— Без разницы.
— В колледже я немного играл в самодеятельности.
— Уверен, что вы выглядели весьма достоверно, — заявил Грофилд.
Чарли гавкнул, а Кен сказал:
— Кажется, я тоже малость обиделся. Идем дальше.
— Да уж хотелось бы.
— Вы когда — нибудь были в Квебеке?
— В городе или провинции?
— В городе.
— Да.
— Знаете “Шато Фронтенак”?
— Тамошний большой отель? Конечно.
— Ваш приятель, генерал Позос, будет там в следующую субботу, — сообщил Кен. — Под чужим имеНем. — Позос? Я думал, он безвылазно сидит на своей яхте.
— В конце недели он ее покинет. Второй ваш дружок, Онум Марба, тоже приедет туда, и тоже под чужим именем. Он будет в свите полковника Рагоса, президента Ундурвы. Все прибудут инкогнито.
— Насколько я знаю, Позос и Марба знакомы.
— Правители стран Третьего мира все теснее знакомятся друг с другом, — ответил Кен. — Возможно, наши сведения неполны, но, насколько нам сейчас известно, вожди по крайней мере семи малых неприсоединившихся стран инкогнито соберутся в конце этой недели в “Шато Фронтенак”. Трое африканцев, один центральноамериканец, двое из Южной Америки и один азиат. Может, будут и другие.
— С какой целью они встречаются? Чарли гавкнул.
— Хотелось бы нам знать.
— О — о! — вздохнул Грофилд.
— Мы настолько в этом заинтересованы, — сказал Кен, — что готовы помочь участнику вооруженного ограбления выйти сухим из воды, чего он никак не заслуживает. Если он поможет нам все выяснить.
— Но почему я?
— Потому что вы знаете двоих из этих людей. Потому что оба они знают, что вы авантюрист и наемник. Может ли им пригодиться американец такого пошиба? Надеемся, что да. Надеемся, что вы сумеете убедить их.
— А если не сумею?
— Многое будет зависеть от того, — ответил Кен, — насколько усердно, по нашему мнению, вы будете стараться. — Он подался вперед и выглянул из — за плеча водителя. — Похоже, мы приехали.
Грофилд посмотрел на снежную пелену и с трудом разглядел чугунные ворота, мимо которых проезжала машина. Впереди маячил серый кирпичный дом. Они подъезжали все ближе. Грофилд спросил:
— А почему бы вам не поручить это кому — нибудь из своих людей?
— Ни у кого из них нет ваших умений и навыков, — ответил Кен. — Подождите, войдем в дом, тогда и поговорим. — Да уж наверное, — буркнул Грофилд.
Машина медленно обогнула угол дома и остановилась у черной боковой двери. Чарли толкнул дверцу и вылез под снегопад. Грофилд выбрался следом, а Кен был замыкающим. Чарли открыл черную дверь и вошел в дом. Оглянувшись на ходу, Грофилд увидел, что машина отъезжает.
Они очутились в тесной жарко натопленной прихожей и принялись топтаться, сбивая с ног снег и расстегивая пальто. Потом миновали еще одни двери и попали в узкий коридор с бурыми стенами, а из него — в широкий, выложенный панелями каштанового цвета. Свернув налево, эта троица зашагала по нему и шагала, пока не вошла в небольшую комнату, которую почти полностью занимал дубовый стол для заседаний. Вокруг него стояли стулья с высокими спинками. Стены были сплошь уставлены книжными полками.
Кен сказал:
— Садитесь. Покончим с делом здесь.
На столе лежали скоросшиватели, бумаги, стояла маленькая металлическая коробочка. Кен уселся рядом со всем этим добром.
Грофилд бросил пальто на один стул и сел на другой. Кен был по левую руку от него, а Чарли устроился напротив. Кен раскрыл папку и заговорил:
— А теперь я объясню вам вашу задачу. Мы сняли для вас номер в “Шато Фронтенак” на четыре дня, начиная с завтрашнего. Нынче у нас среда. Жить будете под своим именем. Для вас заказан билет на самолет на сегодняшний вечер, если, конечно, будет летная погода. В Нью — Йорке пересадка. Вам придется просидеть там четыре часа, уж извините. Это все, что мы смогли сделать.
— Ладно, не берите в голову.
— Благодарю. В придачу к той одежде, которой мы снабдили вас в больнице, — кстати, она прекрасно на вас сидит...
