на него, не веря ни единому слову.
Через несколько минут Кэти Рид спустилась по лестнице вместе с Бин. Лицо девочки припухло от сна, на ней была розовая ночная рубашка и тапочки, отороченные кроличьим мехом. Бин потирала кулачками глаза, но, увидев Акли, замерла неподвижно, ее фигурка буквально излучала страх. Кэти Рид подвела ее по ступенькам к Акли.
- Привет, - сказал Акли, придавая своему голосу бодрый тон. - Эй, мне очень жаль, что я разбудил тебя.
- Да оставьте вы свой тон, - буркнула миссис Рид. Акли не умел обращаться с детьми, как-то не доводилось ему делать этого. Но сейчас, глядя на девочку, на ее серьезное личико, бледную пуговку носа, большие, темные, вопрошающие глаза, на ее маленькие ручки, прижатые к груди, ему ужасно захотелось встать перед ней на колени, прижать к себе и молить о прощении. Кожа на ее шейке была такой мягкой.
- Меня зовут Джим, - вымолвил он. - Малышка, я хочу попросить тебя посмотреть фотографии.
- Ты собираешься застрелить меня? - спросила девочка.
Внезапная боль расколола Акли на тысячу кусков, и каждый из кусков ужасно болел.
- Нет, дорогая. Это был ужасный, жуткий несчастный случай. Я все бы отдал, чтобы его не произошло.
- А моя мамочка в раю? Нана сказала, что ты отправил ее в рай, потому что Иисусу захотелось иметь рядом своего лучшего друга.
- Наверное, это так. Иисус, гм… - Акли не знал, что говорить… - Иисус иногда поступает загадочно, ты же знаешь. Но думаю, он знает, как лучше.
Бин медленно кивнула, размышляя.
- Иисус очень любит нас, но мамочку он любил больше всех. Моя мама будет очень счастлива с ним.
- Уверен, что так оно и будет. А теперь, сладкая моя, пожалуйста, окажи мне одну маленькую услугу, и я навсегда уйду отсюда. У меня есть фотографии, мне их прислали из Вашингтона. Я хочу, чтобы ты посмотрела на них и сказала, нет ли там людей, которые увели твоего папу.
Акли подвел девочку к столу, и она принялась внимательно, одну за одной, рассматривать фотографии.
Потом выбрала одну и протянула Акли.
- Вот этот. Он был здесь сегодня утром. Он новый начальник моего папы, он забрал папу на новую работу. Это друг Германа.
Акли посмотрел на фотографию. На ней было изображено примечательное волевое лицо явно профессионального военного: сломанный нос, короткая стрижка, жесткие, суровые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Но наши подводные лодки, они могут…
- Нет, - возразил Питер, - извините, но все наши подводные лодки у них под прицелом. Некоторые русские смогут уничтожить в первые же минуты, они собьют и самолеты «Такамо», которые держат связь с подводными лодками и должны передать им приказ на пуск ракет. С помощью электромагнитного излучения и электронных помех русские могут заблокировать всю связь, подводные лодки останутся без связи и станут непременно ждать, пока за пару недель их не потопят. Они постараются заблокировать действия подводных лодок, Пашин наверняка об этом позаботился. Тогда все. Русские не хотят воевать, но Пашин не оставит им выбора. Одним ударом он надеется разгрести весь хлам и мусор в руководстве страны, выполнить роль этакой уборщицы.
- Но почему же он не захватил русские ракетные шахты и не нанес первый удар подобным способом? - спросил кто-то.
- Потому что Саут Маунтин - единственная в мире ракетная шахта с независимой системой запуска. Единственное место, где он сам может нажать на кнопку. Пашин выбрал сложный, но и самый логичный путь. Согласно его моральным понятиям, такой выбор можно даже назвать безупречным. Он не сумасшедший, на самом деле он просто действует в рамках правил игры, той самой игры, которую изобрели его и наша страны.
- А что за люди с ним?
- Вашингтон уверен, что это люди из спецназа, - ответил Скейзи. - Советские войска специального назначения. Они находятся в подчинении ГРУ, а не Министерства обороны, ведь Пашин - большая величина именно в ГРУ. Эти люди прошли специальную подготовку по захвату ракетных шахт, они воевали в Афганистане. Отсюда их загар и вставные зубы, не позволяющие определить, из какой они страны. Их человек шестьдесят? Значит, четыре группы по пятнадцать человек, такие группы и являются боевой единицей спецназа. Теперь понятно, откуда взялись эти проклятые «стингеры», мы поставляли их моджахедам, чтобы сбивать советские штурмовые вертолеты МИ-26. Должно быть, спецназовцы перехватили караван и использовали это оружие против нас. Очень, очень крепкие парни.
