Говорят, во время игры в баскетбол Джеймс оскорбил одного из игроков, а у того был пистолет, и он застрелил Джеймса.
Так что Натан не нашел дома ни мамы, ни брата Джеймса. Да и все, с кем он воевал в катакомбах, тоже умерли. Смерть была повсюду, словно крысы на задворках Пенсильвания-авеню. Уоллс не мог найти работу, а когда все-таки нашел, у него начались головные боли - результат взрыва в тоннеле - и его уволили.
«Сегодня первый день оставшейся тебе жизни» - такое объявление встретило его на станции Дерос, когда он вернулся из Вьетнама, но это была очередная ложь для белых: это был первый день несуществующей жизни.
Этот плакат следовало бы заменить другим, с надписью: «Трахай ниггеров».
Уоллс помотал головой и с такой силой сжал обрез, что чуть не сломал его.
Никто не знает, как жестоко может изменить человека Пенсильвания-авеню.
«Парень, сделай что-нибудь, чтобы вырваться с Пенсильвания-авеню, похорони маму и брата в более приличном месте этой страны». Он скучал по маме, скучал по брату. Уоллс так и не вырвался с Пенсильвания-авеню, но стал одним из ее хлыщей, ее пастором, он знал все и мог предложить что угодно: шлюху, всякие таблетки для поднятия настроения и мужской потенции. Он был султаном Пенсильвания-авеню, пока…
Капля воды упала на щеку, вернула его от воспоминаний к действительности.
Перед ним был только этот гребаный тоннель, по которому, похоже, предстояло двигаться бесконечно и…
И тогда он увидел это.
Черт, так долго карабкаться, чтобы увидеть это дерьмо, но все же это было именно то, за чем он пришел сюда.
Впереди в тоннель врезалась труба из рифленого металла, но, черт побери, ржавая. Свет, который его вел, шел из дыры в этой трубе.
Уоллс полез вверх, но не вертикально, а под углом в направлении трубы.
Может быть, это канализация? Да нет, дерьмом вроде не пахнет. Он добрался до трубы и вполз в нее. Через эту трубу текла вода, уходя затем в гору. Это был главный тоннель в его жизни. Уоллс ощупал дыру. Да, слава Богу, человек может пролезть через такую дыру. Он начал втискиваться в трубу, словно влезал назад в материнскую утробу. Тело его дергалось, извивалось, скручивалось, узкие бедра вихляли из стороны в сторону. Ах, черт, зацепился обрез! Ну давай, черт побери, еще разок, еще.
Он втиснулся и в эту трубу.
Но куда же она ведет? Уоллс потихоньку пополз вперед, плечи едва пролезали, потолок трубы был всего в дюйме от его носа. Он продолжал протискиваться вперед, ощущая запах металла, не имея возможности повернуться.
Обрез под ним причинял чертовскую боль, но изменить он ничего не мог, продвигаясь вперед по дюймам. Его снова охватила паника. Ох, черт, не хватало еще подохнуть здесь, застряв, как дерьмо в канализации. Уоллс закричал, и этот крик хлестнул его по лицу, отскочив от металлической поверхности трубы почти у его носа. В такой тесноте приходилось толкать себя вперед дюйм за дюймом. Да, здесь можно застрять и подохнуть от голода, а потом появятся крысы и обглодают труп до костей.
Уоллс старался не думать о крысах, и, слава Господи, их здесь не было.
Только труба, со всех сторон одна труба, свет где-то впереди, очень холодный сухой воздух и какой-то гул. Уоллс протискивал себя вперед, секунды растянулись в часы, ему казалось, что в этой трубе он уже целую вечность, что труба просто стала его жизнью. Худшего момента и не припомнишь, разве что то утро, когда его предупредили, что Арийцы, поклявшиеся добраться до его задницы, поджидают его в душе.
В голову пришла мысль помолиться, но он не мог решить, какому Богу. Нет, баптистский мамин Бог здесь не подойдет, многие ребята верили в него, но погибли, и последний из них, бедняга Уидерспун, остался в тоннеле всего несколько часов назад. Аллах тоже не подойдет, потому что верившие в него ребята погибли точно так же, как и баптисты. Там, в тюрьме, рьяному приверженцу ислама Ларри Арийцы разрезали рот, и Аллах не спас его задницу. Так и не придумав, кому помолиться, Уоллс просто запел псалом «Абрахам, Мартин и Джон», посчитав это лучшими строчками, обращенными к Богу, какие ему довелось слышать.