— Спасибо. На мой взгляд, костюм излишне строг, но весьма недурен.
Кен учтиво улыбнулся.
— Да, так вот, в дополнение к этому костюму мы дадим вам чемодан со всем, что может понадобиться вам в Квебеке — смена белья, бритва, зубная щетка и все такое прочее.
— Никаких крохотных фотоаппаратов, магнитофонов или пистолетов, стреляющих иглами? Еще одна тонкая улыбка.
— Боюсь, что нет. Кроме того, нам поручено выдать вам деньги на карманные расходы. Возможно, не так уж и много по вашим меркам, но на кофе и сигареты хватит. Сто долларов. — Наличными или почтовыми марками? Снова улыбка.
— Это деньги налогоплательщиков, — заметил Кен.
— Если они не могут обеспечить достойную зарплату школьным учителям, — добавил Чарли, — не стоит ждать от них щедрости по отношению к шпионам — любителям.
Грофилд кивнул.
— Интересно, сколько бы Кастро мог выложить мне за этот самолет?
— В “Шато” у вас будет связник, — сказал Кен. — Вот его фотография.
Он протянул Грофилду глянцевый черно — белый снимок восемь на десять.
Грофилд уставился на мясистую физиономию человека — очки в роговой оправе, жесткие густые усы. Он был похож на жизнерадостного обитателя пригорода, который то и дело одалживает у соседей газонокосилку.
— Так мой связник — мужчина? — удивился Грофилд. — Не юная красотка?
— Юные красотки не особенно напрашиваются на такую работу, — ответил Кен.
— Стало быть, вы оба сами на нее напросились?
— Как и ты, приятель, — парировал Чарли. — Давай не будем упускать это из виду.
— Ладно, — согласился Грофилд и вернул снимок Кену. — У нас будет какое — нибудь условное рукопожатие или нечто подобное?
— А зачем? Вы и так знаете его в лицо, а он знает вас.
— Откуда?
— Мы послали ему ваш снимок из “Спутника актера”.
— О — о!
— Его зовут Генри Карлсон, — продолжал Кен. — Не вступайте с ним в связь до тех пор, пока не раздобудете каких — нибудь конкретных сведений. Или, может, у вас будет к нему какая — то просьба.
— Хорошо.
— Наверное, не стоит подчеркивать, что в течение следующих нескольких дней рядом с вами, кроме Генри, будут и другие наши сослуживцы.
— Еще и другие?
— Ну конечно.
— Мне покажут их снимки?
Кен улыбнулся. На этот раз совсем не учтиво.
— Боюсь, что нет. Скорее всего, вам даже не придется вступать с ними в контакт.
— Разве что, — дружелюбно добавил Чарли, — ты решишь смыться от нас. К примеру, во время остановки в Нью — Йорке. — Кто, я?
— Мы — то знаем, что ты не убежишь, — быстро сказал Чарли. — Другое дело наше начальство. Оно никому не доверяет. Кен бросил Грофилду толстый белый конверт.
— Вот ваши деньги и билеты, — сообщил он. — За номер в гостинице уже уплачено.
Грофилд запихнул конверт во внутренний карман.
— Наверное, мне следует поблагодарить вас, ребята, сказал он. — За то, что вытащили меня из дерьма.
— Время покажет, — ответил Кен.
Глава 4
Два часа спустя самолет с Грофилдом на борту описывал неправильный круг между плотной грядой серых туч и неряшливо расползшимся по земле городом Нью — Йорком. Было восемь вечера, и Грофилд смотрел сквозь снежную дымку то вниз, на однообразные пересекающиеся линии огней, то вверх, на тусклые красные отражения этих огней на брюхе облачной гряды. Ни один из этих видов не радовал глаз.
Впрочем, сейчас Грофилда не радовали никакие виды, в особенности виды на будущее. Он мечтал о том, чтобы самолет вовсе не оторвался от земли. Эта задержка дала бы ему немного времени, и он, возможно, сумел бы как — то выкрутиться. Но тут, к несчастью, распогодилось, самолет поднялся в воздух, и вот он, Нью — Йорк, нате вам. Самолет на Квебек тоже взлетит, Грофилд испытывал удручающую уверенность в этом. Самолет на Квебек взлетит, даже если ему придется пилить до самого Северного полюса.