Пуллер не слушал Скейзи, он думал, пытаясь отыскать уязвимое место в рассуждениях Питера.
- Доктор Тиокол, - внезапно спросил он, - не думаете ли вы, что ваша теория развалится с учетом нашего ответного удара? Как только наши радары засекут русские ракеты, мы нанесем ответный удар. И уничтожим их. А весь мир погибнет от радиации…
- Вы не совсем поняли, полковник Пуллер. Должно произойти что-то еще. Что-то такое, что воспрепятствует нашему ответному удару, что полностью расстроит наши действия в те семь-девять минут с момента запуска нашей ракеты и до массированного удара русских.
Снова наступила полная тишина.
- Запуск МХ - это только часть операции. Существует, просто должна быть и другая часть. Я с самого начала говорил вам об этом, но не имел представления, что это может быть такое. Теперь я знаю. Вот вам и объяснение того странного радиосигнала, отправленного утром сразу после захвата шахты. Пашин подал сообщение своим сообщникам, что операция задерживается на восемнадцать часов из-за хранилища для ключей.
- Так в чем же все-таки дело? - спросил Скейзи.
- Это называется обезглавливание, - пояснил Питер, - или убийство главы государства. Означает отсечение правящей верхушки, а вся наша правящая верхушка находится в Вашингтоне. Лучше соедините меня побыстрее с ФБР. Пашин собирается запустить МХ здесь, в Саут Маунтин, и одновременно устроить ядерный взрыв в Вашингтоне.
Это было, пожалуй, самое трудное задание. Акли предпочел бы ему любое другое, но события развивались стремительно, и из Вашингтона объяснили, что он обязан выполнить это задание.
- Я… я не уверен, что смогу, - попытался возразить Акли. - Не могли бы вы прислать кого-нибудь еще?
После небольшой паузы голос на другом конце ответил:
- Уже нет времени, поздно. Фотографии и документы мы можем переслать по факсу в полицейский участок на дороге № 40 рядом с Фредериком, вам их доставят через двадцать минут. Вы старший сотрудник ФБР в том районе, так что действуйте.
Акли сглотнул слюну. Разве у него был выбор? Через двадцать минут подлетела полицейская машина с включенными сиреной и мигалкой, а еще через несколько секунд Акли уже держал документы.
- Мы получили это по компьютерной сети из Вашингтона, - сказал полицейский. - Эй, с тобой все в порядке? Приятель, ты выглядишь так, словно у тебя сегодня самый худший день в жизни.
- Да уж точно не лучший.
- Слышал, тут была большая стрельба.
- Да. Я в ней участвовал.
- Ох, Господи, извини, парень. Эй, и они не дали тебе времени отдохнуть…
- Сегодня нет времени для отдыха. Спасибо.
С конвертом в руках Акли направился по дорожке к дому. Весь он светился огнями, уже пришли священник, семейный доктор, а несколько минут назад прибыла пожилая пара, должно быть, дедушка и бабушка.
Он остановился у двери. Как ему хотелось очутиться сейчас за сотни миль отсюда, чтобы все закончилось, чтобы это был не он. Но это был он, и Акли постучал в дверь.
Ему показалось, что прошло несколько минут, прежде чем дверь открыл мужчина лет шестидесяти, грузный, с ничего не выражающими глазами.
- Что вы хотите? - спросил он.
- Гм, моя фамилия Акли. Я специальный агент ФБР. Сожалею, что вынужден делать это, но мне необходимо поговорить с девочками.
Мужчина долго и пристально смотрел на Акли.
- Девочки очень устали, - сказал он неохотно, - у них был такой ужасный день. Мы только что уложили их, я даже собирался дать им снотворное, чтобы они лучше спали. Здесь их дедушка и бабушка. Нельзя ли отложить разговор на другое время?
- Был бы рад, доктор, но я обязан поговорить с ними. Ситуация чрезвычайная, а времени очень мало.
- Молодой человек, сегодня на глазах девочек застрелили их мать. Неужели у вас…
- Послушайте, мне глубоко ненавистна моя роль, но вы должны понять, насколько ужасна, просто ужасна ситуация. Доктор, в этом районе объявлена угроза ядерного нападения, и формально у меня есть все права делать то, что нужно. Пожалуйста, не заставляйте меня превращаться еще и в безжалостного тупицу. - Акли сглотнул слюну, дыхание у него было тяжелым, колени вспотели.