И снова начал протискиваться вперед. Казалось, прошла целая вечность, залитый потом и охваченный страхом, он, наконец, дополз до конца трубы.
Уоллс высунулся из нее. И увидел Бога. Высокий, черный и чистый, Бог равнодушно смотрел на него, стоя в помещении, где гудели кондиционеры. Бог был большим. Бог был громадным. В нем не было ни милосердия, ни понимания, у него не было человеческого лица. Бог был гладким и холодным на ощупь.
Бог был ракетой.

Впервые за все это время застучал телетайп, но генерал даже не шевельнулся, чтобы подойти и прочитать сообщение. Он остался стоять позади Хаммела, заглядывая ему через плечо, словно завороженный видом пламени, проникающего в глубь титанового блока. Можно было подумать, что он пытается заставить пламя быстрее резать металл.
- Сэр, тут сообщение.
Генерал с трудом оторвал взгляд от пламени горелки, подошел к телетайпу и оторвал ленту с сообщением, после этого подошел к телефону. Джек услышал, как он сказал:
- Майор Ясотый, больше нет необходимости говорить только по-английски. Похоже, американцы выяснили, кто мы.
Он положил трубку и повернулся к охранникам. Быстро заговорил с ними на каком-то другом языке. Охранники ответили ему и, оживленно переговариваясь, вышли из помещения. И тут Джек понял, какой это был язык.
Он тут же прекратил работу.
- Да вы же русские! - крикнул Джек генералу. - Я слышал, это русский язык. Проклятые русские! - В повисшей тишине Джек слышал, как колотится его сердце.
Генерал посмотрел на него, и Джек заметил, как на секунду на его гладком симпатичном лице промелькнуло удивление.
- А если даже и так, мистер Хаммел? Какая в этом разница для вашей семьи?
- Я ни за что не буду помогать русским, - решительно ответил Джек.
Теперь он чувствовал, что у него есть твердая причина стоять на своем, хотя сердце стучало, как паровой молот, а колени начали дрожать.
Генерал что-то сказал по-русски, в комнату тут же ворвались два молодых десантника и направили оружие на Джека.
- Кончайте ломать комедию, мистер Хаммел, и, пожалуйста, без глупостей. Одно мое слово, и вас пристрелят. А потом я отдам приказ людям, находящимся у вас дома, и они убьют вашу жену и детей. Осталось-то всего дюйм или два металла, теперь мы уже сможем справиться и без вас. Так что вы напрасно пожертвуете собой и своей семьей.
- Вы так думаете? Может быть, вы и разбираетесь в ракетах, но в сварке вы ничего не понимаете. А я вот рвану эти шланги, - Джек схватился за шланги, которые шли от горелки к газовому баллону, - вырву клапаны и вы останетесь без газа. И ничего не сможете сделать, пока не найдете новый баллон. Может, и раздобудете его, но к полудню завтрашнего дня.
Подобная бравада далась Джеку тяжело, колени у него дрожали, горелка в руке так и прыгала. Но тут все было на его стороне. Все это сумасшествие зависело от клапанов между шлангами и баллоном. Дернуть посильней - и все кончено.
Генерал моментально оценил ситуацию.
- Не делайте глупостей, мистер Хаммел. Я с вами совершенно откровенен. Заверяю, что жена ваша и дети в безопасности. Послушайте, вы так напряженно работали. Отдохните. Мы оставим вас одного. Подумайте хорошенько, а потом дадите мне ответ. Идет?
Улыбнувшись, генерал что-то сказал десантникам, и они вышли из комнаты.
Все втроем. Джека охватила радость. Приятно было видеть, как сник и отступил самоуверенный генерал. Полный триумф, только что теперь делать? Вырвать шланг?
Но тогда они убьют его и всю семью. Мир будет спасен, а все Хаммелы погибнут.
Проклятье. Но пока в руке у меня этот чертов шланг, сила на моей стороне, и это будет их сдерживать. Джек огляделся и увидел большую металлическую дверь. Вот если бы удалось закрыть ее, тогда возможно…
И тут он заметил на столе желтый лист телетайпной ленты и взял его.