Кто же меня пасет? — думал Грофилд. Самолет шел полупустым, но все равно на борту было не меньше десяти человек, весьма похожих на сослуживцев Чарли и Кена. Вся подлость заключалась в том, что тайным агентам полагалось быть похожим на обыкновенных людей, а значит, тех, на кого он грешил, можно исключить из числа подозреваемых. Стоило подумать, что человек — тайный агент, и сразу становилось ясно, что по определению он никак не может быть тайным агентом.
Грофилд совсем расстроился, поняв, что вынужден играть по их сценарию. Даже если он и сбежит от них, скажем, в Нью — Йорке, эти люди не из забывчивых. Они не простят. Они будут искать его и, если отыщут, то найдут и способ повесить на него это проклятое ограбление броневика. Значит, надо менять имя и вступать в актерскую гильдию как совсем другой человек; возможно, даже отпустить усы и шевелюру. А это означает отказ от не очень доходной, но неплохой актерской карьеры, на которую потрачены годы. Волей — неволей придется избегать встреч с театрами, актерами и режиссерами, которые знали его как Алена Грофилда.
Все это чревато болью, грустью и опасностью. Начать новую жизнь у всех на виду и при этом остаться незамеченным трудно, но у этой перспективы есть одно решающее преимущество по сравнению с теми играми, в которые играют Кен и Чарли: он останется живым. А если отправиться в Квебек и начать расхаживать на цыпочках в толпе полковников и генералов, прячущихся под чужими личинами, если выйти на сцену международного заговора и играть роль, которой вовсе не знаешь, — вот тогда, похоже, конец один, и ничего лучшего ждать не приходится. Это будет его собственный конец. Лучше уж быть бесприютным, чем найти приют в гробу. Загвоздка в том, как сбежать. Трудно уйти от погони, если не знаешь, кто за тобой гонится. И все — таки попытка — не пытка.
Загорелась табличка, призывающая не курить и пристегнуть ремни, самолет наконец перестал описывать круги и пошел вниз по длинной пологой траектории, будто по бесконечной подъездной аллее к какому — нибудь дому. Тусклые багровые тучи за иллюминатором уходили все дальше ввысь, грязный кегельбан внизу приближался. Вдруг все огни исчезли, за исключением нескольких одиноких точек света, голубых, мерцающих желтых, белых. Они виднелись сквозь снежную мглу. Внезапно. Грофилд почувствовал, как быстро мчится самолет, и мгновение спустя шасси коснулось земли. Посадка получилась довольно жесткой, самолет сильно вздрогнул, подпрыгнул, снова поймал полосу, немножко заелозил по бетону, и Грофилд ощутил ремень безопасности, готовясь отразить покушение на свою жизнь еще и со стороны авиакомпании. Но в следующий миг он почувствовал, как самолет выровнялся и снова стал слушаться штурвала. Грофилд откинулся в кресле и выглянул в иллюминатор. Вдалеке светились крошечные огоньки аэропорта Кеннеди. Самолет затормозил, моторы взревели, потом смирились со своей участью, и следующие десять минут лайнер бестолково и бесцельно ползал туда — сюда по аэродрому, сворачивая, казалось, наобум то влево, то вправо. Огоньки на низких зданиях вроде бы горели все так же далеко, а потом самолет ни с того ни с сего остановился. Грофилд посмотрел через проход и увидел сквозь противоположный иллюминатор зал для прибывающих пассажиров. Проход между креслами начал заполняться людьми. Грофилд перебросил пальто через руку и медленно двинулся к трапу вместе со всеми. Никто, похоже, не обращал на него особого внимания.
В здании бесконечный широкий коридор с бежевыми стенами вел к ряду стеклянных дверей. Пройдя в одну из них, Грофилд неожиданно столкнулся нос к носу с маленьким улыбчивым человечком в черном пальто и шляпе, покрытой пластиковым колпаком от дождя. Улыбчивый человечек сказал:
— Мистер Грофилд! Хорошо долетели? Грофилд взглянул на него.
— Мы знакомы?
— Я друг Кена, — ответил улыбчивый человек. — Зовите меня Мюррей.
— Привет, Мюррей.
— У вас печальный голос. Трудный перелет?
— Должно быть, от этого, — согласился Грофилд.
— Неудачный день для полетов. Что ж, идемте за вашим багажом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23