Доктор бросил на него свирепый взгляд, потом отступил в сторону, пропуская Акли в дом.
В доме стояла жуткая тишина. Двое пожилых людей сидели на софе. Женщина плакала, мужчина выглядел оцепеневшим. Гостиная была тускло освещена, соседка Кэти Рид суетилась возле обеденного стола, что-то расставляя на нем, но к еде никто не притрагивался, она лежала на тарелках, поблескивая в скудном свете. В комнате до сих пор валялись осколки стекла, дерева, пластика - результат стрельбы, но, правда, полицейские забили фанерой окна, где были выбиты стекла.
Вид комнаты и связанные с ней ужасные воспоминания вызвали у Акли тошноту.
- Кэти, как ты думаешь, можно разбудить и поднять девочек? - спросил доктор. - Этот офицер утверждает, что ему надо срочно поговорить с ними.
- Неужели нельзя оставить их в покое… - начала миссис Рид повышенным тоном.
- Мне очень жаль, - извинился Акли, - но это необходимо. Может быть, мне понадобится только старшая. Кажется, Пу?
- Бин, - бросила Кэти, поднимаясь по лестнице, но вдруг внезапно повернулась.
- Вы были сегодня днем таким решительным, таким уверенным. И посмотрите, что случилось. Посмотрите, что вы сделали с этой семьей.
Акли не знал, что ответить ей. Он снова сглотнул слюну.
- У них была такая счастливая семья. Настоящая семья. Почему вы сделали с ними такое?
Акли опустил голову, уставившись на кончики ботинок. К нему подошел доктор.
- Вы тот самый человек, что был наверху?
- Да, - ответил Акли, в который раз сглатывая слюну. - Поверьте, я не хотел, чтобы так все получилось. - Но доктор смотрел на него, не веря ни единому слову.
Через несколько минут Кэти Рид спустилась по лестнице вместе с Бин. Лицо девочки припухло от сна, на ней была розовая ночная рубашка и тапочки, отороченные кроличьим мехом. Бин потирала кулачками глаза, но, увидев Акли, замерла неподвижно, ее фигурка буквально излучала страх. Кэти Рид подвела ее по ступенькам к Акли.
- Привет, - сказал Акли, придавая своему голосу бодрый тон. - Эй, мне очень жаль, что я разбудил тебя.
- Да оставьте вы свой тон, - буркнула миссис Рид. Акли не умел обращаться с детьми, как-то не доводилось ему делать этого. Но сейчас, глядя на девочку, на ее серьезное личико, бледную пуговку носа, большие, темные, вопрошающие глаза, на ее маленькие ручки, прижатые к груди, ему ужасно захотелось встать перед ней на колени, прижать к себе и молить о прощении. Кожа на ее шейке была такой мягкой.
- Меня зовут Джим, - вымолвил он. - Малышка, я хочу попросить тебя посмотреть фотографии.
- Ты собираешься застрелить меня? - спросила девочка.
Внезапная боль расколола Акли на тысячу кусков, и каждый из кусков ужасно болел.
- Нет, дорогая. Это был ужасный, жуткий несчастный случай. Я все бы отдал, чтобы его не произошло.
- А моя мамочка в раю? Нана сказала, что ты отправил ее в рай, потому что Иисусу захотелось иметь рядом своего лучшего друга.
- Наверное, это так. Иисус, гм… - Акли не знал, что говорить… - Иисус иногда поступает загадочно, ты же знаешь. Но думаю, он знает, как лучше.
Бин медленно кивнула, размышляя.
- Иисус очень любит нас, но мамочку он любил больше всех. Моя мама будет очень счастлива с ним.
- Уверен, что так оно и будет. А теперь, сладкая моя, пожалуйста, окажи мне одну маленькую услугу, и я навсегда уйду отсюда. У меня есть фотографии, мне их прислали из Вашингтона. Я хочу, чтобы ты посмотрела на них и сказала, нет ли там людей, которые увели твоего папу.
Акли подвел девочку к столу, и она принялась внимательно, одну за одной, рассматривать фотографии.
Потом выбрала одну и протянула Акли.
- Вот этот. Он был здесь сегодня утром. Он новый начальник моего папы, он забрал папу на новую работу. Это друг Германа.
Акли посмотрел на фотографию. На ней было изображено примечательное волевое лицо явно профессионального военного: сломанный нос, короткая стрижка, жесткие, суровые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65