"Первому заместителю Главного разведывательного управления Аркадию Пашину.
Предлагаю вам прекратить все ваши действия в ракетном комплексе Саут Маунтин на следующих условиях:
1. Вы и все ваши люди из 22-й бригады спецназа будете под охраной, гарантирующей вашу безопасность, возвращены в Советский Союз. Советские власти еще не уведомлены о том, кто вы такие, о ваших действиях и о ваших связях с общеcтвом «Память».
2. Всем раненым будет оказана медицинская помощь, в Советский Союз они будут возвращены при первой же возможности.
3. Никто не будет подвергнут допросам со стороны представителей разведслужб.
4. Если условия пункта 1 для вас неприемлемы, то Соединенные Штаты гарантируют вашу отправку (и тех, кто пожелает сопровождать вас) в любую нейтральную страну по вашему выбору.
5. Вам и последующим за вами людям предлагается надежное убежище, новые документы и комфортные условия в выбранной стране проживания.
Генерал Аркадий Пашин, задуманная вами акция не может иметь успеха. Умоляю вас от имени всего человечества, взываю к вашей чести профессионального военного, остановите свою акцию, прежде чем проявятся ее гибельные последствия".
Обращение было подписано президентом Соединенных Штатов. Президентом!
Значит, президент обо всем знает. Это произвело большое впечатление на Джека, он словно воспарил. Если президент знает, то все это скоро закончится! Наши военные появятся здесь в любой момент! Если бы только я смог закрыть дверь, тогда…
Джек поднял голову и в этот момент весь мир в его глазах пошел красными вспышками, луч лазерного прицела, ослепляя, резанул его по лицу.
«Рви!» - мелькнуло у него в голове, и Джек потянул шланг, но вдруг что-то взорвалось в ноге, и он со стоном упал на пол. Боль была ужасной, но даже сквозь эту боль Джек почувствовал, как горелка выскользнула из пальцев. Он повернулся и, собрав все силы, попытался дотянуться до нее, чтобы разрезать этого сукина сына. Но выстреливший в него десантник уже ворвался в комнату и навалился на Джека. Все было кончено в считанные секунды.
- Займитесь его раной, - приказал генерал.
- Ты псих! - закричал Джек Хаммел. - Проклятый психопат, ты будешь…
Теперь на него уже со всех сторон навалились люди, Джек лежал под ними, вытянувшись на спине. Кто-то сделал ему укол в ногу, боль сразу утихла, нога словно наполнилась взбитыми сливками. На рану наложили повязку.
- Он очень аккуратно подстрелил вас, мистер Хаммел. Точно в бедро, но кость не задета. До ста лет проживете.
- Ты сумасшедший, - снова закричал Джек, - ты хочешь взорвать весь мир. Проклятый психопат.
- Нет, мистер Хаммел, я вполне нормален. Возможно, я даже самый нормальный человек в этом мире. А теперь, мистер Хаммел, вам пора возвращаться к своей горелке и продолжать работу. Но все время помните, что этот человек будет держать пистолет у вашего затылка. Одно неосторожное движение - и вы мертвы, после чего мертва и ваша семья. Их не похоронят, они сгорят на погребальном костре мира.
Генерал наклонился над Джеком, и - будь он проклят! - Джек даже сейчас почувствовал обаяние этого человека.
- Послушайте, молодой человек. Когда вы обеспечите нам доступ к ключу и мы сделаем то, что должны сделать, я позволю вам позвонить домой. Время у нас будет. А потом прикажу своим людям привезти их сюда. Понимаете, мистер Хаммел, сюда, в гору, потому что это единственное безопасное место. Подумайте о будущем, которое ждет вас, мистер Хаммел. Оно ваше, в обмен на оставшиеся небольшие усилия.
И тут Джек Хаммел с ужасом осознал, что этот человек вовсе не сумасшедший.
Он вполне нормальный и четко представляет себе то, что собирается сделать.
- Подумайте о своих детях, мистер Хаммел.
- Но для чего вам это нужно? - невольно вырвалось у Джека. - Господи, для чего? Вы же убьете миллиард людей.
Генерал горько усмехнулся. У Джека появилось такое чувство, что на самом деле он видит этого человека впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65